Поколение next

Никогда ничего не просите. Никогда и ничего, в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут. Мастер и Маргарита Михаил Булгаков Пасмурная серость раннего утра рассеивалась электрическим светом потолочных светильников, которые не гасли с поздней ночи. Кабинет офисного здания бизнес-центра пустовал; обслуживающий и рабочий персонал ещё не прибыл на свои места. На посту присутствовала лишь охрана, сонно обходя пустые мраморные коридоры. В стерильной тишине приёмной послышался пронзительный стук женских каблуков. — Не спиться? — Чэн глянул на наручные часы, усаживаясь в кожаное кресло. — Не хочу опоздать на работу, а ты, как я погляжу, тоже ранняя пташка, — мило улыбнулся Дэйю, присаживаясь напротив мужчины, складывая руки на письменный стол. — Ночь была не простая, — бесцветно ответил он, разглядывая женщину перед собой. Ухоженная, но без лишнего напускного лоска, даже полное отсутствие косметики не портило её. Рыжие волосы с лихвой компенсировали искусственные краски извне. — Не скажу, что меня это огорчает, — Дэйю пожала плечами, обводя взглядом панораму города за спиной Хэ, — а где же твоя привычная свита? Или только у тебя была не спокойная ночь? — Почему тебя это интересует? Захотелось Тао увидеть? — в его глазах вспыхнуло веселье. Женщина непроизвольно скривилась. — Вот уж нет. От твоего пса всегда много шума. Мне лишь интересно, почему я так легко сюда попала. Никто не остановил… — А ты бы предпочла через растяжки лезть? — язвительно улыбаясь, осведомился он, — о твоём визите мне доложили, когда ты только на стоянке появилась. А раз пришла, значит, по делу. Оно у нас общее. К твоему сожалению. Хэ вальяжно закурил. — Не люблю этот запах. — Терпи, — просто ответил он. — Ты про гостеприимство что-нибудь слышал? — раздражённо спросила она, громко ставя сумку на огромный стол, едва ли не на ноутбук хозяина. — Не в половину шестого утра. Так зачем пришла? — Чэн мысленно оценил её выпад. — Сам не догадываешься? — Сам догадываюсь, но хочу, чтобы ты озвучила, иначе разговор у нас не пойдёт. — Ладно, без проблем. Дэйю нервно дёрнула замок сумки, и пошарив в ней рукой, в несколько заходов выложила на столешницу четыре пачки денежных банкнот, перехваченных ленточной упаковкой банка. — Ты уж извини, что получается так пафосно, но в отделении банка в обратной транзакции мне отказали. Пришлось снять наличные и принести тебе лично. Я, надеюсь, намёк понят? — Для большей драмы, тебе надо было с порога кинуть мне их в лицо, — улыбнулся Хэ, легко раскачиваясь в кресле. — Я не репетировала. Но будь уверен, в следующий раз, если он случится, сделаю именно так. — Не надоело ещё? — выдохнул дым в её сторону. Дэйю недовольно помахала ладонью у себя перед лицом. Естественно, он делал это специально. Выводил. — Очень даже. Поэтому давай перестанем друг другу досаждать. Не лезь в мою семью, и тогда эти неприятные встречи и разговоры прекратятся. — Тянь моя семья тоже. — Он так не считает, — Дэйю вытерла руки о подол плаща, словно могла замараться о принесенные купюры. — Послушай, — Чэн выдохнул никотиновый дым носом, туша сигарету в пепельнице, — включай уже голову. Давай, я тебе кое-что поясню. Гордость и принципы вещь необходимая. Ты в этом преуспела, не отнять. Однако думать нужно на опережение. Что будет дальше? Как ты собралась оплачивать их обучение в колледже? Тянь заканчивает школу в этом году. Шань через пару лет. И что? Тебе хватит тех крох, которые ты зарабатываешь, чтобы дать им достойное образование? Чтобы у них появился шанс в жизни выбраться из этой трясины, в которой застряли мы? Сама понимаешь, что нет. Тянь никуда не станет поступать, он пойдёт работать. Той же дорогой отправится Шань. Благодаря твоей гордости, они навсегда останутся уличной шпаной. Но ведь ты хорошая мать, Дейю, ты не поступишь так с сыновьями. Или я ошибаюсь? Докажи мне, что я не прав. Не бери деньги. И сломай их жизни о свою принципиальность. — Зачем так, скажи мне? — прошипела она, — ну почему?! Что тебе мешало участвовать в жизни Тяня?! Чтобы он с благодарностью принял от тебя эту помощь, а не пихать её мне в глотку! — А это уже не твоё дело. Ну так что, я купил твою гордость? Лот ушёл с молотка? — Какая же ты тварь! — Ты себе даже не представляешь, — кивнул Чэн, хладнокровно глядя женщине в глаза. Дэйю чувствовала, что вот-вот сломается, и разрыдается, как нашкодившая девчонка перед завучем. Стоит ли говорить, что все Хэ — жестокие сволочи? Эта чёртова фамилия красной лентой прошла через всю её жизнь и оставила пепелище. Бывший муж, его брат, Чэн… Они как ядовитое семя, проросшее на чужой боли. И самое страшное, что почвой мог бы стать и их кровный родственник. Тянь. Но он ещё ребёнок. И она не допустит, чтобы тот вырос в нечто подобное. Дэйю очень надеялась, что ещё не поздно, что она не упустила этот миг. Сколько сил ей понадобилось, чтобы под чёрным взглядом ледяных глаз сложить деньги обратно в сумку, никто не знал. В этой утренней тишине, под самый ненавистный запах сигарет, который преследовал её повсюду. Теперь и дома тоже. — Правильный выбор, Дэйю. И не надо разводить драму. Я тебе денег дал, а не сжёг твоё родовое гнездо, — утешительно улыбнулся краешком