Как найти своего дракона

      Мысленно я вопила от негодования, но вслух не издала ни звука.       Глубоко потрясенная увиденным, я медленно, заторможенно наклонилась к дракону и сухим, будто и не моим вовсе, надломленным голосом попросила:       — Бур, подлети поближе.       Дракон скосил на меня глаза, прекрасно помня о плане держаться от деревни как можно дальше, поскольку я неоднократно проговаривала это вслух, но, видя мое расшатанное состояние, граничащее между истеричным и полным стремления ринуться в бой, покорно подчинился, поняв, что нужду в еде и сне придется отложить на неопределенный срок. Впрочем, как и его братья, Бур был очень умным драконом, так что, завидев сражение, охватившее остров, и мою агрессивную реакцию на нее, сразу сообразил, что для меня происходящее очень важно, и я ни за что не останусь в стороне, что бы там не задумывала раньше.       А сражение шло полным ходом: драконы атаковали деревню со всех сторон, нападая всем скопом, и викинги с трудом сдерживали их натиск, отбиваясь по мере своих сил.       Терпеливо облетая сражение по краю, усилием воли подавляя в себе желание незамедлительно броситься в атаку, я то и дело выхватывала взглядом знакомые лица, изменившиеся до неузнаваемости из-за решимости, что искажала их в яростном намерении защитить свой дом во чтобы то ни стало, и ни в коем случае не потерять вновь, едва обретенный, как потеряли прежний…       Ошеломленная, вновь оказавшись не готовой увидеть всех из оставленного мной клана, да еще так сразу, одним разом, я ненадолго утратила над собой контроль, чувствуя себя совершенно растерянной, под властью нахлынувших эмоций, но столкновение с драконом, которого едва удалось избежать, привело меня в чувство и позволило оттеснить их на второй план.       Поджав губы, ощущая растущий гнев, мгновенно обратившийся в холодную ярость, и разделяя единое на всех желание защитить родной край, хоть и оставленный мной два года назад, я достала лук, нацелила стрелу и не задумываясь выстрелила, едва мой взгляд уперся в дракона, что готов был вот-вот испепелить чей-то дом, который я совершенно не помнила раньше. Стрела угодила ему прямо в пасть, пробивая череп, и дракон взвыл, подавившись собственным огнём, и, захлебываясь кровью, рухнул на землю, испуская дух.       Но мне было некогда смотреть на его смерть, я была всецело сосредоточена на поставленной задаче, и, подпитываемая собственной яростью, что лишь усилилась от столь вовремя ворвавшихся в память воспоминаний о Лаоке, стреляла и стреляла, перестав замечать все вокруг. Мной двигали чувства, разум под их напором попросту отступил, не в силах совладать с такой мощью.       Я очнулась лишь тогда, когда в моего собственного дракона угодила чья-то меткая стрела. Он взвыл, я вздрогнула, и пелена яростной решимости спала с глаз, возвращая мне ясность ума. Испугавшись, что Бур серьезно ранен, я наклонилась и разглядела в левом боку, под самым крылом едва различимое оперение, показавшееся мне знакомым. Настороженно обернувшись, выискивая стрелка в гуще битвы, я разглядела на одном из вышек тощего паренька, еще совсем мальчишку, метившего в нас еще одну стрелу, и, к собственному изумлению, узнала в нем Тюка.       Мгновенно осознав, что если сейчас он выстрелит, то обязательно попадет, я инстинктивно пригнулась и увела Бура в сторону, скрываясь за другими драконами, одному из которых и досталась стрела, предназначавшаяся нам, а затем и вовсе покинула сражение, здраво рассудив, что тут прекрасно справятся и без меня, а Буру сейчас очень нужна моя помощь. Он и так уже с трудом работал левым крылом, что делало его легкой мишенью в глазах викингов, не знавших, да и не могущих знать, что он на их стороне.       