*****************************************************************************
Первым неладное почуял, что не странно именно Ичиго. И это не удивительно. Именно он “по старой памяти” пришел к Наруто. Других вариантов у него особо и не было. Из всех знакомых только он да Учиха знали Поттера более-менее сносно. Учиха с удивлением смотрел на мельтешащих АНБУ и нервную Сакуру. А ведь он только-только вернулся в Деревню после длительной миссии. У него вообще складывалось ощущение, что старейшины предпринимали всё возможное и невозможное чтобы держать его подальше от селения. Это не могло не напрягать. – Что случилось? – Саске смеривает шиноби в приемной мрачным взглядом и останавливается на Сакуре. В ответ она пожимает плечами. – Надеюсь ты сможешь выяснить, Наруто по-моему не успел поцапаться только с Хинатой и детьми… – и она вздыхает, все с тем же беспокойством поглядывая на дверь в кабинет Хокаге. – Хм. – Учиха пожимает независимо плечами и распахивает дверь чтобы быстро войти и резко захлопнуть ее за собой. На столе Узумаки болтая ногами сидел некто в белой форме без маски, но с очень характерной аурой. Томоэ в глазах раскрутились сами собой превращаясь в Мангеке. – Что…? – Йо. – устало звучит из того края кабинета, что гордо носил название “зоны отдыха”. Низкий столик, подушки и невозможность увидеть этот уголок не с одной точки соседних крыш. Фуин на полу и стенах как бы намекали, что это чуть ли не самая безопасная часть кабинета. Именно там обнаружился рыжий парень с впечатляющими кругами под глазами. – Привет. – Здравствуй, Куросаки. – Учиха аккуратно проходит к столику, стараясь не поворачиваться к странному пустому спиной. – Что тут происходит? – Пытаемся на коленке создать пространственный проход, чтобы добраться до Мира где живёт Гарри. – Всё так плохо? – черноволосый машинально наливает себе жидкость из чайничка стоящего на столе в чашку и отпивает. И с трудом проглатывает этот сироп на основе заварки. – Гха… – и ловит на себе почти сочувствующие взгляды от стола. – Воды? – участливо интересуется пустой почти кокетливо склоняя голову на бок, сверкая стеклом очков в костяной оправе. Розовые пряди в четко выверенном беспорядке прикрывают правую часть лица. – Нет, спасибо. – ровно отвечает Учиха, настороженно рассматривая его и отмечая все новые и новые не радующие его детали. Как например отсутствие полноценной маски. – Заэль. – не выныривая из своего медитативного состояния замечает Ичиго, буквально на несколько мгновений сфокусировав на нем взгляд желтых глаз… С совершенно черной склерой. Саске сглотнул. Почему-то в это мгновение ему очень сильно захотелось отсесть подальше. – Ну, Ичиго! – всплеснул руками арранкар. – Это совершенно другой Мир со своими правилами и свойствами, а ты хочешь чтобы я на коленке собрал тебе портал в другое измерение без ориентиров и маркеров! Это будет большой Бум! В лучшем случае! Куросаки на это только прищурился, но взгляд отвел опять уставившись в стену. – Я понимаю, но не тяни время. Моё терпение тоже не вечно… – И что ты сделаешь? – фыркает розоволосый с явным вызовом. – Съем, – вокруг рыжей головы в мгновения формируется костяная маска с устрашающим оскалом, – а потом пойду к Урахаре. Я думаю ему будет очень интересно. Заэль отчетливо сглатывает и прочистив горло возвращается к разговору с Наруто, искоса поглядывая на все таки развеевшего маску шинигами. По скромному мнению Гранца характер рыжего, и до этой межмировой чехарды не бывший кротким и ласковым, испортился окончательно и бесповоротно. Вон уже съедением начал угрожать. И ведь сожрет и не подавится, скотина. С характером альтер-эго Куросаки население Уэко Мундо уже было знакомо. А некоторые и посмертно, что говорить если он умудрился задолбать даже Старка… – Возвращаясь к твоему вопросу. – Ичиго спокойно пьет содержимое своей чашки. – Я надеюсь, что все не настолько плохо, но интуиция подталкивает к активным действиям. – И что от нас надо? – Учиха хмурится. – У нас же есть пространственные фуин. – Узумаки поднимается из-за стола и подходит к ним. – Ими можно укрепить проход, только надо посоветоваться с Кагуя-оба-сан. Может она подскажет как определить тот Мир в котором мы нужны? – Добе, только не говори, что собираешься идти с ними! – Конечно! – блондин белозубо улыбается. – Кто без меня фуин править будет если