***
— Вы отлично справились, Соукоку, так ведь вас теперь называют? Чуя и Дазай переглянулись. «Двойной черный»? Кто это придумал? — Вы оба заслужили отдых. Отчет посмотрю позже. Можете идти. Напарники покинули кабинет босса. «И все? Жалкая похвала?» Чуя не могла понять, злится ли она. Сейчас внутри просто была… пустота? Все сотрудники озирались на Накахару и Дазая. Девушка усмехнулась. Многие говорили, что нельзя добиться уважения от подчиненных одним лишь страхом. Странно, как казалось Чуе, в Мафии по-другому никогда и не было. Стоило взглянуть на Осаму и его взаимоотношения с подчиненными: да, уважение здесь есть и его немало, но страх — ведущее чувство. И, без сомнения, такую методику он позаимствовал у Мори-сана. Девушка не смотрела в сторону Осаму, ей хотелось просто остаться в одиночестве, закрыться от всех, как это раньше и было. Зачем она впустила кого-то в свою жизнь? Она же знала, что будет страдать, если потеряет их. — Выпьем? — неожиданно для самой себя спросила Чуя у Дазая, пока они спускались на первый этаж в лифте. — Почему бы и нет, — равнодушно пожал плечами Осаму, опустив взгляд. Он чувствовал себя… опустошенным. Вот и «Порча». После нее девушка всегда менялась, и действительно была при смерти. Странно, раньше его это мало волновало, а сейчас… Он просто не хотел терять ее так быстро. Еще ведь столько… неизведанного таилось в ней. А она могла умереть, останови он ее на пару минут позже. Она была такой хрупкой… Дазай стал забывать об этом. Напарники покинули главный штаб Мафии. Накахара, ожидая машину, потянулась за пачкой сигарет, недавно купленной в первом попавшемся киоске. Висок пронзила противная ноющая боль, но девушка проигнорировала ее, сделав затяжку. Очередной приступ мигрени можно было пережить, особенно после того, что она пережила днем ранее. — Крайне извращенный способ суицида, Чу. Убиваешь свои легкие с четырнадцати лет. Девушка подавилась дымом, отчего из глаз вышибло слезы. — Обязательно читать мне нравоучения сейчас? Тому, кто гробит себя похлеще некоторых? Еще и так убого меня называть? — головная боль постепенно усиливалась, а от мерзкого обращения к ней висок резко кольнуло. — Ну-ну, я просто поделился своим мнением. — Держи свое мнение при себе, — огрызнулась Накахара, отворачиваясь от напарника. — Нисколько не изменилась. От слов Осаму у Чуи резко перехватило дыхание. Горящая сигарета упала на асфальт, рассыпав пепел под ногами. Девушка облокотилась на фонарный столб, тяжело дыша. В глаза ударил яркий свет, и Накахара упала на землю, отдаленно слыша, как ее звал Дазай. Земля под ногами будто бы исчезла вместе с гравитацией. Голову словно сдавило тисками. Девушка зажмурилась, вцепившись в волосы, но от этого не становилось легче. «— Если ты не позволишь себе помочь, то тебя убьют, — холодно сказал расплывчатый образ маленького мальчика» Чуя помотала головой. Она не понимала, что происходит, но всеми фибрами души отчаянно не хотела вспоминать что-то. «— Ну же, скажи свое имя, я не могу вечно держать тебя за руку, чтобы ты успокоилась, — очертания неизвестного собеседника становились четче. Девушка смогла различить темные спутанные кудри, спадающие на лицо, и большие проницательные карие глаза, от холодного взгляда которых хотелось спрятаться. — Чуя…» Девушка узнала собственный детский голос. Хриплый и очень тихий. В этот момент она явственно ощущала, что ее руки связаны, хотя на деле же они были свободны. Она будто бы была прикована к чему-то. «— Итак, Чуя… — Отпустите меня, — сипло простонала Накахара. — Если отпустим — ты можешь разрушить весь город, — настойчиво ответил мальчик. — Я не сумасшедшая… — Знаю, я такой же, как и ты, — голос собеседника был поразительно спокоен. — Как тебя зовут? — резко сменила тему разговора Чуя. — Осаму. Осаму Дазай» Непроизвольно девушка сжала