Я направила его в сторону скал, где было безопаснее всего, попутно следя за тем, чтобы Тюк нас не выследил, но, к счастью, он отвлекся и ему стало совершенно не до нас. Бур с болезненным стоном приземлился, все сильнее накреняясь влево. Спрыгнув на землю, я тут же бросилась к нему и вздохнула с облегчением, убедившись, что стрела вошла неглубоко и рана несерьезная.       — Потерпи, родной, — попросила я и, приложив усилия, выдернула стрелу. Дракон взвыл, мгновенно ощетинившись, но тут же утих, тихонько поскуливая от боли. — Все хорошо, все хорошо, — успокаивающе шептала я, одной рукой зажимая рану, а другой суматошно рылась в седалищной сумке в поисках заживляющей мази, одновременно бросая взгляды на деревню, сражение в которой до сих пор не прекращалось.       Наконец я нашла мазь и хорошенько обработала рану, до этого быстренько промыв рану остатками воды в бурдюке. И когда все было готово, битва тоже завершилась: драконы покидали остров, кто с добычей, кто с пустыми когтями, а измотанные битвой викинги ликовали, отвоевав еще один день, и метили им вслед копья и стрелы, надеясь убить еще парочку-другую вредителей.       Глядя на празднующий победу клан и старательно пытаясь выглядеть, сколько пострадало и никто ли не погиб, я облегченно выдохнула и позволила себе расслабиться, но тут же напрягалась, стоило моему взгляду наткнуться на вышку, где стоял Тюк.       Он смотрел в нашу сторону и более того, явно видел нас.       Я вновь, действуя инстинктивно, отступила, прячась за свернутым крылом своего дракона, и порадовалась, что на мне темная одежда, а шлем более чем хорошо скрывает мое лицо, а так же светлые волосы, сейчас растрепанной копной струящиеся по спине, почти полностью распустившиеся. Все же, стоило перевязать косу покрепче.       В руках Тюк держал лук с нацеленной в землю стрелой и по-прежнему не сводил с нас глаз. Застыв на месте как вкопанная, я, тем не менее, была готова сорваться с места сию же секунду, стоит ему только пошевелиться… Но Тюк все так же стоял и смотрел, словно никак не мог решить, как ему поступить.       Затем его кто-то окликнул, он медленно повернул голову, потом еще раз посмотрел на нас и наконец спрыгнул с вышки, направляясь к тому, кто к нему обращался. Я не стала интересоваться, кто это был, вместо этого перевела дух и, запрыгнув на Бура, почти умоляя попросила его, вдруг обратившись к нему так, как делала это раньше, когда он был еще совсем маленьким:       — Летим, малыш, здесь сейчас слишком опасно.       На это он почти со злостью скрипнул клыками, но и сам понимая, в каком положении мы сейчас находимся, неохотно подчинился, одним резким прыжком срываясь в пропасть, а затем распахнул крылья, постепенно, с очевидным усилием набирая безопасную высоту.       И прежде чем окончательно исчезнуть за скалами и раствориться в темноте ночи, я не удержалась и еще раз обернулась, позволив себе полюбоваться празднующей деревней, испытывая мимолетное сожаление, что меня сейчас нет с ними, пока она полностью не скрылась с глаз и после только едва уловимые звуки доносились до меня обрывками.       Плохое предчувствие, что терзало меня больше полугода, оправдалось.       Отвернувшись, мысленно все еще представляя деревню, я задумчиво уставилась в никуда, осмысливая произошедшее. Теперь, когда я увидела все своими глазами, я точно не могу уйти, пока не разберусь со всем этим. Бессознательно сжав кулаки, я вновь почувствовала яростную решимость.       Я не позволю уничтожить мой дом, только не снова. Никому и никогда. Ни за что.