губ. — Заткнись, нахрен, — озлобленной волчицей прорычала она, швыряя последнюю пачку денег в сумку. Дэйю именно так и казалось, что полыхает синим пламенем крыша её собственного дома, а она ничерта не может сделать, только окна открыть, чтобы в дыму не задохнуться. — Теперь понятно, у кого Тянь научился ругаться, — по его голосу было слышно, что Чэн едва сдерживает смех. — Хоть бы и так, — выпрямилась она, закидывая ненавистную ношу на плечо, — ведь только я была рядом! Я и Шань! — Спасибо большое, — Хэ издевательски склонил голову, — полагаю, это главная мысль, которую ты сегодня хотела донести. — Полагай, — Дэйю круто развернулась и пошла к выходу. Быстрее. Быстрее. Быстрее. Чтобы не сказать лишнего. Не разразиться слезами и матом от бессилия. Так не положено вести себя зрелой женщине. Она ведь такая, да? Счета оплачивает, сыновей растит, на работу вот ходит. И уже, кстати, опаздывает… Зрелая, блять, женщина. — Дэйю, — оклик в спину, — ты все правильно сделала. — А ты? — не оборачиваясь. — Увидимся ещё, — ушёл от ответа, — и придумай что-нибудь, о том, откуда у тебя финансы. Прояви фантазию, ладно? *** Шань неосторожно толкнул дверь, надеясь, что та отрикошетит от лобешника брата, и причинит ему ворох неудобств: начиная от боли и заканчивая дебильностью ситуации. Но Хэ, словно почувствовал коварные намерения рыжего, стоял вне досягаемости. Привалился к косяку, оценивая маневр Мо. Оценка выражалась в виде вздернутой брови. — Ты мало вчера пиздюлей отхватил? — Нет, нормально. А что? — Добавлю, если не перестанешь исполнять, — Тянь оттеснил брата с порога ванной комнаты и задумчиво уставился на льющуюся воду, потом перевёл взгляд на Шаня. — Трудности? — Тебе чё надо? — Я же сказал, тоже помыться хочу. — А то, что я здесь, ничего? За-ня-то, — громче и по слогам сказал рыжий, здоровой рукой демонстрируя свой внешний вид, а именно боксеры. — Или вдвоём будем?.. — Мне всё равно, хотя, судя по всему, помощь тебе нужна. Повязку снимать нельзя, хрен её потом завяжешь правильно. Придётся обратно ехать в травмпункт на перевязку. Не то, чтобы Шань об этом не думал. Рука доставляла уйму неудобств. Но вот просить помощи у Хэ — до этого его потрепанный мозг ещё не дошёл. — Ну и как? — вопрос повис в воздухе, без продолжения и ответа. Тянь хитро усмехнулся, пристально вглядываясь в брата. Медленно пропустил чёрные волосы между пальцев, словно глубоко задумался. Что там происходило в его голове, рыжий вообще не хотел знать. Определённо ничего путного, доброго и альтруистического. Когда дело касалось непосредственно самого Шаня, Хэ проявлял таланты сволочизма. Поэтому надеяться на что-то дельное не приходилось. — Раздевайся, лезь в ванну и вставай боком, чтобы больная рука к стенке была, а мне давай душ. Если что, могу даже намылить. Ну вот, что и требовалось доказать. — Ты ебанулся, что ли? — для пущего эффекта, Мо покрутил пальцем у виска. — Есть другие предложения? — Хэ расслабленно навалился на стену, скрещивая руки на груди. — Да, есть одно. Свали отсюда! Все планы Шаня о выяснении отношений с братом быстро вылетели в трубу, как только он представил вышесказанное действо. Стало слишком зло и неловко. И лишь с Хэ Тянем так. Вечно он вызывал эти неоднозначные чувства. — Да и пошёл ты, — пожал плечами тот, — корячься, как хочешь. Тянь вышел, как будто только за этим и приходил. Не лез нагло без очереди, а хотел помочь? Ну бля… — Тянь! Эй! — крикнул рыжий, отворачиваясь от двери, раздражённо и смущённо стирая конденсат с зеркала, чтобы хоть чем-то занять руки и самого себя. — Ну? — послышался голос за спиной. — Ладно, помоги. Но трусы я снимать не буду! — И когда ты стал таким стеснительным? — издевательски осведомился он, — помню, совсем недавно ты очень бодро дрочил. Мне. А сейчас, что? Ну не сволочь? Почему даже добрые поступки нужно извратить и испортить? Словно ему стыдно проявлять заботу и человечность, а если он всё-таки решался на нечто подобное, то делал это под таким соусом, что впору за каждый «добрый» поступок бить в морду. Зона комфорта Тяня чудовищно мала, и поэтому там никому нет места. Только он сам. — А сейчас я дрочить не собираюсь, поэтому и раздеваться не буду, — процедил рыжий сквозь зубы, глядя в быстро мутневшее зеркало. Стоило бы послать Хэ с такими его «приколами», но Мо предпочёл принять помощь. Не для себя. Для него. Пора бы уже выползать из своей раковины. — Любопытно. То есть ты раздеваешься только ради дрочки? — К словам не цепляйся, задолбал, — Мо выключил воду и залез в ванну. Выдернул шланг душа и сунул его Тяню. Повисла пауза, после которой Шань все же посмотрел на Хэ. Тот недовольно пялился на протянутый предмет, как будто затея перестала ему нравиться. — Если передумал, знаешь, где дверь. Тянь резко забрал дужку и подошёл вплотную. — Воду включай, — скомандовал. Шань слегка растерянно переключил смеситель, регулируя воду в кране, а потом подал её в душ. Ноги окатила горячая струя, отчего Мо вздрогнул, корректируя температуру на более прохладную. Раздражение Хэ чувствовалось всей кожей, нервируя всё больше. Чего он так злился, раз сам предложил помощь? Мо должен был отказаться, чтобы Тянь вроде как, и проявил участие, но в тоже же время ничего полезного не сделал? Вот уж дудки! Сам начал, пусть и разгребает тоже сам. Впредь станет думать, что не всегда все идёт по его сценарию. Шань научился действовать от обратного. А с Хэ, похоже, только так и надо. От встречи напора воды и тела, брызги разлетались в разные стороны, отчего футболка Тяня намокла через две минуты. Мо как мог старался подстроиться, чтобы брат и пол оказались не в таком невыгодном положении, но все его попытки приносили ещё больший урон, потому как старший брат смахнул совершенно мокрую чёлку с лица. — Да не вертись ты, ёб твою мать! — гаркнул Тянь, жёстко хлопая свободной рукой его по заднице. — Больно, блин! — зашипел рыжий, отплевываясь, потому что мстительный брат выдал струю в лицо. — А мне мокро! Так, всё, стоп! Рыжий послушно выключил воду, ожидая, что Хэ покроет его трехэтажным матом, может ещё отвесит привычный подзатыльник и уйдёт. Но Тянь, вытерев ладонями лицо, снял футболку и кинул материю на пол, а затем отправил туда же штаны. — Двинься, — чуть толкнул в плечо, ступая рядом в ванну. — Ты чего? — Шань охренел настолько сильно, что позабыл о ярком жжении левой ягодицы, куда пришёлся удар. — Так будет удобней. Что там с повязкой? Не намочил? — Ну как… — неопределенно промычал Мо. Кое-где проступали влажные следы, но в общем, вполне результативно, если сравнивать с братом. — Башку под краном намочишь, а то всё насмарку будет, — предупредил Тянь, — шевелись, че встал, как статуя? Я тут с тобой до обеда маяться не собираюсь. — Никто и не просил! — закипал Шань от раздражения Хэ. Он так выворачивал ситуацию, словно это Мо прицепился к нему клещом со своими проблемами, проматывая впустую ценное время очень занятого человека. — Мочалку давай, бестолочь. — Слушай! — резко развернулся Мо, благо вода была выключена, иначе все их старания вмиг обнулились, — хватит уже! Мне это тоже не нравится, и если тебе невмоготу, то вали уже отсюда! — Мочалку давай, — тише повторил он. Злее? Да, определённо. — Да на ты эту мочалку! — почти швырнул в руки, — и мыло, тоже на! — полет по тому же маршруту. Хэ неловко перехватил мочалку, потом мыло, и в конечном итоге на дно ванны посыпались все банные принадлежности, включая душ. Выражение лица Тяня было эпическим. — Упс, — усмехнулся рыжий, зажевав нижнюю губу, чтобы не рассмеяться в голос, что конечно, стало бы роковой ошибкой. Шань неоправданно быстро растерял всю злость, когда на него смотрели эти грозовые глаза. Сейчас, как будто бы чёрные. Но место злости не занял страх. Он, наверное, разучился бояться брата, разве что иногда робел перед ним, но то больше сила привычки, чем истинные чувства. Тянь схватил Мо за предплечье и сжал, стальной хваткой сильных пальцев. Придвинул насильно, ближе к себе. — Что? — хрипнул рыжий. — Поднимай всё. — Почти в губы, — ещё раз так сделаешь — я сделаю больно. Усёк? — А ты прям ищешь повод причинить мне боль. — Нет, ты сам справляешься отлично, словно рождён для этого. — Придурок, — фыркнул Шань, садясь на корточки, пытаясь собрать в одну руку весь этот кавардак. Естественно, ничего не получалось: то мыло выскальзывало, то душ, а то и все сразу. Только мочалка влажной вихрастой тряпкой спокойно лежала на дне ванны. — Бестолочь и есть, — раздался сверху недовольный вздох, и Хэ очутился в том же положении, что и Мо, — мочалку хотя бы возьми. Это сможешь? — М, — обидчиво подтвердил он, цепляя ту пальцами. — Держи душ, — вручил Хэ, взамен забирая мочалку, принимаясь активно её намыливать, — поворачивайся спиной. Он раздавал команды, как робот. Словно отрешился от происходящего. Неужели ему настолько противно? Что же он испытывал, когда целовал? Или… на складе Змея? Шань настойчиво пытался отогнать эти мысли, но они наоборот, в отместку, настойчиво и вероломно лезли в голову. Кожу на спине нестерпимо жгло от жесткого и неаккуратного трения. Тянь снова вымещал на нем что-то? Глупо надеется, что нет. Наверное, те разы, когда он вынужден был переступать через себя, и идти на поводу у младшего брата, чтобы тот остался рядом. С ним, а не с Шэ Ли. И вдруг рыжего осенило. То, что донимало где-то на подсознании, наконец-то оформилось в логичный вывод, который объяснил реальное положение вещей. Шань пошатнулся, когда движение мочалкой получилось особенно сильным и оттого, болезненным. Хэ быстро перехватил его за талию, чтобы Мо не угодил носом вниз. — Держись за что-нибудь, — и опять без единой интонации. — Я же теперь не в банде Змея, да? — неотрывно глядя на светло-бежевую плитку, спросил он. Тянь остановился, прекратив терзать спину. — Зачем спрашиваешь? — Он бы сделал что-то. Или сказал. Но он вообще не поднял этот вопрос, значит, твоя взяла, и Змей меня отпустил. — К чему ты ведёшь? — К тому, что сейчас тебе незачем быть рядом со мной. Ты уже добился своего — Ли я больше не нужен. Тогда получается, что и тебе тоже. Поэтому ты так бесишься? Типа, зря время тратишь? — Че ты несёшь? — Тянь развернул рыжего за плечи, хватая пальцами подбородок, чтобы тот не отводил взгляда. — А что? Ты цеплялся за меня только потому, что я был со Змеем. Даже целовал и делал все те вещи, которые тебе были противны. А теперь, когда всё стало как прежде, у тебя не осталось причин возиться со мной. Я прав? — Я хотел тебя оградить