руки в кулаки. Сердцебиение участилось. Ее бросало из реальности в воспоминания, она совсем запуталась, где на самом деле находится. Боль только усиливалась, накатывая волнами, после которых следовала короткая передышка. Желудок сводило от частых судорог, так что к горлу подкатывал ком, который Чуя из последних сил сдерживала. «— Таких людей не существует, — пробормотала девочка. — Почему же? — Ты справился с «Порчей», даже я сама не могу ее контролировать. — Просто я — редкое исключение, — пожал плечами Дазай, продолжая держать Чую за руку» Накахара чувствовала на своей ладони его прикосновение. Тогда пальцы мальчика были еще холоднее, чем сейчас, он едва ли казался живым. Как фарфоровая кукла из кошмаров. Именно таким он остался в глазах Чуи. Она не знала, искажено ли было ее восприятие. Возможно, детский разум создал такую картинку из обрывков воспоминаний. Сквозь дурман прошлого она не могла слышать и видеть то, как Дазай держал ее за плечи, пытаясь привести в чувства. Не могла понять, что он держал ее за руку в реальности, зная, что только это порой успокаивало ее. Нет, сейчас он совсем за нее не боялся. Возвращение памяти — не Порча, от нее Чуя не могла умереть. Он делал только то, чему научился от Мори-сана, пока тот еще был врачом. Выполнял абсолютно механические действия по оказанию первой помощи, в душе ликуя: она вспоминает. Осаму понял это по ее бормотанию, догадался сразу же, потому что ждал этого момента очень долго. «— Ты просто смеешься надо мной. — Нет, я предельно серьезен. — Отпустите меня, — снова повторила Чуя, опуская взгляд. Эта настойчивость начинала раздражать Дазая, но и он не собирался отступать. — Бесполезно меня уговаривать. Лучше бы о себе подумала. Девочка лежала на койке почти без движения и рвано дышала, всем своим видом вызывая только чувство жалости. Она была бледная и очень худая, еще чудом дышавшая. Но Дазая нисколько не трогал ее внешний вид. Он смотрел на нее почти что равнодушно и как-то по-охотничьи расчетливо. — Они правда могут мне помочь? — недоверчиво пролепетала девочка. Дазай кивнул, хотя Накахаре казалось, что он лжет. Нет, она была уверена, что он лжет, но тем не менее, все равно сдалась и поверила. У нее не было сил сопротивляться. — Зачем ты… держишь меня за руку? — Чтобы обезопасить персонал, вдруг ты снова не сможешь контролировать себя. — Тогда…» — Не отпускай меня, — прошептала Чуя. — Четыре года прошло, а ты все не меняешься. — Как… как я могла забыть. В больнице все время рядом со мной был ты… — Да, — в голосе Дазая Чуя слышала веселье. — Что… что смешного?! — девушка попыталась подняться, но не устояла на ногах, и, сама того не желая, упала на напарника, не заметив, как тот, увидев, что она пришла в себя, тут же отпустил ее, отодвинувшись на шаг назад. Все пробелы в воспоминаниях, попытки найти то, что сдерживало Чую… все связано с ним? Она не могла так просто вычеркнуть его из своего прошлого. Дазай всегда был… рядом? А она забыла об этом? — Вот почему ты всегда обходил меня. Накахара, придерживаясь за Осаму, встала рядом. — Пользовался тем, что я ничего не помню? И как давно? Ты же все знал, верно? Ты все знал! — Разумеется, — но Дазай лгал. Не зная зачем, он не хотел прямо сейчас ей говорить правду. Скорее, он сам не мог с ней смириться. Не хотел признавать, что позволил себя обмануть, даже если и Мори-сану. — Год я мучалась из-за этого! Не могла понять, что со мной происходит! Все воспоминания, начиная с тринадцати лет, искажены! А ответ всегда был рядом! Ты видел, что я забыла тебя, и ничего не пытался сделать? Тебя это даже не смутило?! — Нет, мне просто было интересно, — Осаму равнодушно пожал плечами. — Убери от меня руки. — Что? Не веди себя, как ребенок, Чуя… — С первого раза не дошло? Убери от меня свои руки, уебище! — девушка грубела, когда была