***

      Утром, едва проснувшись, я первым делом проверила рану Бура и убедилась, что она не загноилась, а вполне себе успела обрасти коркой. Но все равно еще раз обильно смазала мазью, просто на всякий случай. Хорошо, что рана не глубокая, а Бур сравнительно молодой дракон и все на нем заживает с молниеносной скоростью. Перепроверив ее еще раз, я с легким беспокойством отпустила дракона на утреннюю охоту, ведь мы даже толком не перекусили после приземления, а сама принялась осматривать местность, попутно решая, как быть дальше.       Вчерашней ночью нам было особо некогда выбирать место для ночлега, и мы остановились там, где Дреки впервые явила миру своих новорожденных малышей.       При воспоминании о ней, меня настигла застарелая грусть. Если бы она только была жива…       Я затрясла головой, отгоняя назойливые образы прочь, причиняющие лишнюю боль, на которую у меня сейчас попросту нет времени. Оно мне позарез нужно для того, чтобы позаботиться о слишком многих вещах и отвлекаться — лишняя блажь, которую я не могу себе позволить, особенно учитывая последние события.       Мысленно прикинув, сколько мне нужно сделать, я на мгновение заколебалась, осознав весь объем предстоящей работы, и чтобы хоть немного собраться с мыслями, подошла к самому краю, а затем глянула вниз, на луга, что простирались по другую сторону от деревни, разделенные естественной преградой — вулканом, и засмотрелась на пастбища для скота и поля, где прорастало все необходимое для человека. Овощи, зерновые…       Я приметила эти изменения еще вчера, но хорошенько рассмотреть смогла только сейчас, и высота мне в этом очень помогала: луга и посевы заняли значительную часть второй половины острова, затесавшись ровно по середине, а по бокам, сразу с трех сторон их защищали леса и постройки. С четвертой же пастбище тянулось до самого океана, служившего столь же естественной преградой для любопытных и не всегда осторожных животных, как и вулкан.       Мои губы тронула нежная улыбка. Я все еще помню, как однажды отец обсуждал это на собрании… Отец…       Моя улыбка тут же померкла, я торопливо отвернулась и сжала ладони в кулаки, чувствуя, как слезы затмевают взор. Нет, сейчас мне не до этого, нужно браться за дело. И начать следует хотя бы с самого простого — приготовить себе завтрак. На сытый желудок и думается лучше. Во всяком случае, настроение точно поднимется.       Сосредоточившись на собственном желудке, я поковырялась в сумках, доставая все необходимое для приготовления пищи, и, удостоверившись, что мои вещи не унесет с вершины скал, коих, к слову, был совсем немного, так как я не хотела перегружать своих драконов и потому полетела налегке, стала думать над тем, как лучше всего спуститься с вершины.       Прыгать, разумеется, я и не подумала, карабкаться вниз по таким крутым уступам тем более, оставалось только одно — пройти тем же путем, что ведет прямиком в прошлое.       Повернувшись к хорошо видимому проему в скале, который за два года никуда не делся и не денется, если только вулкан не извергнется, я закусила губу, чувствуя непривычную для себя робость.       Можно было, конечно, остаться наверху, где меня уж точно никто не увидит, тем самым, сохранив свое прибытие на остров в секрете, но, во-первых, здесь, на вершине, слишком сильный ветер, пламя попросту не разгорится, во-вторых, нет ни малейшего намека на дерево или кусты, а значит и древесину, ну, и в третьих, самого банального — воды, а без нее похлебку не сварить, и не утолить жажду.       Так что, хочу я того или нет, но спускаться придется, хотя бы за тем, чтобы набрать воды и хвороста, а костерок можно развести и в пещерах.       Собрав всю свою волю в кулак, я решительно двинулась в сторону проема, заглядывая в ее чернильно-черное нутро, и вовремя вспомнила о факеле, что лежал в одной из сумок. Поспешно достав его, я сделала глубокий вдох, как если бы собиралась нырнуть в глубокий омут, и погрузилась в эту тьму, неожиданно для себя содрогнувшись всем телом.       