У сомнений на поводу

Пояснения к тексту: Деггендорф – город в Германии, расположен в земле Нижняя Бавария. Коллаж к главе: http://images.vfl.ru/ii/1559949007/368aa759/26818174.jpg POV. Том Георг обладал популярностью у женского пола, хотя и не стремился к этому. Видный, галантный, отличный собеседник, с мягкой приветливой улыбкой на красивом волевом лице, он располагал к себе, притягивал заинтересованные взгляды окружающих, где бы ни находился. Меня это не напрягало, даже наоборот, приятно тешило гордость, ведь я был его осознанным выбором, единственным по сей день. Однако, моя самоуверенность в собственной незаменимости заметно пошатнулась, с момента, когда в его отделе почти год назад появились две новые молоденькие сотрудницы: Марта и Лора. Быстро освоившись в мужском коллективе, длинноногие фигуристые брюнетки сдружились, и ведомые спортивным интересом покорили всех местных холостяков своим нагловатым сексапильным дуэтом. Листинг предсказуемо не купился на смазливую красоту девушек, чем привлёк к себе их более настойчивое внимание. Словно соперничая друг с дружкой они стали всячески липнуть к нему, а ко всему прочему начальник отдела назначил его ответственным за их стажировку. Вот тут-то всё и началось... Наглые красотки теперь уже на легальном основании постоянно крутились рядом с Гео. Ненавязчиво флиртуя, консультировались по «наисложнейшим» рабочим вопросам, тонко заигрывая, сопровождали на перекур, или к автомату за кофе, и неизменно таскались в нашу любимую кафешку, кидая недвусмысленные взгляды на нас во время обеденного перерыва. Немалая доля их убойного обаяния перепадала и мне, видимо они решили пойти выигрышным путём и захомутать нас оптом, как неразлучных друзей. Меня, безусловно, задевало происходящее, но стойкий Георг не вёлся на женские уловки и не давал повода для ревности, отчего я переживал это боле менее спокойно. Правда, последний новогодний корпоратив, обернувшийся настоящим испытанием для моих потрёпанных нервов, доказал, что расслабляться рано... В праздничный вечер мы собрались двумя отделами проектирования в уютном ресторане. Начальство изредка организовывало подобные мероприятия, для сплочения коллектива, и многим сотрудникам действительно нравилось свободное общение в неформальной обстановке. Идти на общую вечеринку с приевшимися офисными лицами мне не очень-то и хотелось, вот только Георг любил весёлые, шумные сборища, а перспектива отпускать его одного совсем не прельщала. Пришлось тащиться туда вместе с ним, и, как оказалось, не зря. Когда все наши руководители разъехались по домам, веселье раскрепостившихся сотрудников разыгралось до высокоградусной отметки. Люди почувствовали себя свободнее, большинство присутствующих пошли в отрыв на танцполе, развлекаясь, флиртуя и не забывая закидываться горячительными напитками. Пока я разговаривал с одним из офисных приятелей, мой хорошо подвыпивший парень не упустил случая позажигать под ритмичную музыку, и блеснув умением красиво двигаться, тут же попал в плен к двум подшефным ему обворожительным прилипалам. Несмотря на хмельное состояние, Листингу вполне удавалось контролировать ситуацию, но в какой-то момент, ослабив оборону и, согласившись на медленный танец с Лорой, он был жадно облапан и обслюнявнен до самых ушей в полумраке банкетного зала, среди таких же нетрезвых, обжимающихся парочек. Марта в стороне не осталась, напористо получив и свою долю внимания, сразу же после Лоры. Подспудно я понимал, уступка Георга получилась вынужденной, чтобы не создавать лишнего шума среди толпы коллег, однако первая червоточина сомнения, относительно его дальнейшей верности, появилась в моём сердце именно тогда. При виде холёных женских рук, вальяжно обнимающих шею моего любимого человека, я похолодел нутром, поймав себя на пугающей мысли, что на самом-то деле у наших отношений нет никаких гарантий, и лишиться их можно в любой момент... От накатившего страха потерять своё личное счастье, я будто озверел. Желание прибить его и этих