в ярости. Дазай отпустил плечи Чуи, отойдя на шаг назад. Накахара кивнула, словно самой себе, и, застегнув куртку, пошла вперед по тротуару. — И куда ты собралась? — Пешком дойду! Было больно. И обидно. Вся Портовая мафия скрывала это от нее, все до единого, кто был хоть каким-то образом знаком с ней. Коё-сан, Мори-сан, сам Дазай… Все они даже не попытались напомнить ей, просто сделали вид, что все нормально. Лгали ей в лицо… Чуя усмехнулась дрожащими губами. А чего она ожидала? Это Мафия, а не сказка. Накахара не растеряла своих боевых навыков после потери памяти, да и не забыла ничего важного — всего лишь кусок своей жизни, связанный с Осаму. Ту частичку, которая постоянно не давала Чуе спокойно жить, словно заставляла чувствовать вину, потому что Дазай далеко не единожды спасал ее. Четыре чертовых года он был рядом, издевался и пользовался своим положением просто… потому что ему было скучно! Вечно Дазай делал вид, что весь мир ему должен, а не только Чуя. Девушка вспомнила только часть от года своей жизни, и он знал, что это произойдет, даже сам приложил к этому руку, или же просто предугадал грядущую развязку этого клубка из воспоминаний, при этом выглядев совершенно спокойно и безучастно. «Разумеется, правда не могла скрываться вечно». Забавно. Тот, кого она считала своей выдумкой, оказался всего лишь Дазаем. Чертовым суицидником, намертво вцепившимся в Чую, только зачем? Зачем она ему? Что за нездоровая привязанность? Хотя… только ли с его стороны? Цапаются, как собаки, а потом мирно выпивают под одной крышей, обсуждая очередного зазнавшегося предателя. Нападают друг на друга, словно с цепи сорвались, а потом сражаются плечом к плечу. Вечно на людях перекидываются «любезностями», как малые дети, а потом вместе залечивают раны. Два сумасшедших одержимых придурка…***
— Ты обещал! Ты дал слово! — громко кричала Чуя, почти что срываясь на визг, пока несколько мужчин в медицинских халатах привязывали ее к койке. — Я сказал, что тебе помогут, и не давал никаких обещаний, — спокойно ответил на истерику девочки Дазай, стоявший подле высокого темноволосого мужчины в дверях палаты. — Ты мне лгал! Вы все мне лгали! Эти препараты не помогут! Отпустите! — рыжая отчаянно вырывалась из крепкой хватки врачей, но, как бы она не старалась, у нее ничего не выходило. — Дарители темной немилости… — сквозь слезы паники и страха начала она призывать свою способность, но вовремя спохватившийся Дазай взял ее за руку. — Дайте ей сначала успокоительного, — строго приказал мужчина, рядом с которым несколько мгновений назад стоял Осаму. — А потом уже остальное. Сейчас она не причинит никакого урона. Услышав приказ, медсестра стала торопливо набирать из ампулы препарат. Увидев это, Чуя только сильнее стала брыкаться, укусив одного из врачей. Она боялась того, к какой летальной ошибке могут привести эти… опыты. Среди эсперов ходили слухи о новой, как говорили некоторые ученые, «панацее» против одаренных, которая могла подавлять их способности. Накахара не верила в то, что какая-то вакцина, созданная людьми, могла усмирить ту сущность, что вселялась в нее. — Вы не понимаете! У вас ничего не выйдет! Это не просто способность! — из последних сил кричала Чуя, даже не собираясь сдаваться. — Держите ее руку, — тихо сказала медсестра, а затем вколола в вену девочки успокоительное, но из-за того, что девочка дергалась, игла принесла больше боли, чем могла изначально, оставив глубокую царапину. Чуя зашипела, но было поздно: ее накрепко привязали к койке, отчего Накахара даже не могла пошевелиться. Дазай все это время не отпускал запястье девочки, зная, что даже сейчас она все еще в состоянии призвать «Порчу». Но на этом все не закончилось. Как только успокоительное начало понемногу действовать, Чую стали заставлять глотать таблетки, больно сдавив