Поколение next

После ночного инцидента Мо так и не заснул. Пару раз проваливался в некое подобие полудрёмы, но как только отключалось сознание — торжествовало подсознание, мстительно выдёргивающее его из зыбкого забвения ласковыми фантомными прикосновениями. Чужими и не случившимися. Шань потёр уставшие глаза, которые так и не получили заслуженный отдых. Тело ныло и затекло от однообразного положения, но Мо словно бы врос лбом в прохладную поверхность стены, не желая отодвигаться. Потому как любое телодвижение означало запуск нового дня. В продавленную временем и привычкой колею: Подняться с кровати и пойти в душ, где-то между кухней и ванной комнатой встретиться с сонным и всклокоченным братом, который бы точно пихнул его локтем, на ходу закуривая сигарету и открывая форточку на кухне… Столько раз это было прожито. И никогда не вызывало волнения. Смущения? А теперь Шань не представлял, как сможет посмотреть Тяню в глаза. А скажет что, когда тот снова начнёт отпускать свои мерзкие шуточки? Об этом можно думать до второго пришествия или ишачьей пасхи, например, но распорядок дня никто не отменял. Сегодня суббота, следовательно, первый не учебный день и смена на подработке. Поэтому, хочешь — не хочешь, а вставать нужно. Мо потянулся, с раздражением ощущая, как освобождаясь от неудобной позы затрещали позвонки, а тело тут же отозвалось неприятным покалыванием. Оттягивать неизбежное не имело смысла, и он наконец-таки опустил ноги на палас. Прислушался к себе. Пусто и тоскливо. Прислушался на наличие посторонних звуков за пределами комнаты. Аналогично. И это заключение побудило его подняться и выйти из своего убежища. Настенные часы в зале показывали начало девятого утра, но из-за плотных сдвинутых друг к другу штор в просторном помещении по-прежнему ощущалась ночь. Прозрачный неспокойный полумрак. Мо неуютно повёл плечами и наткнулся взглядом на дверь в комнату брата. Та оказалась распахнута настежь, демонстрируя отсутствие хозяина, а также не заправленную постель и стоявший на ней же ноутбук. Куда это Хэ ушёл в такую рань? Впрочем, данное обстоятельство наоборот позволило Шаню чувствовать себя более уверенно и дать, наконец, отдых скованным напряжением мышцам. Сначала он не хотел. Даже шагнул в сторону кухни, чтобы сделать кофе, но нерешительно остановился и вновь мазнул взглядом по чужой пустующей комнате. Мо не знал, что его так тянуло туда, словно рыбу, угодившую на крючок, влекомую силками лески. Захотелось лишь постоять там, заново глянуть на и так знакомые вещи. Возможно, это что-то даст. Какие-нибудь ответы на то, что же на него нашло прошлой ночью? Шань не имел ни малейшего понятия, как комната Хэ сможет логично ему объяснить, какого хера ему приснилось всё это. Но с другой стороны, что он теряет? Да мало ли, иногда всё самое сложное и неподдающееся логике лежит на поверхности. В комнате брата. Это на самом деле странно. Мо чувствовал себя каким-то преступником, проникшим в запретное доныне место. Он знал, что ему нельзя здесь быть, и до сих пор не особо понимал, что искал и чего хотел добиться. Найти себе оправдание и успокоиться в окружении личных вещей его ночного сумасшествия? И умом-то, да, соображал, что вторжение ничего не даст, но как заколдованный мазохист ни то, что не ушёл, а двинулся дальше. Сел на кровать и щёлкнул по клавише «enter» на ноутбуке. Тот глухо загудел, выходя из спящего режима, а после с характерным сигналом осветил экран. На коричнево-сером фоне пестрила белыми полосами переписка между Хэ и Ханом. Ничего необычного. Бесконечные подъёбы, хаотичные мемы, голые бабы и мужские гениталии в виде ответов на особо заковыристые реплики, но пара последних сообщений заставили Мо нахмуриться. «ШКБ?», — от Хана. «Для кого?», — Хэ. «Змея?». «С хуя ли?». «Вы с ним сегодня не разлей вода». «Был разговор, только и всего». «С каких это пор у тебя с ним разговоры?». «С тех пор как ты стал сосать за молочные