***
Вечер был неожиданно холодный и тихий, вопреки шуму, что царил в деревне с утра до самого вечера и неудивительно — столько народу вокруг… Бухта была забита кораблями всех форм и мастей, разведывательные лодочки бороздили воды, выслеживая угрозу с воды, а дозорные высматривали на горизонте драконов, не пропуская даже самой маленькой, залетной птички… В общем, в деревне царили воинственные настроения, припрятанные за напускной доброжелательной обстановкой. Но несмотря на старательную веселость, все жили в ожидании очередного сражения, особенно теперь, когда из непорабощенных остался всего один единственный и самый неприступный из всех, остров. Иными словами, это было затишье перед бурей. Я поджала губы, злясь на саму себя и эту дурацкую рану, которая попортила все мои планы. Будь я более внимательна, то не получила бы ее, и наш план с Ого по уничтожению Красной Смерти остался бы в силе. Как выяснилось сегодня на собрании, — на который, увы, я так и не сумела попасть, — отпускать его одного никто не собирался, что, в общем-то, и понятно — одному ему ни за что его не одолеть, а стоило мне уже дома заикнуться о том, что я хочу участвовать, папа откровенно выставил меня за дверь, отправив «проветрить» мозги. Спорить я не стала, хотя и хотелось, но решила, что и правда лучше побыть ан свежем воздухе и насладиться покоем, которого, очень даже возможно, скоро не станет. Но, так как на месте мне не сиделось, я, вопреки просьбам не уходить далеко от дома, призвала Бура и уже очень скоро оказалась здесь, на вершине холма, наедине сама с собой и обманчиво тихим миром. Я сидела на поваленном дереве и любовалась закатом, чьи теплые лучи все еще согревали этот бренный мир. На плечи была накинута накидка, не давая замерзнуть, рядом спал Бур, но я знала, что чуть что он тут же проснется, но сейчас этого не требовалось, поэтому он преспокойно дремал, обвив хвостом мою ногу. Мысли о том, что нас ждет и что уже было, время от времени посещали мою голову, и я тонула в них, но выныривала до того, как успевала захлебнуться. Эта борьба далась мне нелегко, но вот уже около получаса я просто наслаждаясь видами и тишиной, а мысли о будущем мелькали где-то на краю сознания, более не беспокоя слишком сильно. Неожиданно за спиной раздались шаги и на полянку вышел Утэр, которого я никак не ожидала увидеть. Не говоря ни слова, он сел рядом и направил лицо на ярко пылающий горизонт, сложив руки замком, и только потом, спустя некоторое время, будто решаясь, взглянул на меня. Он выглядел очень уставшим, измотанным, и его потухший взгляд почему-то отзывался болью в душе. — Как ты? — спросил он. Я моргнула. И он спрашивает об этом меня? — Я в порядке, — ответила я, уже сбившись со счета, сколько раз меня спрашивали об этом и сколько раз я отвечала. — А ты как? С тобой все хорошо? Утэр помрачнел, отвернулся и неожиданно откровенно произнес. — Это война, Рапика, нас пытаются уничтожить и драконы, и люди, а я занял место вождя не по своей воле… Как я могу себя чувствовать? Я молча кивнула, неплохо понимая, что он пытается сказать. — Но мы уже проходили через это, как-то справлялись… — добавил он. — Справимся и на этот раз. — Ты уверен? — засомневалась я. Все-таки врагов в этот раз у нас было два, к тому же мы были заперты на острове и сильно истощены уже прошедшими битвами и неотступным прошлым, что вернулось к нам в новом облике. Даже если учесть, что подобраться к нам будет сложно благодаря расположению, это не значит, что нас нельзя уничтожить. — Мы либо выживем, либо умрем, другого не дано, — голос Утэра стал неожиданно жестким и твердым, непоколебимым. Он словно пытался донести, что какое бы будущее нас не ждало, он сделает все, что в его силах, чтобы справиться с любой напастью, выпавшей на нашу долю. Я перевела все свое внимание на горизонт и вдруг остро почувствовала его взгляд на своем лице, но постаралась не подавать виду. Однако, долго этого выносить не смогла и задала один насущный вопрос, который меня уже давно беспокоил, очень вовремя про него вспомнив. — Ты посадил цветы? Утэр моргнул, сбитый с толку. — Цветы? — Да, которые я дала тебе недавно. Помнишь? Он не спешил отвечать и мне это не понравилось. Почему он молчит? И тут меня озарило: погоди, он что… — Ты не посадил их?! — воскликнула я, и от негодования