челюсть, чтобы она не могла закрыть рот. Две, три… пять. Накахара сбилась со счета, тело переставало ее слушаться, конечности словно каменели. После последней таблетки, у Чуи стала сильно кружиться голова. Накахара тихо простонала, жалея, что не смогла ничего сделать. Дазай, также державший девочку, отпустил руку, почти вплотную наклонившись к ее лицу. — Если выживешь, станешь невероятно ценным бойцом. — Ты сказал… — …Что тебе помогут, но не обещал, что ты выживешь, — Осаму усмехнулся, и от его полуулыбки Чуе стало еще страшнее. Она не видела в его взгляде и доли сочувствия, только холод и пустоту. — Ненавижу… ненавижу тебя, Дазай. Мальчишка громко рассмеялся. — Люди такие сентиментальные, это так забавно, — задумчиво протянул он, наклонив голову вбок. — Я тебе ничего не должен, ты сама повелась на свои же выдумки…***
Крупные капли дождя с силой ударяли по макушке, а затем стекали по волосам за ворот рубашки. Он промок уже насквозь и сильно замерз, но с места не двигался. Все стоял на берегу, смотря на колеблющуюся водную гладь. Песок под ногами превратился в вязкое месиво, отчего ботинки увязли в нем выше подошвы. Почти победа. Мори-сан и его гениальный план оказались слабее Чуи. Она сама стремилась вспомнить, боролась с этим, но смогла. С болью, с новыми обидами, но это только начало. Скоро она все узнает, и ее холод исчезнет. Скоро она станет его прежней Чуей. — Господин? Верный водитель, все это время стоически терпевший холод и сырость, тут же среагировал на движение руки Дазая, зная, что так он к нему обращался. Подчиненным Осаму было достаточно одного жеста, чтобы понять желание своего Исполнителя. — Сегодня я не поеду домой, ты помнишь ее адрес, верно? — Да, господин. Осаму тихо усмехнулся, стерев с лица капли влажным рукавом. Сейчас он точно знал, что она его ни за что не прогонит. Она скучала, очень сильно. Просто пока что не поняла этого. Потому что, наверное, и ему было слишком одиноко.***
Чуя проснулась, резко поднявшись с дивана. Даже во сне ее теперь преследовали воспоминания. Она обречена видеть их, пока память полностью не вернется к ней, и это самое отвратительное, что могло случиться с девушкой. Переживать заново весь тот Ад было невыносимо. Накахара вздохнула, потянувшись за телефоном, лежавшем на кофейном столике. С улицы доносился гул дождя и ветра. На экране высветилось три пропущенных от Дазая. — Что еще ему от меня нужно? — пробормотала Чуя, положив телефон обратно на стол. Что ж, это воспоминание определенно оказалось полезным. Теперь Накахара могла объяснить свою ярую ненависть к Осаму. Он ей лгал, использовал, как ему было угодно, всеми своими действиями заслужил только презрение с ее стороны. Но так ли это? Почему вспомнив только больницу, она чувствовала, что этим все не ограничилось? Нет, это была не ненависть… Он был причиной ее боли, и потому она нападала. Злость — лишь попытка избавиться от чувств, которые она не могла объяснить. Она не помнила их, но и не забыла бесследно. Наверное, нужно быть просто идиоткой, чтобы испытывать чувства к своему напарнику. Если так рассудить… Он ведь хорош собой, это бесспорно. Умен, хитер, не раз ей помогал, заботился, как бы странно это для него не было, а Чуя всегда ощущала себя одинокой. Она противилась отношениям с Тору ведь только из-за Дазая? То, что она испытывала, началось еще, по меньшей мере, три года назад. И девушка очень сильно хотела узнать, за что ее напарник мог заслужить ее чувства. Здорового здесь абсолютно ничего не было. Она просто сумасшедшая. Именно из-за желаний своего тела Накахара чувствовала себя еще хуже. Все время, что они пробыли вместе, оказалось очень важным для Чуи. Она прекрасно видела натуру Дазая, его характер. Он был похож на хорошо продуманного и загадочного персонажа книги. И больше всего она ненавидела его за