Небесный принц: По ускользающим следам несмелыми шагами

Когда Манами решился написать маме второе письмо, это уже не казалось такой проблемой как в первый раз. С конца сентября в его жизни многое изменилось и многое стало уже привычным. Конечно, все еще оставались некоторые не очень приятные моменты, но они здорово компенсировались тем, что давали прекрасные люди, такие как Мияхара или Тодо с его квиддичной командой. Или Онода. Онода, наверное, был самым настоящим волшебником, потому что, даже не коснувшись своей палочки, он мог заставить почувствовать себя по-особенному. Так хорошо, как Манами в жизни мечтать не мог. Ему казалось, что, встретившись с Онодой, он нашел недостающую и самую главную свою часть. Ту, которая позволяла радоваться, не сдаваться и двигаться вперед, вопреки всему. Писать в своем письме о плохом Манами, конечно, не стал, хотя такая мысль часто преследовала его в начале семестра. Теперь же было достаточно сил, чтобы игнорировать минусы обучения в Хогвартсе, и было достаточно много интересного, о чем хотелось рассказать маме. О полетах на метле, о друзьях (которых Манами уже не боялся называть друзьями), о куче птиц в совятне, о вкусной еде в Большом зале, о сладостях, которые давали Тодо или Шинкай, об уроках, о своих первых успехах и впечатлениях от заклинаний и о квиддиче, конечно. Про квиддич Манами написал больше всего, с восторгом рассказывая о каждой детали просмотренного матча. «Команда моего факультета выиграла, и я был так рад», — с довольной улыбкой написал Манами, а потом аккуратно сложил объемное на этот раз письмо и запечатал конверт. Его ручка выпрыгнула из пальцев и превратилась обратно в перо, давая понять, что действие трансфигурации закончилось, и Манами, накинув утепленную мантию, поспешил к выходу из спальни. Хотелось успеть сходить в совятню и отправить послание до начала ужина. Вчера выпал первый снег, застелив промерзшую землю тонким белым покрывалом, и на улице теперь стало еще прохладнее. Близилась настоящая зима, а это означало, что до Рождества осталось не так уж и много. Скоро ученики смогут вернуться домой, чтобы встретить праздники вместе с родными. Привязывая к лапке одной из сов конверт, Манами думал о том, что успел довольно сильно соскучиться по маме, а еще о том, что все-таки многое не смог ей сказать в своем письме. Хотя… стоило ли говорить о некоторых вещах вообще кому-то? Дело было в том, что в последнюю неделю Манами начал преследовать один и тот же сон. У всех такое бывает, в этом нет ничего необычного или странного, рассуждал про себя он, хотя тревожное чувство все же никак не покидало. В этом сне Манами бродил по темным коридорам Хогвартса, словно очень сильно хотел что-то найти. Только вот в замке, к которому он тоже уже смог привыкнуть, было неуютно и жутко. Казалось, за его стенами ночное время навсегда застыло, погрузив мир во мрак, а все жители или ученики школы вымерли. Манами никого не встречал на своем пути. Картины опустели, и даже призраки и задира полтергейст исчезли. Каждый раз после этого сна Манами просыпался посреди ночи, понимая, что, что бы это ни было, он так и не достиг цели. Узнать, что же он ищет, не было возможности, а потом Манами снова закрывал глаза и отключался до утра уже без сновидений. Вспоминая об этом днем, он иногда пытался подумать, с чем может быть связан сон или чем он вызван, но ответов не было. Может быть, на него так влияло новое место, хотя, с другой стороны, было странно, что эти сны начались только сейчас, а не сразу по приезде в Хогвартс. Отпуская сову в серое, темнеющее небо, Манами еще раз решил, что обсуждать такое в письмах глупо и неуместно. Сны могли быть просто игрой сознания… А могли и пытаться о чем-то сказать. Но, к счастью, забить себе голову этим окончательно не вышло, потому что прочие мысли вытеснило собой воспоминание о том, что сегодня пятница, а завтра будет новый квиддичный матч. На этот раз сыграют Гриффиндор и Рейвенкло друг против друга, и почти всю неделю ученики то и дело обсуждали предстоящую битву. Как заметил Манами, многие поддерживали гриффиндорскую команду — даже некоторые слизеринцы, — а Тодо в особенности. Казалось, он был готов прийти на квиддичное поле уже ночью, чтобы занять лучшее место на трибуне. Конечно, ему ведь предстояло смотреть на Макишиму. Не было ничего удивительного в том, что Тодо пребывал в нетерпеливом предвкушении. Манами, в принципе, почти так же сильно сгорал от интереса. Он-то вообще в первый раз увидит гриффиндорцев в деле, и, кажется, зрелище обещало быть ничем не хуже того, что было на матче Слизерина против Хаффлпаффа. Из-за попыток