бесцеремонных потаскух оглушило так, что вместо шумной музыки в ушах был слышен лишь мой собственный пульс, бешено колотящийся в мозгу. Скованный нашим обоюдным решением не афишировать личную жизнь на работе, я сдерживал себя, сгорая от злости и бессилия. Показывать открыто кипящую ревность было недопустимо, ведь из сослуживцев никто, кроме Руди, не знал настоящего положения вещей. Для малознакомых людей мы всегда представлялись старыми приятелями, а для тех, кто знал нас получше - близкими друзьями, совместно снимающими большую квартиру в спальном районе. Думаю, никому и в голову не приходило, что квартира принадлежит нам с Биллом, а Георг является моим избранником ещё со времён студенчества в Мюнхенском техническом университете. Подобный способ хранить отношения в тайне являлся удобным, но порой создавал и определённые проблемы. Еле дождавшись завершения танца, я ринулся к ненавистной обнимающейся парочке, наплёл какого-то сумбура о заливающих нас соседях, и, вырвал растерявшегося от внезапных новостей парня из загребущих рук Марты. По-быстрому доставив его домой, затолкал в душ, не выпуская до тех пор, пока тот не смыл с себя тошнотворные сладкие духи и мерзкие отпечатки красной помады. Немного протрезвев, и осознав свою, в общем-то, косвенную вину, он долго извинялся ...до самого утра, с бешеной отдачей, и очень громко. Оклеветанные мною соседи наверняка мучились бессонницей, но нам было совершенно не до их комфорта... Мой внутренний зверь впервые тогда сорвался с цепи самоконтроля, стремясь навечно утвердить права на любимого человека, грубо подчиняя его себе. Возбуждённо кусая и ставя багровые засосы на его светлой коже, я властно и жёстко брал согласного на всё хмельного Георга, словно наказывая за мои попранные чувства. Однако, наказание получилось весьма сомнительное, ибо распалившийся парень, заходясь хриплыми стонами, требовал не останавливаться, ритмично подмахивал поджарым задом и туманил остатки моих поехавших мозгов соблазнительно изгибающимся спортивным телом. В ту ночь я влюбился в него ещё сильнее, хотя сильнее-то уже и некуда было, как казалось мне ранее. А после новогодних праздников оба отдела проектирования шептались, что Листинг закрутил роман с сотрудницами, причём, сразу с двумя. Виновницы этой сплетни светились как стоваттные лампочки, радостно порхая вокруг мрачного Георга, не подозревая, что мысленно я уже закапывал их расчленённые трупы в загородной лесопосадке. Ревность сжирала меня, толкая на безрассудную решимость показать наглым, сволочным девкам на чью собственность они позарились. Титаническими усилиями мне удалось удержаться от желания заявить во всеуслышание о длительных, близких отношениях с Листингом. Лишь опасение потерять его, спасло меня от необдуманного шага. Неизвестно, как бы он отреагировал на подобную выходку, и к чему бы всё это привело в итоге. Сам Гео не обращал внимания на сальные шуточки отпускаемые приятелями по службе и на нездоровый интерес к своей персоне, резко взыгравший у остальных окружающих. Он не опровергал, и не подтверждал сплетню, и вообще вёл себя так, словно не о нём судачили на каждом углу. Меня это ужасно раздражало. До обидного хотелось, чтобы он публично открестился от несуществующего романа, но, к всеобщему удивлению, никаких действий с его стороны мы с коллегами ни в тот злополучный день, ни позже так и не дождались. Лишь спустя некоторое время, остынув от обиды, я понял, насколько мудр был его выбор. Любая попытка доказать свою непричастность вызвала бы обратный эффект, и скверная история ещё долго трепала бы наши нервы. – Том, прости... по моей глупости сложилась такая дурацкая ситуация... я вижу, как ты изводишься, и готов понести заслуженное наказание, – виновато улыбаясь, сказал он, когда мы ненадолго остались одни в задымлённой курилке. – Надеюсь, скоро все забудут о слухах и успокоятся. Не нервничай, кроме тебя мне никто не нужен. Мы оба боялись разрушить устоявшиеся отношения. Наш общий страх послужил для меня неким гарантом