то, что хотела. Привлекательный, статный, интеллигентный, высокий. Он был идеален, если рассматривать его как парня, не беря во внимания его букет расстройств и ужасных поступков. Влюбиться в его маску было слишком просто и даже очевидно, он ведь этого и добивался. Девушка ненавидела его душу, но не смогла устоять перед внешностью. И сильно корила себя за это. Чуя уткнулась лицом в подушку. Апатия никуда не делась, но теперь девушка хотя бы чувствовала себя настоящей и живой. Головная боль прошла, и при этом так и хотелось спросить у самой себя: «А душевные раны когда собираешься зализывать?». Может, рассказать об этом Коё-сан? Нет, Чуя не хотела даже смотреть в глаза своей наставнице. С одной стороны она понимала, что возможно Озаки молчала ради ее блага, но и без личной выгоды здесь точно не обошлось. Накахара поднялась с постели. Забавно… даже дома не сняла перчатки. Девушка побрела на кухню, расстегнув первую пуговицу рубашки. В квартире, казалось, было невероятно душно. Достав из шкафчика наполовину выпитую бутылку вина, Чуя ополоснула первый попавшийся бокал и налила в него алкоголь. Девушка поднесла к губам напиток, но немного помедлила, тихо сказав в пустоту: — За вас, Юко-чан, Яно-кун, Тору-кун, спасибо за то… что были рядом. Грустно улыбнувшись, девушка сделала глоток. Из гостиной донесся надоедливый рингтон телефона. Чуя была вынуждена покинуть кухню с бокалом в руках. Отвечать никому сейчас абсолютно не хотелось, но есть вероятность, что это кто-нибудь из Исполнителей или просто вышестоящих членов Мафии. За игнорирование такого звонка можно схлопотать выговор. В этот момент в дверь квартиры Накахары стали настойчиво стучать. Девушка раздраженно зарычала, поставив бокал на кофейный столик и взяв первым делом телефон. — Что? Опять он?! На экране высветился номер Дазая. Он, конечно, тоже Исполнитель, но именно его Чуя позволяла себе изредка игнорировать. И сейчас она в очередной раз хотела просто сбросить звонок, только… что-то ее остановило. — Как же ты меня бесишь, — пробормотала девушка, прежде чем ответить и наконец открыть дверь неизвестному и весьма настойчивому гостю. — Да? — «Я надеюсь, ты не вдрызг пьяная сейчас?» — недовольный голос Осаму заставил Чую посмотреть в сторону бокала вина. — Нет, а тебе какое дело? — огрызнулась Накахара, подходя к двери и отпирая замок. — Подожди секунду… Дазай?! На пороге стоял Осаму, насквозь промокший и весьма разозленный. — Что ты… — Может, впустишь? — Ну уж нет, ноги твоей не будет в моем доме. — А если я скажу, что пришел, как Исполнитель? — в глазах Дазая блеснуло раздражение. Девушка немного стушевалась. Она понимала, что он просто искал предлог войти. Чуя отошла в сторону, пропуская парня. — А в твоей речи, как обычно, ни слова правды. — Люди не меняются, Чуя, — спокойно ответил Дазай, снимая с себя мокрое пальто и вешая его на крючок. — Ага, особенно ты. Ну и? Что тебя привело? — Я посчитал, что ты захочешь поговорить, — пожал плечами Осаму. — Я? Поздравляю, ты ошибся, можешь уходить. — Из нашего прошлого осталось много недосказанности. Ты можешь не знать то, что знаю я. Думаю, теперь мы в состоянии спокойно и без истерик все обсудить? — Дазай, — Чуя вздохнула, — ты просто хочешь узнать, что я вспомнила, и увидеть мою реакцию, не более. — Не отрицаю, — кивнул Осаму. — И все же я прав, верно? Накахара прикусила губу, отворачиваясь от напарника. Рукой она указала в сторону гостиной. — Ладно, — нерешительно протянула она. — Так и быть. Вино будешь? — Можно, — кивнул парень. Пока Чуя наливала вино Дазаю, Осаму по-хозяйски устроился на диване. У девушки просто не осталось слов, чтобы выразить свое возмущение. Она отдала бокал напарнику, присаживаясь рядом. — И…? — Спрашивай — отвечу. Накахара задумалась, не зная, что именно она хотела узнать. — Эм… допустим. Что