Уважаемый мистер Манами, Рады сообщить вам, что вы приняты в школу магии и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и принадлежностей. Семестр начнется 1 сентября. Ждем вашу сову не позднее 31 июля.
Его приняли в какую-то школу, о которой он никогда не слышал? С какой стати? И что за название такое — Хогвартс? Что имелось в виду под «магией и волшебством»? Почему они ждали «сову»? Это такой новый вид электронной связи или что? На секунду Манами вспомнил о том, что видел над крыльцом дома большую сову, и задумался: а могла ли она доставить это письмо? Вопросов было море, Манами не знал, какой из них звучал безумнее, и, в конце концов, почему его мама сейчас выглядела так, будто кто-то умер? — Ты знаешь содержание этого письма? — догадался Манами. — Да. Знаю. Вряд ли в содержании что-то сильно изменилось, — ответила мама, и Манами охватило еще большее чувство непонимания. — Что все это значит? На какое-то время мама замолчала. Подошла к плите, снова помешала картошку, выключила газ. — Когда я говорила, — произнесла она, не оборачиваясь, — что ничего сверхъестественного или не поддающегося логике в мире нет, я врала. Манами даже переспросить не смог. Только глупо моргал и пытался переварить услышанные слова, понять, где здесь подвох. Его мама… никогда бы не сказала такого. Но поводы для удивления и шока, видимо, не собирались заканчиваться. Когда мама обернулась, в ее руке была непонятно откуда взявшаяся деревянная палочка. Непростая палочка, так как казалось, будто она выпилена из дерева специально. С особым старанием и мастерством. Манами вспомнил, что, возможно, именно эту палочку видел у мамы несколько лет назад. В момент, когда произошло нечто поразительное… — Глациус, — тихо произнесла мама, вытянув руку вперед, и указала палочкой на прозрачный кувшин с апельсиновым соком, стоявший на столе. В следующую секунду из кончика палочки вырвалась бледно-голубая искрящаяся пыльца, окутала кувшин и моментально заморозила его вместе с содержимым. Повеяло холодным воздухом. — В мире есть магия, — сказала мама, опуская палочку, и Манами едва не задрожал. Не понимая, что произошло, он потянулся рукой к кувшину, дотронулся, и корочка льда под его пальцем превратилась в воду. Но сок был замерзшим до самого твердого состояния. Даже когда Манами поднял и перевернул кувшин, ничего не вылилось. — Ты сможешь делать такие вещи сам, Сангаку, — снова заговорила мама. — Ты сможешь делать удивительные вещи, я уверена. Манами не слушал, а все еще думал о том, что только что увидел. Сок не мог настолько быстро замерзнуть, когда в кухне было так тепло. Невозможно. Такое могло произойти только в одном случае… Так неужели то, о чем он мог только мечтать или фантазировать, существовало на самом деле? Магия как в сказках… была реальна? — Если… — с трудом смог заговорить Манами. — Если магия на самом деле не выдумка, почему ты… не сказала мне раньше? Это ведь удивительно! Как можно утаивать настолько удивительную вещь? Но мама ответила не сразу. Она опустила голову, ее плечи задрожали, а потом она закрыла глаза свободной рукой. — Я пыталась… — всхлипнула она, — отсрочить неизбежное. Хотела уберечь тебя. Надеялась, что у меня хватит духу отгородить тебя от этого... Мама заплакала. Тихо, видимо пытаясь сдерживаться, и Манами растерянно опустил взгляд на стол. Он не знал, как реагировать на все это. Не знал, как понимать эти внезапные слезы, которые видел впервые, и подобные слова. Отгородить? От чего-то невероятного и восхитительного, как магия? Зачем? — Мам… — неуверенно позвал Манами, но мама, казалось, была готова разразиться истерическим плачем. Не зная, что делать, Манами схватил письмо, соскочил со стула и бросился в коридор. Только на улице стало немного легче. Присев на ступеньку крыльца, он перечитал первую страницу еще несколько раз и попытался поверить, что все это действительно не сон. Письмо из волшебного мира. С другой стороны этой реальности, о которой он мог лишь подозревать, но никогда не быть уверенным. Так оказывается, все, в чем Манами сомневался, было правдой? Осознать и принять это было сложно, но в голове одни за другими всплывали воспоминания о тех моментах, когда ему казалось, что происходит что-то странное, неестественное. Он видел своими глазами как мама, с помощью взмаха палочки, починила сломанный чайник, видел, как только что постиранное белье чудесным образом высыхало