Леденящие душу приключения Сабрины - ловец снов.

      Существует так много разных вариантов быстрого заработка. Можно разносить газеты — район у нас небольшой, можно посидеть на почте или с соседскими детьми, а в крайнем случае, делать домашнее задание и писать рефераты для глупых одноклассников.       Но я избрала самый «нестандартный» — устроиться официанткой.       Интересно, что тётушка Хильда долго отговаривала меня от этой затеи, но побороть моё упрямство не смогла.       И вот я стою перед дверями булочной «Гриндейл», чтобы получить первую в своей жизни работу. И думаю, не последнюю…       Сегодня четверг. Все выходные я потратила, чтобы взвесить все за и против, настраивала себя на то, что пойду на собеседование в понедельник, но внезапно выскочивший прыщик на моём лице, испортил все планы. Не то чтобы я расстроилась, напротив, было еще несколько на раздумье.       Булочная была необычайно пуста — кроме меня, за крайним столом сидела взрослая женщина и разговаривала по телефону — довольно громко, должна сказать. Подходя к стойке, у которой находился золотой звоночек для посетителей, я нажала на него, ожидая, что кто-то подойдет ко мне. Та женщина, в очередной раз дала о себе знать, не скупясь на бранные слова. Кому-то по ту сторону телефона сегодня явно не везёт. Она постоянно вскакивала с места, садилась вновь, опять вставала и наконец, окончательно выскочила на улицу, с возмущенным выражением лица.       — Алло! Хей, ты меня слышишь? — я услышала пронзительный голос у самого уха.       Я повернулась к стойке и увидела перед собой Пруденс — мою одноклассницу, довольно хорошенькую на вид, с короткими светлыми волосами и фирменным проколом на носу. Но хорошенькая она только на вид, не могу сказать то же об её характере и прескверном отношении ко мне. У неё будто аллергия на меня, ведь как только я появляюсь на горизонте, на её лице мгновенно появляется такое выражение, будто ей под нос суют коровью лепешку. Неприятно, однако.       — О, привет Пруденс. — Вежливо поздоровалась я, как меня учили тетушки.       » Всегда делай вид, что ты рада видеть человека, даже если это не так»; «Воспитанность — залог успеха» — постоянно говорили они, но что-то сами предпочли игнорировать эти советы.       — Спеллман. — Сухо отозвалась она, облокачиваясь на стойку и вопросительно уставившись на меня.       — Я-я, — несмело начала я, но в очередной раз, вспоминая многочисленные наказы тетушек, взяла себя в руки и продолжила более уверенно, — я хочу устроиться на работу.       Легкая усмешка скользнула по пухлым губам Пруденс. Она хотела что-то сказать и секунду спустя, видимо решив, что это будет уместно, бросила небрежное:       — Прости, Спеллман, но уборщицы нам не нужны. — И развернулась спиной.       Подобная выходка меня немного оскорбила, и я поддавшись необъяснимому порыву, стукнула рукой по столу, чем вызвала удивление со стороны девушки.       — Воу — воу — воу. С каких пор Сабрина Спеллман стучит кулаками по столу? Нервишки шалят, да?       Я открыла было рот, но она опередила меня, довольно скалясь:       — Для таких злючек, у нас свободна вакансия официантки.       И прежде чем я снова успела вымолвить хоть слово, она всучила мне кроваво-бордовый фартук и обвела руками пустующий зал:       — И да, ты принята. Прибери здесь. Это что-то типа испытательного срока — дерзай!              Так началась моя работа в булочной Гриндэйла. Каждый день, после шести часов усердной умственной работы, я признаюсь нехотя, шла работать в булочную, чтобы разносить кофе и аппетитные булочки, после, ровно в одиннадцать часов вчера, выходила оттуда и в пугающей тьме шла домой, где меня ждали любимые тётушки и котик Салем.       Странно, но за всё время, что я там проработала — это два с половиной месяца, я заметила, что Пруденс стала относиться ко мне более или менее дружелюбно. Конечно, до подружек нам далеко, но, по крайней мере, теперь она настроена по отношению ко мне менее агрессивно.       И не могу не упомянуть, почему я собственно вообще пошла работать.       Три месяца назад, стало известно, что в скором времени в Гриндейл приедет популярная американская певица. Знаете кто? Лана Дель Рэй. Удивлены? Не только вы. Бог знает, как она прознала про наш небольшой Гриндейл, но это вызвало такой ажиотаж и восторг, ведь до неё, никто известный никогда не посещал нас. Вообще никогда.       