коктейли». «Иди ты…». …А дальше шли картинки эрегированного африканского полового органа. Мо захлопнул ноутбук, соскакивая с постели. Снова Шэ Ли. Что за херня? Это уже не просто совпадение, а цикличная закономерность. И всё началось со вписки. Шань осознавал на сто процентов, что упускает нечто важное, какую-то основную деталь «пазла», из-за которой не видно цельной картины. Находиться в неведении мало чести, но уж если Тянь не захотел ничего рассказывать другу, то надеяться, что он выдаст младшему брату всю подноготную, вообще не имело смысла. Первостепенный визит в комнату Хэ как-то скомкался и перестал существовать. Потому что реальность в отличие ото сна мотивирует гораздо больше. И Мо, припомнив, что, вообще-то, недавно решил «свергать узурпатора», собрался любыми методами выпытать всю правду о взаимоотношениях Тяня со Змеем, даже если ему придется шантажировать форматированием жесткого диска. Он шагнул было к выходу, но споткнулся обо что-то, и едва не налетев носом в стену, в последний момент поменял траекторию падения и ухитрился подставить плечо для удара. — Блять, — фыркнул, оглядывая злосчастную подставу. Ею оказалась футболка брата, небрежно брошенная на пол, видимо, вчера Хэ не очень-то старался быть аккуратным. Впрочем, как и всегда. Шань ловким движением схватил футболку и вознамерился зашвырнуть её куда подальше, чтобы Тянь искренне заебался искать пропажу и сто раз подумал впрок перед тем, как настолько небрежно относиться к своим вещам. Но от взмаха зажатой в руке чёрной материи его неожиданно окутало запахом самого Хэ: сигарет, ядовито-морозным парфюмом и едва уловимым отголоском геля для душа. Мо, растерявшись, не завершил бросок и тупо уставился на футболку. То, что произошло потом, имело для него только одно определение — секундное помешательство. Но осознание случится потом, а на данный момент он не контролировал себя, не мог представить, что скрытые где-то в глубине души тёмные желания настолько быстро смогут затмить разум. Шань дрожащими пальцами сжал материал и уткнулся в него носом, непроизвольно делая глубокий вдох. Всё вокруг схлопнулось до размера «ничего». Только сейчас, только запах: родной, тревожащий, горький и соленый, пряный и душный… Он впитывался через поры, пускал корни, душил и обнимал, грел и выворачивал. Запах его старшего брата. — И что ты, по-твоему, делаешь? Мо вздрогнул так, что буквально подскочил на месте, в единый миг переживая микроинсульт. Или макроинсульт. Всепоглощающий пиздец всего организма, который не вывозил таких форс-мажорных обстоятельств. Единственно верным решением было бы сигануть в окно, максимально неудачно рухнуть вниз с третьего этажа, а после в крови и соплях уползти в самый тёмный угол и сдохнуть там. Но Шань, противореча внутреннему суициду, резко обернулся на голос Хэ, а следом выронил к чёрту проклятую футболку, делая судорожный вздох, покрываясь не то краской смущения, не то огненно-стыдливой плесенью отчаяния. Первой эмоцией был страшный ментальный вой, и тахикардия на грани жизни и смерти. Второй — обличительный раздирающий позор, полосовавший на куски гордость и желание существовать в этом бренном мире. Тянь видел весь тот пиздец, что он творил! Мо окаменел. Рот не открывался, а оправдания не хотели или не могли срываться с губ. Он был готов разрыдаться, потому что обрушившийся накануне сон лениво двинулся в его сторону и остановился напротив, сглаживая влагу с волос. Хэ, только что из душа, мокрый, с полотенцем вокруг бёдер, которое опасно съехало вниз, обнажая тазовые кости и чёрную блядскую дорожку, что вела… Шань нихуя не хотел знать, куда она вела! — Ну? — хмыкнул он. — Мама просила пос… постирать вещи. Я проверял надо ли… — каждое слово давалось с таким трудом, словно Шань впервые в жизни делал попытки говорить. — А, ну ясно. Я уж было подумал, что ты снова решил спиздить мои шмотки. Тянь потерял интерес к беседе и, обогнув младшего