Логин в SAO

* * * Нет, я не потерял сознания. Но боль и слабость были настолько всепоглощающими, что я потерял способность связно мыслить. И длилось это очень, очень, очень-очень-очень долго! Когда я обрел ее вновь, то обнаружил себя лежащим на асфальте перед огромными деревянными воротами в высоком белом заборе. Над воротами красовалась табличка с какими-то японскими иероглифами. От китайских они отличаются довольно сильно. Я медленно поднялся на ноги. Слабость потихоньку проходила и через минуту я стоял на ногах достаточно твердо. Что-то эти ворота мне напоминали. Что-то из студенческой жизни. Что-то из моего мира. Что-то едва уловимое, но чрезвычайно узнаваемое. И это что-то, что я никак не мог ухватить за хвост, навевало некоторую тревогу. А седалищный нерв сигнализировал о подступающих неприятностях. Я посмотрел на небо. Оно меня всегда успокаивало и помогало привести мысли в порядок. Хоть какой-то порядок. Тут мой взгляд зацепился за что-то на верхушке дерева. Я присмотрелся к этому «что-то» внимательнее. На верхушке дерева сидел здоровенный молодой парень с ярко выраженными рельефными мышцами. На нем были шорты, майка… руки и ноги его были замотаны словно у бойцов Муай-тай. О приверженности этому стилю говорила и перекрученная веревка, которой были подвязаны его короткие волосы. Парень держал правую руку на весу, раскрытой ладонью вверх. А на этой ладони сидели две птички. При этом парень что-то им насвистывал. Что самое интересное, птички ему отвечали. — Аппачай… — помимо воли прошептали мои губы. Это же, мать его, Редзанпаку!!! «Будет больно» — подумал я и решительно пошел к воротам. * * * Ворота Редзанпаку. В анимешке, которую я в начале первого курса смотрел на подаренном другом DVD-диске, они выглядели гораздо менее внушительно. Я подошел к ним и уперся рукой, помня о новой своей силе. Но створка не шелохнулась. О как! Тогда я уперся двумя руками и вонзил пальцы ног в дорожное покрытие. Не то, чтобы они вошли в асфальт глубоко, но некоторые ямки от них точно остались. Воротина медленно-медленно начала двигаться. Я напрягся сильнее, и продолжил давить, ободренный успехом. И давил до тех пор, пока дверь не открылась достаточно, для того, чтобы протиснуть свое худосочное тело в нее. Протиснул. Теперь следующий этап: задвинуть створку обратно. Уже зная примерное усилие необходимое для сдвигания этой тяжести, я приступил к указанному этапу. И справился достаточно быстро. Дело сделано — собой можно гордиться. Я отряхнул руки и огляделся. Вопрос — и куда теперь? Кеничи провожал по территории поместья при первом посещении Старейшина. Он же знакомил с Мастерами. Да и выглядел незабвенный Первый Ученик значительно презентабельнее. Хоть и был он слегка побитый и запластыренный, но хоть одежда на нем была цела. Я же… Парень европейской внешности, с отросшими почти до плеч темными волосами и юношеским пухом под носом и на подбородке, почти перешедшим в то состояние, когда он уже называется полноценной, хоть и куцей бородой, в обрывках полотняной рубахи, поверх которой обрывки кожаной куртки, поверх которой остатки столь же подранной кольчуги. На ногах рваные полотняные штаны, обуви нет. На голове мятый остроконечный железный шлем с кольчужной шторкой, наполовину ободранной. На поясе широкий кожаный ремень с ножнами в которых болтается приличных размеров тесак. Там же на поясе, но с другой стороны, болтается пустой колчан. И вся эта красота обильно улита кровью, как моей собственной, так и чужой. Добавить к этому сильный запах давно немытого тела (а что делать, если воды в Проклятых Землях я не смог найти даже захудалого родничка. На удовлетворение жажды хватало и крови тварей, но вот помыться было не в чем), получаем красавца писанного. Самое то видок в ученики проситься. Но делать то все равно нечего: так и так идти. В городе меня за такой