за пять минут. И каждый раз, когда он спрашивал об этом, мама говорила, что ему показалось, что чайник не был сломан, а белье сушилось давно. А когда он был совсем маленьким и оставался дома один, во время грозы он испугался, и, вероятно, заставил все предметы в его комнате парить в течение целой минуты. Заставил… с помощью магии? Конечно, он рассказал об этом маме, взбудораженно размахивая руками, но она ответила, что это просто очень живой сон и что такого на самом деле быть не может. Манами соглашался с ней, потому что мама улыбалась ласково и говорила так, словно действительно была твердо уверена в своих словах. Манами не мог ничего доказать, потому сдавался. Но в глубине души он все же надеялся, верил, что этот мир не такой, каким привыкли воспринимать его люди. Что в этом мире обязательно должны существовать потрясающие воображение вещи. И теперь у Манами было настоящее доказательство обоснованности своих надежд. Он держал это доказательство в руках. И не мог утихомирить восторг, который медленно, но верно затапливал с головой.Глава 1. Письмо с другой стороны
19 ноября 2018 г. в 18:26
Вот уже который день утро одиннадцатилетнего мальчика, живущего в самом тихом районе небольшого городка в трех часах езды от Лондона, начиналось ближе ко времени, когда солнце стояло почти в зените. Сангаку Манами имел привычку засиживаться до самой ночи, а в летние каникулы ложился спать еще позже, потому что о школе на несколько месяцев можно было спокойно забыть. В итоге к началу июля он сбивал свой и без того никудышный режим окончательно, просыпаясь только к двенадцати, а то и к часу дня из-за того, что ночью снова играл на psp.
Сегодняшнее утро не стало исключением. Тяжелые, плотно задернутые шторы не позволяли ни одному лучику теплого солнца пробиться в комнату, где всегда царил беспорядок, а тишина окружающих улиц благоприятствовала долгому сну. Манами проснулся с тяжелой головой, как это часто бывало на каникулах, но также быстро и проходило после умывания и небольшой прогулки.
На прикроватной тумбочке снова стоял небольшой термостакан с мультяшным изображением далматинцев, а рядом лежала чайная ложка, маленький плоский пакетик и записка, написанная маминой рукой:
«Не забудь выпить лекарство после того, как проснешься».
Манами недовольно поморщил нос.
Мама постоянно так делала. Если ее не было дома, а ему нужно было пить малоприятные лекарства от простуды, она обязательно оставляла их там, где они точно попадутся на глаза. А после того, как пару раз нашла такие пакетики нераскрытыми, и вовсе начала ставить рядом с ними стакан с горячей водой.
Пить что-то против своей воли (как, в принципе, и делать) Манами очень не любил, но лекарства принимал, чтобы не расстраивать маму.
С неохотой открывал крышечку стакана, высыпал в воду содержимое пакетика — белый порошок — и размешивал ложкой. На вкус было гадко, а после всегда оставалось противное вяжущее ощущение во рту.
Манами опустошил стакан, спрыгнул с кровати и быстрее пошел в ванную, по дороге запинаясь о разбросанные вещи. Мятная зубная паста отбила неприятный привкус, а умывание холодной водой позволило проснуться окончательно. Заложенный нос почти сразу задышал, но вместе с этим потекли и сопли.
Какой отстой болеть летом, думал Манами, каждый день удивляясь, откуда у него вообще берется столько соплей. Должен же быть какой-то лимит.
Пустота и тишина дома была привычной, когда он возвращался в свою комнату, чтобы снять пижаму и надеть на себя первое, что попадется под руку. Его мама, с которой они жили здесь вдвоем, сколько Манами себя помнил, работала медсестрой в местной детской больнице и часто пропадала на сменах с самого раннего утра и порой до позднего вечера, когда было особенно много работы. В больнице работы всегда хватало. Манами чувствовал себя одиноко из-за ее почти постоянного отсутствия, а летом — в особенности, потому что те немногочисленные друзья из школы, которые у него то были, то нет, разъезжались кто куда.
Большую часть времени Манами проводил дома, иногда выходя на улицу, чтобы поиграть с соседским псом или посмотреть новинки видеоигр в магазине на центральной улице, до которой было всего пятнадцать минут спокойным шагом. Скучная серая жизнь, обычная и привычная для большинства людей, вгоняла в тоску, но Манами не мог заниматься по-настоящему веселыми вещами из-за своего слабого здоровья.
Он всегда был… слабым.