брата, проследовал вглубь комнаты. Мо безошибочно узнал скрип дверцы шкафа. — Я бы кипятить заебался, — вырвалось бездумно, на автомате. Позади послышался смешок, а Шань, теряя последние нервы, стоял на прежнем месте, как будто врос. Ему было нужно убедиться, что Тянь всё «правильно» понял, то есть поверил в весь этот бред про стирку. Шань несмело оглянулся на переодевающего брата, но тут же резко отвернулся, хаотично метая взгляды по стене. Сердце шкалило, как ненормальное, а покалывающий жар на щеках медленно сползал на шею и грудь. Наваждение не желало уходить. Ночной кошмар не остался ночным кошмаром. Он был ощутим и реален, обрастал новыми гранями, запутывающими и вопиющими эмоциями, которые разжижали мозг в кисель, иначе не объяснить стремительно съезжающую крышу и сопутствующие ей психически нездоровые действия? — Ты что там встал? — А? — заторможено переспросил Мо и всё-таки повернулся. Хэ успел надеть спортивные штаны, а сейчас натягивал майку. — Ты же вещи для стирки хотел взять. — А… Да. — Это точно нужно стирать, — Тянь прошел мимо брата, указывая на валяющуюся на полу злосчастную футболку, — и те джинсы на стуле. И не забудь шмотье, что ты брал у меня на вписку. Шань скрипнул зубами, матеря себя на чём свет стоит. С одной стороны, отмазку он придумал правдоподобную, но, блять, с другой — ему придётся как какой-нибудь прачке обстирывать этого уебка. Мо до сих пор искренне считал, что старший брат полнейший гондон и даже рухнувшая в какой-то момент психика и прочие душевные переживания не поменяли его мнения. А ещё, помнится, он затеял локальный переворот, но, видимо, не сегодня… Иногда хитрожопость наказуема, а человеку, который от природы не такой, достается ещё больше, словно в назидание, чтобы не совался туда, в чем нихера не смыслит. — Сегодня ко мне друзья придут, так что если хочешь, можешь на ночь свалить к своему горластому дебилу. Шань во время монолога Хэ поднимал с пола его футболку, но после последней реплики снова бросил её на палас и вытянулся в струну. — А если мама вернется? — Это навряд ли. — Приспособленец хуев, — неразумно брякнул он, — уже успел всё выведать? — Да нет, не всё, — Хэ шагнул в сторону младшего брата, но тот отступил так стремительно, что едва не налетел затылком на открытую дверь. Тянь ловко её захлопнул, пресекая попытку к бегству. Мо нервно оглянулся на образовавшийся тупик, и хотел было отойти вправо, но наткнулся на руку брата. Манёвр влево закончился тем же. Шань угодил в капкан. — Какого хрена? — прошипел он, вдавливаясь спиной в дверь. — Я заметил, что в последнее время ты ведешь себя… — Хэ сделал паузу, склонившись к лицу Шаня максимально близко, — … странно? Мо почти не слышал вопроса, во все глаза уставившись на Тяня. Он не помнил, чтобы хоть когда-либо между ними была столь ничтожная дистанция. Прямо сейчас Шань мог разглядеть каждую деталь безупречной внешности брата, но упрямо отводил взгляд, не желая лишний раз провоцировать своё новоприобретённое измененное состояние рядом с ним. Одно дело помнить и знать, другое — ощущать жар тела рядом. Хэ до сих пор был горячим и мокрым после душа, и Шань чувствовал, что задыхается, чувствовал, как вспотели ладони, а во рту от нервов становилось горько и сухо. — Тебе-то что? — кое-как ответил он, понимая, что отпираться смысла нет. Сам знал, что ведёт себя, как полный неадекват, но что он мог сделать, если неожиданные грязные мысли каждый раз били наотмашь? Мо не успел разобраться или осознать всю противоречивость своих чувств и можно ли, вообще, «это» назвать чувствами? — Я обязан Дэйю очень многим. Очень. Думаю, мне не нужно конкретизировать, всё и так ясно, поэтому, как я уже говорил, я несу за тебя ответственность. Личную. Хотя бы так отплатить ей, уберегая кровиночку от неприятностей. — И всё? — Мо не хотел унижаться дополнительными уточнениями, само вырвалось. От обиды, от несправедливости. Тянь вопросительно выгнул бровь