видок в кутузку упекут, как к гадалке не ходи. Я двинулся по дорожке вглубь двора, в надежде, что куда-нибудь или к кому-нибудь она меня выведет. И вывела. Вот только не к тому, к кому я рассчитывал. Из-за деревьев вынырнуло додзе. Красивый такой домик в старо-японском стиле. А на пороге сидит девушка лет шестнадцати — Фурийндзи Мию, собственной персоной. Тот самый человек, с которым в этом додзе я бы хотел говорить меньше всего. Особенно в таком виде. Блондинка, которая внутри совсем не «блондинка» с внешностью глупышки-фотомодели и исключительно цепким, острым умом, варящаяся в мире Боевых Искусств с рождения. А так же Ки-мастер типа Доу с не самым надёжным контролем над жаждой убийства. А еще я не знаю японского, а она не знает русского. А объяснить жестами сильно сомневаюсь, что я смогу. — Кони чива, Фуриндзи-сан, — поклонился я, вспомнив все, что знал из японского. — Кони чива, — поднялась на ноги она и тоже вежливо поклонилась. А я обратил внимание, что одета она в свой тренировочный комбинезон, а это значит, что она готова к бою. А может быть и настроена на бой. Это хреново. — Коэтсуджи-сэнсей? — спросил я, оглядываясь по сторонам, как бы ища его. Она что-то ответила мне на японском, но я ничего не понял. — Сакаки-сэнсей? — с гораздо меньшим энтузиазмом спросил я. Ведь, возможно, каратист тоже знает русский. Но и эта надежда провалилась: судя по интонации ответа, его тоже в додзе сейчас нет. — Ма-сэнсей? — уже вовсе без надежды спросил я. Но и китайца видимо на месте нет. Это что же? Они тут вдвоем с Аппачаем получается? Вот я влип-то… Хотя, возможно, где-то тут и Сигуре еще прячется. Но с ней мне бы хотелось говорить еще меньше, чем с Мию. Я тяжело вздохнул и сел перед ней на колени, в их японскую излюбленную позицию сейдза. — Можно я их тут подожду? А? — без надежды на понимание спросил по-русски я. Она что-то спросила по-своему. Я лишь тяжелее вздохнул и развел руками. — Не понимаю я вас, Фурийндзи-сан, — она тоже опустилась на колени напротив меня. Но больше на своем не мяукала. Так мы и сидели с ней друг напротив друга минут двадцать. Она с интересом меня рассматривала, а я просто расслабился, приготовившись долго сидеть тут в таком положении. Через двадцать минут девочка встала и решительно, схватив меня за руку, куда-то за собой потянула. Я сопротивляться не стал и легко поднялся за ней. Оказалось, что вела она меня к горячему источнику — видимо мой запашок ей нюхать надоело и она решила взять все в свои руки. Да и правильно. Мужики бывают удивительно нерешительными тюфяками в некоторых ситуациях. И умение взять инициативу в свои руки девушке в жизни явно пригодится. Я благодарно поклонился ей и произнес. — Домо аригато! — собственно все, что я знал из этого языка, это «Здравствуйте» и «большое спасибо». На этом мои лингвистические познания заканчиваются. Она, в свою очередь, поклонилась мне и ушла. Но вскоре вернулась и положила на камень полотенце, белое тренировочное кимоно и мыло с шампунем. Я снова поклонился, не забыв сказать спасибо, и, дождавшись ухода девочки, принялся за водные процедуры. Полчаса времени, горячая вода, мыло и чистая одежда разительно меня изменили. А мой тесак и отражение в воде убрали с лица и всю растительность, окончательно вернув мне человеческий вид и мой настоящий возраст до попадания. Кстати, за все прошедшее время, я внешне не постарел ни на один день, что странно, учитывая, что нахожусь я в своем путешествии общей сложностью больше восьми лет. Но странностью больше, странностью меньше, какая теперь разница. Закончив с собой, я оделся в принесенное кимоно и занялся остатками своей прежней одежды. Их я тщательно выстирал и выполоскал, отжал и расстелил на камнях. Там же оставил и как следует отчищенный тесак в ножнах. К этому времени как раз вернулась Мию. Окинув меня взглядом, она улыбнулась — видимо осталась довольна. Девочка указала на мою разложенную одежду и знаками велела взять ее с собой. Я с поклоном подчинился. Далее она привела меня к бельевым веревкам, где я и развесил выстиранное. Очищенные от крови остатки кольчуги и шлем я положил на пенек рядом. Тесак, посомневавшись, и глянув на хозяйку, оставил там же. После всего этого Мию пригласила меня на веранду, где я вновь уселся напротив нее в сейдза. Но долго она не высидела. — Гомен носай, — сказала она и пошла на кухню готовить. Я немного посомневался, но пошел за ней. Не то, чтобы я хорошо готовил, овощи порезать, лук почистить, посуду помыть — это я могу. Тем я под изумленно-благодарным ее взглядом и занялся. Когда закончили с готовкой, Мию взялась за уборку. Я опять же вызвался помогать. Потом я увидел поломанную лестницу и знаками предложил ее починить, благо руки еще плотницко-столярного ремесла забыть не успели. Девушка снова удивилась, но показала инструменты и сарай с готовыми материалами. Наверное, когда я принялся за работу, лицо мое светилось счастьем, потому что, глядя на меня, она лишь покачала головой. Прибыл я ранним утром. До обеда занимался описанными делами. К обеду пришел Аппачай, весело поприветствовавший меня поднятием руки. Мы втроем пообедали, и я принялся за дальнейший ремонт всего, что видел, а поломанного в додзе было много. Поздно вечером появилась Сигуре. Видок у нее был чуть ли не хуже, чем мой недавно: в крови, одежда изорвана, лицо усталое, но довольное. Она лишь кивнула Мию и поплелась в сторону горячих источников. Ужин прошел так же, как и обед: втроем. Для мастерицы всяческого оружия Мию отнесла порцию в ее комнату. На ночь девочка постелила мне в помещении наверху, лестницу к которому я отремонтировал (точнее отстроил заново). Я от души поблагодарил ее и лег спать. * * * Утром Мию поднялась еще до рассвета. Я это услышал и тоже спустился. Она готовила завтрак и заодно обед, видимо сегодня собиралась в школу. Я по мере своих возможностей ей помог с этим делом. Затем она что-то долго объясняла выползшей из своей комнаты Сигуре Касаке, после чего убежала в школу. Я же занялся доделыванием всего, что не доделал вчера: ремонта в этом поместье требовалось много, а руки мои истосковались по мирной работе, так что занятие это мне было в радость. Обедали мы с Аппачаем и Сигуре втроем. В молчании. Вскоре вернулась и Мию. А к ужину, наконец прибыл тот, кого я ждал больше всего — Акисаме Коэтсуджи, Мастер Джиу-джицу и человек, который совершенно точно знает русский язык. — Мастер Коэтсуджи, — вышел я к нему и поклонился с максимальной вежливостью на которую был способен. — Здравствуйте, молодой человек, — ответил он на мой поклон и мягко улыбнулся. — К сожалению не имею чести знать вашего имени? — Я Михаил Логин. И я пришел смиренно проситься к вам в ученики! — склонился я еще ниже и даже дыхание затаил в напряжении. — Ко мне? — удивился он. — Ко всем Мастерам Редзанпаку, если позволите. Но к вам особенно. Тем более вы знаете русский язык и с вами я могу объясняться. — Почему же ко мне столь особенное отношение? — заинтересовался он. — Вы гениальный медик и сможете помочь мне разобраться с особенностями моего тела. И его возможностями. — Особенностями? — заинтересовался он. — Что за особенности? — Я бессмертен. У меня мгновенная регенерация. Мои кости не ломаются. А после некоего воздействия, еще и очень силен физически, — выпалил я на одном дыхании. — Бессмертен? Вы уверены, юноша? — задал он вопрос, вовсю разглядывая меня. — Ну… Теоретически возможно способ убить меня существует, но я такого пока не знаю, — честно признался я. — А регенерация мгновенная… Насколько она быстра? — Я, вместе со своим телом, в полном вашем распоряжении… Сэнсей! — Ты не торопишься? Хо-хо, — весело изобразил он смех. — Я надеюсь! — ответил я и улыбнулся. — А не пожалеешь? Будет