что? – Наруто! – Что? – в ответ тот беззаботно пожимает плечами и садится рядом. – Пока меня не будет побудешь Хокаге, старейшин попугаешь. – ухмылка на его губах откровенно лисья. – Кстати это как вариант. – внезапно соглашается Ичиго. – Я лучше с вами схожу. – Думаю это не самый лучший выбор. – Заэль листает какие-то свои заметки. – Чтобы путешествовать по мирам, как я понял, нужна либо непосредственно эта способность либо четкая привязка к месту. Этой привязкой служат либо люди, либо эмоции. Самые яркие, самые чистые и бурные. Поэтому если кто-то будет путешествовать ему необходим якорь. Это только Странник мог прыгать по реальностям, как ему захочется и то я в этом не уверен, какая-то закономерность быть должна. В этот Мир мы смогли пройти только потому что его Страж помнил Ичиго. А он сам помнил хоть примерно как сюда попал. И это не его первое посещение… Со Странником примерно так же, похоже. В Уэко Мундо он и вовсе родился. Можно использовать наш Мир как точку отсчета при поиске… – ученый задумчиво прикусил губу явно пытаясь что-то прикинуть в уме. – Но я боюсь этого будет мало. Мы ведь ищем не “его-пустого”, а просто “его”. – Надо тогда ставить фуин для уточнения параметров поиска… – Наруто вздохнул. – А это уже из сложных, их надо сразу на месте чертить чтобы они вливались в общую систему… – Узумаки, поищи мне по ним информацию, хорошо? – золотистые глаза загорелись азартом. – Я возьму этот свиток про простейшие фуин? – ученый покрутил между пальцами указанное, обычный библиотечный свиток. – Да, конечно. – Надо будет еще к Урахаре заглянуть. – Пустой хмурится. – Как-то же он твоих друзей, рыжий, в обычных человеческих телах к нам в Уэко перекинул. Думаю это будет не лишним. Пока-пока. – и ученый унесся куда-то за окно, явно на реактивном ускорении от собственного вдохновения, только занавески всколыхнулись. – Куда это он? – опасливо уточнил Учиха. – В Храм к Кагуя-оба-сан, а оттуда домой. Сейчас все разломы открываются только там. – Наруто пожимает плечами и тянется к чайничку, его рука замирает на полпути и он морщится, явно вспоминая, что там сейчас налито. Вздыхает и, с вороватым видом оглянувшись, распечатывает из малозаметной печати, бутылочку саке, закуску, и пачку рамена. Ловит на себе два укоризненных взгляда и со скорбным вздохом убирает последнее в печать. Еще около месяца они потратили на согласование общего проекта, и столько же, если не больше на претворение его в жизнь, хотя бы в первичном приближении… Результатом одного из тестов стала встреча с Савадой Тсунаеши, нео-Примо Вонгола. В тот день Тсуна ушел подальше от особняка в редко посещаемую часть парка. Кто бы что ни думал, а отдых был необходим и ему. А уж если учитывать сумасшедших, что гордо именовали себя его Семьей… Вот не зря другие Небеса ему сочувствовали время от времени. Правда это совершенно не мешало тому же Бьякурану или Юни подливать масла в огонь своими выходками. Внезапно по аллеям проносится порыв холодного, пронизывающего ветра. А через несколько минут напротив Тсуны замирают два парня – рыжий и блондин. Оба с искренним удивлением рассматривают его, впрочем Савада в долгу не остается, очень уж забавно они выглядят. Рыжий наконец-то вздыхает и о чем-то тихо спрашивает своего компаньона, блондин в ответ пожимает плечами и спокойно шагает ближе к лавочке. – Парень, скажи ты не знаешь где Поттер? – прямолинейно интересуется он. – Зачем вам мой брат? – мгновенно подбирается молодой Вонгола, хотя интуиция ничего не имеет против этих двоих. Вот только жизнь в мафии приучила везде и во всем видеть подвох. – Брат? – родной японский из уст рыжего почему-то успокаивает. – Вот почему на тебя вывел поиск. Поможешь его найти? – Зачем? – Тсуна все не может понять кто они такие и как вообще умудрились познакомиться с Гарри. Чего стоит хотя бы странный рыжий костюм блондина или классический черный костюм из японии на втором. – Когда-то он нам помог, а потом ушел, а сейчас сердце не на месте. – после этих слов рыжего интуиция только что не ошпаривает Саваду неприятными предчувствиями, и опять стихает. Потому что объект беспокойства неизмеримо далеко. – Я помогу. – кивает Савада. – Может быть перейдем в мой кабинет? К слову, меня зовут Тсунаеши Савада. – Ичиго Куросаки – шинигами. – протягивает руку рыжий. Савада машинально тянется ее пожать, но