На физкультуре не мог отжаться больше двух раз, сдувался после трехсот метров, когда нужно было пробежать километр. Одноклассники порой посмеивались над ним.
Он не мог играть с другими ребятами в игры, где требовалась длительная физическая активность, не мог кататься с ними на велосипедах. Приходилось компенсировать отсутствие возможностей видеоиграми, компьютером и общением с ребятами, которые увлекались лишь виртуальной реальностью. Но увлекались они страстно, потому что сами сделали этот выбор, а вот у Манами не было выхода. Видео- и компьютерные игры ему не так уж и нравились, но это было одной из очень немногих вещей, которые помогали убить время. Манами не хотел убивать время. Он хотел, чтобы его жизнь действительно походила на жизнь, а не ее жалкое подобие, но получалось только так. И он ничего не мог с этим поделать. Только завидовать детям, которые могли заниматься всем, чем захотят.
Сегодня соседской собаки не было слышно. Манами вышел из своего дома, по привычке пробрался через кусты к забору, разделяющему их территорию и территорию рядом стоявшего дома, и отодвинул в сторону одну из дощечек, которая уже давно держалась на честном слове, в ближайшем времени, наверное, собираясь и вовсе отвалиться.
В чужом дворе было пусто, и веселый пес, который любил забегать к ним, не попадался на глаза. Возможно, соседи тоже решили уехать куда-нибудь на отдых, прихватив с собой Майло, но Манами почему-то не почувствовал особого разочарования.
Вернув дощечку на место, он пробрался обратно через кусты и пару раз удивленно моргнул, когда увидел над крыльцом своего дома большую бурую сову, которая сидела на козырьке крыши. Это показалось очень странным: Манами хоть и не мог похвастаться блестящей эрудицией, но был в курсе, что совы — ночные птицы и в такое время предпочитают спать. К тому же что вообще здесь делала сова? Манами никогда не видел их. Тем более в своем городе.
— Привет. Ты заблудилась? — спросил он, подойдя ближе к крыльцу, и тут же усмехнулся нелепости ситуации.
Конечно, птица не могла ему ответить, однако какое-то время она внимательно смотрела на Манами, словно действительно понимала его, и от этого стало немного неуютно.
Посидев еще немного на козырьке, сова вдруг расправила свои огромные крылья и взлетела в воздух. Манами смотрел ей вслед, пока она не улетела, а потом пожал плечами и уселся на деревянных ступеньках.
Подобрав лежавший рядом радиоуправляемый самолет, Манами не в первый раз принялся разбирать его, надеясь когда-нибудь все-таки починить. Месяц назад, пока он играл с ним, самолет случайно врезался в стену дома и упал. С виду все было в порядке, но ловить сигнал он перестал. Рассказывать о поломке маме не хотелось, потому что это был подарок от нее на день рождения, и она наверняка бы расстроилась, узнав о происшествии. И пока она думала, что Манами продолжает играть с самолетом, он продолжал пытаться починить его, но ничего не получалось.
Возня затянулась на час, а то и больше. Время летело незаметно, погода стояла прекрасная и расслабляющая, но Манами все равно чувствовал необъяснимую пока взволнованность. Подобное случалось с ним всегда перед тем, как происходило что-нибудь плохое или, наоборот, слишком хорошее.
Как-то раз он проснулся с беспокойством и острым чувством дискомфорта, а потом оказалось, что в школе в этот день проводилась вакцинация от гриппа. Прививки Манами не любил, как почти любой нормальный ребенок.
А недавно, в начале весны, возвращаясь из школы, он внезапно почувствовал прилив беспричинной радости. Придя домой, он понял, что мама ради него ушла с работы пораньше для того, чтобы сводить его в парк аттракционов.
Подобных случаев, а также случаев с «удачными» опозданиями было много, и Манами нравилась эта забавная способность ощущать приближающиеся события или неосознанно угадывать моменты для действий. Она позволяла чувствовать себя немного исключительным, хотя и увлекаться этим особо не получалось. Взрослые частенько ругали его за то, что Манами считал едва ли не лучшей частью себя. Он нередко опаздывал на первые уроки, но всегда выяснялось, что в то же время не упускал ничего важного для себя, потому что учитель начинал урок с проверки домашней работы, которую Манами терпеть не мог делать, или сам где-то задерживался.
Спустя еще несколько минут Манами собрал самолет и дотянулся до пульта управления, чтобы рискнуть снова.
В следующий момент случилось то, чего он никак не ожидал, уже почти отчаявшись. Самолет заработал.