больно и тяжело! — предупредил меня он. — На меня упал метеорит. Десять раз. Я знаю, что такое боль. И я ее не боюсь. Я шесть лет пытал себя, для того, чтобы усилить это тело — я знаю, что такое трудно. И не боюсь, сэнсей! — А зачем тебе сила, юноша? — задал он самый главный свой вопрос. Смогу ли я ответить так, чтобы его мой ответ устроил? И при этом достаточно искренне. Ведь любую фальшь он почувствует и уловит. — Чтобы не убивать, Мастер Коэтсуджи, — максимально серьезно ответил я. — Мое тело, в его нынешних кондициях, позволяет мне измотать и убить почти кого угодно. Но я не хочу этого. А для того, чтобы защищать свои идеалы и тех, кто мне дорог, не лишая жизни, я должен стать сильнее. Настолько сильным, насколько это вообще возможно! — пояснил я свою мысль. — Защищать, не убивая… Ты знаешь, что это суть Куцуджикена? — спросил он. — Догадываюсь, — пожал я плечами. — Поэтому пришел к Редзанпаку, а не к Тьме, — решил я немного приоткрыть уровень своей осведомленности. — Ты знаешь о Тьме? — насторожился Коэтсуджи. — Я много знаю, Мастер Коэтсуджи. — Что ж… Фальши я в тебе не чувствую. Недоговариваешь ты много, но лгать не лжешь. — Я не посмею лгать Мастеру, — поклонился я. — Ладно, юноша, ты сам ко мне пришел. Не взыщи теперь! — Да, Сэнсей! — радостно воскликнул я, поднимая на него счастливые глаза. А в голове вновь крутилось сакраментальное: «Будет больно!». * * * Но приступили мы только утром. На ночь глядя Коэтсуджи не стал начинать нового дела. Как говорится, утро оно вечера мудренее. А вот после завтрака… Акисаме не разочаровал: он сразу поставил меня в спарринг с Сигуре. Увидев блеск ее катаны, я, извинившись, снял куртку от кимоно, поскольку крови будет много… И оказался прав: стоило первой царапине на моей коже исцелиться, мечница выключила осторожность и щадящий режим. Что я могу сказать? Меч ей после нашего боя пришлось точить. Он знатно затупился от ударов о мои кости. Девушка с упорством, достойным лучшего применения, старалась отрубить мне голову или руку. На восемьдесят пятом ударе по шее я считать перестал. Кровь… Крови и правда из меня пролилось очень много. Примерно столько, сколько в организме пяти взрослых мужчин наберется. Странным это для меня не явилось, поскольку я подозревал, что она регенерирует в моем теле с той же огромной скоростью, что и все остальное. При этом не завися от количества потребленной жидкости. Как это возможно? Да кто ж его знает? Могу только предположить, что синтезируется из чистой энергии. А откуда энергия, даже и предположить не возьмусь. Сразу после Сигуре, философствующий гений поставил меня с Аппачаем… Этот парень — просто нечто! Каждый его удар отправлял мое тело в полет со скоростью артиллерийского снаряда по баллистической траектории. Но я выковыривал себя из дыры в заборе и снова бежал на площадку, чтобы уже через пару мгновений вновь улететь в нее. «Спарринг» Акисаме остановил только через три часа. За это время я даже немного освоился, научился в полете цепляться за деревья, мимо которых пролетал, чтобы не так далеко возвращаться было. Если не было деревьев, то изворачиваться ногами вперед, чтобы пружинить ими при «приземлении». Затем был спарринг с самим Коэтсуджи: такими узлами меня еще не завязывали! Я их даже в страшном сне представить не смог бы — фантазии не хватило бы. Где-то к середине ближе я понял, что он старается сломать мне что-нибудь. Вывихнуть получалось легко, но не больше. К тому же вывихнутые суставы уже в следующее мгновение самостоятельно вставали на место. Связки рвались, но тут же регенерировали, становясь пластичнее. За этот спарринг у меня существенно улучшилась растяжка. Причем я говорю не только про ноги. Акисаме не оставил без внимания ни одно сухожилие моего тела. После обеда спарринги закончились, начались, наконец, упражнения. Тоже, конечно, удовольствие