не от Змея, а от той херни, которую он бы навлек на твою тупую голову. На его месте мог оказаться любой. Вообще не имеет значения. Методы я выбрал радикальные, да, — Тянь неопределенно кивнул, — но кто тебе сказал, что мне было противно? — чуть улыбнулся он. — Подожди, — Мо убрал его пальцы от своего лица и шагнул назад, насколько позволяла ванна, — что ты этим хочешь сказать? — То, что сказал, — пожал плечами Хэ, — давай, разворачивайся, я уже задолбался тут с тобой. — Нет, я хочу понять! Объясни мне нормально, а не съезжай с темы! — потребовал Шань, набираясь решительности, — я ещё могу согласиться, что дело не обязательно в Змее, так и вопрос не в нем, а в том, что будет дальше! — А я откуда знаю? Что за дебильные вопросы? Мо был готов зарычать от словесных выкрутасов брата. Либо Тянь, как всегда издевался над ним, или же косил под «дурочка», уходя от вопросов, которые ему неприятны. — Между нами, — оттоптав всю свою гордость, прямо сказал рыжий. Если Хэ думал, что он не осмелится, то зря. Надоело вилять вокруг да около, превращая каждый разговор в битву или в фарс. И если сейчас не озвучить всё как есть, то они навечно застрянут в этой недосказанности. Хэ, наверное, так и хотелось. Мо — нет. — Тебе нужен конкретный план? — в его голосе сквозило недовольство, а в глазах расцветало раздражение. Напор Шаня закономерно вызывал в нем агрессию. Хэ не терпел давления, воспринимая каждое слово в штыки. — Да, мне нужен план, — упрямо согласился Мо, — а ещё твоё объяснение, по поводу того, что «не было противно». — Ты чего добиваешься? — он откинул мочалку в сторону, этим жестом показывая, что мытье окончено, — чего хочешь? Чтобы я ответил, продолжим ли мы дрочить друг другу? Тебя ведь только это волнует, не так ли? — Не только это! Не надо всё переворачивать с ног на голову и выставлять меня извращенцем! Я просто хочу знать, как мы будем вместе жить, и захочешь ли ты общаться со мной без оглядки на то, чем я занимаюсь и с кем! — А это как ещё понимать?! — Да, блин! Каждое слово пояснять нужно?! Сам башкой не хочешь поработать?! Я тебе уже столько всего сказал, а ты всё вопросы задаёшь! — Потому что ты херню всякую несёшь! Как мы станем жить и про какое-то внимание! Всё останется, как было! — Нет, — твёрдо выдал Шань, — вот как раньше точно нет. Я твоей прислугой больше не буду! — Предлагай варианты, — почти прошипел Тянь, доведённый до ручки тупой настойчивостью брата. Мо моргнул, растерянно зашарил взглядом по стене. Хорошо требовать ответов, которых сам не знаешь. Переложить ответственность на другого, чтобы потом не чувствовать вины, если все пойдёт прахом. — Ну, что молчишь? Башкой не хочешь поработать? — поддел он теми же словами, что ранее бросил в него Шань. — Это слишком сложно, — выдохнул рыжий, ощущая напряжение, — мы ведь никогда толком не ладили. Нет, были, конечно, моменты, когда мы не хотели друг друга убить, но жили при этом, как соседи. — Шань. — Нет, подожди! — вскинулся Мо, — я понимаю, что невозможно быстро перестроиться и как-то по-другому относиться друг к другу. Но можно же попробовать? — Кому ты врешь? — Хэ сощурил глаза, стараясь держать плескающиеся эмоции под контролем, — пытаешься сказать, что мы должны стать настоящей семьёй? — А что в этом такого? — Шань не заметил, как начал дрожать: душный пар давно выветрился, а недостаток тепла посылал по влажной коже стаи мурашек. — Ещё раз повторяю: кому ты врешь? — Хэ неприятно улыбнулся, и схватил рыжего за затылок, притягивая к себе, глядя сверху вниз, — ты думаешь, я не замечаю, как ты на меня смотришь? Всё время пялишься… И поверь, твоё лицо достаточно красноречиво при этом. Каждый раз заливаешься румянцем, рыжий ты, придурок. И вот теперь скажи — это, по-твоему, настоящая семья? Такие отношения должны быть между братьями? — Это не то… — И мы вернулись туда, откуда начали. Все твои проповеди ведут к одному. — Это ты к этому сводишь, я ни разу не сказал, что хочу этого! — Но ты хочешь. — Всё! Иди нахер, — рыжий отстранился от Хэ, намереваясь выбраться из ванны. Так и знал, что ничего не получится. Тянь всегда был сложным говнюком, но в последнее время стал просто невыносим. Мо думал, что когда закончится история со Змеем, в их отношениях что-нибудь да сдвинется. В любую сторону. Но нет. Куда там. Они топтались на одном и том же месте. Только упрёки стали изощрённее. — Эй. — Что ещё? — рыжий неуклюжа обтирался махровым полотенцем, стараясь не тревожить больную руку, но в то же время, быстрее освободиться от общества Тяня. — Мы можем попробовать, — он вдруг неожиданно оказался за спиной Шаня, слегка обхватывая горячими пальцами его горло, — знаешь, я ведь тоже не железный. — А? — вздрогнул Мо, боясь повернуться, — ты чего? — Ты хочешь что-то поменять. Давай. Мне даже уже интересно, насколько далеко ты сможешь зайти, — пальцы проскользили дальше по груди, задержались на животе и слегка ущипнули бок. — Интересно? И всё? — он не отстранялся, смотрел в глухонемое, боясь ни то спугнуть момент, ни то продлить его. — Хватит уже вопросов. Ответ тебе не понравится. — Уверен? За спиной послышался смешок. — Не знаю, смотря, насколько ты больной. Если что, я у себя в комнате. Придёшь — это будет твой ответ. Но