представить завтрашнюю игру Манами долго не мог заснуть и при приглушенном свете лампы заставлял свои волшебные часы, подаренные мамой, описывать в воздухе непонятные символы. Когда играть с заклинанием левитации надоело, он убрал палочку и часы под подушку, перевернулся на бок и задумался о том, приснится ли сегодня тот же самый сон. Только вот вместо мрачных коридоров в этот раз во сне были Тодо и Макишима. Почему-то они катались на велосипедах, а потом еще и его, Манами, заставляли присоединиться, но он упирался. Наутро Манами вспомнил об этом сне только на минуту, посмеялся и благополучно забыл, потому что в реальном мире его ждал квиддич. Он сходил на завтрак в Большой зал, обменялся парочкой улыбок с Онодой и с грустью подумал о том, что было бы неплохо посмотреть игру вместе. К несчастью, слизеринцы и гриффиндорцы все еще не особо горели желанием пытаться сдружиться, а это означало, что либо Манами один-единственный присоединится к ученикам Гриффиндора, после чего его с большой вероятностью выгонят с трибуны, либо ему придется не глупить и просто смотреть матч с ребятами со своего факультета. Для первого варианта у него, как выяснилось позже, все-таки не хватило духу. К тому же в этот раз была возможность провести время с Тодо и ребятами, что казалось не такой уж и плохой альтернативой. А с Онодой лучше встретиться, когда никто не видит. Как-никак его друзья и товарищи по факультету пока еще не знали об их общении. Может, было разумным потянуть время этого блаженного неведения подольше? С этими ободряющими мыслями Манами занимал место на трибуне рядом с Тодо, слыша почти со всех сторон приглушенные обсуждения предстоящего матча. На соседних трибунах было, конечно, куда громче. Гриффиндорцы, похоже, активно репетировали поддерживающие кричалки для своей команды, но Рейвенкло не спешил уступать им в этом. Было даже странно увидеть факультет умников столь оживленным из-за спортивной игры. — Рейвенкло — не мастера квиддича, но их стратегии порой просто поражают, — сказал Тодо, будто прочитав мысли, и Манами взглянул на его сосредоточенное лицо. Тодо что, сомневался в победе Макишимы? — Они умеют видеть на несколько ходов вперед. Умные, заразы. — Но Гриффиндор ведь выиграет? — настороженно спросил Манами. Он, конечно, не видел в деле и факультет Мияхары, но ему казалось, что Гриффиндор просто обязан быть лучше. Разве они не победили в прошлом году во всех играх, кроме матча со Слизерином? — Конечно выиграет, — сказал Тодо, и на его лице появилась азартная улыбка. — Пока Юске в команде, никто не посмеет обойти Гриффиндор. Ну, кроме нас, естественно. Манами чуть улыбнулся в ответ. — Будет здорово, если наш факультет и в этом году получит квиддичный Кубок, — сказал он и только после задумался… Кажется, еще давно Тодо говорил о том, что они выигрывали Кубок все последние годы. В таком случае получалось, что Макишима Тодо всегда проигрывал? А это не было обидно? Поразмышлять об этом как следует не удалось: Тодо отвлек возмущенным возгласом, а потом начал обматывать вокруг шеи Манами свой шарф. — Дурень, такой холод на улице! Горло застудить хочешь? С тебя ни на секунду глаз спускать нельзя! Этот навязчивый жест заботы сначала воспринялся с протестом, но Манами быстро сдался, понимая, что не хочет снова заболеть. Ему только удалось продержаться без простуды месяц. Поэтому, тихо поблагодарив в ответ, он уткнулся носом в приятно пахнувший парфюмом шарф и принялся ждать начала игры. Спустя еще несколько минут все свободные места были заняты, и перед Манами образовалась целая стена из спин старшекурсников. Тодо и остальным они, конечно, не закрывали обзор, но у тех было преимущество, которого не было у Манами, — рост. После сразу стало понятно, почему все первокурсники разместились в первом ряду. Кажется, там еще даже оставалось местечко, но Манами не хотел к ним идти — он хотел сидеть с Тодо. Тем временем прозвучал сигнал, объявляющий о начале матча, и с этим пришло безжалостное понимание того, что следить за игрой окажется задачкой не из легких. Манами весь извертелся, чтобы разглядеть хоть что-то, но на глаза попадались лишь редкие мелькания малиновых и синих спортивных мантий. — Ты чего дергаешься? — спросил Тодо, отвлекаясь от просмотра матча. — Тебе здесь плохо видно? Надо было сесть на первый ряд. Манами тут же замер и подавленно опустил взгляд. Нет, он все еще не желал спускаться на первый ряд, хотя там, несомненно, обзор будет прекрасным. — Ох, ладно, я понял, — вдруг продолжил Тодо, а потом Манами почувствовал его руки на своем поясе. — Иди сюда. Не прошло и пары секунд, как положение