ощущения слишком странные. – Я сейчас не вполне материален. – кажется, что парень смущен. – По профессии понятно. Я урожденный японец с итальянской кровью по линии отца. – Небо Вонголы тепло улыбается смущенному парню. – Я еще помню, что значит шинигами. Правда я представлял их немного по-другому… – В вашем мире они могут быть другими. – Ичиго беззаботно пожимает плечами. – Или и вовсе не существовать. – А я Узумаки Наруто. – блондин уверенно жмет руку, несколько секунд они прощупывают друг друга силой и остаются немного озадачены, но довольны. Просто потому что до этого не встречали подобных друг другу, но это не мешает оценить резерв. Пусть и навскидку. – И ты тоже шинигами? – прищуривается Тсуна, больно уж ощущения от этих двоих разнятся. Сила Ичиго напоминает силы брата, Смерть чего ж тут странного? А вот сила блондина скорее похожа на бурлящую Жизнь. Сам он болтается где-то посередине, как впрочем и всегда. Стабилизатор, Гармония. – Нет, – усмехается Узумаки, – Я шиноби. – Понятно. – Тсуна трет переносицу. – Кажется, мне нужен кофе, или что покрепче. Идем? Десятое поколение еще долго не могло понять откуда появляется странный блондинистый парень и иногда рыжеволосый. Хотя Рокудо хмуро косился, а спустя какое-то время признался, что рыжеволосый приходит всегда, если не чаще, блондина. Просто увидеть его могут немногие…*****************************************************************************
Вторая встреча случилась не скоро. Прошло почти полтора года прежде чем Гарри снова увидел странных незнакомцев. Когда он появился перед трибунами ему казалось, что весь мир вокруг затих. А сила, что он почерпнул от этих странных дорогих чужаков, таяла с бешеной скоростью и он просто потерял сознание не успев сказать и слова. Гермиона потом рассказывала, что он распростерся прямо на теле Седрика испугав всех тем, что умер. Право слово выглядел он тогда почти трупом. А после того как он пришел в себя то толком не мог вспомнить, что именно произошло. Колдомедики ставили травматическую потерю памяти. А ее ни зельями, ни заклинаниями не выправишь. Можно конечно попробовать простимулировать, но не более. Аврорам пришлось смириться, даже Дамблдору пришлось смириться. Хотя воспоминания о кладбище, боли и начале ритуала, он добросовестно отдал мракоборцам при присутвующем Фадже… Главное ручаться за то кто возродился никто не мог. И возродился ли вообще. Все остальные воспоминания поглотило тёплое золотистое пламя. Воля всегда хорошо хранила секреты и себя саму. Всем окружающим пришлось довольствоваться тем, что есть. Гарри молил всех известных ему богов, чтобы следующий курс прошел спокойнее, но куда там? Казалось сам Мир смеется над его желаниями, или это была карма? Что же такое он в прошлой жизни-то совершил? Весь пятый курс напоминал ему полосу препятствий, с финишем в виде кровавой бойни. И смерти дорогого ему человека. После того, как Сириус упал в Арку Смерти, что-то внутри Гарри опять сломалось. Слова, что он тогда сказал, обещание, что дал, он больше не мог “держаться”. Парень к отъезду домой начал напоминать потухшую тень. Правда мало кто мог ему помочь… Гермиона и Рон пытались растормошить, даже близнецы, они особенно, будто чуяли что важное. Вот только времени не хватило. Совершенно. Дядя забирающий его с вокзала в тот день, даже не зубоскалил… Или ему так казалось. Гарри почти не обращал внимание на окружающих, хорошо что хоть не забывал поесть… По крайней мере раз в два дня. Конечно подобное состояние племянника Петуния не могла не заметить, но спрашивать о том, что случилось не собиралась. Это было слишком опасно для нее и ее семьи, но и противиться предложению странного мужчины через неделю возникшего на пороге ее дома не стала. Подспудно в нем чувствовалась даже не сила, мощь. Укрощенная, ласковая к своему обладателю и обращающаяся всё сметающим штормом против его врагов. Врагом подобному существу она становится не хотела. Второй мужчина терялся на фоне шатена, прятался в его тени и был во сто крат хуже его. Женщина готова была шарахнуться на другую часть прихожей только от одного взгляда разноцветных глаз. Слишком расчетливый и жестокий взгляд, её будто препарировали тут же на месте, вынесли вердикт и признали… годной только на убой. – Мукуро. – спокойный голос шатена мгновенно разбил тяжелую атмосферу. Взгляд разноцветных глаз тут же переместился на другого мужчину и стало заметно легче дышать. – Воздержись… от всего. – в мягком голосе отчетливой сталью звякнул приказ, обернутый в легкий шелк обещания. – Пока что. Синьора Петуния, прошу Вас не обижаться на моего компаньона. Климат вашей страны действует на него несколько… угнетающе. – Ничего страшного. – Петунья вздыхает чуть глубже и вспоминая о правилах хорошего тона приглашает мужчин в дом. Когда они устраиваются на кухне пугающий разноглазый мужчина привычно занимает место за спиной своего “компаньона”. Про себя женщина только вздыхает, ассоциации у нее от этой парочки такие, что по спине пробирает холодом. И при всей своей нелюбви к племяннику отпустить его с ними… Женщина боится. Хотя бы себе она может в этом признаться. Да, его мать она почти ненавидела, даже наверное не ее саму, а эту превознесенную ненормальность… Которой так умилялись родители. Банальная зависть пожалуй. Вот только… Лили была и остается ее сестрой, а мальчик не заслуживает того чтобы его вот так сломали и выбросили. А именно так и случится. Да, она пыталась выбить из него эту дурь и ненормальность, молилась всем богам, чтобы он не оказался магом… Оказался. Страх и плач ребенка оборачивающийся то потопом, то пожаром, и страх самой Петуньи за своего ребенка, своего мужа, свою семью… Вымещать страх на ребенке последнее дело… Да! Это так, она знает, но она не святая и просто такая как есть… – Синьора? – мягкий голос выдергивает ее из размышлений. – Всё же могу я поговорить с вашим воспитанником? – В самом деле, я не думаю, что это хорошая идея. – женщина поджимает губы, но сервиз поставлен на стол ровно. – После возвращения из школы он несколько замкнут… – Сеньора, не волнуйтесь, я могу поклясться, что хорошо позабочусь о Гарри. – в тот момент в глазах вежливого незнакомца Петунии мерещатся золотые всполохи огня. И она ему верит. По крайней мере она почти уверена, что эти опасные мужчины защитят ее племянника намного лучше чем она сама или призрачные чары ее сестры. И возможно, только возможно, этот подросток перестанет напоминать сломанную куклу. – Хорошо. – женщина кивает. – Вот только если об его отсутствии спросят, что говорить? – глупой она никогда не была, и обезопасить себя и семью хотела. Мужчина только кивает и улыбается. – Что ваш воспитанник отправлен в летний лагерь. Кажется ваш сын тоже собирался отправляться куда-то? – Голос мужчины не теряет ни в тепле, ни в тоне, но Петунью пробивает холодным потом от его осведомленности. – Да, – она все же отвечает и даже находит в себе силы невозмутимо отпить чай из своей чашки. – Однако, у нас бы не хватило средств отправить обоих мальчиков вместе. Это знают, – женщина морщится, – окружающие. – В таком случае, он поедет куда-нибудь подешевле. Выберите место, куда возможно было бы его отправить. Я оплачу. Месяц или около того. – Тсуна кивает сам себе, просчитывая варианты. Мир на этот раз дал им время не только оглядеться, но и немного обжиться на новом месте. Золото, камни, угрозы и у тебя есть не только стартовый капитал, но и неплохое жилище. А еще история жизни, документы и некоторые необходимые честным и не очень, гражданам связи. – Хорошо. – женщина покорно кивает, она понимает, что ее согласие уже только формальность. – В это время Гарри обычно находится в парке. – решает она все же немного показать свою осведомленность. Хотя и не уверена стоит ли это делать. Впрочем, Гарри все еще ее племянник. – Благодарю, синьора Петуния. – Савада обворожителен, когда желает. Жизнь в мафии многому может научить, например лицедействовать, даже такого как он. – В таком случае мы… – в прихожей еле слышно скрипит дверь, Мукуро мгновенно вскидывается, ему все еще дико находится в чужом мире. Пожалуй для него это особое испытание, ведь он иллюзионист и чувствует во сто крат ярче и острее. А этот мир так холоден к пользователям Пламени. Хотя некий баланс он все же смог нащупать, между родным пламенем и тем, что местные зовут магией. Легче от этого сильно все равно не стало, но хоть что-то. – Гарри! – интуитивно зовет Петуния про себя молясь, чтобы строптивый подросток не прикинулся глухим и не ушел в комнату, но по коридору звучат шаги и парень заходит в кухню. – Да, тетя Петуния? – голос и взгляд у него все так же безучастны и пусты. – Гарри. – Савада поднимается