Королевская кровь

      Стук копыт по мокрой земле, звон дождевых капель по изящному шлему, громкое дыхание лошадей, всё перемешивалось в единую какофонию звуков. В кожаных ножнах клинок с набалдашником в виде клыкастого черепа, неприятно бился о бедро. Ночное небо с низко нависшими грозовыми тучами и совсем недавно разразившимся ливнем, столбы вековых деревьев, обступавшие всадников со всех сторон, всё это давило на восприятие обычного человека. Если бы сейчас Виктор был таким обычным человеком, то, скорее всего давно потерял любой ориентир. Но вампирское восприятие, зрение и слух не давали ему потеряться в этом мраке, упустить цель, слиться с какофонией.       Состоящий из трёх Вестников смерти отряд свернул с лесной дороги, углубляясь в лес. Галоп пришлось сменить рысью, всё-таки их лошади были самыми обыкновенными и меньше всего Виктор хотел возвращаться назад своим ходом.       Их цель была уже близко. Он знал это, чувствовал. А скорее чуял. Не зря они гонят лошадей по вековому лесу, сквозь дождь, грязь и ветви деревьев, норовившие воткнуться в глаз.       Беглый ликан, Люциан, всё ещё не найден, собачья свора, которую он прихватил с собой тоже. Кто знает, сколько они могли наплодить таких же псов, сколько теперь их ходит по земле. Ничуть не радовало Виктора и то, что скоро он должен будет передать бразды правления другой Старейшине – Амелии. Так уж повелось, что ровно век правит только один Старейший вампир. Век он, Виктор, век Амелия, век Маркус. И так по кругу. И если бы не Маркус, Виктор с Амелией давно умертвили бы ту тварь, которую он зовет братом. Создателя всех этих неразумных псов. Этого Вильгельма. Как и Маркус был первым вампиром в своем роде, так и Вильгельм был первым оборотнем. Но был он обезумевшей от голода и гнева тварью, способной лишь бездумно убивать и жрать. И конечно же, на братоубийство Маркус пойти отказался. Как собственноручно, так и руками Виктора.       Поэтому, заперев Вильгельма в тайных казематах, они держали его скованным сотней цепей. И Виктору не было бы никакого дела до этого, если бы ликаны, созданные им же, не взбунтовались и не сбежали. И если бы просто сбежали. Соня, его дочь, снюхалась с их лидером. Союз между ликаном и вампиром, что можно придумать глупее? Виктор доверял ей как самому себе. И на шее она носила часть ключа от темницы Вильгельма. Виктор не знал, подстроил ли Люциан всё это или действительно любил Соню, но в день её казни, перед своим побегом, он сорвал медальон с иссушенного и рассыпающегося тела вампирши. Часть того самого ключа.       Нет, Виктор не был бесчувственным. Он до самого конца не хотел верить во всё это. Но она носила в себе ребёнка. Порочный плод вампира и ликана. Гибрида. Виктор любил Соню. Любил, оберегал, давал ей все самое лучшее. С чувством отцовской любви не сравнится ни одно другое. С тщательно скрываемым беспокойством он наблюдал, как хрупкая девочка превращается во взрослую девушку. Только вот привить ей манеры леди у него не получилось. Иногда, Виктор спрашивал себя, а что он собственно ожидал? Дочь равнялась на него, властного полководца, не гнушавшегося показательных казней. Это же он не воспротивился её желанию научиться орудовать мечом. Наоборот, он был несказанно рад этому. Он прощал дочери все побеги, достаточно ей было прийти к нему и жалостливо смотреть снизу вверх. Она была его слабостью. Что ж, теперь этой слабости нет.       Лошади послушно идут рысью через лес, огибая бесконечные ряды деревьев. Дорога немного расширилась, и всадники снова пустили животных в галоп. Виктор был прав, тропа вела к хутору, находившемуся в отдалении от основного поселения. Достаточно далеко, чтобы никто ничего не заподозрил. Ливень прекратился, но мелкий дождь продолжал накрапывать. Виктор уже не обращал на него никакого внимания.