подумай хорошо, чтобы не пожалеть потом. Тянь снял мокрые боксеры и закинул их в барабан стиральной машинки. Обернул вокруг бедер новое полотенце и вышел из ванной. — Ну, капец, чё, прояснил отношения, — пробубнил Мо, прикладывая ладонь к пылающей щеке. *** Тянь зашёл в свою комнату, нервно раскрывая шифоньер в поисках одежды. Весь этот разговор с младшим братом выбил его из колеи. Начерта он ему всё это наговорил? На слабо брал, естественно, как всегда. Но только ли? Врал, в процентном соотношении. В какую сторону больше качнулся маятник, Хэ пока не разобрал. Мо был прав в одном — нужно было что-то менять. И, конечно, если Шань вдруг примет его абсурдное предложение, они достигнут перемен. Таких, блять, что сами пожалеют. Тянь это понимал абсолютно чётко. Но статичность раздражала гораздо больше, поэтому рыжий, раскачивающий лодку, вполне вписывался в его систему координат. Вопрос был лишь в методе. Выебать младшего брата. Тянь натянул спортивные штаны, и замер на этой мысли. Сам же недавно расставил всё по полкам, мол, у Шаня переходный возраст и целый вагон загонов, и его нынешние желания подмена ценностей современного общества. А теперь, предлагал Мо тот же суррогат. И для чего? Типа, скучно жить просто так? Самое смешное, что у него ни разу не возник вопрос, а сможет ли он это сделать. Трахнуть рыжего. Как показывала практика — вполне. У него стояло, тогда, на складе. И сегодня в ванной не то, чтобы ему было некомфортно намывать чужую спину, при этом испытывая отнюдь не платонические чувства. Хэ мог представить, как прижмет рыжего к стене, свои руки у него на бёдрах, заднице. Ориентиры сбивались и у него. Одно дело пользоваться рыжим для проверки самого себя, определяя возможности эмоций и чувств, другое — перестать воспринимать это как эксперимент и самому захотеть брата. И как объяснить Шаню, что желание тела, практически всегда им и заканчивается? Ничего большего. А Мо, вроде как, нужно именно противоположное. С другой стороны, рыжий сам это начал, а Хэ предупреждал, так что… *** День клонился к вечеру, а Мо по-прежнему сидел в своей комнате, пылая в жерлах котлована собственных желаний. Тянь выдал ему полный карт-бланш, снимая с себя всю ответственность, хотя именно Шань собирался это сделать. Они оба не желали быть виноватыми в случае полного провала. И оба его ожидали. Без иллюзий. В смысле, как можно надеяться на благоприятный исход после однополого псевдо-инцеста? Мо даже чисто теоретически не смог сформулировать, что бы означал этот «благоприятный исход». Ни единой догадки. Но все логичные предположения разбивались об одно неоспоримое слово — хочу. Мо так давно грезил о брате, что теперь после активного согласия последнего, ему посрывало все стоп-краны. Вседозволенность всегда приносила только вред. Это подтверждала и история, и их локальная семья. Псевдо-семья. Хэ велел не задавать вопросов, потому что его ответы Мо не понравятся. Может, действительно, пора перестать копаться в морали — все равно ничего путного он для себя не найдёт. Раньше надо было думать, когда на брата в душе дрочил. Сейчас уже не актуально. Они делали многим больше. Поэтому, стоит уже дойти до конца, чтобы в полной мере насладиться этим кошмаром. Данное утверждение очень воодушевило. Если попробовать прикинуть, что же он потеряет, когда с очевидными намерениями зайдёт в комнату Хэ — чёткого ответа не нашлось. Потому что, что он имеет сейчас? Отношения балансирующие от пренебрежения до маниакального контроля? Без рациональной середины, приносившие сплошные моральные увечья. Но если бы появился хоть один шанс обрести полноценные родственные связи с Тянем, Мо бы сто раз подумал, стоила ли игра свеч. Равноценны ли ставки: лишения братских уз или бредовая недостижимая химера, сулившая золотые горы на кургане их семьи. Однако в его самопальной теории слишком много «бы», а подобного выбора сейчас не стояло. Терять, в общем-то, нечего. Поэтому очевидное стало ещё более очевидным. Гори оно синим пламенем. Шань застыл перед дверью в комнату брата, соображая, стучать или нет. Рука замерла в воздухе, напротив старого деревянного покрытия. — Да входи уже, — раздалось из комнаты. Шань чуть не подпрыгнул от неожиданности, неловко отпирая дверь, просачиваясь в известную темноту. — Как ты догадался, что я тут? — Ну, во-первых, я знал, что ты придёшь, а во-вторых, ты скрипел паркетом у порога минут пять. Я же не глухой, в самом деле. Глаза привыкли к полумраку и рыжий разглядел брата на кровати, по звукам, играющего в телефоне. — Ясно, — изрёк и заткнулся. Что делать дальше мозг отказывал подсказывать. Вот он пришёл. Все акценты вроде расставлены, но для нового шага смелости не хватало. Наоборот, былая уверенность таяла, как снег по весне. — Надеюсь, ты в полной мере осознаешь свой поступок, — спросил он, не отрывая взгляда от дисплея. — А ты? С кровати послышался тяжёлый вздох. — Да хер его знает. Зато честно. — Аналогично. — Можем ничего не делать. Пока не поздно. — Ага, — кивнул рыжий, — а дальше что? — Снова начинаешь свою демагогию? — Я не специально, оно само… — немного печально ответил он. Тянь легко рассмеялся, откидывая телефон к бедру. — Иди сюда, бестолочь. В душе что-то оборвалось, пульс