даже подскочила. — Я думала, что ты это уже сделал! Почему ты тянешь? Это ведь очень важно! Утэр тоже поднялся и теперь стоял, возвышаясь надо мной на целую голову, а я продолжала, распаляясь все больше. — Если ты посадишь цветы, то остров будет защищен от драконов на многие годы!.. Даже десятилетия! Неужели ты… — И от твоего дракона тоже? — перебил он меня, и я умолкла, оборвав себя на полуслове. Несколько мгновений мы смотрели друг другу в глаза, он — спокойно, а я — потрясенно. — Причем здесь Бур? — вымолвила я наконец, не в состоянии связать одно с другим. А потом до меня дошло: я ведь не собиралась оставаться, в мои намерения входило только помочь разобраться с врагами, а после, после… Я свела брови у переносицы, чувствуя душевный раздай по этому поводу. Почему-то я уже была не уверена в том, что действительно хочу покидать остров… — Твой отец принял тебя обратно в клан, восстановил твой статус… и принял твоего дракона. — Но он больше не вождь, — возразила я почему-то неуверенно и, сложив руки на груди, добавила, отвернув лицо: — Так что я теперь обычный викинг, наравне со всеми, и на место вождя не претендую… Кстати об этом: я должна рассказать тебе кое-что. — И о чем же? — со вздохом спросил он. Я немного помолчала и, собравшись с духом, сказала то, что никогда не намеревалась открыть ему. — Ты ведь наверняка не понимал, почему я раньше так себя вела и почему так плохо относилась, презирала и ненавидела… В общем, ты помнишь тот праздник, который мы закатили после победы над Беркутами? Так вот: я подслушала тогда ваш разговор и узнала, что задумал твой дядя. Утэр с непониманием уставился на меня, но потом что-то в его лице переменилось, он побледнел, взгляд стал пустым, бессмысленным. Неожиданно для себя я испугалась и затараторила: — Послушай, я не виню тебя, я помню, что ты был против этого, помню, как ты пытался отговорить дядю от задуманного… Я, я просто хотела объяснить тебе причину своей ненависти и сказать, что больше тебя не ненавижу и… и еще, я бы хотела извиниться за тот случай с ведром… Это было слишком… Утэр молчал, слушая мою тираду с каменным лицом и ничего не говорил. Закончив свою пламенную речь, я уставилась на него, ожидая реакции, но она оказалась не такой, как я предполагала. — Что ты делаешь? — в изумлении воскликнула я, глядя на то, как он снимает с себя плащ вождя, протягивая его мне. — Я догадывался… Догадывался, что ты как-то узнала о планах моего дяди… Видел это в твоих глазах, когда ты смотрела на меня… — Он вздохнул. — Я хочу снять с себя обязанности вождя и вернуть их полноправному владельцу. — Что?! — Ты права. Мой дядя задумывал измену, и хотя его уже давно здесь нет, но есть я. Так что я готов понести ответственность за его проступок. — Что? — глупо повторила я. — Нет, стой, я ни в чем тебя не виню! И вообще, я считаю, что ты подходишь на роль вождя куда больше, чем я, так что… так что мне он не понадобится. — Я протянула ему плащ обратно, он с очевидной неохотой принял его, но на плечи не надел. Какое-то время мы молчали, изучая выражения лиц друг друга, а потом я протянула ему руку, припомнив подобный жест дружбы, подсмотренный у кого-то из пленников в трюме охотников на драконов. Утэр посмотрел с удивлением, но ничего не сказал. — Значит, мир? — Мир, — он пожал мою руку, задержавшись дольше, чем следовало.Глава 28. Новое примирение — новое прощение
28 марта 2023 г. в 21:01
Я пришла в себя не сразу, ужасно хотелось пить… Переведя взгляд в сторону я увидела глубокую чашу с водой и жадно принялась пить, стараясь не пропустить ни капли… Утолив жажду, я рухнула обратно в постель и некоторое время просто лежала, уставившись в потолок, пытаясь понять, где я и что вообще происходит. А когда осознала, то тут же подскочила, но только за тем, чтобы тут же сдавленно вскрикнуть от резкой боли, раздирающей бок. Нащупав под рубашкой тугую повязку, я моментально вспомнила все, что произошло совсем недавно, и плотно поджала губы, пытаясь совладать с нахлынувшими эмоциями, что удалось мне далеко не сразу. Ранение, очевидно, было серьезным, раз отзывалось столь острой болью, стоило мне сделать всего одно резкое движение. Глубоко вдохнув, я попыталась оттеснить лишние эмоции в сторону и, словно не веря самой себе, огляделась вокруг, с удивлением осознавая где нахожусь.
