Лёд и Пламя

Когда я возвращаюсь в комнату после прогулки, Алистера снова нет. Прямо, как в старом анекдоте. Я решаю позвонить Насте и всё обсудить, в конце концов, перед смертью не надышишься. Она не отвечает. Следовало бы догадаться, что она могла обидеться, мы ведь расстались не на приятной ноте. Я бы очень хотел поскорее со всем этим закончить. Это странно, но я чувствую вину перед Валерой, из-за того, что до сих пор состою в отношениях с Настей. Мне жаль её. Она милая и заслуживает парня получше чем я. Мне очень повезло с ней. Она всегда была рядом и поддерживала меня, когда мне было совсем хреново. Мы знаем друг друга всю жизнь, почти с пелёнок. Я познакомился с ней, когда она и её родители переехали на нашу улицу. Она любила те же вещи, что и я. Мы много читали, смотрели фильмы и играли в саду. Мне очень нравился тот сад. Когда мой отец приходил пьяным в стельку, я уходил туда и никто, кроме Насти, не знал где я. День, когда моего отца убили в каком-то баре, был самым ужасным днём в моей жизни. Мама до сих пор отказывается говорить об этом. Странно ли то, что я ненавижу своего отца и одновременно нуждаюсь в нём? Я помню, как мы сидели с Настей в её саду, словно в каком-то отдельном мире. В те чудесные моменты для нас не существовало того, реального мира, нам не хотелось возвращаться к рутине. Мы были независимы и свободны, как птицы. Но те времена прошли. Удивительно, но я совершенно не помню момента с которого мы начали встречаться. Будто так было всегда. Я пишу ей сообщение в котором лишь два слова: «Надо поговорить». Ложусь на кровать, но тут же кто-то стучит в дверь. Может Алистер соизволил вернуться? А, нет, это опять Валера. — Алистера нет, — говорю я, не пропуская его дальше. Зачем он опять припёрся? И без него жизнь не сахар. — Я подожду его, — говорит рыжий, пытаясь попасть в комнату. — Ладно, — уступаю я и пропускаю его внутрь, стараясь не замечать его довольную ухмылку. Снова ложусь на кровать и прикрываю глаза. У меня совершенно нет желания с ним разговаривать. Так мы сидим в тишине минут двадцать точно, пока Валера не решается нарушить это неловкое молчание. — Не хочешь прогуляться? — я закатываю глаза. — Нет, — немногословно отвечаю и встаю с кровати. — Так и будешь сидеть и тухнуть? — усмехается он. — Да, — что, черт возьми, в этом такого? Почему он всегда смеётся надо мной? От нервов я начинаю убираться в комнате. — У тебя ОКР? — А у тебя олигофрения? — он в ответ смеётся. Как обычно. Вдруг он начинает надвигаться на меня и я в панике отступаю назад, но упираюсь в стену. Валера берёт меня за руку. Его лицо всего в нескольких дюймах от моего. Дышать становится всё труднее. Хочу накричать на него, хочу, чтобы он ушёл. Я хочу ударить его, но почему-то не могу. Я стою, прижатый к стене, и смотрю в его глубокие карие глаза. — Валерий, пожалуйста, — едва слышно шепчу я. Не знаю, о чем конкретно я его просил: о том, чтобы он меня отпустил или о том, чтобы поцеловал. Во всяком случае, сделал он второе. Валера крепко сжимает меня в своих руках, от чего мне становится тяжело дышать. Он легко проводит ладонью по моей щеке, и по мне пробегает стадо мурашек, будто погоняемое невидимым пастухом. Валера жарко целует меня и я слышу его учащённое сердцебиение. Мне кажется или в комнате действительно стало невыносимо жарко? Такое же чувство у меня было, когда я поцеловал его впервые. Не хочу думать о том, что будет потом, хочу лишь целовать его и ощущать рядом с собой. Растворяться в нём, как кубики сахара в горячем чае. Все мои мысли занимают только его губы. Обвиваю руками его шею. Валера прогуливается руками по моим бёдрам. Прижимаюсь к нему ещё ближе. Вдруг он разрывает поцелуй и подхватывает меня на руки. Валера относит меня на кровать и аккуратно укладывает на неё с осторожностью ювелира. Рыжий нависает надо мной и снова целует. Моё подсознание пытается окликнуть меня, но я не останавливаю Валеру, мне нравится всё происходящее. Тяну его за волосы и он издает тихий стон. Такой горячий. Вечно бы слушал его стоны на репите. Его руки блуждают по моей талии, как по Арбату. Своими длинными пальцами он немного царапает мою кожу, но я получаю от этого ещё больший кайф. Я полностью в его власти. — Чёрт, — шепчет он в мой рот. Я чувствую то, что раньше никогда не чувствовал. Мысленно спрашиваю себя, как далеко я позволю ему зайти, но не могу дать ответа. Он чуть отстраняется и снимает с меня футболку. До сих пор не могу поверить в происходящее. — Ты такой сексуальный, Ник, — я вспыхиваю. Никто никогда не говорил мне подобного. Он вновь обнимает меня, притягивая ближе. — Я вам не мешаю? — мы с Валерой одновременно разрываем поцелуй и оглядываемся в сторону голоса. Это, сукин сын, Алистер. Происходит немая сцена. На лице моего соседа играет улыбка от уха до уха, и мне хочется побить его за эту улыбку. Чувствую, как мои и без того сейчас красные щёки алеют ещё больше.