Поколение next

Идти на попятную смысла не было. Обвинение уже озвучено, и что самое главное — оно имело под собой основательную базу. Да и злость никуда не ушла, хотя Мо осознавал свое плачевное положение. Дейю всегда выступала незримой защитой от нападок Хэ, но делала это неосознанно: Тянь в её присутствии не позволял себе лишнего по отношению к Мо. Не потому что боялся или, пиздец, как уважал, скорее, чувствовал себя в долгу перед ней. И перед ней же не смел обижать её чадо. А сейчас личного «телохранителя» в доме не наблюдалось, поэтому за каждое неосторожное слово Шаню придётся ответить, и за обвинения, в том числе. Но Мо никогда не прятался за материнской юбкой, да и начинать не собирался, а последние события и вовсе вытравили из него любое желание искать компромиссы. Теперь он был готов к ругани, к драке, и даже к подъёбам. К любой провокации, которую задумал брат. Во всяком случае, Шань на это очень надеялся, хотя подлый опыт подсказывал, что до конца постичь больную фантазию Хэ он всё равно не в состоянии. И дело даже не в хрупком моральном аспекте или неустойчивой психики, а в том, что в отличии от брата, Мо к своему стыду, брал первенство по наивности среди диснеевских принцесс. Тянь навис грозовой тучей, от которой стоило ожидать грома и молний, но в его глазах, словно в противовес внешнему виду, таилась обычная злорадная насмешка. Мо поясницей упёрся в подоконник, и по скрипу шторы понял, как из-за его телодвижений натянулась ткань, которая каждую секунду грозила оборваться с гардины. — Как ты думаешь, на правах старшего брата, я могу тебя по заднице отшлепать? — А? — это была единственная доступная эмоция. И всё. — Ты как-то странно выглядишь, — продолжил Тянь, — будто тебе нравится моё предложение… И вот если сейчас вернуться к последней связной мысли о том, что к подъёбам брата выработался некий хрупкий иммунитет, то ответ вновь очевиден: да нихрена! — Ты совсем ебанулся, что ли? — Шань перестал маневрировать по краю подоконника, и зафиксировался в каком-то странном ступоре, больше не отстраняясь от угрозы. Было как-то не до опасений перед физической расправой. — То есть, когда ты принялся вылизывать мой рот изнутри — это нормально? А мои воспитательные меры попадают под определение «ебанулся»? Тянь приблизился вплотную, а потом неожиданно дёрнул Шаня за руку, резко выворачивая сустав, заставляя согнуться и едва не застонать от нестерпимой боли. Ещё один рывок и Мо уже лежал на полу, придавленный щекой к паркету, а сверху на хребте устроилось колено Хэ. Шань не успел отбиться, даже попытку предпринять. Этот удар был ниже пояса: не в физическом плане, к такому он более или менее привык — подлость состояла в другом. В самом упоминании того случая, в подобном уничижительном контексте, хотя помнится именно Тянь оговаривался, что данная тема табу, и будет караться едва ли не смертью. И что же, блять, теперь?! — Если мои слова не усваиваются без боли, я согласен декларировать свою мысль иначе, доступнее для тебя, — он надавил коленом сильнее, и Шань не удержал резкий вздох и стон, — а вот теперь слушай меня внимательно. Я понятия не имею, какого хуя с тобой творится, то ли позднее половое созревание и связанный с ним дебильный протест против любой логики, то ли банально чердак поехал, но говорю тебе последний раз: больше никакого общения со Змеем и его прихвостнями. Ясно, блять?! — вдруг выкрикнул он, сжимая рыжие волосы на макушке. Мо со злостью попытался вывернуться, дёрнуть плечами, скинуть бесящую ношу, сделать хоть что-то. Но был намертво прижат к