Манами не знал, что именно он сделал и как удалось починить игрушку, но это уже не имело значения. Радость заглушила все мысли, и день стал еще лучше.
Теперь самолет летал не хуже, чем раньше. Поэтому Манами решил покинуть двор и выйти на тротуар, чтобы поупражняться в управлении. Получалось неплохо, а редкие прохожие, встречавшиеся на пути, улыбались, глядя на него, и Манами, замечая их улыбки, улыбался в ответ.
Он играл с самолетом до тех пор, пока в пульте не сели батарейки, а потом довольным пошел домой, нагуляв неплохой аппетит и вспомнив о том, что не позавтракал.
Вернувшись, Манами соорудил себе несколько нескладных бутербродов с арахисовым маслом и вареньем, даже не взглянул на кастрюльку с кашей, оставленной мамой для него, и пошел в гостиную — знакомиться с новой игрой, которую вчера вечером, прежде чем мама выгнала его спать, установил на их общий компьютер.
Игра оказалась интересной. В ней была магия и квесты, а еще можно было выбрать сторону: светлую или темную. Манами выбрал светлую не раздумывая, а потом играл вплоть до того, пока за окнами не потемнело.
Отвлекся он, только когда услышал хлопок входной двери. Быстро закрыв игру, Манами побежал встречать вернувшуюся с работы маму, надеясь, что она купила что-нибудь вкусное. К его радости, пакеты с продуктами оказались набитыми едва не доверху.
— Привет, — улыбнулась ему мама, снимая туфли. — Не скучал тут?
— Нет, — ответил Манами, нетерпеливо подпрыгивая на месте и пытаясь разглядеть в пакетах что-нибудь интересное. — Ты купила торт? — с восторгом спросил он, заметив пластиковую коробку.
— Ага. Шоколадный, — кивнула мама, ласково потрепав Манами по волосам. — Хотела купить мороженое, но у тебя пока еще болит горло. Хочешь съесть кусочек до ужина? — предложила она.
Манами здорово удивился, ведь в присутствии мамы ему никогда не разрешалось есть сладкое до ужина, а теперь она предлагала сама.
Что-то здесь не так, подумал Манами, но перспектива попробовать торт быстро отбила все посторонние мысли.
Он вытащил коробку из пакета и убежал с ней на кухню. И пока отрезал себе кусок побольше, мама тихо шумела на фоне, разбирая купленные продукты и раскладывая их по местам.
С первого взгляда казалось, что это был обычный вечер. Почти обычный, если не считать торт, но какое-то напряжение висело в воздухе. Манами, испачкавшись сладким кремом, заметил это не сразу, но с каждой минутой эта натянутая улыбка мамы становилась все фальшивее.
Она помешивала на сковородке нарезанную ломтиками картошку, взятую из морозильной камеры, когда Манами все-таки решился спросить.
— Что-то случилось? — осторожно поинтересовался он, и мама вздрогнула.
Несколько секунд она не отвлекалась от своего занятия, но потом отложила лопатку в сторону и закрыла сковородку крышкой.
— Я должна сказать тебе кое-что, — обернулась мама. Ее улыбка ослабла, а потом и вовсе исчезла.
Манами ничего не понимал. Только внимательно смотрел, когда мама, ничего пока не объяснив, ушла в коридор и вернулась с каким-то конвертом в руках.
— Это пришло для тебя. Сегодня утром, — сказала она и, несколько секунд помешкав, протянула Манами письмо.
Растерянно взяв его, Манами нахмурился, разглядывая странный конверт. Тот был из плотной желтоватой бумаги с каллиграфически красиво подписанным адресом и именем получателя. Его именем. Но выглядело письмо так, словно оно было из другой эпохи, напоминая о каком-нибудь историческом фильме. Марки и обратного адреса на конверте не было, а адрес Манами был указан вместе с комнатой, в которой он спит, что вызвало еще большую обескураженность.
Подняв вопросительный взгляд на маму, Манами лишь снова увидел ее напряженное лицо, а потом она кивнула, призывая открыть письмо.
Ничего не оставалось, кроме как перевернуть конверт обратной стороной и вскрыть запечатанную красным воском бумагу.
Заглянув внутрь, Манами увидел сложенные листы и что-то еще, напоминающее билет, видимо, на какой-то поезд, отбывающий с лондонского вокзала Кингс-Кросс.
Что все это значило?
Вытащив страницы и прочитав текст на первой, Манами удивился еще больше, поскольку содержание письма казалось более чем странным: