Как найти своего дракона

      Я не помню, сколько так бежала, задыхаясь с каждым новым вдохом, обжигающим легкие, но, когда, наконец, остановилась, то обнаружила, что у меня безумно болят ноги. Видимо, я бежала дольше, чем ожидала. Остановившись, я отдышалась и провела рукой по лицу и волосам, пытаясь совладать с собственными мыслями, снующими туда-сюда, как назойливые мухи, и чувствами, что душили меня, прорываясь наружу немым воплем, который я отчаянно пыталась сдержать. Я подняла голову к небу, ощущая, как жгучие слезы стекают по моему лицу и, все-таки не сдержавшись, проорала в тишину засыпающего леса.       — Какого Тора это вообще было?!       Воспоминания о произошедшем мелькали в сознании, рождая тысячи вопросов и чувств, которые с трудом поддавались определению, но явственнее из них было недоумение… А еще злость, дикая, необузданная злость на Ого за то, что посмел влезть мне в душу и перевернуть там все с ног на голову. Насколько же тесно они общаются, раз он так много знает обо мне? И эти его слова… Это что, в самом деле была угроза? Или он просто выпалил свои жуткие слова на эмоциях? Чего он добивался, рассказывая мне все это? Почему поступил так?.. Закусив губу, я заозиралась по сторонам, ощущая себя непривычно потерянной, запутавшейся в самой себе. Не знаю почему, но этот эмоциональный разговор не укладывался в моей голове, его никак не удавалось осмыслить, осознать и принять… Мысли путались, их не получалось собрать в кучку, они тут же улепетывали в разные стороны, оставляя меня наедине с собственной беспомощностью и растерянностью. Поморщившись, я вдруг почувствовала нарастающую головную боль, сковывающую виски.       Ох уж этот Ого… Да что вообще на него нашло в самом-то деле?       Весьма кстати вспомнив его не то обещания, не то угрозы, я обернулась, ожидая, что Ого вот-вот выскочит откуда-то из-за дерева, но лес ответил мне привычным молчанием на мой немой вопрос. Он ведь не последовал за мной, надеюсь? Судя по всему, нет. Вот и хорошо… Не хватало еще продолжения этого странного разговора, окончательно выбившего меня из колеи, как будто всего происходящего было недостаточно для того, чтобы я все время ощущала себя в одном шаге от бездонной пропасти.       Ноги болели, а в боку кололо, но стоять на месте не хотелось, к тому же, становилось все холоднее, поэтому я двинулась вперед, гадая, куда меня занесло в эмоциональном порыве сбежать от слов, ранящих душу. Оглядевшись по сторонам и решив отложить беспокойство из-за произошедшего на потом, не в силах совладать с ним сейчас, я неторопливо шагала по кривой тропинке, постепенно узнавая местность, и вдруг с ужасом осознала, что нахожусь слишком близко к поселению.       И, более того, сама того не ведая, я пришла к порогу собственного дома.       Осознание этого накрыло меня с головой, выбивая почву из-под ног. Хотелось тут же развернуться и броситься прочь, но ноги почему-то не сделали и шага, словно приросли к земле, отказавшись мне подчиняться. Поэтому я стояла как громом пораженная и смотрела на успевший немного состариться двухэтажный дом, в окнах которого уютного горел свет, а из открытых ставен доносились до боли знакомые голоса. Как, как я могла не заметить… Мысль оборвалась, потому что я увидела его.       Утэр не врал, отец и правда хромал, опираясь на длинную, явно с любовью вырезанную из крепкого дерева, трость, и выглядел при этом очень, очень уставшим, даже измученным. Его согбенная поза кричала о тяжести прожитых лет и душевной боли, что испещрила его лицо глубокими морщинами и тенями, запавшими под глазами.       Я стояла, не смея пошевелиться, даже вздохнуть… Я боялась выдать себя любым шорохом и, как завороженная, во все глаза смотрела на отца, а в голове не было ни единой мысли, сплошная пустота.       