Три недели спустя
Леон сидел на собранной больничной койке и без особого интереса проверял документы. Завтра наконец-то его лечащий врач согласился выписать. Не без давления, конечно же. Первое место, куда ему хотелось отправиться, было его родное отделение, но предусмотрительный Вастия еще вчера скрепя сердце отмел эту идею — Ул наверняка поднимет такой ор, что его точно упекут в больничку на месяцы вперед. И потом никакие словесные угрозы и просьбы не помогут. Леон прикрыл глаза, откинувшись обратно на больничную кровать. После того, как ему сообщили о предполагаемом самоубийстве Джу, он ни с кем не разговаривал, никого к себе не пускал. Вастия все это время жил в собственной разрастающейся пустоте и отрешенности — он знал, что другого конца у нее и не могло быть. Либо тюрьма, либо смерть — это он понял еще сидя связанным в том подвале — Джувия Локсар не особо цеплялась за жизнь, ей было плевать: на себя, на чувства других. Для нее существовали только задания и Гажил Рэдфокс. Леону в ее дождливом сером мире не было места. Он не мог ей ничем помочь. Даже если бы хотел. Даже если б должен был. Вастия поморщился, услышав тихие робкие постукивания по двери. — Я сказал, чтобы вы катились к черту, — безэмоционально и совсем беззлобно крикнул парень, не открывая глаз. Чертовы медички со своими перевязками. — Простите, я… Я ненадолго. Только попрощаться. И познакомиться, для начала. Леон нехотя повернул голову в сторону источника раздражения и немного тут же стушевался: в палату вошла «пострадавшая» Леви МакГарден. На девушку он смотрел будто впервые (точнее, второй раз в своей жизни): следов от гематом уже почти не было видно, пусть и выглядела она все еще помятой. Неловко улыбнувшись и не ждя разрешения, Леви подошла ближе и присела на рядом стоящий стульчик. — Мне сказали, что вы завтра с утра выписываетесь, а я вас так и не поблагодарила. Меня зовут Леви. Леви МакГарден. Леон в удивлении изогнул бровь. Едва сдержался, чтобы хрипло глухо не рассмеяться. Пугать эту довольно милую девчушку ему совсем не хотелось. Да и прогонять тоже, как ни странно. — Меня не за что благодарить. Нас обоих вытащили оттуда мои напарники. Я там был в том же положении, что и вы. Леви мотнула головой, по-детски поджав губы. Нахмурилась: не поверила. — Мне кажется, все было не так просто, как вы говорите. В любом случае, простите за вторжение, я и правда хотела с вами познакомиться — я пока лежу в этой больнице, успела уже прочесть все книги, что мне привезла подруга. Схожу с ума в своей одиночной камере. Вы меня, наверное, понимаете, да? Леон безучастно кивнул, посмотрев в глубокие карие глаза медового оттенка. В них все еще играл интерес и некоторая неловкость Он хотел бы соврать, что понимает, но не стал. Эта девчонка казалась слишком умной и проницательной. Да и Вастия и без того уже погряз в этой пропащей дешевой игре на публику, мол, все в порядке с ним. — С вами все в порядке? — будто читая мысли, сквозь секундное замешательство подала голос Леви. — В порядке, — криво усмехнулся Леон, про себя удивляясь навязчивой обеспокоенности едва знакомой девушки. — Просто устал от этого места. Надоело. Думаю, вы меня прекрасно понимаете. Леви не смогла сдержать смущенной улыбки в ответ на пристальный изучающий взгляд парня. — Вы правы. Знаете, я тут на днях прочитала одну книгу… «Возлюби ближнего своего» называется. Могу дать скоротать последний вечер. Вам, я смотрю, здесь совсем тяжело. Улыбка с лица МакГарден исчезла сама собой, стоило только заметить, как помрачнел ее собеседник. Глупая! Видимо, она теперь до конца дней своих при каждом новом знакомстве вместо поддержания интеллектуальных бесед и просто разговоров ни о чем будет закидывать людей списками литературы. Кроме книг Леви МакГарден ведь в жизни ничего особо и не интересовало. А после произошедшего ей пришлось с головой безвозвратно окунуться в чужие миры — чтобы забыть о пережитой боли в собственном. Леви не знала, сможет ли она жить как раньше. Как раньше доверять людям. Заводить новые, наверняка, опасные знакомства. Леви не знала, сможет ли она полноценно жить, не возвращаясь к пережитому. Не вздрагивая в немом крике по ночам от раздираемых ночных кошмаров, в главной роли которых всегда выступал один и тот же высокорослый крепкий пирсингованный брюнет. Гажил. — Простите, что помешала. Еще раз спасибо, — Леви поднялась с места и на ватных ногах поплелась в сторону двери. Леон нахмурился — от него не укрылось то, как тело девушки на мгновение охватила мелкая дрожь, а лицо болезненно побелело. Только сейчас Вастия посмотрел на МакГарден с плохо скрываемым участием — она тоже много чего успела пережить. И тоже упрямо не показывала, как ей больно, как ей страшно. Но в отличие от него Леви МакГарден находила в себе силы еще и улыбаться. Дарить тепло и ему — совершенно незнакомому и не самому приятному человеку. Леон почувствовал себя полным идиотом. Возможно, все-таки стоило остаться на добровольно-принудительное лечение хотя бы этого недуга. Возможно, даже эта девушка могла ему помочь. Он мог ей помочь взаимно. — Я сам зайду за вашей книгой. И давай уже на ты. Меня Леон зовут. Леви вылетает из палаты неприлично красная и подозрительно счастливая. Даже не подозревает, что отдаст Вастия ей ее любимую книгу нескоро и только на первом свидании.***