полу, под чудовищным весом и силой брата. — А если… — Шань сильно зажмурился, терпя боль, едва ли не выплевывая слова, — а если я не послушаюсь?.. Хэ освободил его от своего хвата сам, но лишь для того, чтобы перевернуть на спину и нагло усесться тому на бедра. — Вот ты сейчас зря мое терпение испытываешь, — зловеще проговорил Тянь, удерживая ногами тело брата от брыканий и руками запястья, вжимая их в холодный линолеум. Шань перестал дёргаться, намеренно расслабляясь, чтобы усыпить бдительность и в нужный момент обернуть ситуацию в свою пользу. Он даже дыхание почти выровнял, запихивая ярость подальше под рёбра. — Нихера ты не сделаешь, — Мо попытался скопировать желчную интонацию Змея, — что ты вообще можешь? Испугать? Чем? — Шань позволил себе усмешку, — типааа… — он отвернулся в сторону, чтобы не смотреть на Хэ, — побьёшь? Боль, по-твоему, это для меня очень страшно? Сознание Мо заволакивало каким-то тёмным отчаянием, только вот несчастным он себя совсем не ощущал. Наоборот, словно освободился наконец-то. И от этого горько весело. Множество оттенков чувств спаивались между собой в новый металл характера. И даже так, валяясь на полу под вечной силой брата, почему-то прежней ущербности не испытывал. Наплевать было. Шань не соврал, что не боялся новых драк, хотя бы потому что они больше для него ничего не значили. Совсем недавно он подначивал собственное «я» на поступки, чтобы вырваться из порочного круга подчинения брату и постоянных унижений, но всё это оказалось забавно ненужным. Эмоции были главной ошибкой. Холодный расчёт гораздо действеннее. Прав был Змей: единственно верный путь закономерного развития — деградация. И самое паршивое то, что Мо в это до конца не верил, пока Тянь своим поведением не доказал чуждую ему «правду». Смешно же, нет? Слом в характере не происходит по щелчку, в одночасье рано утром под звук будильника или чашку кофе. Всегда есть методично подтачивающие факторы, на которые поначалу не обращаешь внимания. Они пилят медленно, подменяя одно понятие другим. Сначала незаметно, но с каждым днём всё очевиднее и отчётливее. Извращая внутренние устои в скомканную бутафорию, которая больше не поддаётся логике и считается в корне неверной. А слом — он не обязательно слабость. Вектор разный. Иногда он просто закаляет в сталь, и былые переживания уже перестают приносить боль. Или хотя бы сглаживаются щедрой порцией цинизма. Иронично, что только самые близкие люди причастны к подобным душевным метаморфозам, потому что именно они делают слабее. И имеют наивысшее влияние. Не было между Хэ и Мо долгих пауз. В голове у Шаня пронеслись эти выводы максимально стремительно, пока он как аморфный идиот, пялился в стену, придавленный ныне сломленным авторитетом Тяня. — Ну что? — ехидно уточнил Мо, возвращая взгляд. Теперь глаза в глаза. — Напрасно ты меня недооцениваешь, — предупредил Хэ, анализируя новое поведение брата, однако попыток отстраниться не предпринял. Даже сел удобнее, что-то для себя решив и отпуская пережатые запястья Мо. Скрестил руки на груди, глядя сверху вниз. — Удиви меня, — то ли предложил, то ли попросил Шань, подмечая, что манеры Хэ тоже изменились. Больше не было агрессии, скорее интерес на неожиданные обстоятельства и реакции зажатого под собой парня. — А что, если я скажу, что в ту ночь, когда ты вместе с отморозками Змея находился в школе, я был неподалёку не по нелепой случайности? Мо непонимающе сдвинул брови. — А что, если я скажу, — повторно протянул Тянь и усмехнулся, — что тот камень, который разбил окно и вызвал весь шухер, был