Город теней

- Добралась я сегодня-таки до церкви, - сообщила Тереза, сбросив дождевик и повесив зонтик на дверной крюк. - Прям как что-то затащило. Это как в Третьяковке толпа снесла дверь, когда хотела полюбоваться на великие шедевры... Очищаю себя этим ароматом ладана и молитв... Людских молитв, что есть дар мятежных душ. Вот. Раньше я любила подолгу молиться... Меня всегда пленяли эти ритуалы коленопреклонения, и таинственное пение за клиросом... Помню, как эта сила, что давал мне Бог, помогла мне бросить свет в жизнь людей самой тяжёлой судьбы... После у меня просто не оставалось атеистических сомнений. Я прекрасно знаю, что значит определять земные стихии и ими определяться, как это делаешь ты, Ньют, и что значит жить землёю как стихией, как это делаешь ты, Томми... Все эти сложности и перипетии жизни, которые порой отбивают в нас всё желание постигать божественное творение во всём блеске его ужасающих огней и непостижимом величии... Помню, как я первый раз пришла послушать орган и была зачарована этой божественной музыкой... С тех пор она у меня в сердце, подобно тому, как музыка моря запечатлена в сердцах тэлери: они не понимали её, но она казалась им невыразимо прекрасной... Почему-то в такие минуты я часто вспоминаю Толкина и его великий литературный подвиг... Нужно быть подлинным католиком с тонким, интимным знанием всех сторон религиозной жизни, чтобы создать то великое творение, которое он породил... Из глубин собственного существа. О чём я просила, я умолчу. Пусть эта великая тайна будет тем, что заставит движения моей души принять вселенский размах и значимость... Хотя... Ах-ха, Ньютти, как часто я переоцениваю свою роль в этом мире, и острое чувство собственной значимости приводит к смехотворному догматизму... Однако всегда, когда я пыталась рассудочно отрицать Вечное, я испытывала невыразимую печаль, такую, что хотела покончить с собой... Нищета духа, во... Истинная нищета, прям как блеск и нищета куртизанок... Думаю, Бог велик хотя бы тем, что явил миру откровение любви и красоты... Без духовного начала в жизни в принципе невозможно существовать... Нет, не смотри на меня так, Томас, я вовсе не желаю заниматься самолюбованием и претендовать на владение эзотерическим для тебя знанием... Просто так многое вспоминается сейчас - величие прошлого, что неизбывно... Помнишь, Томми, когда ты был маленький, мы так часто хотели слинять из дома в поля... "Хочу быть снова девчонкой, полудикой, смелой и свободной!", - как говорила Кэтрин из "Грозового перевала"... Думаю, мой самоотказ сделает меня, скромную и смиренную, всё же заметную среди прочих своим достоинством при отсутствия властности и желания господствовать. - Тереза, ты такая пафосная, - хихикнул Ньют. - Пафос так и плещет. Мать Тереза была бы довольна. - Хочу получить Нобелевскую премию за дела милосердия, - сказала Тереза. - Вот прям мечта у меня такая. Стать воплощённым милосердием. В мире столько зла, что приумножить красоту, думаю, является моим первостепенным долгом... - Тереза, не нуди. Иначе я буду считать тебя предметом домашней мебели, - отозвался Ньют и раскурил косяк. - Когда ты будешь в очередной раз намекать мне на долг перед самой собой или другими. - Это - Брэм Стокер, - посмеялся Томас, открыв "Дракулу" на первой странице книги. - Его огорчают "Сумерки". - Иди ты, - бросила Тереза. - Ничего ты не понимаешь. Томми, делаешь вид, что блестяще разбираешься в искусстве и в любви, а на самом деле не даёшь себе труда бросить даже мимолётный взгляд на партнёра. Отвергая любовь, человек не только отвергает Бога, но и громко зовёт Дьявола. - Хех, - усмехнулся Ньют. - Прям картинка представилась... Ты в одежде монахини... Томас - в костюме святого Петра, с ключами... А я как чёрт, с трубкой и плёткой... И... Ах-ха... Анальными шариками. - Блядь, Ньют, - сорвалась Тереза. - Я, конечно, понимаю, что люди посещают церковь в свободное от грехов время, но сейчас мне хочется... Мне хочется... Ох, не могу я злиться после храма-то... Обложить тебя кирпичами ревности. Замуровать заживо. Вот так. Вот и будет тебе место отдохновения, как Нимуэ когда-то заточила влюблённого Мерлина в камень. - Мерлин дурачок такой, - посмеялся Ньют. - Нашёл кому доверять тайны. - Ха... Силы любви ещё никто не переоценивал, - серьёзно сказала Тереза. - С этим надо быть очень осторожным. - Хочу снова вернуться в те дни, когда мы гуляли по окраине района... Там, где лес не растёт... По этой трассе, залитой закатными огнями... Когда жевали дурь на трубах, - Томас налил пива, не обращая внимания на предостерегающий взгляд подруги. - Было весело... Тишина, кроткая умиротворённость... Счастье дружбы и созерцательной жизни, что, как говорил твой любимый Аристотель, есть самое высшее счастье, достижимое на этой земле печали. Вот так. Иногда мне кажется, что эта жизнь не такая-то уж и хреновая... Есть в ней что-то... От буйства первозданных стихий... Это как гроза в поле - нет величественнее зрелища... Хочу когда-нибудь уйти в поле и потеряться там, как в своих любимых книгах... Тереза, похорони меня знаешь, где?.. На окраинах Шлака, там, куда Китнисс ходила охотиться со своим верным другом, товарищем и братом... Ставшим её источником вдохновения. А рядом Ньюта похорони. И, как в том анекдоте, где официантка говорит, что надо лечь на стол самой, потому что на второе ничего нет... Ложись рядом. Самая непостижимая тайна - тайна смерти, - станет яснее... - Всё, тебя понесло, - Тереза силой вытащила косяк из пальцев парня. - Тогда два вторых, - заверещал Ньют тоненьким голоском. Тереза молча смотрела на это безобразие, потом развернулась к выходу. - Постой, ты куда это разбежалась? - бросил ей вдогонку Томас. - А как же ужин? - Ты умеешь готовить, вот и учи его, - бросила Тереза, надевая дождевик. - А я в монастырь. Надоели вы мне оба. Живите сами, как старые добрые супруги, желаю вам счастья в совместной жизни. А я смиренно, как весталка, пред небом падаю во прах. "Так! Мне оракул Эпидавра предрёк недаром чашу мук..."... - Блядь, как та сорока прям, - пробормотал Ньют, когда за девушкой захлопнулась дверь. - Ну, из анекдота про Вовочку... Типа "Мама, меня Вовочка сорокой дразнит. - Почему, дочка? - Говорит, что этому дала, этому дала, а Вовочке не дала"... - Пиздец, - буркнул Томас. - Давай, включай плиту... Щас буду учить готовить...