Я была в собственном доме, в своей собственной комнате и в своей собственной постели, находящейся на том же самом месте, что и два года назад. Явно дневной свет заливал в окно справа от меня, а за стеклом пели птицы, перепрыгивая с ветки на ветку. Видимо, меня перенесли сюда, когда я потеряла сознание, там, на площади… Вздрогнув от нахлынувших воспоминаний, я словила короткий приступ паники и, желая тут же отправиться на поиски Бура, помня о том, что мы стали эпицентром всеобщего внимания, боясь, что с ним что-то сделали, встала… и тут же села, загнувшись от мучительной боли, терзающей бок. Наверное, придется отложить это… Но как я могу, даже не зная, как там мой дракон? Я должна знать: все ли с ним хорошо и не сделали ли сородичи с ним чего-нибудь…
Мои размышления прервали чьи-то быстрые шаги, которые принадлежали, к моему огромному удивлению, Флике. Она остановилась на пороге с деревянным тазом в руках и уставилась на меня во все глаза, а затем вдруг кинулась ко мне.
— Ох, Рапика! Ты очнулась! Хвала богам! Я услышала твой крик и так испугалась! С тобой все хорошо? Как ты себя чувствуешь?
Я ошарашенно уставилась на девушку, в которой весьма сложно было признать ту бледную, худощавую и запуганную девицу, больше напоминавшую оживший труп, нежели высокую, стройную и пышущую здоровьем и красотой девушку, что жизнерадостно вертелась вокруг меня, осматривая со всех сторон.
— Как твоя рана? Ничего не болит? Жара нет? — выстреливала она вопросами, пока я таращилась на нее во все глаза, поражаясь столь разительным переменам, что произошли с ней за все эти два года. — Ты позволишь мне сменить повязку?
Этот вопрос и внимательный, сопереживающий взгляд черных глаз привел меня в чувство, и я с запинкой ответила:
— П-позволю.
Пока я сравнивала ее новую и ее прежнюю, девушка деловито делала свою работу, и меня поразила ее сноровка и уверенность тонких и изящных пальцев, ни разу не задевших края рваной, но аккуратно заштопанной раны, поломанной линией пересекающей бок от талии ближе к желудку. Черные швы сильно выделялись на моей белой коже, и еще этот уродливый, тошнотворно-красный разрез… Я спросила:
— Как долго я пробыла без сознания?
Флика заглянула мне в глаза и на мгновение в них промелькнул страх. Но чего она так испугалась? Что-то случилось за это время?
— Три дня, — ответила она, вновь сосредоточившись на своей работе. Ее голос был тихим и уютным, и я с удивлением отметила, что слушать ее было очень приятно. Я кивнула, признавая, что, потеряв столько крови, отлеживаться должна была не меньше, чем эти самые три дня. Однако, осознание того, что я так долго пролежала без сознания и мой дракон все это время оставался один на один с викингами, стоящими на пороге одной войны, еще не покончив с другой, как раз-таки с драконами… От того задать следующий вопрос мне было очень нелегко, но я решилась. Уж лучше знать, чем мучиться в неведении.
— Как там Бур? С ним все хорошо? — И затаила дыхание в ожидании ответа.
Флика отложила ножницы, которыми разрезала ткань для новой повязки и, сложив ладони на коленях, доверительно улыбнулась мне, развеивая мои сомнения и страхи.
— Все хорошо, Рапика, — произнесла она спокойно, — тебе нечего бояться. Никто и не стал бы его трогать, не посмел бы и не захотел… — Девушка вдруг замялась, отведя взгляд в сторону. — Я, я знаю почему ты волнуешься, да и то, что случилось тогда… Твои опасения можно понять, но смею заверить, что ничего плохого с твоим драконом не случилось. — Она тряхнула головой и снова улыбнулась, немного неловко и неуверенно, но открыто и честно.
