I'm everything you can't control

Утро, пожалуй, зачастую (если быть более конкретным - в любой будний день) было для всех работников кофейни маленьким личным адом. Особенно если кофейня располагалась где-нибудь в самом центре города недалеко от огромного количества офисных зданий. Еще бы - куча посетителей, все спешат на работу, но при этом решают по пути завернуть в кафешку, чтобы взять себе стакан волшебного напитка, который - некоторым в самом деле, а некоторым - лишь на силе убеждения - помогал хоть немного проснуться и заставить шестеренки в мозгах крутиться, запуская мыслительный процесс. И, разумеется, каждому первому надо, чтобы все было сделано как можно быстрее (ведь ему единственному надо на работу). Чтобы поскорее провели оплату, и не важно, что иногда может зависать терминал; чтобы поскорее отсчитали сдачу; чтобы со скоростью света сварили кофе, каким бы сложным или специфичным ни был заказ. Как будто все делали роботы, а не люди, у которых всего две руки и в распоряжении только две кофемашины на все заведение. И быстрее, чем кофемашины перемалывали зерна и наливали кофе в стаканы, работать было чисто физически невозможно. Но кого это хоть сколько-нибудь волновало? Как только утренний час-пик (а он бывает не только в транспорте и все, кто приходил на утреннюю смену в кафе, осознавали это очень хорошо) заканчивался, обычно все выдыхали и позволяли себе потратить несколько минут на то, чтобы пожаловаться на тот хаос, который царил в кофейне порядка двух часов. Пообсуждать самых капризных клиентов, которым вечно все не так (не так расторопно; не так подали; не в том стакане - как будто цвет стакана влиял на вкус кофе, но были и такие посетители, которые могли на полном серьезе закатить скандал на этой почве), повспоминать самые странные заказы - в общем, просто перевести дух. Обычно такая пауза нужна была всем. И, как только кафе начинало хоть немного пустеть, почти все спешили сбежать из-за стойки и взять небольшой перерыв. Только Криденс обычно смотрел на компании, ведущие такие разговоры, с легким удивлением и никогда не принимал в них участие. Может, ему и хотелось с кем-то поговорить. Но глубоко в душе он понимал, что его точка зрения вряд ли кому-то понравится и уж тем более никто не захочет разделить ее. Ему и так хватало косых взглядов из-за его внешнего вида - как будто было что-то совсем уж странное и из ряда вон выходящее в том, что он крайне редко носил что-то кроме черного, вечно горбился и избегал смотреть людям в глаза. Еще и акцентировать на себе внимание из-за того, что его точка зрения разительно отличается от общепринятой среди работников этого кафе, ему точно совершенно не хотелось. А дело было в том, что ему действительно нравилось работать в утреннюю смену и он получал самое настоящее удовольствие от происходящего в кафе. Не то чтобы у него был выбор - по вечерам у него была учеба, но все же, если бы он составлял себе график сам, не подстраивая его под расписание колледжа, он бы выбрал ровно то же самое и не променял утренние смены на что-то другое ни за что на свете. Вечером кофейня была совсем другой. Ему несколько раз приходилось заменять своих коллег в вечернюю смену, ну или временами он сам брал пару дополнительных часов работы, если был не слишком занят (в конце концов, деньги в его жизни лишними не были). И он успел как следует сравнить то, что в кафе творилось утром, с тем, что там происходило во второй половине дня. Хоть по вечерам и тоже собиралось очень много народу, но это уже было куда уютнее, не так нервно, не так напряженно, как по утрам. И почти никто не заставлял делать все в нечеловеческом темпе. Потому что по вечерам люди редко куда-то спешили. Скорее, они наслаждались своим временем. Заглядывали в кофейню, чтобы наградить себя чем-то вкусным после трудного дня и просто пройтись по улице со стаканом кофе. И Криденс понимал, что ни ни за что бы не отказался от, что называется, горячих утренних смен. Ему нравилось, что время в этот локальный апокалипсис, как нередко называли это время его коллеги, протекает незаметно. Потому что он постоянно занят. И у него нет времени не то что лишний раз выдохнуть и остановиться хоть на пару секунд, но и просто подумать хоть о чем-то. А думать он не слишком любил. Счастливые люди ведь не ходят полностью в черном, так? И погружение в свои мысли, которое происходило неизбежно каждый