резко сменилось, и Манами оказался достаточно выше, чтобы можно было спокойно смотреть игру. — О, — глупо произнес он, заторможенно осознав, что Тодо посадил его к себе на колени, продолжая придерживать рукой поперек живота. — Так лучше? — Вообще, да, — удивленно кивнул Манами, а потом, чуть развернувшись, рискнул спросить: — Но тебе не тяжело? — Ты же тощий. Не тяжело конечно, — недовольно отозвался Тодо. — Но если игра будет долгой, сядешь к Хаято или Ясутомо. Сидевший справа от Тодо Шинкай засмеялся, Аракита проворчал в ответ что-то недовольное, и от всей этой ситуации Манами почувствовал себя странно и неловко. Хотя, с другой стороны, так он мог остаться с ними и смотреть матч, ничего не пропустив. Решив, что это хороший расклад, Манами успокоился, а потом развернувшаяся на поле битва заставила все посторонние мысли выветриться из головы. Макишима здорово выделялся среди остальных. Его зеленые волосы были забраны в маленький хвостик на затылке, и с квоффлом он управлялся гораздо лучше других охотников. Каждый раз, когда он перехватывал мяч или принимал пас, Тодо заметно напрягался: Манами чувствовал, как сжимаются его руки, чувствовал его дрожь, и сам был готов задрожать. Квиддич был таким потрясающим. А Макишима был потрясающим игроком. Он приносил очки своей команде стремительно и уверенно, счет увеличивался в сторону Гриффиндора, оставляя Рейвенкло мириться с чувством досады, и наблюдать за этим было невероятно волнительно. О ловцах, на которых так любил смотреть Онода, Манами вспоминал, только когда диктор объявлял о начале погони за снитчем, но в остальном его взгляд, как и взгляд Тодо, был прикован к Макишиме. Сражение тем временем набирало обороты и становилось все жестче. Рейвенкловские охотники, похоже, даже были готовы нарушить правила, чтобы избавиться от атак Макишимы или хотя бы уменьшить их напор, но тот каждый раз ловко обходил преграды и уворачивался от столкновения с другим игроком. Когда он сделал это с квоффлом в руке, после чего мяч угодил ровно в кольцо ворот, миновав вратаря, Тодо восторженно вскрикнул и резко подскочил на ноги, видимо совершенно забыв о том, что на нем кто-то сидит. Манами упал на кого-то из предыдущего ряда, а потом, сухо извинившись, вернулся на свое изначальное место. Тодо тоже довольно быстро заставили сесть обратно: Шинкай потянул его за руку, и Манами поначалу обиженно взглянул в сторону старшего товарища, но, заметив блеск, счастье и трепет в чужих глазах, быстро передумал дуться. — Ты так сильно любишь его? — невольно спросил Манами, но, к счастью, этого никто не услышал. — А? Чего ты там лепечешь? — отозвался Тодо, на секунду отвлекшись от просмотра, и снова подтащил Манами к себе, усаживая обратно на колени. — Ничего, — стыдливо ответил Манами, и только он успел взглянуть на поле, как громкий голос диктора радостно сообщил о поимке снитча. Гриффиндорский ловец завершил матч в пользу своей команды. — Ну вот, уже закончилось, — с досадой простонал Тодо, спихивая с себя Манами. — Юске набрал только 190 очков. — Только 190? — изумленно переспросил Манами, понимая, что Тодо, похоже, считал каждый забитый своим парнем гол. — А раньше… он набирал больше? — рискнул поинтересоваться Манами. — Конечно. Его максимум — 330, — ответил Тодо так, словно говорил о совершенно обычных вещах. Хотя, может, для него это и было обычным, но для Манами это был шок. Эти ребята что, были квиддичными монстрами? Манами так и застыл в диком удивлении, пока не заметил, что все уже начали расходиться. Гриффиндорцы на трибунах до сих пор кричали и радовались, медленно продвигаясь к лестницам. Похоже, у их факультета теперь намечался праздник, и, вспомнив об Оноде, Манами искренне порадовался за то, что его команда сегодня победила. Среди слизеринцев не было кого-то, кто бы радовался победе Гриффиндора так активно, даже Тодо, спустившись с трибуны, пытался сдерживаться, но он все еще был в восхищении — Манами это практически чувствовал. А еще в голове то и дело всплывал тот же самый дурацкий вопрос. Слизерин и Гриффиндор были едва ли не главными соперниками, большинство учеников с этих факультетов недолюбливали друг друга, но очевидное отношение Тодо к Макишиме заставляло все мысли спутаться. И их близость все еще не казалась чем-то противоречивым, хотя с точки зрения здравого смысла должна была. Манами думал об этом всю обратную дорогу до школы, думал о своей ситуации, которая, похоже, начинала складываться подобным образом, и пытался понять: а сможет ли он так же или в его случае все обернется разочаровывающим провалом? О только появившемся переживании хотелось поговорить