— И где же он? — спросила я снова, ощущая, как меня невольно накрывает волной облегчения, а напряженные плечи расслабляются, опускаясь.
— О, он сейчас с Шипом, драконом Ого, — щеки Флики внезапно порозовели, и у меня вспыхнули определенные подозрения, но они быстро рассеялись, стоило ей продолжить. — В последний раз я видела их вчера вечером, они летали над островом, проверяя, нет ли врагов поблизости и, в общем, с ним все хорошо… Он часто прилетает проведать тебя, — добавила она с теплотой, и я почувствовала признательность этой девушке за ее заботу и доброту… А вместе с тем и вину за то, как относилась к ней раньше. И, к слову, раз уж я вспомнила об этом и, к тому же, если есть возможность, почему бы не быть откровенной? Да и мысли об этом уже не впервой посещали меня, так что…
— Флика, — позвала я ее тихо и, дождавшись, когда девушка посмотрит мне в глаза, тихо, почти шепотом спросила, с замиранием сердца ожидая ответа. — Ты простишь меня?
— За что? — опешила девушка, кажется, абсолютно искренне.
— Ну, — я помялась, не зная, как донести свои чувства и мысли, но стоило заговорить, как слова полились сами собой. — Я была несправедлива к тебе раньше, когда отец привел тебя и твою маму в нашу семью… Тогда я не хотела вас принимать, мне казалось, что вы пытаетесь разрушить нашу семью, что вы враги и шпионы Беркутов, которых они послали, чтобы вы уничтожили наш клан изнутри, но… но теперь я вижу, что ты хорошая и добрая, что вы с мамой сами были жертвами и лишь искали спасения… В общем, я была несправедлива к вам обеим и хотела бы извиниться за свое поведение. Прости меня за… все.
Флика молчала, закусив губу, и смотрела на меня полными слез глазами. Я испугалась, что обидела ее и хотела было уже начать извиняться, но она мотнула головой и горько улыбнулась, вытирая слезы ладонью.
— Знаешь, — начала она, — мне было обидно и неприятно твое отношение, ты так сильно ненавидела нас, делала все, чтобы мы держались от тебя подальше, и у тебя это хорошо получалось… А порой ты становилась настолько невыносимой, что я тебя даже боялась… Но, в то же время, я тебя понимала. Мне бы, наверное, и самой не хотелось чтобы кто-то мешал нам с мамой… — Она резко замолчала, ее лицо вдруг перекосило и потемнело, а глаза затянуло дымкой воспоминаний и не сложно было догадаться, что это были за воспоминания.
— Твоя мама рассказала мне все, — выпалила я, сама не зная зачем, — и я сочувствую тебе, не хотела бы я пережить то же самое, что и ты…
— Все хорошо, — девушка натянуто улыбнулась, ее расфокусированный взгляд обрел осмысленность, — о-он не касался меня, н-не успел…
При последних словах мне стало не по себе, и я поежилась, попытавшись представить каково это — когда с тобой желает возлечь мужчина, который годится тебе в отцы и, более того, ужасен настолько, что лишнее слово или действие в его присутствии может стоить тебе жизни… При этом вспомнилось, что и меня в свое время хотели продать в Рим в качестве наложницы сенатору, который вряд ли чем то отличался от жестокого, властолюбивого вождя Беркутов… Не вмешайся тогда Виктор, пришлось бы испытать это на собственной шкуре.
— У тебя прекрасная мама, — молвила я, силясь отогнать образы жестокого воображения. — Она сделала все, чтобы спасти тебя.
— Я знаю, — прошептала Флика, опуская взгляд, в котором я успела уловить бесконечную благодарность.
Я плотно поджала губы. И как раньше я не замечала ее доброты? Да и чего уж там: как я вообще могла воспринимать ее мягкость и душевные терзания за слабость? В то время не я одна страдала, Флика страдала тоже, но я предпочитала не замечать этого, сосредоточившись только на самой себе. Какой же я была эгоисткой… Я сглотнула, не позволяя себе погрузиться в самобичевание, по своему опыту прекрасно зная, что это делает только хуже.
Я сжала ладони Флики в своих, силясь выразить свою заботу и поддержку, на которые была способна и произнесла:
— Но теперь это в прошлом, давай… давай забудем все или хотя бы сделаем так, что бы это не портило нам жизнь. Флика, ты… Ты будешь моей сестрой? По-настоящему?
Глаза Флики расширились, а рот приоткрылся в изумлении. Она смотрела на меня так словно не могла поверить, что все происходящее — реальность, а сказанные мною слова — правдивы от начала до конца.
— Д-да, да, я согласна, давай будем сестрами по-настоящему! — воскликнула она и кинулась мне на шею, прижавшись щекой к моей, и тело весьма не к месту напомнило, что рана есть не только на моем боку, но еще и на голове. Только вот, судя по всему, либо зажила быстрее, либо была уж слишком поверхностной и потому почти не ощущалась. Мы отстранились друг от друга и шум со стороны улицы вернул нас обеих в реальность, а у меня еще и вызвал смутную тревогу, уж больно громкими были голоса.
Поглядев в сторону двери, я нахмурилась и обратилась к теперь уже признанной сестре.
— Что случилось? Почему там так шумно? Что происходит?
Флика вздохнула, в ее глазах вновь вспыхнул тот самый страх, что я заметила недавно. Она явно не хотела говорить, но, видя настойчивость, выражающуюся во всем моем облике, и понимая, что я не отступлю, сдалась, не став даже бороться. Вздохнув еще раз, она принялась рассказывать, от беспокойства заламывая руки.
— Сейчас в Большом Зале идет закрытое военное совещание, Старейшины и Вожди решают, что им делать с Черным Сердцем. Два дня назад они напали на нас среди ночи и теперь все готовятся к новой битве… Что ты делаешь? — спросила она, завидев, как я весьма неуклюже выбираюсь из кровати.
— Я иду туда, — пояснила я очевидное.
Она моргнула.
— Но зачем?
Я ничего не ответила, а просто поплелась к лестнице, морщась при каждом шаге. Флика тут же бросилась за мной, тщетно пытаясь отговорить.
— Это плохая идея, Рапика! Ты еще не восстановилась, тебе нужно отлежаться еще хотя бы пару дней! И, и я еще не полностью обработала твою рану! Рапика!
Но я ее не слушала и упрямо продолжала идти, хватаясь за перила. Мне было срочно необходимо быть в курсе всех событий, чтобы просто иметь представление о том, что здесь происходит и как далеко все зашло. Флика плелась за мной, всплескивая руками и помогая мне в особенно трудные моменты преодоления лестницы. Даже когда я сломала обе ноги, мне не было так тяжело. И рана, вроде, не глубокая, внутренних органов не задела, но сколько же боли и мучений она причиняла…
— Тебя все равно никто туда не впустит! — продолжала она меня отговаривать, хоть и понимала, что это бесполезно.
Тут я, наконец, соизволила заговорить и возразить:
— Я — дочь Вождя, и уверена, Ого впустили на это собрание, так почему меня не должны?
— Но ты же ранена! Как ты дойдешь?
Я улыбнулась ей.
— Ты мне и поможешь.
— Но я…
К этому моменту я дошла до двери и, распахнув ее, наткнулась на Бура. Он нетерпеливо ерзал на пороге, очень напомнив мне этим Беззубика, и кинулся на меня, но в последний момент притормозил и ограничился лишь прижатой к плечу рогатой головой, благодаря чему я осталась на ногах. Радость и облегчение накрыли меня с головой, я крепко обняла своего дракона, прижимаясь к чешуйчатой коже всем телом. Конечно, умом я понимала, что после того, как отец признал меня своей дочерью и объявил о принятии обратно в клан перед всеми, никто не посмеет причинить вред мне или Буру, да и Флика подтверждала это… Но одно дело просто знать и совсем другое — видеть своими собственными глазами.
— Привет, Бур, я очень рада тебя видеть… Долго же я спала… Ты не скучал, пока меня не было?
Бур довольно что-то пропыхтел, накрывая своими крыльями, и прижался еще сильнее, и как бы я ни хотела наслаждаться подольше этими объятиями, пришлось отстраниться. Нужно было идти, а время поджимало.
— Идем, Бур, нам надо спуститься вниз.