моих рук дело? — Твоих? — это было не удивление, скорее попытка понять. — Зачем? — более искреннего вопроса Мо не смог бы задать, потому что действительно не понимал. — Зачем? — вторил Хэ со странной интонацией, даже чуть склоняясь вперёд, для более чёткого зрительного контакта. — Потому что для меня было бы предпочтительнее, чтобы тебя арестовали, чем твоё вольное нахождение рядом с тем ублюдком. Затем, чтобы ты понял, чего стоят твои иллюзии по отношению к Змею и его дружкам. Ты идиот. Понятия не имеешь во что суёшься. И для меня не составит большого труда преподнести тебе ещё массу подобных уроков. И они, кстати, могут закончиться не так благополучно, как тот, что был ранее. В груди Шаня образовался какой-то ядовитый ком, словно реакция отторжения на слова брата, ну потому что это не могло быть правдой. Чтобы настолько!.. — Ты за счёт меня самолюбие тешишь? Лишь бы доказать какие-то свои загоны готов вот так… Вот так поступать?! Не с кем-то, блять, а со мной! Своим, сука, братом! — заорал Мо. Он действительно не ожидал. — Что я тебе такого сделал?! — гноившийся внутри вопрос сорвался с губ сам. Ответ на него постоянно мучил, и теперь пришло самое верное время его получить. — А зачем что-то делать? — искренне удивился Хэ, — как ты уже выразился, я твой брат и имею полное право тебя воспитывать. Может, — Тянь задумчиво склонил голову, делая паузу, — тебе и не понять применяемые мною методы, но от этого они не становятся менее эффективными. И поверь мне, верными. Я не пытался делать из тебя лоха, я воспитывал в тебе характер. А вот чмом ты решил быть сам. И сейчас, когда в тебе начали проявляться зачатки характера, я лучше тебя с землёй сровняю, чем отдам Шэ Ли. Ясно теперь? — Хэ ткнул указательным пальцем в лоб Мо, как бы ставя точку. Шань молчал. — Ну что? Удивил я тебя? — напоследок переспросил Тянь, хлестанув тем же вопросом, что ранее озвучил Мо, а после поднялся и сел на диван, положив на колени ноутбук. Неизвестно, что бы вытворил Шань, услышав нечто подобное неделю назад, день назад или час. Наверное, было бы очень плохо. Наверное, как минимум, случилась бы истерика. Даже сейчас в нём бешено бился внутренний нерв, но что-то держало. Не давало вскочить на ноги и диким, похожем на недоразумение человеком, броситься на брата. Возможно, шаткая интуиция или банальный шок. Просто… Разве так можно? Играть роль бога в чужой жизни и считать, что имеешь полное право на это? Даже мать не брала на себя такие функции, хотя могла бы. Уж ей то, как никому другому, позволено принимать участие в судьбе своего сына. Но Шань был уверен, что Дэйю и на ум не могло прийти подобное вероломство. А он. Этот ублюдок, в прямом смысле этого слова, возомнил о себе чёрт знает что и планомерно вытачивал из Мо какое-то смутное представление о собственной морали. Оказывается, Хэ Тянь его воспитывал… Шань медленно поднялся, опираясь локтями в пол, а потом, оттолкнувшись ладонями, встал на ноги. Старший брат даже не взглянул на него, погрузив всё свое внимание в экран ноутбука, видимо, удобно «расположившись» в соцсетях. Мо сходил в свою комнату, выудил из рюкзака пачку сигарет и зажигалку, а после с этой нехитрой ношей направился на кухню. Свет включать не стал, в окно и без того бил уличный фонарь, освещая подоконник и часть плиты. В голове было по-прежнему непривычно тихо, только в груди что-то болело и жгло. Словно обида боролась с тупой болью, а разум вразрез чувствам, гасил переизбыток адреналина, не давая выплеснуться наружу истинным эмоциям. Гадкое состояние требовало гадких решений. И