раз, когда он оставался без хоть какого-нибудь нехитрого дела, уж точно не могло сделать его счастливым. Поэтому ему сильнее всего нравилось хотя бы на пару часов буквально выпасть из реальности, быть непрерывно занятым какой-то механической монотонной работой, лишь бы ему не приходилось вспоминать, что его ожидает за пределами этой кофейни и в каком мире он живет. Он зачастую ловил себя на том, что в кофейне ему нравилось куда больше, чем дома. В общем-то, наверное, таких мыслей следовало стыдиться, но ему везде нравилось в разы больше, чем дома. Дома обычно было очень шумно, неспокойно, тревожно, и он был готов отдать что угодно, лишь бы хоть ненадолго вырваться из этой гнетущей атмосферы. Из того места, где он всегда поджидал какой-то беды или просто чего-то неприятного. Иногда ему было действительно стыдно за то, что он так думает. Но еще глубже в душе он осознавал, что эти ощущения вполне объяснимы. Он плохо помнил свое детство. Совершенно не помнил, как попал в детский дом - был еще слишком маленьким, не очень хорошо запомнил, как провел в этом месте первые несколько лет. Помнил только, что всегда старался быть как можно тише и незаметнее. Лишь бы его никто не трогал, не заговаривал с ним, не старался привлечь к какому-нибудь делу или какой-то игре. Это было ему не интересно. Или он так считал. Но, в любом случае, он не слишком стремился к тому, чтобы научиться общаться с окружающими его людьми. Из-за этого довольно быстро научился читать. Пожалуй, обучение чтению было единственным, ради чего он сам мог подойти к кому-то из воспитателей и попросить немного позаниматься с ним. Посему следующие несколько лет он постоянно сидел в углу с книжками, перечитывал одни и те же по нескольку раз: к его сожалению так называемая библиотека в детском доме, представляющая собой шкаф с книгами, была не слишком большой, и впитывал знания, старательно избегая любого общения. Он и сам не знал, почему бы ему просто не завести друзей, не пообщаться с кем-то. Но что-то внутри него всегда знало, что это плохая идея. Что никто его не примет. Что он просто другой. Что он по-другому думает и совершенно иначе воспринимает окружающий его мир. Это чувство было сложно объяснить, еще сложнее было понять причину, но оно было с Криденсом всю жизнь, сознательную и бессознательную, и он безгранично доверял ему, полагался на него и старался никого не пускать в отстроенный им для себя мирок. Пусть и не слишком уютный, но зато свой. Еще в приюте он приобрел привычку ходить сгорбившись и не поднимать лишний раз голову. И никому не позволял себя от этого отучить. Он считал, что если ни на кого не смотреть, то и на тебя тоже никто не обратит внимание. А именно этого ему и хотелось. Быть незаметным. Но однажды его все-таки приметили. Однажды какая-то женщина пришла за ним и сказала, что отведет его домой. Он даже не обрадовался. Просто не привык проявлять хоть какие-то эмоции, да и если быть честным, не знал, как правильно на такое реагировать. Если бы он общался с другими мальчишками из приюта, он бы знал, что это - мечта каждого ребенка. Самая тайная и заветная мечта: однажды оказаться дома, обрести семью, вырваться из детского дома до того, как наступит совершеннолетие и это станет неизбежным. Но он редко разговаривал с кем-то, да если и разговаривал, то уж точно не на такие важные и сокровенные темы, а в книжках, которыми он упивался, ничего об этом не было. Поэтому он не знал даже о том, что в его возрасте, а ему было уже почти шестнадцать, когда его забрали, быть усыновленным - огромная удача. Совершенно неожиданно для самого себя, оказавшись "дома", ему сразу пришлось принять на себя роль старшего брата. Хоть он и совершенно не представлял, как с ней справляться, но все же довольно быстро привязался к нескольким сестрам - очаровательным девчонкам, уже некоторое время жившим в этом доме до него. Чего нельзя было сказать о его новой матери. Своих детей она воспитывала в строгости. Не позволяла ничего лишнего, не баловала, и едва что-то шло не по ее плану - срывалась на крик. И это было в самом лучшем случае. Нередко ее детям доставалось и крепким кожаным ремнем. Поэтому Криденс не особенно видел разницу между детским домом и его домом. Разве что теперь ему не так часто удавалось спрятаться в углу с книгой; у него появилось куда больше обязанностей и его наказывали. Очень строго и порой даже