скаканул в критическую, предынфарктную отметку, а ноги двинулись в нужную сторону. Чуть тормознул у борта кровати, прикидывая следующее движение, как Тянь, видимо, потерял терпение. Он ухватился под сгиб колена и дёрнул на себя. Такая себе инициатива. Мо в последний момент извернулся, чтобы падение не случилось на левую руку, но маневр всё равно не обошёлся без последствий — Шань попал подбородком, как будто бы, в лоб инициатору. Оба взвыли. — Да господи боже, — прошипел Хэ, переворачивая их на матрасе, нависая над рыжим, потирая пострадавший участок, — что ж ты, за неувязок такой? — Взаимно, придурь! Хер ли ты дёргаешь?! Хочешь изобразить страсть, дыши тяжело и губы облизывай, а не вот это вот всё! Тянь сглотнул, потом ещё раз, и в хохоте повалился на Шаня. — У нас так ничего не получится, — сообщил он, чуть не воя от смеха, обнимая за плечи. — Открыл, блять, Америку! Такими темпами нам светит только драка, а если ты опять кинешься, — выдохнул, — у меня рефлексы, переебу ведь! Тень сполз с брата, откидываясь рядом, не прекращая смеяться. То ли над словами Мо, то ли над ситуацией в целом. Через несколько секунд оба утихли. Свет экрана телефона погас, погружая комнату в темноту. А как известно, в темноте все кошки серы, и когда не видишь, что делаешь, ситуация воспринимается словно со стороны. Нет этого обидного, надменного взгляда, да и Хэ не увидит его малиновых щёк. Мо наугад протянул руку, и скользнул ею вниз по мягкой домашней футболке, цепляя пальцами кромку и замирая. Одно движение и он сможет ощутить горячую кожу живота, а если провести ещё ниже, то и не только. — Смелее, рыжий, раз начал. — Тебе легко говорить, лежишь бревном, а мне отдувайся. — Хочешь, чтобы я всё взял в свои руки? — Ну, допустим, не всё. Возьми хотя бы член, а там разберёмся… — Ты когда успел стать таким испорченным? — Тянь переместился на него, сначала лёг, придавливая телом, забирая воздух, а потом уместился на бедрах, выпрямляясь. — Сложно оставаться чистой фиалкой, когда перед глазами такой пример для подражания. — Но я не пример для подражания, — слегка повозил задницей по паху рыжего. — Вот именно, — поперхнулся Мо, ощущая тепло стремительно надвигающейся эрекции. Хэ скользнул руками по груди, попутно задирая футболку, задерживаясь, чтобы Шань приподнялся, и её можно было аккуратно стянуть через голову, так, чтобы не потревожить больную руку. Откинул материал на пол, а после, обхватил правое запястье и расположил его над головой рыжего. — План такой, — хрипнул на ухо, — сегодня до конца мы доходить не будем, я с темой ознакомился, нам тупо времени не хватит. Тем более, у меня смазки нет. — Какой смазки? — неуверенно промычал Мо, потираясь о его губы, млея от севшего голоса брата. — Для цепи велосипеда, — усмехнулся Тянь, — чё за дебильные вопросы, ты что вообще ничего не знаешь об однополом сексе? А как им заниматься собрался? — Ну я… как бы на тебя полагаюсь, — сконфужено пробормотал Шань. — Нет, на меня ты сядешь, а вот полагаться ты должен на себя. — Тянь, блять! — он пихнул брата коленом по заднице. — Давай свои шуточки на потом, а? — Потом будет поздно. Так что план такой, да не отвлекайся, — обхватил лицо и прошептал в губы, — отсоси мне, детка. Мо задохнулся от возмущения, даже снова приподнял ногу для второго удара, но после одумался и медленно опустил. — И… и ты потом мне? — Всё зависит от качества выполненной работы, — уклончиво ответил брат, слегка прикусывая горячую скулу. — Так не пойдёт, я дурак, что ли, по-твоему? — взбрыкнул он и высвободив запястье, сжал футболку Тяня на талии. — Мне ответить? — Тебе подрочить, — рыжий приподнял бедра, намекая на образовавшуюся проблему в штанах, — и тогда я решу, сосать мне или нет. Детка. — Устраивает. Тянь сместился вниз, стягивая штаны с рыжего вместе с трусами. Немного повозился у лодыжек, буквально сдергивая штанины с ног. Мо поборол детское и нелепое желание прикрыться, ощутив себя полностью обнаженным. Смущение и стеснение окрасили в красное не только лицо, но и грудь. Было немного легче из-за темноты, иначе Мо попросту сгорел от неловкости, растеряв весь настрой. — Я бы хотел видеть твоё лицо, — горячие ладони развели ноги, чуть прищипывая чувствительную кожу возле паха. — Бля-а-ять, — простонал рыжий, вытягиваясь на кровати. Он хотел было сказать, что, наоборот, как хорошо, что тот не видит, но после сладкого спазма все мысли куда-то делись. Осталась только пульсация, но и она стремилась вниз, туда, где цепкие пальцы брата обхватили горячий член. Тянь действовал медленно, одной рукой гладил живот, ребра, соски, другой методично надрачивал, сначала немного болезненно из-за нехватки смазки, но через несколько секунд, когда её выделилось достаточно, его пальцы легко скользили по плоти. С твёрдым нажимом. Сверху снизу, протяжно, не останавливаясь. Хэ придвинулся вплотную, потираясь стояком об ягодицы брата, вдавливая в себя, глубоко, шумно выдыхая. Больно прошёлся ногтями по боку, впиваясь пальцами и толкаясь вперёд, имитируя, то, что, наверное, до чёртиков хотелось. — Нет, ты мне точно отсосешь, иначе выебу. Как шлюху. Насухую, — едва не простонал он, интенсивнее водя рукой по члену рыжего. — Мф! — только и мог выдавить из себя Шань, задирая