сомнительное, но все же не Аппачай… Утром на завтраке, который я вновь помогал готовить Мию, присутствовали все Мастера. Ночью вернулись Ма Кенсей, Сакаки Сио и Непобедимый Сверхчеловек Фуриндзи Хаято. Эти трое смотрели на меня с большим интересом. После окончания приема пищи, Акисаме отправил меня отрабатывать разминочный комплекс, сам же остался с Мастерами. Видимо обсуждали меня… Хотя почему видимо? Прекрасно слышимо! Пчелки, искусавшие мне всю голову, очень благотворно повлияли на слух и зрение с обонянием, невероятным образом усилив их до поистине потрясающего уровня. Вот только языковой барьер никуда не делся. Наивно было рассчитывать, что обсуждать меня они станут на русском. Так что, я сосредоточился на упражнениях. — Что ж, Миша, — спустя почти час вышел ко мне Коэтсуджи. — Мастера решили принять тебя в ученики. — Ура! — не удержался от радостного возгласа я. Все это время мне казалось, что вот сейчас они выйдут и велят мне убираться. — Но тренировки будут поистине адскими! — провозгласил он. — Да? — удивился я. Как будто кто-то на что-то другое рассчитывал. — Они начнутся прямо сейчас. Будут длиться двадцать четыре часа в сутки, без перерывов на сон, еду, отдых и выходных дней. Попробуем достичь предела твоей выносливости! — А я умом не тронусь от подобного? — с подозрением спросил я, пытаясь представить себе подобное. Получалось плохо. Почему-то воображение рисовало Мастеров с рогами, хвостами и вилами, в глазах и раскрытых ртах которых ревет пламя. — Мы будем внимательно следить за этим, — пообещал он мне. — Ты всегда можешь сказать: «Хватит». — Звучит обнадеживающе, — невесело усмехнулся я. И началось. Они разделили сутки на шесть вахт между собой по четыре часа. И следили за выполнением расписания неукоснительно, так, чтобы я случайно, даже минуту не отдыхал. Описывать все, что они со мной делали, бессмысленно. Подробное описание заняло бы столько же, сколько занимает большая медицинская энциклопедия. А это скучно. Скажу только, что усилия их не были бесполезны. Нагруженный подобным образом, я даже пропустил момент появления Сирахамы Кеничи. Его, кстати, так же как и в каноне назначили единственным и первым учеником Редзанпаку. Я шел отдельной графой. Графой «Эксперимент». Почему? Да потому, что к моему обучению иногда привлекали и не только Мастеров додзе. Время от времени появлялись и совершенно незнакомые мне личности, которые учили интересным вещам. Кстати моего Ки так и не смогли почувствовать Мастера. Чем-то я вроде бы управлял и что-то использовал, но Ки ли это или не Ки, мне так и не смогли сказать. Несмотря на природную предрасположенность к типу Доу, я с маниакальной упертостью делал из себя бойца Сей. Все из-за той самой боязни, даже скорее фобии. Боязни потерять над собой контроль. И результаты это приносило. Стальной Барьер я по крайней мере освоил быстро. Как и Стальной Барьер Текущей Воды… * * * Всего один раз я сказал Мастерам: «Хватит». Один единственный раз. Когда Кеничи поехал на турнир на тот самый остров. Мастера удивились. Выслушали меня. Вытащили из моей памяти все, что я и сам-то забыл давно. Приняли к сведению. И… продолжили свои вахтовые тренировки, но уже по пути к острову. Не прекращая их и там. Небольшой перерывчик сделали только для того, чтобы в момент кульминационной битвы Кеничи с лидером Йоми, Кано Се, я сделал то, что хотел. Но в их бой я не вмешивался. Я только вырубил всех вооруженных людей в округе, не дав им возможности стрелять. Таким образом Редзанпаку получило еще одного ученика, а я еще одного Мастера. Не знаю, как и что они там между собой терли, решали и обсуждали. Точно так же не берусь предсказать последствия для канона, но Кано Се присоединился к Редзанпаку. Точнее не так. Хонго официально перед Тьмой отказался от своего ученика, Кано Се по причине его проигрыша. Кано Се попросил