и неожиданно ухватил Шаня за шею, притягивая к себе, обнимая слишком сильно. Настолько, что Мо на миг задохнулся, вцепился холодными пальцами в чужую майку, но через мгновение интуитивно, невесомо, обнял в ответ. И в этот раз без какой-либо крамольной мысли. Просто, как брата. Ненавистно-любимого. Чудовищно странно стоять вот так, зажатым между Тянем и дверью, не имея сил ни оттолкнуть, ни обхватить руками так, как хотелось бы на самом деле. Но вдруг всё оборвалось. И нет, Хэ не отстранился, он затрясся от хохота, вдавливая Шаня в себя ещё сильнее. — Да ты ласковый котёночек, как я погляжу, — сквозь смех поведал он иллюзорным рупором прямиком в гордость Мо. В самую суть его самоуважения. В такой уязвлённой позиции реакция только одна — Шань со всей дури устремил колено в паховую область смеющейся суки. Конечно, промахнулся. Хэ, изворотливая тварь, подставил бедро, готовый к вспышке гнева младшего брата, а после и вовсе отступил, продолжая посмеиваться. Такой подставы Мо не ожидал, чего угодно, но подобной подлости? Воспользоваться чем-то незыблемым, непрописанным, но безумно хрупким, чтобы лишний раз посмеяться? Подъебнуть? Ради чего? Смех ради смеха? Унижение, как сама суть? — Больше не подходи ко мне, уебок! — Шань бы хотел, чтобы эти слова прозвучали угрожающе, но на фоне ситуации и себя в ней, они были восприняты именно мяуканьем котеночка… Шань с оттягом открыл дверь и, выходя в зал, саданул ею так, что на навесные потолки, сверху посыпалась извёстка.

***

Мо резко тормознул педалями назад, оставляя изношенными шинами велосипеда чёрную полосу на идеально ровном дорожном покрытии возле элитного здания. Три горячие пиццы, прилаженные к заднему сидению, ожидали своей доставки. Это был последний заказ на сегодня. Время перевалило через отметку половина шестого вечера, но это отнюдь не радовало. Мо взял две смены: утреннюю и дневную, лишь бы не находиться в одном периметре рядом с Тянем. Он бы не отказался и от вечерней, но начальство наотрез отринуло его инициативу. И не по причине личной усталости самого Шаня, а исключительно из-за ограничений в эксплуатации «детского» труда. Закон толкал Мо к отдыху, а он желал обратного. Ведь когда занят, крутя педали, контролируя время и работу, о лишнем не думаешь. Делаешь своё дело как робот, оправдывая КПД. Но что теперь об этом? Шань замедлился у входа, вытащил телефон из заднего кармана джинс и принялся строчить смс Яозе о возможном вечернем досуге, успевая при этом другой рукой придерживать коробки с пиццей, фиксируя их обхватом, прижимая к талии. В таком неудобном положении, ногой, подцепил парадную дверь и зашёл в шикарный вестибюль. В быстром темпе миновал кипельно-белый холл и, чертыхнувшись на свою ношу, ребром телефона надавил на кнопку вызова лифта, который сразу же услужливо распахнулся. Боком, как рак-отшельник, пробрался в просторную кабину и, по памяти из смятого квитка заказа, ткнул пальцем на подсвеченную панель, выбрав двадцать первый этаж. Яоза, который обычно не расставался со своим смартфоном даже на толчке, в этот исключительный раз молчал, доказывая, что друг нихуя не познаётся в беде. Однако вероятность такой подставы в численном эквиваленте выражалась в ноль целых хрен десятых, и поэтому Мо не собирался сдаваться, наскоро нажав на дозвон. Лифт приглушенно оповестил об остановке на нужном этаже и гостеприимно распахнул железные створы, выпуская Шаня из своего хромированного нутра. Из телефона в его руке заговорил женский механический голос, посоветовавший перезвонить попозже. Мо не слишком аккуратно перехватил съезжающие набок коробки с пиццей и выставил их на передний план, готовясь к формальной процедуре выдаче заказа. Сбросил вызов злоебучего абонента и запихнул телефон обратно в джинсы, после чего нажал на дверной звонок квартиры заказчика. В кармане завибрировало ответное смс от Яозы, синхронно с открывающейся дверью. — Наконец-то, — улыбнулся Змей.