Переступив за порог и окинув взглядом раскинувшееся передо мной поселение, я вдруг почувствовала неуверенность в себе и нервно сглотнула. Меня не было здесь почти два года… Как викинги отнесутся ко мне после столь длительной разлуки? Как они воспримут меня, вернувшуюся после не менее болезненного разрыва и предательства? Не хотелось признавать, но ступать в эти узкие улочки было страшно.
Я повернулась к Флике.
— Все… точно не против?..
Девушка проследила за моим взглядом и возразила.
— О, все хорошо, поверь мне! Когда папа сказал, что ты вернулась на правах дочери и наследницы вождя, никто не посмел ему возразить! Так что все хорошо, ты и твой дракон можете ходить где угодно и сколько угодно, — заверила она меня. Однако, я не была в этом так уверена, все же война с драконами должна была хоть немного внести предвзятости в умы викингов, слишком привыкших к истине, что драконы — зло. Да и ее фраза, так нечаянно брошенная в ответ, навевала на определенные мысли. Однако, я не стала говорить этого вслух, вместо этого ступив на тропинку, ведущую к поселению.
Путь был долгим и мучительным, так как каждый шаг причинял мне боль, но я терпела, не желая поддаваться слабости, и упрямо продолжала идти, опираясь на Бура и игнорируя взволнованный взгляд Флики, которая была готова в любой момент подхватить меня под руку. В конце концов, на кону судьба моего народа, и я хочу быть частью его жизни… Теперь уж точно моего, благодаря легкой руке моего отца, и я все еще не знаю, что чувствую по этому поводу.
А пока мы шли, натыкались на взгляды викингов, которые ожидаемо обращались к нам, стило мне появиться в поле их зрения. Кто-то смотрел с удивлением и любопытством, кто-то с настороженностью и даже враждебностью, а кто-то отворачивался, делая вид, что меня и вовсе нет… Что ж, так или иначе мое возвращение никого не оставило равнодушным.
Не желая больше ощущать на себе чужие взгляды и читать в них подлинное отношение ко мне, я сосредоточилась на разглядывании разросшихся и расширившихся улочек, змеившихся по всему плато, сплетаясь в некий лабиринт, который давал жителям острова кров и безопасность, столь необходимые, особенно в это непростое время… Должна признать, увиденное мне понравилось. В деревне буйствовала жизнь, яркая, шумная и такая простая, бесхитростная… В первый день своего возвращения, еще на подлете к острову, я поразилась тому, как разрослась деревня, но думала, что это благодаря процветанию и хорошей жизни… Однако теперь я знаю, что жителей в деревне стало намного больше из-за того, что викингам из другим кланов было больше некуда податься. Ведь, насколько я помню, поблизости нет никаких островов, кроме этого архипелага, а из тех, что есть — то это скорее россыпь крохотных островков, на которых и одному будет тесно…
Увлекшись размышлениями, я ненадолго забыла о боли и не заметила, как почти дошла до Большого Зала. Предо мной предстала очередная лестница, и я не сдержала раздраженного, мучительного стона, понимая, какой трудный подъем мне сейчас предстоит. Спускаться было тяжело, и я представить не могу, насколько тяжело будет подниматься. К тому же, я уже вымоталась, ранение сказалось на моей выносливости сильнее, чем я ожидала. Пот струился по лицу, а желудок вдруг напомнил, что я не ела целых три дня.
Заметив мое состояние, Флика предложила:
— Может, все-таки вернемся? Ты выглядишь очень бледной, Рапика…
Я упрямо замотала головой.
— Нет, я должна…
Не став слушать, Флика потянула меня за собой.
— Все, хватит! Ты уже доказала, что можешь! Что ты сильная, смелая и все такое, но хватит, прекрати себя изводить!.. И вообще, ты никому не поможешь, если не поможешь, в первую очередь, себе!.. И, раз уж мы все равно здесь, то давай сначала покормим тебя и заодно узнаем и обсудим все последние новости, раз ты так этого хочешь, — последнее она добавила с явным недовольством мной.
— Но я…
— Рапика, хватит! — голос Флики прозвучал неожиданно сердито, даже зло. — Ты никому ничего не должна! Прекрати! Прекрати сейчас же! — Она смотрела на меня скорее жалостливо, с сочувствием, чем наоборот. — Мы — викинги, забыла? И сами о себе позаботимся! И почему ты вообще считаешь, что мы без тебя не сможем? Все эти два года мы прекрасно справлялись, справимся и сейчас! А вот тебе самой помощь бы не помешала!