убежища от мести Тьмы у Редзанпаку. Сколько-то раз Йоми пытались его убить, но в конце концов отказались от этой идеи и Кано стал Вторым Учеником Редзанпаку. Хонго Акира же остался во Тьме. Но! Отказаться-то он отказался, но при этом «тайно» приходил и проводил с ним занятия… И со мной. А еще, вслед за ним, так же «тайно» потянулись и другие Кулаки Тени… Всем было интересно поучаствовать в эксперименте по имени Логин. Я был некоей «территорией перемирия». Борьба, война или что там у них еще, продолжалась, но при этом Мастера делились мной друг с другом, добавляя красок и разнообразия моим тренировкам. Соблюдалось лишь одно условие: дрался я только и исключительно с Мастерами. Никаких спаррингов с учениками, никаких «заданий», никаких «натаскиваний на кровь». Только Мастер и я. Только наедине. Никаких посторонних. Никто не вмешивается в ход тренировки и методы Мастера. Двадцать три года прошли словно один безумно растянувшийся день. Двадцать три года… Только через двадцать три года я закончил бой со Старейшиной в ничью (но скорее всего старик Хаято мне просто поддался), и Мастера решили, что «Эксперимент Логин» пора заканчивать. Кеничи к тому времени уже давно сам был Мастером, был женат на Мию и воспитывал троих детей. Кано взял в жены Ма Ренку. Причем именно взял. Отбил ее у Кеничи (чему сама Ренка оказалась весьма довольна). И тут же возглавил Орден Феникса. В приказном порядке: три тещи сразу, это сильно! А закончилось это приключение очень просто: мне разрешили отдохнуть. Я лег спать в додзе, а проснувшись и переступив порог комнаты, вышел в коридор своего универа, с диким недоумением разглядывая спину Ритки (ну или не совсем спину), на коленях что-то ищущей на полу. Хорошо хоть кимоно сообразил одеть после сна, а то оконфузился бы по полной программе. — Рит, потеряла чего? — удивленно спросил я, продолжая любоваться… спиной девушки. Правда совсем недолго. Она от моего голоса подскочила, как ужаленная. — Ты! Как ты? Здесь? Ты же? Там? Как?.. — огорошила она меня градом слабосвязных вопросов, активно при этом жестикулируя. Я поднапряг мозг, анализируя поток информации. — То есть, ты спрашиваешь, как я оказался здесь, если упал там? — кое-как сформулировал ее вопрос я. Она согласно кивнула и требовательно уставилась на меня, ожидая ответа. — Что тут сказать… Тебе повезло, а я провалился еще раз. Слава Богу, вот вернулся, — пожал я плечами. — То есть «провалился»? — Ну, снова попал в другой мир, — пояснил я. — Расскажешь? — заинтересовалась она. — Да, чего там рассказывать, — отмахнулся я. — Выпал в какой-то версии Японии рядом с залом Карате. Только и успел, что с Мастером о занятиях договориться, как сюда попал, — максимально упростил я свою историю, исключив всяческие «лишние» подробности. — Прическа у тебя поменялась, — заметила она. — Постригся, — улыбнувшись, поворошил я свой по-военному короткий ежик волос. — Держи, — протянула она мне боевой нож Дара. — Выпал у тебя, когда ты провалился. — Спасибо! — обрадовался я ему, как родному. Я-то думал, что он вместе со всем в метеоритном взрыве сгорел, ан вон оно как! Уцелел подарочек! Я полез за пазуху и нащупал кожаный кошелек с монетами. Видимо, не проснувшись толком, сунул его, прихватив с тумбочки. Надо же! Целых три трофея: нож, кимоно и кошелек. Прям можно коллекцию открывать. — Пошли по домам? — предложил я девушке, запрятав нож рядом с кошельком. — Точно! — хлопнула себя по голове Ритка. Потом скептически меня осмотрела. — А ты так босиком и пойдешь? — Пойду, — пожал плечами я. — Вариантов-то все равно нет, — и мы пошли. Я проводил ее до остановки. Она спросила из какой я группы. Я сказал. То же самое спросил у нее. Она тоже ответила. Попросила не теряться больше и прыгнула в свой троллейбус. А я потопал домой. Домой… В этот раз действительно Домой! Как же сладко это звучит… * * *