— Нацу, я все решила. Люси сидела в кабинете напротив Драгнила, снова и снова с задумчивым и не менее решительным видом просматривая бесчисленные бумаги. Оказывается, любимый папочка тайно сделал ее богатой наследницей. Она и не знала. — Ты подумай хорошо, Люси. Еще раз. Все-таки эти деньги могут обеспечить и тебя, и твоих внуков. Даже если тебе приспичит жить во дворце с кучей прислуги. Люси закатила глаза. Непрошибаемость Нацу поначалу, конечно, ее забавляла, но вот сейчас ей было не до шуток. Тут все серьезно. У них все серьезно. — В любом случае эти деньги мой отец и Жозе добыли нечестным путем. Я хочу, чтобы все ушло на благотворительность. Мне ничего не нужно. Раньше ведь я как-то жила без этих восьмизначных цифр на счету. — Как знаешь, — хмыкнул Драгнил, так и не сумев скрыть легкой глупой улыбки. Почему-то он и правда был рад, что Люси решила остаться просто Люси, забыть о статусе наследницы крупнейшего в Фиоре денежного состояния. Не лишила Драгнила навязчивой идеи дотянуться до нее. — Слушай, я тут подумал… — Нацу неловко почесал затылок, искоса посмотрев на девушку, что снова зарылась в бумаги. — Думаю, ты нам здесь еще понадобишься: дать показания и все такое. Может, на время останешься у меня тогда? Я слышал, у вас там с Эрзой Грей прописался. Ну, в смысле у нее. Люси оторвалась от договоров, кинув на парня взгляд полный замешательства. Про вспыхнувшую бурную личную лучшей подруги она, конечно, тоже была наслышана. Хартфилия с подозрением окинула напрягшегося в ожидании Нацу. Он сейчас ей тоже съехаться предложил?.. Нет, не то что бы она была против… Но нельзя же такие важные вещи сообщать вот так просто! Как будто кофе выпить предложил. — Мне нужно подумать, Нацу. Люси в первую очередь нужно подумать и решить, что между ними. В последнее время она уже устала жить одними мыслями о Нацу, словно находясь в каком-то розовом туманном наваждении, но в то же время ей безумно нравилось чувствовать рядом с собой кого-то, кто дарил надежду на лучшее, светлое одной своей улыбкой. Люси безумно нравилось думать, что у них все будет хорошо. Хартфилия уже давно невольно убедила себя, что только рядом с Нацу ей будет хорошо. Люси долго не думает. На следующий же вечер заявляется с последним своим чемоданом в руках. Впервые они с Нацу вместе готовят ужин на троих. Не в меру разговорчивый и оголодавший Хэппи разбавляет их слишком уж романтичную идиллию возмущенным мяуканьем. Троица больше, чем счастлива.***
Грей смотрит через стекло окна аэропорта вслед улетающему самолету и печально усмехается. Этого стоило ожидать. Она угрожала ему своим отъездом уже как с неделю точно. Наверное, он будет скучать. Но только до злополучного момента, когда она снова ворвется в его жизнь и попытается смешать все карты. — Знаешь, то, что наши бывшие будут работать вместе в одной компании, звучит как начало паршивого анекдота. Может, не стоило ее отпускать? Грей чувствует, как женские руки обхватывают его торс со спины — к нему беззастенчиво прижимаются у всех на виду. Нежно, с силой. Эрза Скарлетт по-другому не умеет. Проводы Уртир оказались весьма нервным неспокойным событием, особенно после того, как названная сестрица обмолвилась, что дико нервничает перед знакомством с новым боссом на новом месте — неким Фернандесом. У Скарлетт тогда сердце ухнуло в пятки, а Грей прыснул подозрительным смешком. Жизнь коротка, мир тесен, что сказать. И правда, паршивый анекдот. — Напишу Уртир, что ты уже скучаешь. Думаю, она вернется первым же рейсом. — Я конфискую у тебя телефон. Эрза хмыкает. Грей напрягается. Руки девушки смещаются ниже. На чужую (Фуллбастера) задницу, которая по неписанным законам теперь находится в ее частичной (полной) собственности. Грей ведь не возражает. Грею даже нравится. — Что еще придумаешь в качестве наказания, товарищ капитан? Грей морщится, но тут же позволяет себе многообещающую ухмылку. Придумает по дороге домой. Вроде бы прошло уже столько времени с момента их первой спонтанной пьяной близости, а они так до сих пор и не поговорили о своих чувствах. Не сказали то самое, важное. Грей искоса смотрит на улыбающиеся теплые карие глаза и понимает — в их случае слова не нужны. Достаточно шлепка по заднице и многозначительной усмешки в ответ. У них все неправильно, все не по канонам. От знакомства в притоне другого и не ждут. Грей смотрит на Эрзу, сжимает в своих ладонях ее холодные руки и понимает, что лучше отношений у него еще не было. И не будет. Косить под правильных им не нужно, да и не получится. Правильно — продолжать сходить с ума друг по другу. Сегодня. Завтра. Всегда.