с кем-то. С кем-то понимающим, кем был только один Тодо. Захотелось спросить, как у них все началось и были ли проблемы, но, с другой стороны, Манами не знал, как разговаривать на эту тему, не выдав того, что он знает про них? Если рассказать Тодо о том, что он застукал их за поцелуем, как тот отреагирует? Обидится ли? А может, обидится, потому что Манами не сказал сразу о том, что видел? Вопросы тоже были хорошими, а потом Манами все-таки решил рискнуть и окликнул Тодо до того, как они достигли пришкольного двора. — Я бы хотел… с тобой поговорить. У тебя найдется минутка? — спросил Манами, растерянно топчась на одном месте, и Тодо одарил его удивленным взглядом. — Конечно, — немного тревожно ответил он, после чего отвел Манами подальше от толпы. Они остановились недалеко от одинокого дерева, откуда хорошо было видно всех учеников, возвращающихся с матча. Слизеринцы явно пытались держаться подальше от шумных гриффиндорцев, словно им было стыдно идти рядом с ними, и, заметив это, Манами напряженно насупился и принялся пинать снег под ногами. — Что стряслось-то? — нетерпеливо потребовал объяснений Тодо. Похоже, он все-таки куда-то спешил. Манами стало неловко оттого, что он его задерживает, и он решил наконец заговорить. — Я хотел спросить, — начал он и подумал, что лучше немного поюлить. Если все пройдет хорошо, Тодо ни о чем и не догадается. — Ты с кем-нибудь встречаешься? В смысле… В романтическом смысле. Тодо вопросительно моргнул, застыв на месте, и ответил далеко не сразу, но переменившись в настроении. — С чего ты спрашиваешь об этом? — поинтересовался он немного возмущенно. — Мелкий еще, чтобы о подобном думать. — Мелкий? — повторил Манами, чувствуя намечающуюся обиду. Не такой он уж и мелкий — между ними всего-то четыре года разницы! — Детство — прекрасная пора, — восхищенно сказал Тодо, улыбнувшись и взмахнув рукой. — В твоем возрасте у меня только один квиддич был на уме. Полеты, полеты и никаких еще фанаток. Думать об отношениях, тем более о чужих, мне и в голову не приходило. Может, потому, что рядом не было кого-то настолько удивительного? — недовольно подумал про себя Манами, утыкаясь носом в шарф и пряча замерзающие ладони в карманы мантии. — А когда становится не «рано»? — тихо спросил он, после того как Тодо на секунду затих, заканчивая свой рассказ о беззаботном детстве. — Когда… чувствуешь, что готов к этому, — растерянно ответил Тодо, немного краснея от неловкости, а потом грозно ткнул в Манами пальцем. — Да чего ты заладил? Встречаться, что ли, с кем-то надумал? — Возможно… — Возможно?! — Да я вообще не об этом хотел спросить! — упрямо воскликнул Манами. — Мне просто интересно, как ты с Макишимой познакомился! — С Юске? — удивленно проговорил Тодо, сразу затихнув, а потом задумчиво поднял взгляд на темные, лишившиеся листьев ветви дерева. — Ну, мы были на одном курсе с самого начала, ведь мы ровесники… Правда, в первые годы обучения мы ни разу не разговаривали: он всегда был незаметным и тихим, к тому же учился на другом факультете, а потом… все изменилось. — Изменилось? — переспросил Манами, когда Тодо замолчал и его взгляд вдруг сделался мечтательным. Похоже, он медленно уплывал в воспоминания. И похоже, эти воспоминания были очень даже счастливыми. — Да, — кивнул Тодо и на пару секунд зажмурился, словно довольный кот. — Он покрасил волосы, вступил в квиддичную команду своего факультета, и в ноябре… мы встретились на поле. Это был наш третий курс, игра развязалась просто невероятная, и у нас была жестокая битва! — Жестокая… битва… — неуверенно повторил Манами, пытаясь понять, как это могло привести к тому, что они вдруг начали целоваться по углам. — Мы боролись за квоффл не на жизнь, а на смерть! — продолжал Тодо, кажется уже войдя в раж. — Наши команды стремительно набирали очки, а потом пошел дождь, и играть стало еще сложнее. Мы с Юске случайно столкнулись в воздухе, после чего оба упали с метел и загремели в лазарет на два дня. — В лазарет? — поморщился Манами, думая, что ему не очень нравится эта история. Какой-то она была… совсем не романтичной. — Это была лучшая игра в моей жизни, — вопреки мыслям Манами, сказал Тодо, почти светясь от восхищения. — Именно после этого, пока мы лежали в лазарете, мы впервые смогли поговорить, и это была настоящая беседа, хотя я считал, что Юске разговаривать вообще не умеет! Оказалось, что он отличный парень! И мы до самой ночи болтали о квиддиче! — И после этого вы стали друзьями? — спросил Манами, попутно размышляя о том, что совсем не хотел бы столкнуться на высоте с Онодой, чтобы упасть, переломать себе несколько костей, а потом вместе попасть в лазарет. У Оноды все за ночь срослось бы под действием зелья, а ему, Манами, пришлось бы на пару недель застрять в больничном крыле. Как-то это было совсем не весело. — Да, так и получилось, — ответил Тодо. — Мы не смогли закончить наше сражение, выбыв из игры раньше времени, поэтому пообещали друг другу, что в следующем году встретимся на поле снова. И мы часто общались, конечно. — И никто… ничего не говорил вам по поводу этого? — осторожно поинтересовался Манами. — Хм… — произнес Тодо, перестав улыбаться и приложив пальцы к подбородку. — Некоторым это, пожалуй, действительно не нравится, но, знаешь, это не их дело. — Вот как. То есть, если я, например, буду общаться с гриффиндорцем, мне стоит просто игнорировать последствия? — опустив взгляд, спросил Манами. — С гриффиндорцем? — здорово удивился Тодо. — С кем это? Это кто-то из первокурсников? — Ну… — замялся Манами. — В общем, да, и ты вряд ли его знаешь. — Вот уж чего не ожидал, того не ожидал, — вдруг улыбнулся Тодо. — И ты беспокоишься из-за этого, я прав? Мог бы и сразу сказать! Я, конечно же, могу дать тебе отличный совет! — О, — растерянно произнес Манами, не зная, как и реагировать. — Нет ничего плохого в том, чтобы общаться с тем, кто тебе нравится. Особенно если вы преследуете одни цели — это просто замечательно. Понимающий человек рядом всегда поможет почувствовать себя сильнее и смелее, но… — Тодо ненадолго замолчал, а потом продолжил уже тише и серьезнее. — В любых отношениях, будь это дружеская связь либо какая другая, нужно быть осторожным. Никто не застрахован от проблем или разочарований. К этому нужно быть готовым. Разочарования, — повторил про себя Манами, вспомнив, что именно об этом и думал, прежде чем позвать Тодо для разговора. Онода, конечно, был хорошим и добрым человеком и, как узнал Манами, собирался общаться с ним, невзирая ни на что. Если только, конечно, что-то не изменится. Но что, если вдруг кто-то из его товарищей, узнав о них, скажет Оноде, что дружба с кем-то с другого факультета — это неприемлемо и что это не должно продолжаться? Что будет тогда? Может ли тогда Онода изменить свое мнение? Загрустив от этих мыслей, Манами уныло опустил голову, но тут же на макушку легла ладонь Тодо и растрепала волосы. — В любом случае в борьбе за исполнение своих желаний будь настойчивее, — сказал тот, и Манами, подняв взгляд, столкнулся с его теплой улыбкой. — Никакие предрассудки и никто не вправе указывать тебе, как жить. Если хочешь дружить с кем-то с Гриффиндора — дружи. Я всегда буду на твоей стороне. Эти слова отлично приободрили и мигом заставили почувствовать себя лучше. Манами улыбнулся в ответ, после чего они вместе вернулись в школу.

* * *

Во вторник перед обедом у первокурсников Слизерина и Гриффиндора было общее занятие по зельеварению, на которое Манами даже пришел вовремя и половину урока глупо улыбался, просто глядя в спину Оноды, пока тот писал ответы на тест, старательно водя пером по пергаменту. Когда всех отпустили, оба факультета быстро двинулись к выходу, создавая толкучку, и в этой суматохе Манами смог незаметно подобраться поближе к Оноде и сунуть ему записку, в которой написал: «Если ты не очень голоден, буду ждать тебя в комнате для метел сразу после этого урока». Прочитав послание, Онода улыбнулся и кивнул, после чего настроение стремительно поползло вверх. Сбегав в спальню за утепленной мантией, Манами поднялся на первый этаж и быстро направился в сторону заветного места, где была назначена встреча. Комната для метел оказалась запертой на ключ, а мистера Канзаки поблизости не обнаружилось. Можно было, конечно, потратить время на то, чтобы поискать его, но Манами решительно отмел эту мысль, вспоминая о словах Тодо. Если дверь была заперта, можно было попросить ее открыться более настойчиво. Поэтому, вытащив из кармана палочку, Манами навел кончик на замок и задумчиво покусал губу, пытаясь припомнить правильное движение. Со второго раза все получилось, и внутри что-то щелкнуло под действием Алохоморы. Радостно улыбнувшись, Манами открыл дверь и зашел внутрь. На стенах тут же зажглись громоздкие канделябры, а потом, пройдя ко второй двери, ведущей уже на улицу, Манами снова махнул палочкой. Онода появился спустя пять минут. К тому времени Манами успел заскучать и начать разглядывать чужие гоночные метлы, прикасаться к которым было, к сожалению, нельзя: один раз он попробовал — и его ударило током, потому что, похоже, на дорогие метлы хозяева накладывали какие-то защитные (противоугонные?) чары. Онода ворвался в комнату вихрем, едва не запнувшись на пороге. Выглядел он