Мо, щёлкнув зажигалкой, подкурил сигарету. Уселся на подоконник, отодвигая в сторону небольшое кашпо с пожухлым без воды комнатным растением, а после чуть потянулся вверх, подцепляя пальцем форточку, распахивая её сильнее. В горле с непривычки першило, а глаза чуть слезились от дыма, но в принципе, было терпимо. Терпимо погано. — Это что, катарсис? — насмешливо протянул голос из темноты коридора. Шань услышал лёгкие шаги босых ног по направлению к кухне, но даже не повернулся. Над его ухом привычно чиркнуло колесико зажигалки, а в отражении стекла затеплился отразившийся огонёк, который потом начал тлеть ярко-алым. Обоюдный дым сливался в удушливое никотиновое облако, которое поднималось к потолку и постепенно просачивалось через открытую форточку в темноту улицы. Шань давил в себе кашель, не давая ему вырваться на свободу, чтобы не добавлять Хэ новых тем для подъёбов. Не потому, что боялся не справиться с собой и сопутствующими эмоциями, а чисто из-за одного простого соображения — не слышать его голоса. Если бы он мог, то вообще бы ушёл отсюда к чёртовой матери, чтобы отсидеться где-нибудь подальше и привести в порядок чувства и мозги, но остатки гордости и благоразумия не давали этого сделать. Во-первых, ночь. Куда он пойдёт? Змея и остальных тревожить не хотелось, ведь тогда они закономерно начнут задавать вопросы, на которые Мо ещё для себя ответ не оформил. Во-вторых, бегство — это как минимум позорно. И оно, как следствие, докажет, что Хэ в чём-то да прав и тот выйдет явным и неоспоримым победителем в их ссоре. И в-третьих, самое главное — это дом Мо! Его и Дэйю, с какого хера он должен капитулировать из своего же жилища?! Лишний здесь только Хэ Тянь. Так было, так есть и так будет! Неожиданно губы обожгло о фильтр, и Шань шикнув, вышвырнул окурок в окно. — Смотрится достаточно жалко, — резюмировал Тянь. Мо сцепил зубы и всё же повернулся на это замечание. — Эти твои попытки строить из себя крутого парня, — продолжил он мысль, вынимая изо рта сигарету и зажимая её между указательным и средним пальцами, — не получается у тебя нихера. Выглядишь как обиженный ребёнок, который назло «матери» пытается отморозить уши. Чего хотел добиться Хэ — непонятно. Раздавить морально и окончательно? Снова самоутвердиться? Или ему доставляло огромное удовольствие доканывать младшего брата — Мо не знал. Не желал знать. Нахватался этого дерьма вдоволь, поэтому и слова выбрал соответствующие: — Пошёл. Ты. На хуй. — Будешь кофе? — как ни в чём ни бывало, спросил Тянь и щёлкнул по кнопке на электрическом чайнике. Мо удержал в себе нервную ухмылку. Смешно. Такое теперь будет общение? Сначала вынуть изнутри всё живое, измарать желчью, встрясти, а потом сунуть обратно, попутно предложив кофе. И кто из них был более сумасшедший? Хэ, который считал подобное в порядке вещей или Шань, полагавший, что это смешно? Всё-таки общение со Змеем сказывалось. Только бы понять, в какую сторону. Вода в чайнике вскипела достаточно быстро, или, возможно, Мо потерял счёт времени и ушёл глубоко в себя, ковыряясь в вязких, неприятных мыслях. Тянь поставил кружку перед братом. С молоком без сахара. Естественно, он знал все его предпочтения, или думал, что знал. Во всяком случае, чисто во вкусовых не ошибался никогда. Даже те традиционные проклятые банки колы после школы… Себе же он налил чёрный, без лишних подсластителей и «побелки». Со стороны Хэ как будто бы успокоился, выдал свою позицию Мо со всеми планами и решил, что тот внял его элементарной логике. Смирился, как обычно. Ведь Тянь не ошибался и