***

      - У меня плохое предчувствие, Марта, - сидящий за крепким дубовым столом мужчина нервно глянул в окно, - Весь день. Будто вот-вот случится что-то дурное.       Женщина средних лет, в грязном фартуке и косынкой на голове, в очередной раз закатила глаза, не переставая нарезать овощи.       - Патрик, уже глубокая ночь, а ты все причитаешь, - Марта обернулась, посмотрев на мужа, - Если ты намекаешь, что нужно вскрыть ту настойку, которую нам подарил Багрель Данник, ты сильно ошибаешься. Я вскрою ее только тогда, когда Данники в следующий раз придут к нам.       Мужчина недовольно цокнул языком.       - И не цокай мне тут. Данники единственные, кто все еще хорошо относится к нам.       - Можно подумать, что я в этом виноват! – всплеснул руками Питер.       - Тише ты! Я только уложила девочек. Если они проснутся – будешь сам около них сидеть. – Марта положила нарезанные овощи в миску и поставила на стол, - А кто тебя за язык тянул, на пьяную голову разглагольствовать, дескать ты такие крепкие стены кладешь, что ни одним тараном их не пробьешь?       - Ну и что?       - Ну и что?! – вскрикнула Марта, но опомнившись продолжила уже тише, - Отказал ты, когда пришел посыльный от того господаря? Говорила я тебе, погубит тебя пьянка!       - Зато на эти деньги мы несколько месяцев можем ничего не делать и жить припеваючи, - огрызнулся Патрик, не отрываясь от окна, - А всего-то и надо было четыре стены поставить. Кро-о-о-хотных.       - Из-за этих вот «кро-о-о-хотных» стеночек, муженек, половина знакомых нас просто презирает, а другая во всю кличет дьявольскими отродьями. Знают ведь все, что не люди ни господарь этот, ни свита его. Днем никто никогда его не видел, но говорят, глазища у него адским огнем горят.       - Ой, Марта, поменьше б ты языком молола, да сплетни всякие слушала! Зависть это. Наши-то таких денег не то что в руках не держали, не видывали никогда. А у нас это есть. Зависть. Как пить дать – зависть!       Женщина хотела было съязвить, когда на улице раздался стук копыт.       - Ну, кто там? – спросила Марта, откладывая в сторону посуду.       - Да, трое на лошадях, вроде как. Не пойму. Темно, что в нашем подполе. Кажется, сюда идут.       Оба уставились на дверь. Желание разговаривать быстро сошло на нет. Патрик кивнул жене на люк в подпол и, не дожидаясь, пока незваные гости постучат, либо просто выбьют дверь, вышел на улицу.       С минуту женщина не слышала ничего. Лишь когда звонко оборвался голос ее мужа, а затем будто что-то глухо упало на землю, Марта кинулась наверх, к девочкам.       Скрип входной двери застал женщину на первой ступеньке, а уже на третьей чья-то рука схватила её за ворот платья. В ту же секунду, лезвие клинка, с набалдашником в виде клыкастого черепа, пронзило ей глотку, заглушив вскрик ужаса и боли. Тело Марты грузно упало на дощатый пол. Переступив через него, Виктор двинулся наверх.       Узкий коридор встречает вампира тишиной. Только внизу раздаются тихие шаги двух Вестников смерти. Виктор направился к ближайшей двери. За ней обнаруживается небольшая детская с двумя кроватями, на которых лежали девочки лет шести.       Осторожно, стараясь не скрипнуть досками пола, Старейший подошел к одной из кроватей. Девочка спала на спине, мерно посапывая, разметав по подушке черные локоны. Виктор не считал себя убийцей, но сейчас не время было думать о морали. Обстоятельства требовали этого.       Словно почувствовав присутствие чужого человека, ребёнок засопел, сонно приоткрывая глаза. Зажав рукой в перчатке ей рот, вампир хладнокровно полоснул клинком по белоснежному горлу, заливая белые простыни алым. Виктор слышал, что в глазах жертвы отпечатывается образ убийцы. Что ж, если это правда, в этих больших распахнутых детских глазах запечатлелся его бледный лик.       