того, что всё действительно будет хорошо, надо лишь терпеливо подождать. Искренние переживания Георга развеяли моё упадническое настроение, на сердце наконец-то полегчало, в ответ захотелось подбодрить и самого виновника затянувшихся терзаний. – Постараюсь не нервничать, но наказать тебя всё-таки придётся, – соблазнительно понизив голос, пообещал я, мягко оглаживая его чисто выбритую скулу. – Готовься, офисный Казанова. Довольно улыбнувшиеся зелёные глаза масляно заблестели в предвкушении обещанного развлечения, а сквозившая в них ранее тревожность сменилась нескрываемым томным желанием. Отбросив щелчком длинных пальцев истлевший окурок в урну, Листинг перехватил мою ладонь и, не отводя многообещающего взгляда, долго поцеловал её в середину, показывая явное согласие. В животе приятно потяжелело. Вид покорного Георга легко вызывал у меня возбуждение, и он, зная об этом, умело пользовался моей слабостью в редкие периоды ссор. После того разговора мы больше не возвращались к вопросу сплетен. Гео оставался сдержанно вежлив в общении с Мартой и Лорой, не позволяя им выходить за рамки обсуждений производственных тем. Любопытные сотрудники, видя это, сами сделали определённые выводы и, потеряв интерес к неразвившемуся роману, прекратили трепать имя моего парня. Жизнь в отделе снова потекла в привычно спокойном русле, вот только настырные брюнетки не оставили попыток заполучить внимание Листинга, будто этот проигрыш стал новым стартом для продолжения их странной, азартной игры. Предвидя дальнейшие методы соблазнения я искренне радовался строгому офисному дресс-коду, ограничивающему возможности по реализации распространённых женских приёмов. Однако девушки оказались с неограниченной фантазией и вскоре ошарашили Георга очередным новшеством - усилившейся, по их желанию, гравитацией в зоне его рабочего стола. По словам Листинга, у «рассеянных» охотниц, то у одной то у другой, крутящихся рядом, частенько стали валиться из рук какие-нибудь папки, бумаги или карандаши. Неторопливо подбирая оброненные вещи, они не забывали как бы невзначай то эротично наклониться, то эффектно призывно прогнуться, демонстрируя отличные формы филейных частей тела. Застав однажды такую картину я подметил оценивающий взгляд своего парня, задумчиво скользящий по ладной фигуре Лоры, после чего снова напрочь лишился покоя. В отличие от меня Листинг являлся бисексуалом, и женскую красоту любил не меньше мужской, а возможно, даже и больше. Поняв, что угроза потерять его навсегда не такая уж и гипотетическая, я превратился в нервного подозрительного параноика. Марта и Лора в моих глазах виделись реальной проблемой, нависшей над нашим почти семейным счастьем. Неугомонные мысли о том, как оградить от них Гео, не давали покоя ни днем, ни ночью, изматывая психику. Смешно представить, взрослый мужик скатился до переживаний свойственных влюблённому тинейджеру, и, если честно, мне было совершенно не до смеха. Будучи геем не так-то просто найти подходящего партнёра, а уж обрести настоящую взаимную любовь и того сложнее. Не знаю, за какие заслуги меня обласкала судьба, но получив от неё столь бесценный подарок, я был не намерен лишаться его, ни при каких обстоятельствах. Мечась в душевном раздрае я мучился, соображая, что предпринять. Как-то ограничивать Георга, ставить свои условия, было непозволительно, да и скатываться до женских капризов претило. Я даже открыто признаться в ревности не осмеливался, опасаясь обидеть недоверием любимого человека. Листинг сильно расстраивался, когда в нём сомневались. А я сомневался, зная, что он хоть и не склонен врать, зато недоговаривать отлично может. Не имея в своём арсенале милого личика, округлых мягких форм, и кокетливых ужимок, мне следовало найти что-то достойное в противовес беспроигрышным женским ухищрениям. Нечто такое, что упрочило бы наши отношения и придало им большей стабильности. Обдумав все «за» и «против» я предложил Листингу узаконить наши отношения, не афишируя их. Георг сначала расценил