действовал во благо, разве можно это расценить как-то по-другому? Шань скосил взгляд на кружку, от которой поднимался пар, но не притронулся к ней. Если опустить события прошедших дней, то можно смело представить, что это обычные семейные посиделки на кухне. Они были редкими, а в последнее время почти исключительными, когда братья не собачились по пустякам и говорили просто так, ни о чём. О матери и её работе, о вечно бухающей тёте Сию, нашедшей себе оправдания в виде неудачной личной жизни, школе, даже о родителях Хэ. Бестолковые беседы сопровождались третьесортными шуточками на грани фола и взаимными несерьезными упрёками, но никакого зла за ними не стояло. Не всегда между Тянем и Мо шли войны, иногда случались таяния ледников, и именно поэтому сейчас ему становилось так гадко. Казалось, что просрано всё безвозвратно, а может и не казалось. Хэ никуда не собирался уходить, он вальяжно расположился за столом, изредка стряхивая пепел от очередной сигареты в приготовленную для этих целей пиалу. Кухня тонула в дыму, который опутывал тесное пространство, словно кокон, заключая их в эфемерную тюрьму. Выйти отсюда не составило бы труда, но Шань по-прежнему сидел на своём месте, глядя на молочную плёнку остывающего кофе. — Знаешь, о чём думаю? — вдруг нарушил тишину Мо. — Примерно, — пожал плечами он, — но углубляться в это бы не хотел. Шань опёрся пяткой о пол и развернулся к расслабленному брату. В душе поднималось что-то тёмное, азартное и непоправимое. Словно он только что выбрал фатальную дорогу в никуда. Но почему Мо должен от этого отказываться? Хэ оскотинился дальше некуда, зачем ему изображать из себя кого-то получше? Тем более, что совесть была так сладко убаюкана словами Тяня, а стыд… А что теперь стыд? С ним вполне можно справиться, было бы время, и Мо непременно его найдёт. — Не, не думаю, — Шань взял очередную сигарету и подкурил. Горло свербило до невозможности от непривычно горького дыма во рту и никотина в слюне, — я согласен уйти от Змея, с любыми последствиями от него. — Верное решение, — согласился Хэ, недовольно щурясь на брата из-за новой сигареты в его рту. — Но у меня есть одно условие. — Я не собираюсь с тобой торговаться, то что я сказал — это не выбор между между, а факт. — Допустим, — пожал плечами Мо и уже всем корпусом развернулся к Хэ, слезая с подоконника, — но ведь я могу пойти от обратного. И, например, послать тебя с твоими фактами нахуй. И делай, что хочешь. Хоть охоту с собаками устраивай, хоть… Ну не знаю, похер мне. Думаю, в любом случае, Змей не позволит зайти тебе слишком далеко. — Я бы на твоём месте не был бы так уверен в нём, — Тянь затушил окурок в пиале и поднялся, угрожающе подходя ближе. — Но ты не на моём месте, так что… — Шань выдул в сторону струйкой дым вместо ответа, позволяя Тяню самому догадаться, что он имел в виду. — Ты ведь это назло делаешь, — догадался Хэ, вставая едва ли не вплотную, надеясь в который раз надавить авторитетом и силой. — Какая разница? — такое с Мо больше не работало, он чуть приподнял подбородок, чтобы посмотреть Тяню в глаза, так как тот был выше ростом на полголовы, — дело разве в этом? Мои мотивы могут быть какими угодно, но по-твоему всё равно не будет, хоть усрись. Или ты можешь просто послушать мои условия. Хэ недовольно сузил глаза, в какой-то мере понимая, что добился, чего хотел. У младшего брата появился характер. И судя по всему, скотский. Это открытие и радовало, и нет, так как теперь совершенно не понятно, чего от него ожидать. Раньше Мо был мягкой глиной в его руках, что выкрутишь, то