жестоко. Но он не жаловался. Он просто не видел ничего другого, чтобы понимать, насколько это неправильно. Да и не знал, кому жаловаться, кроме сестренок, которые жили в точно таких же условиях. Образование он получал на дому. Отчасти это была прихоть его матери, отчасти практичность - доучиться ему оставалось всего-ничего, и было уже несколько бессмысленно искать подходящую школу. Готовиться к выпускным экзаменам, целыми днями сидя дома, было сложно, учитывая то, что ему постоянно приходилось делать что-то для сестер. И все же, несмотря на все протесты матери, которая хотела для него совершенно другой судьбы, и благодаря своему упорству в учебе, он сумел поступить на историка-искусствоведа (сказалась увлеченность книгами) и полуосознанно обрел мечту. Теперь его целью было выучиться и уехать. Узнать, что еще может быть в жизни, кроме того, что было у него сейчас. Иногда он даже подумывал о том, что очень хотел бы однажды забрать своих сестер. И для этого он готов был усердно работать и учиться. Поток посетителей постепенно заканчивался. Во всяком случае, за привычной утренней толпой уже хотя бы было вполне реально разглядеть столики, как всегда свободные в это время суток - ранним утром все заходили чтобы взять кофе с собой, и Криденс с некоторой тоской отметил, что скоро уже очередь и вовсе сократится до двух-трех человек, которым надо что-то нехитрое. Придется как-то держаться пару часов до конца смены, стараясь не позволять мыслям взять верх и заставить его загрузиться, а потом бежать в колледж. Криденс отнес очередной стакан кофе на выдачу, когда увидел у кассы одного из постоянных клиентов. Этот мужчина заходил каждый день, обычно в одно и то же время, всегда заказывал одно и то же, и Криденс почему-то невольно запомнил его. Мужчина был одет как всегда в восхитительное длинное синее пальто, под которым, очевидно, был строгий костюм, и белый шарф. Его черные волосы с едва заметно проступающей сединой у висков были идеально уложены. Все в его образе было безупречно, как и всегда. Иногда Криденс развлекал себя тем, что пытался угадать, кем работает этот человек, и ничего толкового не приходило ему в голову. Он понимал только, что, скорее всего, человек, который так выглядит, должен занимать какую-нибудь очень серьезную руководящую должность. За которую много платят. Судя по тому, что его одежда всегда была идеально чистой, не помятой, он ездил на своей машине, а не трясся со всеми остальными в транспорте. Но, если честно, Криденс не слишком хорошо разбирался в людях (один из недостатков того, что всю жизнь он избегал контактов с ними), поэтому больше он ничего предположить не мог. Да и какая ему в общем-то разница, кем является этот человек? Скорее всего, ему вообще не было ни до кого дела. И едва ли он помнил лица тех, кто обслуживал его в кофейне каждый день. Зачем это такому человеку? Его голова наверняка занята куда более важными проблемами и делами. Едва только этот посетитель стал озвучивать свой заказ, Криденс уже приступил к его исполнению. Он не сомневался, что и сегодня будет заказано то же самое. - Простите, как Вы сказали? Добавить в ореховый мокко две порции двойного эспрессо? - Криденс только усмехнулся, услышав, как стажер за кассой решил на всякий случай уточнить, верно ли все понял, прежде чем пробивать этот необычный заказ. Все остальные уже успели привыкнуть к таким предпочтениям. - Да, все верно, - спокойно произнес мужчина, судя по голосу, даже не улыбнувшись. Криденс невольно отметил, что ни разу не видел его раздраженным. Обычно все в ожидании заказа смотрят по сторонам, сверлят взглядом бариста, пытаясь понять, чей кофе он сейчас делает, демонстративно вздыхают и цокают языком, изо всех сил стараясь намекнуть на то, что ожидание затянулось. За этим же посетителем, во сколько бы он ни пришел, Криденс такого не замечал ни разу. Он всегда просто спокойно стоял, иногда проверял телефон, отвечая на сообщения, но не выказывал никакого недовольства или волнения. - Ожидайте у стойки выдачи, - услышав это, Криденс уже шел со стаканом к стойке. За все время работы он уже успел наловчиться, и теперь на готовку кофе у него уходило совсем мало времени. - Ваш заказ, - негромко произнес он, по привычке лишь мельком посмотрев на мужчину, чтобы убедиться, что он стоит достаточно близко, чтобы услышать, и тут же вновь опуская взгляд. Из-за этого он не заметил, что