произошло после того, как я потеряла сознание, приняв те таблетки, подавляющие способность, впала в кому? — Да, потому что я попросил повысить дозу препарата. И не смотри на меня так, мы, кажется, договаривались спокойно поговорить. — Ладно, что было потом? — Чуя прекрасно помнила это, но допускала, что вполне могла не знать некоторых деталей. — Через две недели ты вышла из комы, полная желания уничтожить меня. Тебя забрала Коё-сан и некоторое время пыталась привести в нормальный вид. Потом мы часто вместе тренировались. Чуя устало потерла переносицу. Пока что ничего нового она не узнала, все это осталось в ее памяти, но только без Дазая. О чем еще можно спросить? Что конкретно он знал о ее амнезии? Почему она произошла? Как бы не старалась Накахара, вспомнить она не могла, а Озаки-сан наплела ей чушь про автокатастрофу, что девушка в очень сонном состоянии ехала до дома с водителем, и тот не справился с управлением. Но грош цена такой лжи, теперь она казалась невероятно глупой. — Что именно произошло? — в ответ Дазай вопросительно выгнул бровь, ведь трактовать этот вопрос можно было по-разному. — Из-за чего я потеряла память? И что было потом? Почему я не вспомнила тебя? Кто с этим связан? Расскажи мне все. Теперь настала очередь Осаму собираться с мыслями. Он знал, что сегодня ему придется откровенничать с напарницей, но все же не до такой степени. Сейчас ему не хотелось делиться с ней своими размышлениями, ведь даже Мори-сан не сказал ему всей правды. — Честно — я не знаю. Сам видел только взрыв, его заметило пол Йокогамы, а потом, как тебя и Анэ-сан увозили на скорой. Ты была без сознания с черепно-мозговой травмой. Пролежала в реанимации достаточно долго. Меня к тебе не пускали. А потом, когда ты очнулась, — Осаму помедлил, нервно проведя большим пальцем по бокалу, — смотрела на меня и не узнавала. И после этого меня изолировали как можно дальше. Моего мнения не спрашивали, как бы тебе сейчас ни хотелось обвинить меня в манипуляции. Я не виновен в том, что мою личность ты не вспомнила. В этом постарались Анэ-сан и Мори-сан. Они хотели лично вырастить из тебя идеального бойца, а я… очевидно мешал. Чуе было нужно немного времени, чтобы все осмыслить. Она никак не могла понять, почему же тогда вспомнила почти все, кроме Осаму, а сам парень, очевидно, не знал ответ на этот вопрос. — И тогда Коё-сан изолировала меня от всего, что напоминало о тебе. Выгнала всех моих друзей в «командировку», заменила все вещи, выдала новую квартиру. Она сама создала для меня новые воспоминания… В ответ Дазай только пожал плечами. Он и сам об этом думал. Это был единственный логичный вариант, объясняющий произошедшее. — Хорошо, с этим разобрались, — Чуя облизала потрескавшиеся бледные губы. — Тогда с какой целью ты попросил повысить дозировку в больнице? Дазай немного помедлил. Он уже и не знал, о чем точно тогда думал. Это был чересчур импульсивный ход даже для него. — Ты была сильным эспером, твоя способность могла пригодиться, а в паре со мной имела достаточно значительный бонус. Я сразу расценивал тебя, как напарника, но при условии, что ты сможешь справиться с собой и своими силами выйти из комы. Ты должна была побороть свою слабость. — Выходит, ты попытался втереться мне в доверие и вл… — Чуя запнулась, поняв что не хочет договаривать. Тут Дазай закашлялся, отставив в сторону бокал. — Так ты можешь простыть, снимай пиджак, — неожиданно командным тоном сказала девушка, потянувшись к Осаму. — Так сразу? Ты все же леди, — рассмеялся напарник, заставив Накахару покраснеть. — Может из-за того, что ты симпатичный, тебе всё и сходит с рук, в частности эта извечная пошлость, но я тебе вот что скажу: ты отвратительный человек! И то, что ты не понимаешь, насколько ты ужасен, менее ужасным тебя не делает! — недовольно выкрикнула Чуя, в ответ на реплику парня. — Считаешь меня симпатичным? — усмехнулся Дазай. Вот она — его Чуя. Она снова попалась в сети Осаму. — Придурок, — прошипела она, начав расстегивать его пиджак. — Заболеешь ты, а козлом отпущения буду я, — и тут Чуя запнулась, осознав, что именно она сейчас делала. «Дура, дура, дура! Что ты творишь?!» Между напарниками повисла неловкая пауза. — Прости, глупо вы… — Дазай не дал девушке договорить, притягивая к себе и целуя. Чуя на секунду оцепенела, не до конца понимая, что происходит, но все же ответила на поцелуй, поддавшись эмоциям, которые усиленно подавляла долгое время. Узнав о непричастности Дазая к ее амнезии, девушка почувствовала, будто с ее плеч свалился тяжкий груз, не дававший распрямиться. А теперь рядом с ним… она могла дышать без страха. Во время поцелуя Осаму игрался с ее языком, и, будто случайно, прикусил губу девушки, заставив Накахару недовольно промычать, но парень от этого лишь сильнее углубил поцелуй, опрокинув девушку на спину. Дазай навис над Чуей, отстранившись от ее губ. Он приблизился к ее шее, оставив на ней влажный след и потом слабо прикусив ее. Затем чуть выше, на бледной коже были видны вены и веснушки, отчего открывшийся вид на изящную шею будоражил кровь парня. А дальше он спустился к ключицам, чем вызвал сдавленный вздох со стороны девушки. Одной рукой Дазай пробрался под рубашку напарницы, начав вырисовывать на плоском животе Чуи круги своими холодными и тонкими пальцами. Девушка же стала расстегивать пуговицы на рубашке Осаму, но у нее плохо получалось из-за перчаток. Тогда парень остановился, оторвавшись от манящего тела Чуи, взяв ее ладони в свои. Он аккуратно стянул с них перчатки, слегка прикоснувшись губами к нежной коже девушки, как при их первой встрече. Дазай сам стянул с себя мокрую от дождя рубашку, а затем начал расстегивать пуговицы на блузке Накахары. На шее и плечах парня были бинты. Напарница провела по ним кончиками пальцев, вопросительно посмотрев на Осаму. — Они не помешают, — прошептал он, закончив с пуговицами. Чуя притянула ближе к себе парня, целуя его. Дазай провел рукой по груди девушки, скрытой бюстгальтером, и слегка сжал ее, заставив Накахару тихо простонать. Чуя давно ждала этого. Она сама не могла сказать точно, как долго, но сейчас, не смотря на ненависть и злость, возникшую в тот момент, когда она узнала правду, девушка совершенно не хотела отталкивать напарника. Каждое его прикосновение жаром оставалось на коже Чуи. Он был слишком хорош. Девушка сбросила с себя рубашку, но бюстгальтер, который сейчас был не более чем ненужной вещью, снял Дазай, заведя руки девушки над ее головой. Он спустился к груди Чуи, губами коснувшись затвердевшего соска, а затем провел по нему кончиком языка, от чего девушка прогнулась на встречу ласкам Осаму, прикусив губу от удовольствия. Наконец-то Дазай заполучил ее, после такого долгого ожидания. Ни одна другая девушка не могла заменить собой столь желанную Чую, хрупкую розу, скрывающую свои шипы. Руки Осаму блуждали по всему телу девушки: спине, ребрам, нижней части живота, иногда оттягивая край джинс. — Дазай, — тихо прошептала девушка, привлекая к себе внимание парня. — Я просто ненавижу тебя. — Нисколько не удивлен, — с легким смешком ответил он, снова жадно вжавшись в красные от поцелуев губы Чуи своими. Накахара желала ощутить его каждой клеточкой тела, ей было плевать, чувствовал ли Осаму к ней что-то, или в очередной раз просто воспользуется. Существовало только здесь и сейчас, без масок, лжи и предательства. Никто не узнает, даже не подумает… Дазай до безумия идеален, слишком, он слишком желанный. Мысли путались, девушка не видела ничего вокруг себя, кроме Осаму. Если плата за вернувшееся прошлое была именно такой, Чуя ни имела ничего против, она лишь хотела, чтобы это мгновение длилось вечно.