И когда стало известно, сколько будет стоить билет на её концерт, который пройдёт на городской сцене, жители немного приофигели. Но именно с тех пор, я ни разу не видела чтобы кто-то пропустил урок в школе, дабы не быть наказанными родителями, никто на работе не ворчал о начальнике, дабы не лишиться премии и, О Боже, все оболтусы которые ошивались каждый вечер в центре города и запугивали других местных жителей, оказались или на подработке или просто вели себя как законопослушанные граждане.       И я в их числе. Мне срочно требовались сто пятнадцать долларов, которые тетушки, в качестве карманных, выдавать мне отказались — им тоже видите ли нужно было, но которые я могла заработать только хорошо и усердно трудясь, что я собственно и делаю, уже два с половиной месяца.       И какой же сегодня день? Правильно — день зарплаты, поэтому именно сегодня, я особенно принарядилась и надела свой красный плащ, который как мне сказала тетушка Зельда — приносит удачу. Заодно побольше чаевых дадут.       — Сабрина, обслужи гостью, — обратилась ко мне Агата, — сестрица Пруденс, по воле судьбы, не только менее злобная, но и менее симпатичная. Увы, -заливая кипятком чайник.       — Хорошо. — Ответила я ей, хватая небольшую записную книжку и черную ручку и направляясь к столику номер три. — Здравствуйте, — обратилась я к посетительнице, с интересом узнавая в ней ту самую женщину, которая ругалась по телефону в мой первый день работы. Странно, с тех пор она больше не появлялась.       Внимательно к ней приглядевшись, что было весьма невежливо с моей стороны, я заметила в ней небольшие изменения. Если первое, что мне бросилось тогда в глаза, были её очень пышные и густые каштановые волосы, то сейчас они были черные как смоль, и заметно поредели. А в её взгляде, читалось что-то зловещее, опасное…       Наверняка стресс, или парик, кто знает, — подумала я, не желая забивать этим голову, и мгновенно включилась в работу, извиняясь за столь неприличное разглядывание.       — Один кофе. Без молока и сахара, — ответила она и достала из сумки впечатляющих размеров черную книгу, со странными красными символами. Книгу она положила на стол и облокотилась на неё своими руками, как я поняла, скрывая её от моего любопытного взгляда.       Знакомые знаки, — отметила я про себя, и даже не записав заказ, пошла на кухню, готовить даме кофе, все же продолжая думать о книге.       Быстро справившись с её заказом, я отнесла его и пошла к другим посетителям. На какое-то время, эта странная книга даже вылетела у меня из головы, так я была поглощена работой. Я получила хорошие чаевые, и мне осталось совсем немного, чтобы накопить нужную сумму.       К концу рабочей смены, когда посетители разбрелись по домам, а Пруденс ушла на свидание с парнем, вручив мне перед этим конвертик с заветными двадцатью тремя долларами, остались только мы вдвоем — Агата и я.       Она пилила свои ярко накрашенные ногти и то и дело посматривала на часы. Я прямо спросила её:       — Ты кого-то ждешь?       Девушка игриво прикусила губу и улыбнулась куда-то в сторону, потом ответила:       — Да. За мной парень приедет.       Я глубоко вздохнула и прошептала про себя:       — Надо же, у всех личная жизнь, а меня только Салем дома ждет, и то не факт, наверняка дрыхнет, видя десятые сны…       Но Агата видимо услышала это и добродушно усмехнувшись, указала мне на единственный столик, который был не убран, давая понять, что это предстоит сделать мне. Что ж, все равно никуда не спешу.       Я встала со стульчика и лениво поплелась к нему, захватив с собой поднос и влажную тряпку.       За ним никого не было, стояла единственная кружка из-под кофе и…книга?       Да, передо мной лежала та самая огромная черная книга. Я тревожно оглянулась, и отложив в сторону поднос с тряпкой, обтерла руки о фартук. Моё сердце бешено забилось, появилось смутное ощущение тревоги, а в голове пронеслась предостерегающая мысль «Сабрина — не трогай!», но мои руки, клянусь, сами потянулись к ней, чтобы открыть, но лучше бы я послушалась голоса разума и не делала этого.       Но сделанного не воротишь, не так ли?