и будет, но сейчас с этим стальным стержнем внутри, сложно даже предугадать вектор его трансформации. Уступать крайне не хотелось, но Хэ не смог сдержать любопытство, в конце концов, узнать, что задумал рыжий, пиздец, как хотелось. Тянь улыбнулся, отстранился от брата и встал с ним бок о бок, приобнимая за плечо. Мо всегда сбивал телесный контакт, и Хэ собирался прощупать ещё и это. — Ну, давай, — по-кошачьи протянул он, — жги глаголом. Шань унял дрожащие руки и попытался незаметно вытереть взмокшие ладони о штаны. Незаметно не получилось, Хэ ожидаемо хмыкнул. Решиться легко, сделать — нет. Как бы Мо не храбрился полностью перековать себя не мог. Поэтому — дрожь, поэтому — страх, поэтому — миллионы нервных окончаний в оборванную нейросеть. — Я лучше покажу, — севшим от напряжения голосом прошептал он и резко развернулся, обхватывая щёки брата руками и притягивая к себе. Это уже случалось ранее, с той лишь разницей, что неосознанно. От шока или любой другой реакции, которая сподвигла на безумство. Теперь было по-другому, с чёткой целью и, блять, ярым желанием это сделать. И будь, что будет. Тянь ожидаемо дёрнулся, попытавшись вырваться от неумелого, жадного поцелуя, но Шань напирал, оттесняя его к подоконнику, сжимая ладони как можно сильнее, чтобы он не отвернулся. Горячий язык проникал в рот, облизывая чужой, жарко с яростным выдохом, почти пуская зубы в ход. Мо пользовался его замешательством, полностью завладевая инициативой и вымещая в этом поцелуе всю злость, обиду и негодование. А ещё и месть, но в обозримом будущем. Но это не могло продлиться долго, потому что Хэ наконец-то взял себя в руки и рывком оторвал от себя брата, схватив того за ворот футболки так, что едва не порезал горло от сильного натяжения ткани, которая выскользнула из пальцев, и Шань по инерции отлетел назад, врезаясь спиной в холодильник. — Вот этого я хочу взамен на Змея. На постоянной основе, — задыхаясь, сказал Мо, не отводя взгляда от Хэ, что замер чёрной неприступной скалой. Свет от уличного фонаря очерчивал его силуэт со спины, делая в два раза больше. И злей. Мо догадывался, что ему пиздец, но оно того стоило. Тянь медленно вытер губы тыльной стороной ладони, а после рассмотрел свою руку на наличие слюны. Провёл ею по бедру, до конца избавляясь от следов близости. От этого становилось неловко и страшно. Страшно ещё, что тот молчал и не кидался в драку, как раньше бы это сделал. — Малыш, не играй со мной в эти игры. Проиграешь, — тихо, почти не слышно, сказал он. — А мне есть, что терять? — наверное, это больше походило на вызов. Было странно тихо, никто не делал резких движений. Мо опасливо ждал, а Хэ затаился. Выражения лица скрывала тень, поэтому Шань с трудом представлял к чему готовиться. — Я ещё тогда понял, что это всё не шутка. Пытался тебя вразумить, но ты, видимо, ничерта не понял. Ждёшь, что я соглашусь? — Или ничего не изменится, и я останусь со Змеем, — упрямо стоял на своём Мо. Дело было не в потакании своим прихотям и каком-то эфемерном удовольствии. На кону стояло гораздо больше — кто кому уступит, прогнется, ведь в подобном противостоянии победитель лишь один. И Шань был готов стоять до конца. Из принципа. — Я хочу, чтобы ты сказал чётко и громко. Что именно тебе от меня нужно. — Зачем? — Чтобы себя услышал и как это прозвучит. Может быть, тогда до тебя что-нибудь дойдёт, — скривился Тянь. Он перестал воздействовать с позиции силы, понимая, что этим ничего не добьётся. Тут нужен подход тоньше, со стыдом и унижением. Хэ считал, что так пронять легче. Дать по роже