запыхавшимся, словно бежал всю дорогу досюда, а его шею обвивал красивый красно-золотой шарф. — Я заставил тебя ждать? Прости, пришлось задержаться, — извинился он, уперев ладони в колени, на что Манами только улыбнулся. — Все хорошо. Я и сам только пришел. Я ведь обещал тебе, что мы полетаем вместе, но все никак не получалось. А сегодня безветренная погода и не так холодно. Онода радостно заулыбался в ответ, но хорошее на этом закончилось: в следующий момент за его спиной в дверях вдруг появились его друзья. Это были Наруко и Имаизуми. Увидев Манами, они удивились, а потом почти синхронно удивление на их лицах сменилось мрачным выражением. Еще до попытки понять, что именно происходит, Манами непроизвольно сжал в кармане рукоять своей волшебной палочки, хотя… это и было глупо, все равно ни одного боевого заклинания он еще не знал. Однако, как выяснилось чуть позже, нападать на него никто не собирался. — Так вот что ты скрывал, — сказал Наруко, сложив руки на груди в возмущенном жесте. Худшее, чего ждал Манами, все-таки случилось. Они узнали. — Ты в курсе, кто он? — спросил Наруко, явно обращаясь к Оноде, хотя его вряд ли доброжелательный взгляд не отрывался от потенциального неприятеля ни на секунду. Манами этой игры в гляделки долго не выдержал и напряженно отвернулся, не зная, что и делать. Теперь Онода просто уйдет, выбрав своих друзей-гриффиндорцев вместо него? Однако, вопреки всему, Онода отреагировал не так, как представил себе Манами. — Я знаю, Шокичи. Все в порядке, — сказал Онода успокаивающим тоном. Но Наруко, видимо, не воспринял это как что-то убедительное. Вместо того, чтобы ответить Оноде, он уверенно подошел к Манами и внимательно посмотрел в лицо. Наруко был ниже его, наверное, такого же роста, как Онода, хотя во всем остальном он сильно отличался. Весь его внешний вид кричал об агрессивности и опасности. Начиная от ярко-рыжих волос, торчащих во все стороны, заканчивая крепко сжатыми кулаками. — Осторожнее, — предупреждающим тоном сказал Наруко, прищурившись с подозрением, и Манами словно окатило волной. Он удивленно моргнул, не понимая, почему почувствовал себя так странно. Ему только что сказали вряд ли приятную вещь, однако, несмотря на это, необъяснимое тепло разлилось в груди. Будто Манами в один миг швырнуло внутрь Наруко, за пределы того защитного барьера или той маски, которую он носил?.. — Шокичи, не надо, ладно? — отвлек резкий голос Оноды, когда он схватил Наруко за локоть, потянув назад. Что это вообще было? — Хорошо, я думаю, ты достаточно взрослый, чтобы позаботиться о себе, — недобро усмехнулся Наруко, а потом сунул руки в карманы и зашагал обратно к выходу, где ждал молчаливый Имаизуми. Уже вскоре они ушли, больше ничего не сказав, и Онода с расстроенным видом подскочил к Манами. — Прости. Кто-то из старших рассказал им о тебе. Прости, пожалуйста. Наруко сразу напридумывал себе чего-то, и он очень не любит слизеринцев. Я не хотел, чтобы они здесь появились, но, похоже, они пошли за мной, потому что им было интересно. А теперь… прости, — еще раз извинился Онода и расстроенно опустил голову. — Это нормально, — натянуто улыбнулся Манами. — Честно говоря, я не особо рассчитывал на твою дружбу с самого начала, — сказал он, но тут же осекся. Да что он нес? Почему опять давал слабину? Это было только из-за того, что друзья Оноды были настроены против него? Так другого и ждать не стоило. — Я ведь уже сказал, что мне неважно, что говорят другие! — взволнованно пролепетал Онода и шагнул еще ближе. Манами взглянул в его глаза и, к своему удивлению, увидел тревогу и настойчивость. — Когда мы впервые встретились, ты спас меня от падения, хотя у тебя вряд ли было время раздумывать, ты просто сделал это. Я сделал это, потому что ты мне нравишься, — хотел возразить Манами, но промолчал и отвел глаза, после чего тон Оноды стал еще настойчивее. — Ты хороший, я уверен, — продолжал он. — И даже если мои друзья считают по-другому, это их право, но я вижу все иначе. Хотя… если для тебя это важно… Боже, что я говорю? Конечно это важно. Ты ведь не захочешь продолжать со мной общаться, зная… что мое окружение относится к тебе так… Онода затих, отступил, и Манами посмотрел на него с удивлением. Что Онода такое говорил? Разве это не он должен был потерять желание общаться? — Может, если у меня получится переубедить их… — снова заговорил Онода, глядя себе под ноги. — Тогда мы… — Не нужно, — слабо улыбнулся Манами, и Онода вздрогнул. — Не надо никого переубеждать. Пусть думают, что хотят, если им достаточно лишь слухов и знания качеств, присущих факультету. Ученики, считающие слизеринцев плохими