ногу, укладывая на плечо Тяня, чтобы ближе и сильнее. Ведь так хорошо, просто безумно… Хорошо. Тянь ухватился рукой за голень, провёл по ней носом и впился губами в косточку щиколотки, этим своим действием делая нечто такое, что Шань сам подался навстречу, запрокидывая голову, до ломоты позвонков выгибая спину. Оргазм подступал всё стремительнее, так, что дёрнулись бедра, и заломило поясницу. — Я щас… кончу, — тяжело прохрипел рыжий, вырывая ногу из хвата пальцев. — Не так быстро. Тянь отпустил Мо, отстраняясь; сжал руками его колени, чтобы отодвинуться ещё дальше, а потом откинулся к стене, садясь, притягивая за собой неадекватного Шаня, силой направляя, заставляя его менять положение, усаживая на себя сверху, лицом и лицу. — Что ты?!. — Хочу. Иди сюда, — сжал затылок, наклоняя к себе, жарко целуя. С оттенком боли из-за общих ссадин, безрассудно, глубоко с языком, задавая сумасшедший темп, при этом не забывая снова ухватиться за влажный и твёрдый член. Рыжий двинул бёдрами вперёд, помогая кулаку брата, простонав ему в рот. — Я буду тебе сосать, — кое-как промямлил Шань, подпрыгивая на пахе брата, отклонив голову, — детка-а… Хэ в последний момент удержал сперму в ладони, уберегая футболку и живот, приняв вес брата, который тут же повалился на него. Словно обмяк каждый сустав, став подогретой жижей, а ноги до сих пор подрагивали в мелкой конвульсии. Кажется, Мо выпал из реальности, находясь в плену послеоргазменной неги, после которой хотелось только спать. Горячее прерывистое дыхание брата обжигало Тяню ухо, а губы невесомыми прикосновениями щекотали шею. Терпение истончалось с каждым выдохом, а непрекращающееся давление веса Шаня на причинную область, лишь усугубляло положение. Тянь чуть отстранил рыжего от себя, прихватывая пальцами подбородок, и легко помотал им из стороны в сторону, призывая очнуться. — Эй, давай, исполняй своё обещание. — Сейчас? — кое-как спросил Мо, хмурясь от навязчивых прикосновений к лицу. — Нет, блять, до дня рождения моего подождём, — невесело хрипнул Хэ, понимая, что нужно снова брать инициативу в свои руки, иначе Шань мог отключиться в любой момент, разморенный оргазмом. Тянь опрокинул с себя брата, нажимая ему на плечи, скидывая с кровати, но при этом не отпуская, чтобы тот не расшибся при падении. В итоге колени рыжего с громким стуком ударились о паркет, а верхняя часть тела осталась «заботливо» удержана. — Ты очумел, что ли?! — взвыл Мо, принимая более устойчивое положение, мгновенно приходя в себя из-за встряски и стрельнувшей боли в левой руке. Послышался шорох стянутой одежды и Шань осознал, что его ладонь уложили на голое бедро. — Бери в рот, — посоветовал брат. В пору было разозлиться за подобное отношение, но что-то в интонации Тяня заставило Мо проглотить возмущение, и с волнением облизнуть губы. Дело не в приказном тоне или в унизительной просьбе, а в том, что сейчас он будет делать первый в своей жизни минет. И кому? После короткого осмысления в душу закрался страх, а ладони тут же взмокли от тревоги. — Я… — Если скажешь: я не могу — я тебя убью, Шань. Серьёзно, — зло предупредил Хэ. — Нет, я наверное, могу. Но не умею, — прикусил щеку с внутренней стороны, а после добавил, — если что. — Было бы хуже, если бы умел, — двояко отозвался он. — Л…ладно, я начинаю. — Боже-е, Шань! — Да все-все! Сложность заключалась в скованности перевязанной левой руки. Одно дело принимать ласку, находясь в более или менее статичном положении, а другое быть прямым активным источником действия. Хотя, думалось, Тянь об этом вообще не переживал, он словно совсем забыл о травме брата. Рыжий не мог его за это судить, так как сам порой забывался, вспоминая о дискомфорте, лишь когда грубость была болезненно резкой. Строго говоря, рука почти и не болела, ныла только, если, конечно, её не сильно вовлекали в процесс. Шань подполз ближе, проводя ладонью от бедра к паху, гладя и царапая одновременно. Снова облизнул пересохшие губы, настраиваясь; пальцы уже нашли член, мягко и неуверенно обхватывая ствол. Сердце билось сумасшедше и истошно. До мгновения, а потом… Губы влажно обхватили напряженную головку, максимально добавляя слюны, выдыхая на тонкую, чувствительную кожу, высвобождая её и всасывая обратно. На языке горько и странно, а в груди до безумия плохо. Так плохо, что почти нечеловечески хорошо. И Мо осмелел. Это же Тянь. В смысле, ТЯНЬ. Его брат, которого он любил так, что чаще всего ненавидел. И это его член сейчас во рту у Мо. И это он громко дышит, спазмотично сдавливая коленями плечи, больно запечатывая в себе. Рыжий давился, борясь с рвотным рефлексом, продолжая сосать. Даже когда член неприятно упирался в нёбо и в гортань и выступили слезы. Вообще не важно, достаточно того, что было сейчас. Хотелось почему-то ещё. Чего-то. Большого? Грубее и сильнее, пока он не ощутил пальцы в своих волосах, сжившихся резко, а после его рывком ткнули носом в пах. Горло сжалось от инородного предмета, сокращаясь в спазмах, мешая стонать от боли и дискомфорта. И наверное, это оно. Собственный член, который до этого слабо набирал силу, мгновенно напрягся в эрекции. А если бы они встретились взглядами, Мо бы кончил. Тут же. Теперь хотелось увидеть эти блядские глаза — разум рисовал их тёмными, чёрными от желания и подступающего оргазма. Оргазма, который дарил он. Мо. Они застонали в унисон. Вот он, этот миг единения: похоти и невзаимной, взаимной любви. Общего кошмара, под который Шань, не морщась, глотал сперму. Брата. Брата, господи. Шань не сдержался, резко откинулся назад, кашляя, задыхаясь, выплевывая из себя остатки жидкости. И в тот момент зажегся свет. — А я думала, гд… — звонкий голос матери оборвался, когда её взгляд уловил голого сына, выплевывающего сперму, и Тяня, откинутого на кровать, со спущенными штанами до щиколоток, — что… — Мам! — кашляя, хрипнул рыжий, побледнев и вздрогнув, вытирая губы запястьем, — это не то… Мы… Дэйю шарахнулась назад, больно налетая лопатками на открытую дверь, в шоке часто моргая. Из горла вырвался несуразный крик. Сухой, раздирающий. Женщина буквально вывалилась обратно в зал, не замечая ничего вокруг. Одна единственная картина выплавилась в ослабевший от ужаса и непонимания мозг. Картина того, как её маленький мальчик, любимый сын, голый на полу, отплевывается от чужой спермы. Дэйю начало колотить как в лихорадке, как будто по венам струилась серная кислота, которая стремительно добралась до глотки, и женщина едва успела добежать до унитаза. Её вывернуло наизнанку, до нутра. — Пиздец, — Хэ натянул штаны, смотря на Мо, который так и остался сидеть на паласе, в каком-то психозе тря губы. — Оденься и пошли. — К…куда? — дрожа, спросил он. — К матери твоей, пока она не вскрылась. — Я не пойду! Хэ до крови закусил губу, сжимая дрожащие пальцы в кулаки. Вот теперь точно конец. Он этого не планировал, искренне не хотел. Дэйю не заслужила ничего подобного. Хамоватая, нечувствительная, безалаберная, с очень своеобразным чувством юмора, но. Женщина с огромным сердцем, которая приняла его. Не заслужила. Когда их с Шанем блядские интересы стали выше благодарности? Да всегда так было. Они ни разу не подумали о ней. Ни когда терялись в хате у Джуна, ни когда ввязывались в беспредел со Змеем. Ни разу. Вообще. Хэ быстро поднял штаны и футболку Шаня, а после и его самого, вздергивая с пола. Одевал рыжего как манекен, разве что замедлился с плечом, аккуратно продевая в рукав больную руку. — Эй, — привлёк внимание, фокусируя на себе мёртвый взгляд, — я говорю, ты молчишь. — Что ты ей скажешь? Что? — сорвалась чистая паника с побелевших губ. Тянь внутренне содрогнулся, предвкушая будущий диалог. Не из-за страха или стыда, а потому что он опять все потерял. И ничего для него не осталось. Ничего. В груди стало холодно и колюче, а в голове пусто. — Пошли, — подтолкнул брата из комнаты в зал. Дэйю сидела на диване, с распухшими от слез веками. Застыла воплощением скорби, олицетворяя собой её живую статую. — Я только что разговаривала с Чэном, — она подняла глаза на Хэ, сжимая телефон в ладонях, до треска пластика, — он согласен тебя куда-то забрать, потому что ты здесь больше не живёшь. Шань наконец-то отмер, и шагнул к Тяню, загораживая его собой, потому что, наверное, хотел защитить. А ещё боялся увидеть его лицо. — Мам… Дэйю вздрогнула, глянув на сына, и её глаза снова налились слезами, которые немедленно залили щёки. — Он тебя заставил, да? Я была настолько слепа, что не видела, как… — голос тут же сорвался, и Дэйю закрыла рот ладонью, сдерживая всхлипы. — Нет! Это... — Заставил, — громко ответил Тянь, пихая Мо в спину, подальше от себя, — а, ты, да, слепая, видишь только то, что тебе удобно. — Что ты, блять, несёшь?! — заорал Мо, едва не падая к матери на диван. Тянь для себя уже все решил. Им вдвоём с младшим братом не отмазаться, кто-то должен стать виноватым. Он в этой семье чужой изначально, значит, и горевать по нему никто не станет. Назовут корнем всех бед, простят друг друга и… и что там дальше с узами этими кровными? Тянь не знал. Опыта не было. Он понятия не имел, где оно, это настоящее, сравнивать не с чем. Только горечь всегда на языке от слова «семья». Дэйю, охваченная горем и беспросветной яростью, подлетела к Тяню и со всей силы, наотмашь, ударила по лицу. По свежим ранам, разбивая нос в кровь. Хэ отшатнулся к стене, сдерживая кровь, но не смех. — Ненавижу тебя! Ненавижу! — закричала так, что зазвенело в ушах, — всех вас, проклятых Хэ! Вы все — твари! Почему я думала, что ты не такой?! Такой же! Нет, хуже! Я отдала тебе все, что только могла, сына родного обделяла, а ты!.. Ты!.. — упала на колени, сгибаясь в рыданиях, — ты!.. Пошёл вон! Убирайся отсюда! — Я уйду, — просипел Тянь, сглатывая кровь, и ненавистную соль, — ты все правильно сделала. Он перешагнул через женщину и быстрым шагом направился в коридор. С грохотом закрылась дверь. — Тянь! — крикнул Шань, а потом, мимолетно прикасаясь к плечу Дэйю, сломлено прошептал, — прости, мам. Прости. Бег. И снова с треском захлопнулся ад. Дважды. Она сжалась на полу, царапая щеку о грубый ворс паласа. Из груди вместо крика, только хрипы. Она могла бы на животе ползти за сыновьями, извиняясь и в тоже время проклиная. Но осталась лежать на месте, глотая слезы, а в голове на разные лады голоса обоих Хэ. Чэна и Тяня. «Ты все правильно сделала». «Ты всё правильно сделала». «Правильно». «Сделала». «Ты». «Всё». Истошный крик замкнулся в четырёх стенах.