теперь не метод. Физическая боль лишь отвлекающий фактор, моральная — центр всего. Ломать тоже нужно уметь, только он не подозревал, что станет проделывать это с собственным братом. — Все ещё ждёшь, что я буду тебе подчиняться? — почти истерично усмехнулся Шань. — Зря. Я тебе показал, чего мне хочется. И тоже даю выбор. Что скажешь? — Значит, ты теперь гей? Пидорок? Любитель мальчиков, да? — более издевательской интонации Мо в жизни не слышал, — Дэйю расстроится. У Мо в душе всё оборвалось. Об этом он ни разу не подумал, и даже «гей» с «пидорком» пролетели мимо ушей. Хэ прекрасно знал, на что давить. — Жаловаться пойдёшь, что тебя домогается младший брат? — Шань постарался перевести диалог в фарс. Свернуть с горячих углей под ногами. — А ты подумай. Что я могу сделать? И сделаю ли? — Давай по-другому вопрос поставим — поверит ли? — вывернулся он, — не забывай, кто ты в этом доме, а кто я. — Ты дебил, — кивнул Хэ, — а если ещё раз выкинешь нечто подобное, — указал на свои губы, — я сломаю тебе челюсть. — Тогда всё остаётся как есть, — легко отозвался Мо, и видит бог, как ему было трудно это сделать. Титаническое усилие над собой. — Да неужели? — с этим угрожающим вопросом Тянь прошёл мимо брата, сильно задевая его плечом, отчего Мо снова грохнулся о холодильник. Просто пиздец. *** Уроки закончились пару часов назад, и Шань даже не понял, на каких предметах присутствовал. Просто таскался молчаливым придатком вслед за Яозой, чтобы не проебать свой класс. Друг тарахтел безостановочно: что-то рассказывал, делился впечатлениями о новой игре (Мо прохлопал ушами о какой именно), спрашивал о чем-то, и Шаню даже удалось несколько раз «угукнуть» в тему. Но после окончания уроков от Яозы пришлось избавиться в срочном порядке — на школьной парковке ждал Змей со всей своей прикетовкой, где сейчас и находился Мо, сидя на капоте Chevrolet Camarо. Не хотелось ничего говорить и слушать, вникать в разговор и блистать остроумием подобно Ронгу. Раздавленное состояние мешало даже голову поднять, да и не спал ночью ни минуты, раздумывая над тем, что произошло накануне. И теперь Мо со всей ответственностью мог себе признаться, что совершил огромную ошибку. Открыться Хэ в своих предпочтениях — это совершить социальный суицид. На что он только рассчитывал? В прошлый раз Тянь очень чётко дал понять, как относится к подобному роду отношений. И не потому что гомофоб — доказывал данный факт наличие у него близких друзей нетрадиционной сексуальной ориентации, а именно неприемлемость к себе. И Мо. Что теперь делать — топовый вопрос на ближайшие столетия. — … убрал. Да? — Ронг повернулся к Шаню и вопросительно поднял бровь. — Что? — встрепенулся он. — Ты где сегодня? — парень щёлкнул пальцами перед носом Мо. — Ещё раз так сделаешь и без руки останешься, — зло прошипел он, указывая на жест Ронга. Конечно, срывался на ближних, больше не на ком. — На тебя скоро намордник надевать будет нужно, — ни капли не обидевшись, рассмеялся тот, — эй, Ли, что это с нашей Элли происходит? Змей в это время разговаривал по телефону и, мельком взглянув на парней, продолжил свою беседу, не считая заявление Ронга поводом для внимания. Ронг на этом не успокоился и развернулся к Хитену. — А ты что скажешь? Тот вынул из уха наушник и вопросительно поднял бровь. — Да вы заебали! С кем я вообще разговариваю?! — Судя по всему, — хмыкнул парень, — с нами, но вот беда — всем похуй. Пора бы тебе расширять внутренний мир, чтобы люди перестали отгораживаться от твоего бреда музыкой, — и демонстративно вернул наушник обратно. Ронг