Отец неторопливо прикрыл за собой дверь и медленно зашагал к скамейке, притулившейся у высоченного дерева, чьи ветви беззвучно зашелестели, словно приветствуя его. Присев, он, подобно дряхлому старику, оперся ладонями о трость и уставился перед собой, став безмолвным наблюдателем жизни, кипевшей внизу, а затем поднял голову к небу, любуясь бледной луной, заливающей остров своим холодным светом.       Это… Это и правда мой отец? Недоверчивая мысль пронеслась где-то в закоулках моего сознания, заполнив тишину, что царила там до этого момента.       Время словно замерло, а окружающий мир стал чувствоваться острее, чем обычно, и я готова была поклясться, что слышу каждое дуновение ветерка, каждый шелест листвы, каждый шорох… Казалось, ничто не способно нарушить его константу, но тут внезапно кто-то врезался мне в спину, едва не сбивая с ног, и я, в полном потрясении, узнала в нарушителе напряженного спокойствия Бура, обеспокоенно тыкающегося мне мордой в лицо, и обнюхивая на предмет возможных ранений.       — Бур, успокойся, — воскликнула я, на мгновение позабыв обо всем, — я в порядке!       — Рапика?! — вдруг раздалось тихое, едва слышное за спиной. Я замерла, осознав, что, совершенно того не желая, Бур выдал меня. Сердце стучало в ушах так громко, что я боялась оглохнуть. Нервно сглотнув, я выпрямилась, придерживая дракона обеими руками, и медленно, очень медленно, словно тело меня не слушалось, обернулась к отцу, встретившись с ним взглядом.       — Рапика, это… это правда ты?..       Его потрясенное, истерзанное невзгодами лицо врезалось мне в память с такой силой, что я покачнулась, едва удержав равновесие. Совершенно не зная, что сказать я выпалила:       — А, эм, привет, я тут…       Не успела я договорить, как отец, отбросив трость, бросился ко мне, позабыв о хромоте, и обнял так крепко, что затрещали кости. Застыв подобно статуе, я не смела пошевелиться, не зная, как реагировать на внезапные объятия и, вообще, ситуацию, но этого и не пришлось — чувства все сделали за меня: глаза наполнились слезами, а в груди жгло, подобно лаве в жерле вулкана, и я, неожиданно для себя, разрыдалась, утыкаясь отцу в грудь и цепляясь за ткань рубахи на его спине так крепко, что заболели пальцы.       — Рапика, доченька, это правда ты, — донесся до меня не менее потрясенный и наполненный чувствами голос отца, его трясущиеся руки ласково поглаживали меня по голове и плечам. — Девочка моя, как же я рад, что ты вернулась! — Он отстранился, заглядывая мне в лицо.       — Ты… ты не злишься на меня? — с искренним страхом вопросила я, утирая слезы.       — Что ты такое говоришь? Конечно же нет! — выпалил он, но, замешкавшись, добавил: — Раньше злился, но теперь, теперь это совсем не важно! Главное, что ты вернулась, доченька! — воскликнул он и закружил меня по полянке, ошарашив очередной раз, а затем снова прижал к себе, уткнувшись лицом мне в волосы и замолчал. Не знаю, сколько мы так простояли, я не осмеливалась прервать наше воссоединение и время от времени косилась на отца, нутром ощущая, что ему нужны эти минуты, нужны, чтобы осознать и решить что-то для себя. Он словно… пытался поверить, что это я, и я настоящая, что мое дыхание и мое тепло — не плод его воображения, а та самая реальность, которую он желал и лелеял в мечтах…       И когда он, наконец, отстранился, на его глазах блестели слезы, но на губах играла искренняя улыбка человека, который обрел душевный покой. Словно все, о чем он мечтал, исполнилось и, отныне, ему больше ничего не нужно…       — Я и не надеялся, — заговорил он дрожащим голосом, — не надеялся, что ты вернешься, думал, ты уже погибла или что тебя сожрали драконы…       Он судорожно вздохнул, взгляд на мгновение стал безумным. Я тут же кинулась его успокаивать и утешать, сама терзаясь схожими чувствами.       — Все хорошо, папа, я здесь, я рядом!       — Да, верно, ты здесь, — пробормотал он, хватаясь за мои слова как утопающий за соломинку. — Мама была бы рада, узнай, что ты вернулась…       Услышав это, я нахмурилась, слова казались странными, но я не стала придавать им значение, а он, тем временем, продолжал…       — Но где же ты была все это время? Как ты жила вдали от нас столько лет одна-одинешенька?       — Ну, я была не одна, — возразила я и с понятной опаской покосилась на Бура, стоящего чуть в сторонке, понятливо не мешающего долгожданному воссоединению. Увидев дракона, отец инстинктивно отшатнулся, его рука потянулась к оружию, которого у него не было, но вдруг остановилась и повисла в воздухе. Отец молчал, глядя на дракона, и лицо его было нечитаемым. Я настороженно следила за ним, ожидая все, что угодно… Особенно, если учесть нынешние обстоятельства.       — Этот один из твоего выводка? — спросил он тихо, ошарашив меня.       — М-моего… что? — запинаясь переспросила я, не понимая, что он пытается этим сказать.       — Я имею в виду, твоих воспитанников… Ведь ты им как мать, верно? — Он посмотрел на меня, ожидая ответа, но тут его глаза вновь заполнились слезами, а лицо исказилось в гамме чувств, которых не описать и словами. — Ох, прости меня, Рапика, я должен был сказать это раньше: мне жаль, что погубил ту драконицу, я сожалею, искренне сожалею о ее смерти… — Он умолк, силясь справиться с собой. — Жизнь берет свое, доченька, и я уже не тот, что раньше, и на многое теперь смотрю по другому… и на драконов тоже… Можешь мне не верить, я все пойму… Но, знаешь, когда я встретил того юношу и увидел, что его отец принимает нового друга своего сына… я осознал, что сделал, как поступил с тобой тогда… И я подумал, подумал, что и мне стоило так же принять твоего друга, пусть и в драконьем обличье…       — Не надо, папа, не кори себя, — поспешно возразила я, замотав головой, вытирая его слезы и ощущая, как заливают лицо мои собственные. — Не надо, не вини себя, все хорошо… Теперь все хорошо. Я уже давно тебя простила! — И, сказав это, вдруг поняла, что это правда. — Я, я понимаю, почему ты так поступил, на твоем месте я поступила так же и к тому же… Ее дни все равно были сочтены, ты лишь ускорил и… и вообще… — Я замолчала, не зная, как обличить свои суматошные мысли и чувства в слова. — И ты меня прости! Мне стоило рассказать тебе о том, что случилось тогда, все рассказать… Н-но после всего, что было, я-я боялась что ты мне не поверишь, а… а в детстве я была слишком маленькой, и вы сочли мои слова россказнями…       — Ты права, мы считали, что ты придумала это, чтобы тебе не было так страшно…       Я грустно улыбнулась.       — Теперь это уже не важно, сделанного не воротишь, что было, то прошло… Давай просто забудем об этом и будем жить дальше, — предложила я, сжимая в своих тонких ручках сухую руку отца.       Мы замолчали, глядя друг другу в глаза и, готова поспорить, наконец-то смогли понять друг друга… Жаль только, что отдали слишком много ради этого.       — Ты права, ты права… — закивал он, горько улыбаясь, и потянул меня к крыльцу. — Пойдем в дом, нечего стоять на улице, да и стемнело уже…       — Хорошо, папа, — охотно согласилась я, пока мы медленно, не торопясь, шли к дому. Мысли о том, как меня встретят Зегида с Фликой пришли и тут же ушли, исчезнув без следа.       Его улыбка была полна боли и тоски, но также надежды и облегчения. Я мягко улыбнулась, обрадовавшись, что ему стало гораздо лучше, и даже усталость схлынула с его глаз, сменившись искоркой жизни, вновь вспыхнувшей в его иссушенном горем теле… Но тут мой взгляд внезапно выхватил какое-то движение со стороны деревни и, только успев выкрикнуть «Осторожно!», я оттолкнула папу в сторону, подставляясь под удар, однако меня спас Бур, прикрыв своим телом и крыльями.       — Какого?! — выпалила я, поднимаясь на ноги, но оборвала себя на полуслове, воззрившись на кружащих над деревней драконов, атакующих дома, ворующих скот и убивающих людей… Их вторжение произошло столько внезапно, что ни я, ни отец этого не заметили, однако Бур понял все сразу, иначе не стал бы так странно себя вести, нервно вертясь вокруг, вот только я, увлеченная моментом, просто не стала обращать на него внимание. Вскочив на ноги, я кинулась к отцу, который столкнулся с деревом из-за моего резкого толчка, попутно высматривая возможную угрозу. Руки инстинктивно тянулись к оружию, которого, увы, не было за спиной.       — Папа, прости! Т-тебе нужно вернуться в дом! — прокричала я, подталкивая отца к дому и, пока мы с Буром спешно тащили его к крыльцу, на порог выскочила Зегида и уставилась на нас, не выказав, при этом, ни малейшего удивления происходящему.       Едва встретившись с ней взглядом, меня накрыло озарение.       — Ты все знала… — ошеломленно выпалила я.       Она лукаво улыбнулась, забирая отца из моих рук, который, несмотря на оглушающий удар головой, порывался затащить в дом и меня.       — Разумеется, ведьма я или кто? — Но ее улыбка тут же померкла. Неожиданно достав из-за спины лук со стрелами, она впихнула мне его в руки и вытолкнула наружу. Заметив мой оторопевший взгляд, со вздохом пояснила: — Ты ведь все равно кинешься в бой, и я знаю, что отговаривать тебя бесполезно… Единственное, что я могу сделать — это обеспечить тебя оружием.       Я свела брови у переносицы, хотелось спросить об очень многом, но стало откровенно некогда: драконы атаковали, викинги уже повыскакивали из своих домов встречая ночных гостей копьями и луками, топорами и секирами, и я поспешила присоединиться к ним, запрыгивая на Бура и взмывая с ним ввысь, еще на подлете сбивая с курса одного из драконов стрелой в глаз, осмелившихся посягнуть на мой дом. А когда мы взлетели еще выше, я увидела корабли. На секунду меня пронзил чудовищный страх, догадки о предстоящем, повторяющемся кошмаре… Неужели Черное Сердце добрались до нас? И как они вообще незаметно миновали защитную полосу?       Уже готовясь к беспощадному сражению, я уловила в гомоне отчетливые голоса викингов:       — Это кто, Ночные Совы?       — Но почему они прибыли к нам?       — Может, на подмогу?       — Да с чего бы им? У самих проблемы…       Я невольно расслабилась, осознав, что на самом деле случилось, но думать об этом было совершенно некогда. Плотно стиснув зубы, я вернулась к схватке и устремилась в гущу битвы, сходу простреливая одному из драконов черепушку. Увернувшись от чьих-то цепких когтей, я поразила врага очередной стрелой, а затем еще одной и еще… Сражение набирало обороты, шум битвы нарастал, оглушая со всех сторон, всюду вспыхивало пламя, звучали окрики и указания, прерываемые новыми выкриками и воплями драконов, лишающих жизни и приносящих на мирную землю хаос и разрушение… Отбившись от очередной твари, я ненадолго отвлеклась, откровенно говоря, залюбовавшись битвой на воде. Корабли-вторженцы, оказавшиеся союзниками, атаковали драконов огненными залпами, поджигая им крылья и хвосты. Неожиданная подмога, которая пришлась очень кстати… Пока викинги высаживались на борту и присоединялись к битве, я невольно подпустила вага слишком близко и это дорого мне обошлось: голову и бок резануло острейшей болью, а воздух наполнил густой запах крови… Сдавленно вскрикнув, я зажмурилась, едва удерживая свое сознание на плаву и всеми силами постаралась вернуть контроль над собой. Рассеянность в битве на смерть может стоить тебе жизни.       Пока я приходила в себя, Бур, в прямом смысле этого слова, загрыз посмевшего напасть на меня дракона, разорвав его когтями и распластал изувеченное, уже мертвое тело о скалы. Вид кровавого пятна, сползающего на землю, отрезвил меня и я, отбросив в сторону все лишнее, игнорируя боль и все прочее, вновь ринулась в бой, всеми силами стараясь не замечать странный холод и туман в глазах, нарастающие с каждой секундой.       Не знаю, сколько я так сражалась. Казалось, прошла целая вечность, я стреляла и стреляла, а Бур рвал когтями, зубами и метал пламенем, уничтожая одного противника за другим. Я сражалась столь яростно и упорно, что не заметила, как наступило утро. И лишь с с рассветом драконы убрались восвояси, оставив после себя лишь хаос и разрушение. Проводив их взглядом, мы с Буром приземлились на плато и сползая по его боку, я рухнула на колени, а затем и на землю, едва успев выставить руки. Некогда светлые, теперь потемневшие волосы разметались по траве ореолом. Силясь осознать, что стало с моими плотно заплетенными косами, я вспомнила, как одна из тварей напала на меня, когда я непозволительно отвлеклась, дернула крылом за косу, чуть не содрав с седалища и вырвав приличный клок волос, а острейшие когти протаранили бок, который нещадно болел и кровоточил. Нарастающая боль дурманила разум, лишь усугубившись во время схватки, а теперь слепила глаза, разрывая мир на мелкие осколки… Я вдруг осознала, что настолько забылась в схватке, что не замечала ничего вокруг, ни викингов, ни сражений, ничего…       Подняв голову, я наблюдала затуманенным взглядом, как два клана поздравляют друг друга с очередной победой, хоть и чисто символической, ведь драконы убрались по своей воле, прихватив добычу, которую смогли унести. Глядя на викингов из другого клана, я смутно вспомнила о том, почему они здесь оказались. Их дома не стало…       — Это же Рапика… — раздалось откуда-то удивленное. Я повернула голову, сталкиваясь взглядом с викингом уже из моего клана, но не узнавала его. Кто это?..       — И правда она…       — Но что она здесь делает?       Я мысленно выругалась, с трудом осознав, что нас угораздило приземлиться в самом центре деревни… Мой слух улавливал чей-то жалостливый скулеж и тепло, обволакивающее тело… Тут мой взгляд ухватил знакомый розовый оттенок, но он быстро смазался перед глазами. Бур же, который, судя по всему, терся рядом, вдруг ощерился, обвивая меня хвостом и приготовился защищать ценой своей жизни, но почему? От кого? Для чего?.. Что вообще происходит?..       — Бур… — начала было я, но мой голос упал вместе с головой на грудь.       Тихий, но нарастающий ропот разорвал зычный голос моего отца, невольно напомнив всем, что всего каких-то пару лет назад он был их вождем:       — Не смейте трогать мою дочь и ее дракона! Только попробуйте к ним прикоснуться — я собственноручно прикончу каждого!       Услышав его слова, я волей-неволей пришла в себя, а лучники, как оказалось, уже готовые стрелять в возможную угрозу, повиновались, опуская стрелы.       Отец подошел ко мне и положил руки на мои плечи, а затем произнес:       — Я объявляю о возвращении моей дочери в клан и полном ее принятии на правах дочери вождя!       — Что? — вырвалось у меня, но так тихо, что я едва различила в этом гомоне свой собственный голос. Что со мной? Почему я так себя чувствую? Поднеся руку к лицу, я увидела, что она покрыта кровью. Откуда ее столько?.. И почему мне так холодно?       — Ты ранена?! — воскликнул отец испуганно, проследив взглядом за моим движением.       — Кажется, да… — пробормотала я, окончательно перестав соображать, и, теряя сознание, вдруг выхватила угасающим взглядом чью-ту фигуру, укрытую за гущей деревьев чуть в отдалении ото всех. Понаблюдав немного, она медленно и незаметно укатилась прочь…