— Флика, — начала было я, но замолчала, морщась от пульсирующей боли в висках. Возможно, я себя все-таки переоценила… Да и на самом деле так ли это важно? Все новости я могла узнать и будучи в удобной постели… Наверное, это просто привычка, которая выработалась у меня во время скитаний по миру, ведь только посмотрев своими глазами, я могла иметь представление обо всем, что меня окружало…
— Вот видишь, ты даже говорить уже не можешь! Так что все, прекрати этот балаган! Идем, тебя нужно подлечить и накормить! Но сначала накормить! Не хватало еще, чтобы ты свалилась в голодный обморок! — Не говоря больше ни слова, она потащила меня по лестнице, практически приняв весь мой вес на себя, но совсем в другую сторону, минуя двери Большого Зала.
— Куда мы идем? — тихо спросила я, заметив изменившееся направление.
— В библиотеку, — раздраженно пояснила Флика, подхватывая меня поудобнее, — там сейчас никого, а тебе нужна тишина и покой. Я и так пошла тебе на уступку, позволив вылезти из кровати. Мама убьет меня, если узнает, а она уже знает…
Флика продолжала что-то взволнованно тараторить, волоча меня на себе, придерживая за плечи. Голова раскалывалась от нарастающей боли, тело сковывала отвратительная слабость, превращая мои мышцы во что-то вязкое, бесконтрольное. На мгновение потерявшись в собственных ощущениях, я пришла в себя только тогда, когда оказалась сидящей за столом, окруженной безмолвными полками с книгами, а предо мной стояла плошка с куриным бульоном и ароматный отвар в глиняной чашке. Откуда она все это взяла? Разве в библиотеке есть подобное?
— Сначала поешь! Тебя может стошнить, если примешь травы на голодный желудок. Ешь медленно, не торопись, — произнесла Флика, подталкивая плошку ко мне. Я покорилась, где-то на краю сознания отмечая непривычную напористость девушки, которую не замечала за ней раньше. Впрочем, что я вообще о ней знала во времена, когда всеми силами игнорировала ее существование?
Когда я закончила с трапезой, девушка подтолкнула ко мне чашку, и я послушно отпила глоточек, не став даже спрашивать о содержимом, и так было ясно, что это настойка из целебных трав. Флика же сидела напротив, нахохлившись и пристально, как наседка над яйцами, следила за тем, как я пью, а потом вдруг протянула руку и коснулась моего лба. С ее губ сорвался облегченных вздох.
— Жара нет, значит, заражения тоже. Это хорошо.
Я молча кивнула, тоже удивляясь этому. На самом деле, мне очень повезло, что дракон задел меня именно там, где нет ничего жизненно важного. Бур вовремя уклонился, тем самым, спасая мне жизнь… Если бы он этого не сделал, коготь вспорол бы мне живот… От осознания того, что я чудом избежала смерти, мне стало не по себе, но это чувство продлилось недолго. В конце концов, я уже не впервые была на волоске от смерти, со временем это угнетающее чувство притупляется, а каждодневная угроза жизни становится обыденностью…
Неожиданно хлопнула дверь, а затем раздался знакомый голос, насилу вырывая из мыслей и воспоминаний.
— Что ты здесь делаешь? Почему ты не в постели?
Подняв голову, я встретилась взглядом с Липучкой, на мгновение растерявшись от неожиданности. Она стояла в своем неизменном розовом платье, сложив руки на груди и сердито смотрела на меня из-под сдвинутых бровей. Лучшая, но теперь уже бывшая, подруга была явно не рада мне. Флика переводила взгляд с меня на нее и обратно, словно ожидала, что мы сцепимся как Жуткие Жути, не поделившие еду.
— Пью отвар, — лаконично ответила я, не зная, что еще тут сказать и как вообще воспринимать ее внезапный визит, заодно продемонстрировала чашку с наполовину приконченной настойкой.
Она помолчала, вся ее враждебность вмиг испарилась, сменившись неловкостью и неуверенностью. Помявшись немного, она вдруг заговорила совсем другим тоном.
— Как твоя рана? Я слышала, тебе сильно досталось, ты… Как ты себя чувствуешь?
Я внимательно посмотрела на нее. Некогда враждебная ко мне подруга выглядела непривычно смущенной, даже подавленной чем-то.
— Все в порядке, заживет, — сухо ответила я и вернулась к настойке. Честно говоря, я не знала, чего от нее ожидать и совсем не понимала, почему она вообще пришла сюда, особенно после ее истерики на поляне… Я думала, что она больше никогда не захочет меня видеть.
Постояв еще немного, Липучка развернулась и ушла. Я проводила ее взглядом, надеясь обнаружить и друзей за ее спиной, но их не было — она была одна. Я нахмурилась. Но почему? Где остальные?
— Как ты? — спросила Флика, отвлекая меня от лицезрения спины Липучки, уже скрывшейся за дверью.
— Я в порядке, — повторила я, поглаживая Бура по голове. — Уже почти не болит, — а это была уже наглая, очевидная ложь и судя по лицу Флики она мне ни капли не поверила.
Не успела я насладиться особой, только свойственной библиотекам, тишиной, как дверь снова распахнулась и на пороге возник Ого.
— Привет, — выпалил он, подскакивая к нам, но тут же замер и как-то стушевался, его щеки заалели, а я напряженно смотрела на него, гадая, что он выкинет сегодня. Воспоминания о ссоре или что это там такое было, тут же всплыли в голове и, опираясь на них, я ожидала чего-то подобного и на этот раз. — Я, я хотел извиниться за свое поведение позавчера… — Юноша покраснел и отвернулся, — узнал что ты здесь, вот и решил, что это мой шанс… Я наговорил лишнего тогда, ну, ты знаешь… и вообще, вел себя по-скотски… Я был не прав. Я не должен был такого говорить и угрожать тебе, просто… Просто я правда видел, как они волнуются за тебя, скучают по тебе и не хотел, чтобы они, чтобы ты…
Ого окончательно стушевался, понуро опустив голову и замолчал, беспомощно краснея. Я вздохнула. Видимо, сегодня какой-то день прощения. Сначала я извинялась, теперь Ого…
— Все хорошо, я тебя понимаю, отчасти… — сказала я, немного подумав и рассудив, что ничего страшного не произошло, просто оба поддались эмоциям и наговорили лишнего. — Но угрожать не следовало.
— Прости, это я по глупости сделал! — выпалил он, окончательно раскрасневшись. — П-просто не хотел, чтобы ты улетала с-снова… К-как ты себя чувствуешь? — перевел он тему слишком резко, чтобы это осталось незамеченным. — Тебе стало лучше? Я удивился, увидев Бура у двери и понял, что ты тут…
Значит, Бур снаружи… Видимо, не пролез в узкую дверь и остался сторожить нас, дожидаясь когда мы выйдем. То-то я не заметила его рядом с собой.
— Я в порядке и, если не возражаешь, то я хотела бы вернуться домой… Мне, по сути, вообще запретили вставать, — я усмехнулась, указав глазами на свою сестру и тут случилось странное, воскресая мои недавние подозрения: Флика и Ого взглянули друг на друга и тут же отвернулись, при этом пунцово покраснев. Я вытаращила глаза, переводя взгляд с одного на другого, не веря тому, что вижу. Они, они что?.. Но как же Утэр? Разве они с Фликой не помолвлены?
Пока эти двое нарочито игнорировали друг на друга, я, наоборот, глазела на них, силясь осознать, очевидно, взаимные чувства между ними.
— Тебя проводить? — предложил Ого внезапно, видимо, желая всеми возможными способами скрыть происходящее или искупить вину, ну или и то, и другое. Я не стала отказываться, да и надо было чем-то развеять эту неловкую атмосферу, что разлилась по воздуху подобно благовонию цветов, стоило эти двоим оказаться рядом с друг другом.
Не знаю почему я не спросила их прямо, ведь обычно я всегда говорила как есть, не скрывая ни своих чувств, ни своего отношения, но то ли наглости не хватило, то ли, напротив, деликатности было хоть отбавляй, но, так или иначе, свои мысли я оставила при себе, попросту не зная, как реагировать и реагировать ли вообще.
До дома мы добирались хоть и долго, но благополучно, нас провожали взглядами, однако никто не беспокоил ни словом, ни делом. Флика и Ого шли рядом, касаясь друг друга плечами и были весьма довольны друг другом, я же ехала верхом на Буре, заменившего мне ездового мула, и от плавных покачивающихся шагов дракона, незаметно для себя заснула.