выставил средний палец. Шань остался молчалив по отношению к очередной вспышке негодования парня и, уставился на свои кеды, подмечая, что как бы не вопил Яоза: «это же суперстары, мужик, раритет почти, их беречь надо!», понял, что это у него вообще не получилось. Пыльные, потрепанные, с убитыми задниками — полная противоположность слову «беречь». Не хотелось проводить параллели, но и в жизни так же — с самым ценным — как с дерьмом, словно оно зациклено на копирайте и всегда можно заменить то, что пришло в негодность. Нет, нельзя. И второй пары обуви у Шаня не было… — Эй!.. — вдруг громко крикнул Ронг. Мо не успел среагировать на громкий возглас. Его неожиданно сильно придавили к капоту, а после рывком, за мастерку, потянули обратно. Он узнал по запаху, энергетике и силе хвата. Тянь больно взялся за его поясницу, отмечая пальцами будущие синяки и подтянул к себе вплотную, заставляя Мо по инерции раздвинуть ноги, чтобы уместиться между ними. — Я согласен, — хрипло, едва слышно и только ему прошептал в губы, а после на глазах у всей троицы впился губами в раскрытый от удивления рот Мо. Он выцеловывал жадно, с оттягом и языком, не забывая при этом болезненно хватать за бедра, скользить ладонями по пояснице, поднимая кофту к лопаткам и вниз, зажимая собой до одури. Шань задыхался, не отвечал, только принимал, не понимая, что происходит. Но тело сводило от боли и кайфа. До мурашек и периферийного голода, от его хозяйствующих прикосновений. Исполнение самых тёмных желаний на глазах у банды Змея и его самого. И хотелось остановиться и прекратить всё это, но сейчас он не мог даже пальцем шевельнуть, отдаваясь полностью в руки, о которых так давно грезил. Тянь отстранился сам, тяжело выдыхая, оглядывая ярко-красные скулы Шаня. — Пошли домой, — шагнул назад, подавая руку. Мо на безусловном рефлекса протянул свою, продолжая пребывать в неком подобии транса. Брат не стал долго церемониться: сдернул того с капота и обняв за поясницу, потянул на выход с парковки. — Мо. Голос принадлежал Шэ Ли. Шань спешно обернулся, хотел уже пойти обратно на оклик, но столкнулся с полным сопротивлением Хэ, который и не думал выпускать его ладонь из своей. — Я тебя не отпускал. — Ли… — а больше и сказать ничего не получилось. Змей не был в курсе его авантюры и вполне мог сделать соответствующие выводы. И сейчас они, к сожалению, были верны. Шань предавал. — Не разевай пасть на того, кто тебе не принадлежит, — ответил за него Хэ и потянул дальше. Мо шёл слепо, не оборачиваясь, потому что стыдно. Малодушно как-то обманывать ожидание тех, кто подарил новый виток в жизни, принимая в свою «семью», как своего. Жгло щёки и совесть, но внутри бесновалась эйфория, которая перекрывала все импульсы в пользу чести. Их никто не преследовал: добровольный выбор уважали все, но и последствия от него спросят так же общим коллективом. Они свернули на остановку, и только после этого Хэ отпустил руку Шаня, сбавляя шаг. Вытер губы, а потом сплюнул, морща нос. Его отстраненность приобретала весьма красноречивые черты, отчего Мо задержал дыхание, предвкушая грандиозное наебалово. — Блять, — словно в подтверждение предчувствий Шаня, Хэ брезгливо фыркнул, — это было не легко… Но оно того стоило. Тянь остановился, и глядя в глаза Мо, подкурил сигарету. — Я ведь тебя предупреждал не играть со мной в игры, но ты не послушался. А вообще, — затянулся, — думаю, тебе следует очень резво сгенерировать план, как мне угождать, чтобы я не отдал тебя на съедениe Змею, что непременно сделаю, если вздумаешь быковать. И без вариантов.