Вампир перевёл глаза на вторую девочку. Да, она уже не спала. Зарывшись в одеяло по подбородок, всхлипывая, она смотрела на него. Виктор, в жесте тишины, приложил палец к губам. Отошёл от кровати. Осторожно, медленно, чтобы не спровоцировать, не напугать ещё сильнее, вампир идёт ко второй девочке. Та неотрывно следит за каждым его движением. Вот теперь нужно действовать быстро. Целясь в горло, Виктор наотмашь бьёт клинком. Однако, девчонка дёргается, лезвие проходит ниже, задев грудину. Девочка кричит, скорее от страха, чем от боли. Резкий выпад и острие клинка прорубает тонкую детскую шею. Виктор недоволен. Это работа дилетанта, а Виктор не дилетант.       Обтерев клинок об одеяло и вложив в ножны, вампир выходит из комнаты и спускается по лестнице вниз. - Переверните здесь всё, - говорит Старейший своим Вестникам смерти, - Пусть думают, что здесь поработали оборотни. Тела сжечь…       На втором этаже распахивается дверь, Виктор слышит крик вперемешку с рыданиями. Уже не таясь, вампир бежит наверх. Из детской комнаты, прямо на него выбегает молодая девушка. Двое верных стражей обнажают мечи, но жестом, Виктор приказывает им сложить оружие.       Он не видит перед собой ничего кроме её лица. Лица его дочери. Острые черты, те же, замутнённые слезами, глаза. Виктор замечает, что девушка совсем не боится его. Наоборот, она готова биться за свою жизнь, расцарапать ногтями его лицо, вырвать глаза. Но остаться в живых. И в этой жажде жизни она так похожа на Соню.       В его памяти всплывают картины прошлых дней. Её казнь, её муки, её смерть. Сдерживая слёзы он смотрел как его дочь корчилась в предсмертной агонии, опаляемая солнцем. Как сорвал с её груди этот злополучный медальон. Он прекрасно всё помнил. И драку с Люцианом, и его осуждающий взгляд. Но ликан никогда не поймёт – род превыше всего. Род и чистота крови. Никогда, пока Виктор жив, не будет в мире гибридов двух рас.       Но сейчас, в девушке перед ним, он видит надежду. Надежду на то, что можно искупить смерть дочери. Нет, убить её во второй раз он не сможет. Рука с клинком медленно опускается.       - Всё хорошо, теперь всё хорошо, - шепчет он, прижимая девушку к груди.       Она не спрашивает. Она видела трупы детей. Спустившись вниз, она видит трупы родителей и перевёрнутую утварь. Не сдерживает слёзы, но всё же спрашивает:       - Что произошло?       - Псы, - помедлив, отвечает Виктор, - Здесь были псы. Мы гнали их, и потеряли из вида. Когда снова напали на след, было уже слишком поздно.       Она смотрит на него с удивлением, непониманием, но всё ещё без единого намёка на страх. Будто понимает кто они такие.       Он накидывает на неё свой плащ.       - Здесь оставаться опасно, - говорит он, пока Вестники сжигают выволоченные на улицу трупы, - Тебе есть куда уйти?       Вот. Теперь во взгляде девушки проскальзывает нотка страха. И Виктору интересно почему. От понимания того, что она осталась в этом мире одна или от осознания кто стоит перед ней.       - Нет, - сухо отвечает девушка.       - Господин, мы подожгли все трупы, - докладывает подошедший Вестник.       - Хорошо, - Виктор не оборачивается, он знает, что солдаты преданы ему. Вместо этого он обращается к девушке, - Ты согласишься пойти с нами? Обещаю, ты не будешь ни в чём нуждаться, так же, тебе обеспечат защиту.       Она молча кивает. Виктор помогает девушке забраться на лошадь, сам садится за ней.       Лошадь идёт рысью, девушка совершенно не умеет держаться в седле и он придерживает её.       - Прости мои манеры, я не представился, - опомнившись, говорит он, - Моё имя Виктор.       - Селин, - отвечает она, завороженно смотря на виднеющуюся на горизонте крепость, выбитую в горах.