рукав его рубашки задрался больше чем следует, обнажая следы от кожаного ремня, которым мать накануне щедро прошлась по нему за то, что на деньги, оставшиеся после покупки тетрадей, он купил младшей сестре шоколадку. Деньги, к слову, были его. Но и ему не позволялось баловать девочек, хоть он и все равно очень часто нарушал это правило. Но не всегда это оставалось незамеченным. И в таких случаях он всегда наказывался за то, что принес девочкам что-то вкусное. Обычно следы легко скрывались перчатками, в которых он обязательно должен был работать, и рукавами, но сегодня ему не повезло. - У Вас все в порядке? - тихо спросил мужчина после небольшой паузы, обратив внимание на эти ужасающие рубцы. Иногда способность с ходу подмечать самые мелкие детали ему очень помогала. Иногда вредила. Вот и сейчас он толком не знал, зачем вообще лезет в личное дело Криденса. Вопреки мыслям бариста на его счет, он прекрасно помнил этого парнишку. Почему-то отметил его сразу, несмотря на все его стремление превратиться в незаметный предмет мебели и слиться с кофемашинами. Парнишка казался ему чудаковатым, и невольно он присматривался к этому бариста каждое утро. Он подмечал нежелание юноши общаться, все же почти весь персонал за стойкой то и дело перекидывался короткими фразами, шутками, но только не он. Этот юноша всегда молчал, даже не улыбался, никак не реагировал на то, что происходило возле него. Всеми силами избегал прикосновений, когда передавал кофе, и вообще старался сделать это как можно скорее, чтобы вновь уйти в дальний угол. Что-то в этом необычном парне, пожалуй, волновало его. И, хоть он и до последнего не хотел лезть, объективно понимая, что никто его об этом не просил, в это утро, увидев эти жуткие следы, он не смог проигнорировать легкое волнение. - Криденс? - он прочитал имя на бейджике бариста, когда тот даже не ответил. Судя по тому, как парень вздрогнул, удивленно вскидывая взгляд, он даже не мог предположить, что обращаются именно к нему. Не привык, что вообще кто-то интересуется тем, как у него дела и в порядке ли он. - Простите? Что-то не так? - спустя некоторое время спросил он. Похоже, ему потребовалось некоторое время, чтобы подумать, чем вообще мог быть вызван этот вопрос, и он счел, что проблема в заказе. - Криденс, - надеюсь, Вы не против, что я обращаюсь к Вам так, - я бы хотел поговорить с Вами. Мы можем присесть за столик или выйти на улицу? - мужчина постарался произнести это как можно мягче, стараясь не напугать подростка. Он явно не слишком привык к вниманию, так что инстинктивно мужчина понимал, что лучше на него не слишком сильно напирать. - Извините, я, - глаза Криденса буквально забегали из стороны в сторону, он сильно прикусил губу, - мне надо работать, - наконец, произнес он, найдя самую очевидную отговорку. - Я надеюсь, ничего страшного не произойдет, если Вы возьмете перерыв на пять минут. Прошу Вас, Криденс, - он еле сдержал порыв коснуться пальцами руки бариста, понимая, что этим ничуть не успокоит его, а только усугубит явно не слишком простую ситуацию. - Ладно. Только если ненадолго, - Криденс, явно не привыкший спорить с кем-то и отстаивать свою позицию, решил, что проще согласиться, и вышел из-за стойки. - Меня зовут Персиваль Грейвз, - представился он, когда вместе с Криденсом они вышли на улицу. Персиваль еле сдержался и не подал по привычке руку, понимая, что это только оттолкнет парнишку. - Я работаю в министерстве, - тихо сказал он, наблюдая за Криденсом. Никакой реакции не последовало. Наверное, парень даже не знал, что говорить в таких ситуациях, не понимал, как себя вести, что делать и что вообще от него хотят. Он просто стоял рядом, опустив взгляд в серый асфальт, и мял в руках свои перчатки. - Криденс, ты не хочешь рассказать мне, откуда у тебя эти следы на руках? Произошло что-то плохое? - аккуратно спросил Грейвз, чуть сжимая свой стакан кофе. Он понимал, что с юношей будет сложно. И все же что-то говорило, что парнишка в беде. Не то чтобы Персиваль славился тем, что любил делать добрые хорошие дела и приходить на помощь всем нуждающимся, и все же иногда появлялись вещи, игнорировать которые он просто не мог. Вот и теперь. Он доверял своему чутью и понимал, что Криденс не просто так привлек его внимание. И хотел выяснить, что же с ним было не так. - Нет. Все нормально, - неумело солгал парень, и Грейвз физически ощутил, как