только потому, что они на Слизерине, даже не стоят того, чтобы пытаться показать им, что бывает иначе. Онода подавленно промолчал, и Манами подумал, что его последнее заявление звучало слишком грубо. Словно он принимал войну от друзей Оноды. И как ему быть после всего этого? — Послушай, — сказал Манами, прервав их молчание. — Я все еще хочу общаться с тобой. Может, это прозвучит глупо или неубедительно, потому что мы совсем недавно познакомились, но ты нужен мне. Я не знаю почему. Просто чувствую так. И мне не важно, что думают твои друзья. Важно другое: хочешь ли ты… — Я хочу! — резко ожил Онода, даже не дав договорить. — Ты нравишься мне, и я очень хочу дружить с тобой или, как ты говорил… быть… Он смутился, и его щеки порозовели. — Как Тодо и Макишима? — улыбнувшись, подсказал Манами. Онода снова вздрогнул, покраснел еще сильнее и принялся нервно теребить конец своего шарфа. — Ну, они взрослые! — сказал он, все еще неловко пряча взгляд. — Не знаю, получилось бы у меня, я об этом практически ничего не знаю, но… если ты хочешь… — Сакамичи, — засмеялся Манами. — Парочки не делают ничего сложного. Они делают то, что им хочется, будь это сражение в квиддиче или поцелуи. — Поцелуи? — задохнулся Онода, кажется готовясь вообще умереть от смущения. — Но мы этим заниматься, конечно, не будем. Я сомневаюсь, что это приятно. Хотя мы можем держаться за руки. Но соль совсем не в этом же, правда? — Да? — переспросил Онода, теперь не зная, куда девать руки. — Я соглашусь, если ты скажешь, что чувствуешь что-то особенное. Что угодно, — снова улыбнулся Манами. — Я чувствую, — ответил Онода, недолго помолчав, но голос был уверенным, и Манами ощутил себя на седьмом небе от счастья. — Хорошо, — сказал он, чуть наклонившись к Оноде, но тот забавно отпрянул, испугавшись. — Значит, встречаемся. Теперь куда ты, туда и я. И наоборот тоже. — Л-ладно, — согласился Онода, и Манами наконец взял метлу, понимая, что теперь у них осталось совсем немного времени, чтобы полетать. — Кстати, ты пробовал летать над озером? — спросил он. — Что? — удивленно откликнулся Онода, кажется начиная приходить в себя. — Нет. Мистер Канзаки говорил так не делать. Озеро глубокое и опасное. — В самом деле? — лукаво улыбнулся Манами и пошел к выходу на улицу. Он толкнул дверь — и прохладный воздух сразу ударил в лицо приятной волной, остужая пылающие щеки. Манами шагнул на белую от снега тропинку и оглянулся назад. Онода вышел следом, тоже взяв себе метлу. — Скоро озеро замерзнет, — снова улыбнувшись, сказал Манами и запрыгнул на метлу. — Нельзя упускать такой шанс. Онода, похоже, согласился, потому что ничего не ответил и только последовал за ним. Друг за другом они пролетели через арку, миновали площадку для тренировок первокурсников, а потом направились в сторону озера. И всю дорогу Манами думал только о том, что они впервые летят вот так вместе, бок о бок. Это было здорово и волнительно. Это рождало множество самых сильных чувств. Манами ощущал восторг вперемешку с азартом. Ускорялся, пытаясь выжать из старой метлы всю ее скорость, и Онода ускорялся в ответ, каждый раз догоняя. А когда они достигли берега озера, стало еще веселее. Летя над спокойной водной гладью, Манами максимально снизился и опустил руку, пальцами касаясь ледяной воды. Ощущения были просто невероятными. — Сангаку, будь осторожнее, — попросил Онода, летя рядом, но все-таки держась на безопасной высоте. Манами от души засмеялся. Настолько хорошо ему было сейчас. — Думаешь, на меня кто-то выпрыгнет оттуда? — Да, — засмеялся в ответ Онода. — Или ты упадешь, а плавать я не умею. — Но что за жизнь без риска? — сказал Манами и на этот раз, зачерпнув немного воды в ладонь, брызнул ей в Оноду. Тот запоздало прикрылся рукой, а потом принялся вытирать рукавом лицо. — Эй, холодно же, — возмутился он, хотя это было совсем без обиды. Облететь все озеро, к сожалению, не вышло. Оно было большим, а метлы не такими уж и быстрыми. Вскоре пришлось вернуться обратно и приземлиться на берегу. Вместе с Онодой Манами поспешил к большому раскидистому дереву, под которое еще не занесло снег, и присел отдохнуть возле толстых, выпирающих из-под земли корней. — Что это было? — спросил Онода, когда сел рядом. — Ты летал так низко, что даже мне было страшно, как будто я сам вот-вот упаду в воду. Манами снова засмеялся. — Это страшно, но и восхитительно тоже. Может, я странный… Хотя что говорить, я и есть странный, но мне нравится это. Нравится ощущать страх. А еще боль тоже. Благодаря этому можно почувствовать себя живым. Поэтому полеты на метле так покорили меня. — О, — удивленно произнес