Но как бы я не подавляла собственные воспоминания, они оказались куда сильнее и пробились через мою защиту, в последние дни ставшей совсем хлипкой, едва ли способной выдержать даже малейший натиск. Вот и сейчас справиться с ними было выше моих сил, и образ отца заполнил мое сознание. Как он? Все ли у него хорошо? Не загубила ли его совсем эта змея, Зегида? Жив ли он вообще? Я точно уверена, что не видела его вчера на поле битвы…       Похолодев так, что конечности одеревенели, я до боли закусила губу, готовая вот-вот разрыдаться. На эмоциях поторопив себя, я тут же пожалела об этом — моя нога соскользнула и я едва не провалилась в пропасть, прямо на острые пики, будто только и ждущие свою жертву. Сделав глубокий вдох, я велела себе быть поаккуратнее и продолжила спуск, все еще борясь с чувствами и мыслями, сменяющиеся воспоминаниями и наоборот. Но едва ступила на прямую поверхность, как тут же проиграла, глядя на то место, где, по сути, все и началось…       Слезы брызнули из глаз и потекли нескончаемым потоком. Я не рыдала, просто тихо плакала, изредка всхлипывая.       С этим местом связанно так много воспоминаний, как плохих, так и хороших.       Пройдя чуть вперед, подсвечивая себе факелом, я отыскала тот самый желоб, где когда-то спала Дреки, а рядом, в драконьей кладке, ждали своего часа четыре яйца, одно из которых треснуло… Теперь же она была совершенно пуста и безжизненна.       Широко распахнув веки, попавшаяся в ловушку собственной памяти, я моргнула и две особенно крупных капли упали на сухую, каменистую землю. Я крепко зажмурилась, сражаясь сама с собой, и, резко развернувшись, пошла прочь, почти срываясь на бег, безошибочно выходя к вулкану, а следом проникая и в лабиринты подземных переходов, что тянулись во все стороны света.       Этим же путем я однажды и попала в логово Дреки.       Выбраться оказалось делом не из легких, все-таки я два года здесь не была и мне понадобился целый час, а то и два, чтобы, наконец, оказаться снаружи. Дважды я свернула не туда, но внутреннее чутье тут же подсказывало мне об ошибке, и я исправляла ее, выбирая правильное направление. Оказывается, весьма неплохо иметь хорошую память. Она, как и природная ловкость, уже неоднократно выручала меня, спасая жизнь.       В первую минуту, выйдя на свет, я едва не ослепла — блуждание по подземельям не прошло бесследно, и мне потребовалось время, чтобы приспособиться. А как только пришла в себя, то тут же поспешила найти укромное место, вовремя вспомнив, что обо мне знать не должны. В голову очень кстати пришло воспоминание о Тюке. Надеюсь, он меня все-таки не видел, очень надеюсь.       Оглядевшись по сторонам и удостоверившись, что рядом никого нет, я покинула укрытие и углубилась в лес, спеша раствориться среди зелени, решив начать с самого необходимо — с воды. Если мне не изменяет память, а она не изменяет, где-то поблизости должен быть ручей, и найти его оказалось куда проще, чем выбраться из подземелий.       В утренней тишине журчание воды слышно особенно отчетливо.       Взобравшись на камни, я склонилась над ручьем и принялась наполнять фляжки, а пока вода неторопливо вливалась в емкости, я вновь вернулась к размышлениям, только на этот раз по делу, сумев оттеснить чувства и не нужные воспоминания как можно дальше, вглубь своего сознания.       Значит, драконы снова стали нападать… Это плохо. Особенно после того, что случилось в прошлый раз. Да ещё так скоро… Одно радует: клан хорошо вооружен и защищен, чего только стоят эти сооружения по периметру всей деревни, и отбиваются они столь решительно и столь яростно, что просто захватывает дух. В этот раз мой клан явно не намерен проиграть. Чудесно. Я с гордостью улыбнулась.       Правда, это все равно очень странно. Драконы не нападают на людей без веской на то причины, да еще в таком количестве… Ими явно двигала какая-то цель. Но какая?       Обычно драконы нападают на людские поселения только если у них недостаточно пищи для пропитания или потому, что им так велит их вожак, как это было с Олухом или с нами, под влиянием той твари… Однако Теневики сами по себе очень малочисленный и редкий вид, а Кровожадного я и вовсе встречала всего раз, так что думать на них — пустая затея… Тогда, получается, это какой-то другой вид, на подобии Красной Смерти? Значит, нужно найти ее логово и убить.       Иной причины я попросту не вижу, а версия в то, что им не хватает еды, и вовсе кажется притянутой за уши — океан кишмя кишит островками и архипелагами, где всего в избытке. Они-то и спасали меня во время штормов и бурь, снабжая необходимым укрытием, дичью и самым главным, без чего я давным-давно погибла бы — водой.       В общем, здесь может быть только одна причина — драконы нападают под влиянием драконьей королевы, ну или короля. Вот только зачем, непонятно… Что ж, это-то мне и предстоит выяснить.       Я нахмурилась, весьма кстати припомнив один очень необычный для этих мест инцидент. Совсем недавно, возвращаясь с Лаока, я видела кое-кого, кого увидеть совсем не ожидала…       Вдруг за спиной раздался шорох и, мгновенно обернувшись, первым, что я увидела, это наконечник стрелы, нацеленный мне в грудь, а тем, кто нацелил ее был Тюк, все такой же флегматичный, как и всегда, ничуть не изменившийся с нашей последней встречи. Но едва я успела осознать, что вообще происходит, как в мгновение ока оказалась окружена и кем, старыми друзьями… Глянув через плечо, я увидела непривычно серьезного Скряга, ставшего еще выше ростом и шире в плечах. Его секира с острейшим лезвием угрожающе смотрела мне в спину. И, наконец, повернув голову в бок, я уставилась на Утэра, тоже почти не изменившегося, разве что, выглядел он очень уставшим, с хорошо заметными кругами под глазами.       Над весело журчащим ручьем повисло тяжелое, настороженное и даже немного неловкое молчание, и лишь журчание воды, да наше сдержанное дыхание разбивало ее. Мы смотрели друг на друга и молчали, не зная, что сказать, даже не шевелились, будто боялись все испортить, едва начав.       Меня обуревали противоречивые чувства, которые я всеми силами пыталась побороть. Я не имела ни малейшего понятия, что мне делать, абсолютно застигнутая врасплох, и потому была совершенно растеряна столь быстрой и оттого внезапной встречей.       Наконец уже осязаемую тишину прорезал тихий голос Утэра:       — Рапика Белокур.       Тон его был спокоен, но глаза выдавали смятение и неверие, вкупе с холодной решимостью и убежденностью в чем-то. Но в чем, понять было невозможно.       — Утэр Хитролис, — ответила я, подражая его напускному спокойствию и, на какое-то мгновение став прежней собой, вздернула подбородок, с гордостью, как и подобает дочери вождя, коей я когда-то считалась по праву, смерив его холодным взглядом.       Мы снова замолчали, не зная, как начать и с чего.       — Что ты здесь делаешь? — Утэр вновь был тем, кто первым нарушил тишину.       А я, глядя на него, совершенно не знала, что ответить на такой, вроде бы, очень простой вопрос. Поддавшись замешательству, я чуть сдвинулась и стрела Тюка тоже, полностью повторив мое движение. Заметив этот жест, я замерла и посмотрела на давнего друга с удивлением. Его лицо было непроницаемой маской, под которой хорошо скрывались все его чувства, но глаза, как и Утэра, выражали все, что она под собой прятала, как бы он не старался придать им безразличное выражение.       — Я вам не враг, — осторожно произнесла я, поочередно глядя им в глаза, но после того, как отреагировал Тюк, мой взгляд то и дело возвращался к нему, словно большей угрозы я подсознательно ожидала именно от него. — И вообще… что здесь… происходит?.. — спросила чуть смелее. — Меня не было здесь почти два года, — снова начала я, старательно подбирая слова, когда мне никто не ответил, — а тут… драконы…       Неожиданно Утэр рассмеялся, и это был самый горький смех, который я когда-либо слышала.       — Два года, — повторил он, отсмеявшись, и вдруг очень разозлился, словами вбивая в меня кол из обвинений и затаенной обиды. — Мы думали, ты погибла! Искали тебя везде, где только можно! Но ты… будто исчезла… — Он пытливо оглядел меня с ног до головы, будто все еще не мог поверить, что я реальна. — И вот ты здесь… — Его взгляд остановился на моей косе, недоумение отразилось на его лице. — Ты отрезала волосы? — Судя по интонации, он верил в то, что сказал еще меньше, чем в то, что я предстала перед его глазами живой, здоровой и настоящей.       — Мне пришлось… — ответила я глухо, против воли вспомнив, что вынудило меня это сделать.       — Пришлось? — переспросил он и вдруг выдал: — Кто ты, Тор приведи, такая? Рапика, которую я знаю, никогда бы не отрезала свои волосы… Даже под страхом смерти не стала бы…       Я в растерянности молчала. И что мне на это ответить?       — Ты никогда так не выражался, — заметила я очень кстати, проигнорировав его слова, так и не найдя подходящего ответа.       Он усмехнулся.       — Ты многое пропустила.       — А ты, я смотрю, нет, — ввернула я, бросив весьма красноречивый взгляд на плащ вождя, закрепленный на его плечах и отличительный шлем, который явно был ему в тягость из-за немалого веса. — Таки добился своего? Дай угадаю: женился на Флике?       Растерянность улетучилась, будто ее и не было, я вернула себе самоконтроль, ощущая давно позабытые гнев и ненависть к нему, которые даже не подумала скрывать. Утэр заметил изменения в моем настроении и, судя по тому, как потемнели его глаза, он все прекрасно помнил и понимал. Поджав губы, он уже хотел было что-то ответить, но был отвлечен странным треском сверху.       Вскинув голову, я увидела дракона пробивающегося к нам сквозь густую крону деревьев и моментально узнав его, прокричала уже готовящимся к атаке викингам:       — Нет! Он со мной!       Бур приземлился рядом, едва не сбив меня с ног и во всю ширь распахнул свои огромные крылья, заполнившие собой все пустое пространство, затем оскалил окровавленные клыки, завидев которые, я почувствовала как меня сковывает страх и холод. В его глотке уже разгорался ядовитый дым, вырываясь из пасти.       — Бур, нет! — испуганно выкрикнула я, стискивая обеими руками его пасть, извозившись в крови и остатках туши какого-то животного, убитого на завтрак едва ли не парой минут назад. А затем, понимая всю неизбежность сражения, которого отчаянно хотела избежать, обратилась к своим бывшим друзьям: — Опустите оружие! Сейчас же!       Разумеется, они меня не послушали, действуя на инстинктах. К тому же, сказывалось выматывающее ночное сражение.       — Да опустите же, я вам говорю! — уже начиная откровенно злиться, рявкнула я. — Опустите, иначе он нападет! — И пытливо взглянув в глаза своему дракону, перехватывая его внимание, отчеканила: — Бур, прекрати! Они свои! Их трогать нельзя! Нельзя!       Взглянув на ребят, которые все так же держали свои орудия на изготовке, перевела просящий взгляд на Утэра, не видя иного пути прекратить все это. Какое-то время мы смотрели друг другу в глаза. Наконец, он сдался, уступив мне.       — Опустите оружие, — спокойно приказал он, абсолютно уверенный, что они ему подчинятся. Ребята переглянулись в нерешительности, но подчинились, отступая. В конце концов, он их вождь.       Поняв, что предполагаемые противники не станут нападать, Бур чуть расслабился, опуская угрожающе распахнутые крылья, но все еще оставался настороже. С благодарностью кивнув Утэру, я запрыгнула в седло. Все это происходило в полной тишине. Ребята внимательно следили за нами, но не произнесли ни слова.       И я тоже молчала, попросту не зная, что вообще тут можно сказать.       — Ты вернешься? — спросил Утэр очень тихо, и если бы не тишина, я бы вряд ли его расслышала.       — Я не знаю, — честно ответила я, сейчас совершенно не способная даже на чёткую мысль, не то что на ответ.       В последний раз взглянув на своих бывших друзей, я сжала бока дракона и он, напоследок угрожающе оскалившись, взлетел, устремляясь к небу оттуда же, откуда прилетел — через дыру в кроне.       Улетая, я остро ощущала их взгляды, направленные мне в спину, и чувствовала себя совершенно раздавленной.