old lantern's songs

ost: il vaso by ultimo

Сейчас два часа ночи, я пьян в стельку…. ахахахаха…. Нико, блять, я пьян в стельку, понимаешь? Гребанный ты ублюдок! Ахахахаха…. Я больше не такой, как раньше, мудак ты. Не такой, усек? Я тебя ненавижу. Голосовое сообщение, которое он слушает в восемнадцатый раз. Оно даже минуту не длится, но Нико, чья кровать сегодня пустует и подушки разбросаны по всей комнате, оно кажется вечным. Без точек, без запятых, без пауз. Только глупые слетающие с непослушных губ слова и смех. Такой громкий, такой вязкий, такой чужой. Его Марти так не смеется, его солнечный мальчик Марти не умеет быть таким же пустым, как он среди пятидесяти незнакомцев на вечеринке. Это ложь, глупая иллюзия, которой Никколо заполняет все темные уголки своей разорванной души и дурацкой головы, что никогда больше не сможет быть нормальной. Я. Тебя. Ненавижу Его слова похожи на шутку, такую же, которую любит рассказать Нико в моменты подъема. Такую же, которой он напугал единственного человека, действительно заботившегося о нем все эти годы. А затем появился Мартино со своими страхами и заморочками и захотелось начать с начала, как будто этого человека в его жизни никогда до этого не было. Как будто она не любила его все эти годы… Колино! Что за глупая кличка? Марти никогда не назовет его так, ведь правда? Марти его любит. Ненавижу. И сердце Нико разбивается о стенку, выстроенную им самим. Кирпич за кирпичом он огораживался, не пытаясь справиться с самим собой ради того, кто ему действительно дорог. И сейчас этот «дорог», возможно, сидит на улице с осколками от бутылки поганой водки у ног и проклинает его, используя все знакомые ему гадкие слова. Осколки в груди стучат так громко, что хочется кричать. Зажать уши руками настолько сильно, насколько это возможно, и вопить, умолять, унижать, чтобы соседи успели набрать номер полицейских или вызвать психушку. Все, что угодно. Ведь он действительно сходит с ума из-за очередного срыва и из-за Мартино, который зашел слишком не вовремя. Ахахаха… Смех Мартино напоминает о маньяках из фильмов ужасов, которые начинаются смеяться, прежде чем нанести решающий удар. Нико не замечает, как начинает плакать. Его впервые заставили разрываться на кусочки, не упрекнув. Его впервые убивает чей-то смех. Ему впервые хочется перестать существовать, раствориться в том дерьме, что он создал собственноручно, как в кислоте, бесследно исчезнуть и забыть навсегда о том, что произошло. Я больше не такой, как раньше. Это были его слова несколько лет назад. После похода к психиатру, который поставил чертов диагноз, который заставил глотать таблетки и молчать о том, из-за чего он такой фантастический мудак. У Нико трясутся руки, но ему так хочется набрать Мартино, чтобы сказать, что… Он не виноват, это болезнь? Слишком низко. Он виноват, конечно, он виноват. Болезнь не действует в одиночку, ей управляют. И иногда поддаются. Сейчас два часа ночи. Девятнадцатый. Нико решается, но нужные слова так и не приходят. Их нет вовсе, лишь пустота и желание быть принятым, услышанным, понятым, желанным, любимым. Желание создать машину времени или волшебные таблетки, способные подарить ему невиданные ранее моменты настоящего счастья, которое не зависит от стадии, которое не зависит от лекарств, которое не зависит от предметов. Лишь от него и Мартино, парня, пробудившее что-то непонятное в сердце злостного поджигателя сердец. Вы позвонили Мартино Раметта. Оставьте сообщение, я вам перезвоню. Черт! Марти… Мартино, я не хотел. Нет, вернее, я хотел. Хотел ласки, любви, человека. Она сидела так близко, что я не сдержался. Если бы ты пошел со мной… Но я не позвал. Прости. Я не хочу, чтобы ты менялся из-за меня в плохую сторону. Твои друзья весь вечер обсуждали, что с тобой не так, а не наслаждались вечеринкой. И это все из-за меня. Я хотел подойти, но мне было так хорошо, что… Я не смог, а затем пришло твое голосовое. Я прослушал его несколько раз. Мне больно от того, что я сделал. Ответь мне, пожалуйста, когда я позвоню. Твой Нико. Никколо выключает телефон и второпях собирается. Ему нужен воздух, открытое пространство и крыша, на которой они курили в тот день. А еще ему нужен стеснительный мальчишка и тишина, которую не нарушит ни одна живая душа.