Онода, похоже о чем-то задумавшись. — Но когда ты рядом, это еще круче! — заявил Манами. — Было очень здорово полетать с тобой. Жаль, что обед скоро кончится. Тебе ведь нужно будет пойти на урок? — Да, — кивнул Онода. — У нас еще травология сегодня. Честно, я совсем ничего не могу запомнить. — А мне легко дается, — без хвастовства ответил Манами. — Так что если вдруг понадобится помощь с домашкой, обращайся. — Похоже, делать это мне придется часто, — улыбнулся Онода, а потом посмотрел в небо, словно его что-то отвлекло. — Я совсем не против такого расклада, — сказал Манами и тоже взглянул ввысь. Кажется, к ним летела какая-то птица, а вскоре стало понятно, что это белая сова. — Ох, Слипи принесла письмо от мамы, — обрадовался Онода, подставляя руку. Знакомая птица села на рукав его мантии, держа в клюве конверт. Взяв его и спрятав в кармане, Онода сказал: — Прости. Не слишком замерзла? Обещаю до весны больше не посылать тебя так далеко. Сова в ответ хлопнула крыльями, а потом наклонила голову и принялась чистить перья. — Ее зовут Слипи? — решил спросить Манами. Конечно, он уже знал ее имя, но ему было кое-что интересно. — Она любит спать? — Еще как, — усмехнулся Онода. — Продавец в магазине говорил, что она почти всегда отдыхает или спит. Поэтому я и взял ее. Думал, будет меньше хлопот, но здорово ошибся. — А с ней есть проблемы? — удивился Манами. — Мало того, что она вредная, так еще и безответственная, — сказал Онода, и его улыбка чуть ослабла. — Иногда она теряет письма при доставке. Так было уже несколько раз. — А почему ты не привязываешь конверт? — непонимающе спросил Манами. — Она ненавидит это, — со смешком ответил Онода. — Я пытался. — Ненавидит? — Да. Она меня укусила даже. Шрам на пальце до сих пор не зажил. Манами не выдержал и залился смехом. — Просто она, похоже, очень любит свободу, — сделал предположение он. — Мне нравится. Вытянув руку, Манами немного подождал, и сова отреагировала почти сразу. Вспорхнула и пересела на его предплечье. — Ничего себе, — удивился Онода, опуская свою руку. — Обычно она игнорирует чужих. — Кого это? — улыбнулся Манами, осторожно погладив сову под клювом. — Ну, Наруко постоянно пытается подозвать ее, а если он подходит слишком близко, то она начинает кричать на него. Хотя мне кажется, что это из-за того, что от него пахнет кошкой, — объяснил Онода. — Особенная, как и ее хозяин, — добавил Манами. — А можно будет поиграть с ней? — Поиграть? — недоверчиво переспросил Онода. — Как ты собираешься с ней играть? — Мы можем полетать наперегонки! Она на своих крыльях, а я на метле, — радостно сказал Манами, представляя, как здорово будет посоревноваться с птицей в полете. — Оу. Ну, попробуй, — кивнул Онода. — Кажется, ты нравишься Слипи. Сова взмахнула крыльями, оттолкнулась от руки и, взлетев, направилась в сторону замка. Манами проводил ее взглядом, а потом услышал смешок Оноды. — Что? — спросил Манами, обернувшись к нему. Онода поднял руку и достал что-то из его волос, чем оказалось всего лишь белое перо. Видимо, выпало из крыла Слипи, когда она взлетала. — Она тебя уже пометила, предательница, — с улыбкой сказал Онода. Манами тоже рассмеялся, а потом обнял Оноду и устроил голову на его плече, довольно потеревшись щекой о ткань мантии. Теперь стало по-настоящему хорошо, словно сложный пазл собрался воедино. — Как думаешь, она будет носить тебе мои записки? — спросил Манами. — Думаю, она не откажется, — ответил Онода, положив ладонь поверх ладони Манами. — И было бы неплохо встречаться вот так почаще. — Мы будем. Обещаю, — сказал Манами и шмыгнул носом, замечая, что согревающие чары на его свитере слабеют. Нужно было наложить новые, но от Оноды не хотелось отрываться ни на секунду. — Холодно. Кстати, ты уезжаешь домой на Рождество? — Да. А ты? — отозвался Онода. — Ага. Осталось чуть больше месяца. Не так уж и много. Даже не верится, что прошло столько времени. И, наверное… — Манами вздохнул и прикрыл глаза. — Наверное, я все-таки рад, что поступил в эту школу. И рад, что встретил тебя. Может быть, я сейчас сижу рядом с удивительным парнем, который когда-нибудь спасет целый мир. — Что? — удивился Онода и засмеялся. — Что ты такое говоришь? — Да так. Не бери в голову, — улыбнулся Манами, а потом, все-таки отпустив, неохотно поднялся на ноги. — Нам стоит вернуть метлы на место, — сказал он, взяв свою метлу. — Я вскрыл замки, и, если мистер Канзаки уже заметил, нам обоим здорово влетит. — Что? — испуганно пискнул Онода, подскакивая с места. — Никогда не поздно подумать, — пожал плечами Манами, продолжая улыбаться. — Может быть, в каком-то смысле твои друзья правы?