Новая жизнь

- Тихо в Тихой Гавани, - сказал Томас задумчиво. - Тоска только. Тоска, которая неизбывно присутствует в сердце. Я не могу забыть Терезу. Эта боль - незаживающая рана, Минхо. И Ньюта тоже не могу забыть. - Понимаю, дружище, - парень сел рядом с другом. - Я бы многое отдал за то, чтобы хотя бы один из них был жив. - Иногда мне кажется, что у Бога нет сердца. Да и по сути-то нет... Одиноки мы, заброшены в бытие... Созерцаем человеческие страдания... Без конца. Грустно. Несмотря на то, что здесь, в Тихой Гавани, душа отдыхает от тягот и треволнений мира, от всего, что нам довелось узнать и вытерпеть, нет ни одной части моего существа, которая бы не напоминала мне о вселенской скорби. Иногда мне кажется, что прав был известный философ, говоря, что оптимизм представляется ему поистине бессовестным воззрением, горькой насмешкой над невыразимыми страданиями человечества. - Томас закрыл глаза и представил Терезу. Она смотрела на него с пониманием, которое превышало протяжённостью целую жизнь. - Но вообще как я уже не раз тебе повторял, в рассудочном отрицании Вечного есть что-то глубоко унизительное: бессилий рабий бунт. - сказал Минхо. - Проще говоря, кем мы станем, если будем гнуться под обстоятельства? Жизнь дана нам как испытание, как великое преддверие к великой цели, пусть бы даже она не была нами осознана во всей полноте... Думается мне, в этом и заключается ценность жизни, хотя и кажется, что она совершенно ничего из себя стоящего не представляет. - Ну да, - кисло улыбнулся Томас. - Внимай, как говорится, песне жизни. А что ещё нам остаётся? Вырабатывать в себе оптимизм просто необходимо, это почти то же самое, как необходимо жизни духовное начало: без него жизнь задыхается, как задыхается она без цели. Без печали не было бы красоты бытия во всей его полноте. Без оптимизма не приходилось бы надеяться на лучшее. Так что хочешь, не хочешь, или, как говорили римляне, volens nolens *, приходится быть оптимистом. Хотя и не всегда это получается. - Ну да... Мы не столпы общества и не хотим совершить что-то БОЛЬШОЕ, - Минхо хихикнул так, что подавился яблоком, которое он жевал. - Так что лучше не попадаться в эту ловушку... Нет, даже не ловушку тщеславия... В ловушку неиспользования нашего естественного оптимизма, свойственного всем великим мужам и тем, кто ставил себе честолюбивой целью верность в дружбе. Вот так. Да, это кажется странностью и глупостью... Но это так. Как бы не казался странным оптимизм в этом ничтожном мире, полном темноты и страданий, однако без знания, без вдохновения действовать невозможно. Когда вдохновение и действие объединяются в одно, это порождает... Как бы поточнее выразиться... Ну, это, наверное, как когда два пламени горят как единое целое... - Это смахивает на агрессивную сексуальность, - хихикнул Томас. - Бренде бы понравилось. - Бренда считает тебя предметом домашней мебели, - криво усмехнулся Минхо. - Я заметил, что вы давно избегаете друг друга. И правильно делаете, как мне кажется. Ну что зря трепать друг другу нервы? - Действительно, - Томас зажевал травинку. - Своих проблем дохрена. - Ну да. Только не ной. Вообще слабость в людях - это самое мерзкое, что есть в человеческой природе. Я вообще люблю людей... За гениальность, за талант, за доброту... Правда, иногда понимаешь, насколько людишки несовершенны. И всё же я верю в гуманность человеческой природы. Эта вера в неё у меня непоколебима. - Ну да, - отозвался Томми. - Да, ты прав, наверное... - Есть только два мнения: моё и неправильное, - посмеялся Минхо. - Так Бренда любит говорить. - Да Бренда такая Бренда... Ха... Всегда любила мыслить, оглядываясь на реакцию других. Вот так. Из неё получился бы неплохой демонстратор моделей или же спортсмен. Вот. Она любит работать и умеет это делать, и нас подпихнуть тоже может с лёгкостью. Как говорится, "иногда шаг вперёд - результат хорошего пинка сзади". - Однако в твоём случае, точнее, в случае конфликта ваших культурных ценностей, когда ты упорно сопротивлялся тому, чтобы она тянула тебя вперёд, это было более чем забавно. Вот уж действительно - предметодомашнемебельность. - Да, что-то мы зациклились, Минхо, - отозвался Томас. - Мне сегодня Ньют снился. Мы снова у костра сидели. Бухали. Вот. Он мне как исповедник был. Блин... Жаль, что так бывает... Красоту его молчаливого духа можно сравнить разве что с тем, с чем сравнил её апостол Пётр - с таинственной звездой, которая восходит в человеческом сердце... "Великий дух страдает молча", - говорили древние. И красота чувствительной души здесь тоже имеет место быть... ______________________ * волей-неволей (лат.)