это как шутку, и смешно придуриваясь, заявил, что ни за какие богатства мира не возьмёт фамилию Трюмпер, но увидев мою серьёзную физиономию прекратил смеяться и затих. Долго раздумчиво помолчав, он произнёс всего одну фразу: – Если пообещаешь не жалеть в будущем о своём решении, я готов отказаться от наследства и принять предложение. Меня словно обухом по голове ударило... из-за пережитых волнений я напрочь позабыл о непомерной цене моего желания, и ошарашенно пялился на Гео, согласного связать официально наши судьбы. Вот так, сходу... Что, конечно же, подтверждало прежнюю силу его чувств, но этот единственный годный вариант обходился слишком дорого... – О, нет-нет! Наследством пока разбрасываться не будем! Считай, у нас прошла маленькая репетиция, чтоб ты помнил о моих серьёзных намерениях и как следует успел привыкнуть к фамилии Трюмпер, – шутливо вывернулся я из глупой ситуации, чем вызвал его добродушный смех. – Том, ты идиот... мой любимый идиот! – раскатисто хохотал он, сгребая меня в крепкие объятия. Наш разговор и решимость Георга придали мне недостающего душевного успокоения на какое-то время, однако, продолжая воевать со своими внутренними переживаниями, в поисках решения проблемы, я очень жалел о невозможности нашего брака из-за последствий одного неприятного инцидента произошедшего с Листингом в юности... Как рассказывал Георг, он был поздним и единственным ребёнком в семье. Фрау Листинг души в нём не чаяла, купала в материнской любви и заботе, принимая таким, какой он есть. Отец же, напротив, как сторонник строгих пуританских взглядов старался подчинить сына во всём, не принимая во внимание ни его желаний, ни увлечений. Являясь владельцем частного архитектурно-проектного бюро в Деггендорфе*, он хотел вырастить ответственного надёжного преемника, и будущая профессия была предопределена Георгу ещё до рождения. На почве тотального давления отца их отношения стали настоящим противостоянием. Любые попытки сына добиться свободы выбора жёстко пресекались суровым мужчиной, отчего семейная разрозненность увеличивалась год от года, несмотря на все старания матери хоть как-то сгладить острые углы их упрямых характеров. По достижению Листингом старшего юношеского возраста ситуация обострилась. Решив, что раз уж его лишили права выбрать свой профессиональный путь, он компенсирует это вольностями в личной жизни. В знак протеста юный бунтарь начал пропадать с друзьями. Ночевал у подружек, зависал на пьяных вечеринках. Отрываясь по полной программе весёлый балагур не оставлял равнодушными ни девчонок ни парней. Вот именно тогда он впервые и понял, что в постели для него нет границ. Вкусив запретной свободы и полностью растворившись в ней, Георг совершенно потерял голову, скатился по успеваемости и чуть не вылетел из колледжа. Отец не мог допустить, чтобы единственный сын перечеркнул все семейные планы и, выискивая его по молодёжным тусовкам небольшого провинциального города, насильно возвращал домой. Но всё повторялось снова. Однажды, совершая очередной рейд по поимке загулявшего беглеца, герр Листинг нашёл его в сомнительной квартире, полной веселящихся нетрезвых студентов. Тот предавался бурным утехам на измятой постели в объятиях парня и девушки. Шокирующий антураж и голые сплетённые тела вызвали у отца такую дикую ярость, что он набросился на грешную троицу с кулаками, крича, что не потерпит сына-содомита и лучше убьёт его. Пьяный Георг не раздумывая принял этот вызов, и, заявив, что не только не откажется от парня, а ещё и распишется с ним, взасос поцеловал новоявленного жениха на глазах ошеломлённого родителя. Тот парень, на самом деле, был случайным любовником, и жениться на нём Георг не собирался, но привычка идти наперекор властному отцу сыграла свою решающую роль. Поняв, что кулаками ничего не добиться, герр Листинг поменял тактику, предупредив непокорного сына о лишении его наследства, если тот не получит хорошего образования и посмеет узаконить отношения с мужчиной. В таком случае, архитектурно-проектное бюро переходило в дар Деггендорфу. Впоследствии он даже составил завещание, в котором были указаны эти условия, и, заверив его в присутствии жены и сына, отдал документ на хранение нотариусу. Георг осознал, что перегнул палку, но раскаиваться было поздно, отец всегда держал слово и не отменял своих решений. Отказываться от немалого наследства юный развратник не намеревался, поэтому, вынужденно завязав с гулянками, всерьёз взялся за учёбу, но наступившее долгожданное спокойствие не принесло взаимопонимания в разрозненную семью. Герр Листинг никак не мог забыть тот роковой случай, и, не скрывая отвращения открыто игнорировал сына. Мать же, старалась как можно чаще общаться с Георгом. Постоянно уверяла, что ошибки молодости бывают у каждого, а с возрастом всё меняется, и тот ещё обязательно остепенится, найдёт себе хорошую девушку, женится, и заведёт детей, как порядочный мужчина. Успешно закончив колледж, Листинг должен был поступить в Деггендорфскую высшую техническую школу, на отделение градостроительства, но сложная психологическая обстановка в семье внесла свои коррективы. Не имея желания дальше находиться в отчем доме, Георг уехал подавать документы в Мюнхенский технический университет, туда же, куда и я с Биллом. А поступив, не вернулся в родной город. Впрочем, связи с родителями он не терял. Часто созванивался с матерью, ездил на её День рождения, отмечаемый в июне, а вот с отцом отношения оставались натянутыми. Суровый мужчина никак не мог преодолеть свою закостенелую неприязнь к предпочтениям единственного отпрыска и при каждом удобном случае это демонстрировал. Но, будучи весьма довольным достижениями сына в учёбе, герр Листинг не оставил его без материальной помощи, исправно присылая приличные деньги на студенческие нужды. Гео, как и прежде, продолжает поддерживать общение с родителями. Навещает их пару раз в год, несмотря на холодность отца, удалённо участвует в семейном бизнесе, находя выгодные контракты для его архитектурно-проектного бюро. Свою личную жизнь Листинг от них не прятал, и после окончания университета сообщил матери при встрече, что живёт с парнем. Она приняла всё спокойно, без возмущений, однако выразив надежду на скоротечность студенческого романа, попросила позволить донести этот факт до мужа самой, зная его непростой характер. Шло время, а мы всё не расставались, и женщина как-то постепенно свыклась с мыслью о присутствии в судьбе её сына некоего Тома Трюмпера, с которым была лично не знакома, лишь наслышана со слов Георга. Листинг неоднократно порывался свозить меня в Деггендорф, познакомиться с семьёй. По понятным причинам я отказывался, догадываясь, что не придусь там ко "двору". Ведь его родители, в отличие от моих, никогда не перестанут надеяться на то, что, будучи бисексуалом, он одумается, полюбит девушку и обзаведётся собственными детьми. Каждый раз Гео сдержанно принимал мои отказы. Было неловко видеть разочарование в погрустневших зелёных глазах, но опасение усложнить жизнь любимому человеку, став новой причиной раздора между ним и его консервативным отцом, помогало мне оставаться непреклонным... – На самом деле хотелось бы там побывать... посмотреть родной город Листинга, познакомиться с его близкими. Они наверняка хорошие люди, раз смогли воспитать такого замечательного парня. Кто знает, возможно, эта поездка и состоится, когда-нибудь... – сидя на кухне, мечтательно озвучил я свои мысли, дожёвывая остывший кусок пиццы. – К старости люди становятся мудрее, пересматривают жизненные приоритеты, меняют убеждения. Не думаю, что его суровый родитель исключение. Возраст и не таких перекраивал. Во всяком случае, будем надеяться на лучшее, а пока... пока надо бы ускориться, иначе никуда не успею, подведу Гео и не увижу ни отпуска, ни Майорки, и... о, ужас, буду выселен спать на диван, в наказание, – горестно вздохнув о столь тяжкой доле, выпавшей на мой первый выходной день, я убрал со стола остатки завтрака и отправился разбираться с намеченной стиркой.