он еще сильнее замыкается в себе. Наглядной демонстрацией этого стало то, что Криденс скрестил руки на груди и стиснул пальцами свои плечи, словно стараясь как-то отгородиться. Не надо было быть тонким психологом, чтобы заметить, что юноша очень растерян, слегка напуган и очень хочет как можно скорее вернуться к своим обязанностям. - Ты сегодня так быстро сделал кофе. Как у тебя это получилось? - Персиваль слегка улыбнулся, решив попытаться перевести тему и хоть так расслабить парня. - Вы приходите каждый день. Я уже знаю, что Вы заказываете, - ответил Криденс, пожимая плечами. Он так и не поднял взгляд, но Грейвз и без этого заметил, что не особенно продвинулся. - Вот как? То есть, ты удивишься, если я закажу что-то другое? - Криденс на несколько секунд замер, а после пожал плечами. - Я шучу, я очень люблю этот кофе. И мне нравится, как ты его делаешь, - Персиваль едва сдержал вздох. Что же, черт возьми, было в голове этого парнишки, и почему он так странно себя вел? - Спасибо, - еле слышно прошелестел Криденс. От волнения начал предательски садиться голос. - Где ты живешь, Криденс? - Персиваль отпил кофе из стакана, сильно задумавшись. Пока он действительно не представлял, как вообще подступиться к этому странному созданию. - Ближе к окраине. В ту сторону, - Криденс слегка кивнул в нужном направлении, после вновь как-то съежившись. - Район у старой церкви. Если Вы знаете, где это, - он даже слегка дернулся, словно подумал о чем-то неприятном, когда заговорил о церкви. - О, я прекрасно знаю этот район, - Персиваль невольно даже усмехнулся. И поймал себя на том, что это совсем уже фееричное совпадение. Этот район находился под наблюдением уже очень давно. И контролировало это наблюдение именно его министерство госбезопасности. Слишком уж много подозрительного там было. Как, в принципе, и во многих неблагополучных районах. - Почему ты работаешь так далеко от дома? - Я учусь рядом. В колледже, - как и раньше, не слишком распространенно ответил парень, не выдавая информации больше, чем у него спросили. - В самом деле? На кого? - искренне заинтересованно спросил Персиваль, но Криденс лишь повел плечами, почему-то решив не отвечать даже не такой вопрос. Словно эта информация могла заставить Грейвза плохо относиться к нему. - Ладно, Криденс. Знаешь что, у меня к тебе есть предложение. Скажи, ты хорошо знаешь своих соседей? - Персиваль решил хоть попытаться подступиться с еще одной стороны. Едва ли парню кто-то хоть раз в жизни доверял что-то действительно серьезное и стоящее. И Грейвз решил, что это может быть его шансом хоть как-то заинтересовать Криденса в общении с ним. - Моя... моя мать общается почти со всеми, - немного замявшись, произнес Криденс. Кажется, он совсем не понял, к чему такая резкая смена темы и какое мужчине дело до его соседей. Персиваль даже слегка улыбнулся, подметив, что в глазах парня все же промелькнул огонек, и он наверняка с трудом удержался, чтобы не спросить что-то вроде "а что?". - Понимаешь, Криденс, мое министерство координирует наблюдение за этим районом, - негромко произнес Грейвз, решив не вдаваться в причины. Возможно, информация о проблемах с оружием только отпугнула бы юношу. У него явно и так была куча проблем, и Персивалю не слишком хотелось запугать его только еще сильнее. - И я был бы тебе очень благодарен, если бы ты рассказывал мне, если заметишь что-то подозрительное. Это ведь не так сложно, правда? - он выждал, пока Криденс испытующе и несколько недоверчиво смотрел на него. Эмоции парня сейчас было довольно легко понять. Не каждый день к тебе приходит человек из министерства и просит стать чем-то вроде информатора. Наконец, Криденс кивнул, и Персиваль мягко улыбнулся ему. - Вот и замечательно. Спасибо тебе, Криденс. Это действительно очень много значит для меня, - искренне произнес он, но все же понимая, что пользуется тем, что, как бы то ни было, парнишке очень польстит чувствовать себя настолько важным. - Вот, держи мой номер. Не буду больше отвлекать тебя от работы. И еще раз спасибо, - с легкой улыбкой произнес он, протягивая парню свою визитку. Персиваль проследил за тем, как Криденс заходит обратно в кафе, осторожно пряча визитку в карман джинсов, немного постоял, пребывая в легкой задумчивости, а после неторопливо побрел в нужную сторону. Пока он даже сам толком не понимал, во что ввязывается и куда это его приведет.