со стула неуловимым движением, шагает подростку на встречу и внезапно опускается на одно колено, чтобы заглянуть снизу вверх в зеленые глаза. – Прости, что так долго, онии-сан. Подросток дергано делает шаг назад и замирает, как загипнотизированный. Моргает раз, другой, со всхлипом втягивает воздух. По бледным щекам катятся прозрачные капельки слез сливаясь в полосу. – Т-тсуна-сан… – Гарри заикается, теплое золотое пламя вспыхивает в памяти, обнимает крепкими руками этого странного невозможного человека. – В Министерстве… Сириус, там… много и мы… – черноволосый давится словами, всхлипывает утыкается лицом в белую отглаженную рубашку, комкает ткань пиджака, хотя сам не замечает своих действий. Чужие пальцы зарываются в его волосы, аккуратно гладят по затылку и плечам, немного неловко, но от этого не менее тепло и участливо. – Всё хорошо, онии-сан, уже все закончилось. – Савада почти с мукой смотрит на своего Хранителя Тумана и тот шагает вперед, кладет руку окутанную еле заметной синей дымкой на вихрастую черноволосую макушку. – Это немного поможет, но ненадолго. – Предупреждает Мукуро перехватывая у своего Неба отключившегося парня. Иллюзионисту почти дико видеть этого разумного таким, но он прекрасно знает, что никто не рождается всесильным… А все что не убивает, делает нас сильнее. И он как никто чувствует, что этого ребенка убивали часто, достаточно, чтобы из него вырос достойный Повелитель. – Синьора, надеюсь вы не против, если мы заберем Гарри уже сейчас. – вопросительной интонации во фразе даже не предусматривалось. Петуния только кивает немного обреченно. – Позаботьтесь о моем племяннике. – формально просит она и получает неожиданно признательную и теплую улыбку в ответ. – Можете не сомневаться в этом, синьора Петуния. – на прощание ей даже целуют руку. А за калиткой двух мужчин и подростка уже ждет дорогая машина. Через пять минут ничего на Тисовой улице и не напоминает о присутствии других людей. Городок вновь погружается в сонную дремоту летнего вечера. Мир на этот раз был на удивление щедр, подарив им всем целый месяц, а может и больше, рядом. Гарри медленно, но уверенно вытаскивали из пучин самобичевания, угрызений совести, вины и беспричинной ярости. Объясняли, показывали, учили. Дарили, то чего у него раньше не было, не просто чувство плеча, как было у него с друзьями, а нечто большее. Семью. Странную, не похожую ни на что иное… Сумасшедшую, домашнюю, уютную, горькую немного от осознания своей исключительности, изменчивости, отличия от других… По сути ведь они все так или иначе изгои среди других. Слишком сильны, слишком себе на уме, слишком… Всего у них слишком. Это пугает обычных людей, отталкивает от них и мало кто может остаться рядом. Хотя все равно остаются, иногда чуть ли не вцепляются руками и ногами, и хорошо, если искренне хотят быть своими. К сожалению не всегда так везет… И не всем. Главное, что сейчас такие не похожие, странные, другие, они нашли в друг друге что-то неповторимо нужное, своё, единственно верное. Кусочки пазла перемешиваясь сцепились намертво внезапно идеально подходя друг другу. Гарри старались не оставлять одного надолго. За него не боялись, нет. Просто каждый хотел что-то показать, чему-то научить… В сутках казалось бы прибавилось часов и Поттер теперь выглядел полудохлым не от депрессии, а от того, что под вечер его укатывали на тренировках, ну и не только. Парня таскали и в кино, и на аттракционы, даже пару раз на выставки заглядывали. Это лето было на удивление щедро на солнце и погожие деньки. Или просто Гарри начал их замечать и осознавать… Вот только всему приходит конец, они все знали об этом, как бы печально это ни звучало. Гарри только закусывает губу и упрямо наклоняет голову на любые просьбы, уверения и упреки. – Всё будет хорошо! Я обещаю, что выживу и со всем справлюсь! Вам не надо пытаться прорваться ко мне сжигая собственные силы и жизнь. Я обещаю, что все будет хорошо! – уверенно говорит подросток спокойно встречая чужой взгляд. – Я справлюсь… А вы навестите меня когда сможете… Я дождусь, обещаю! – И столько отчаянной уверенности в этих словах, что не поверить им невозможно. – Хорошо. – Тсуна кивает, все еще не убежденный, но уже смирившийся с чужим решением. – В таком случае мы придем тогда, когда нас пустит твой Мир. С этим ты согласен? – Да! – голос у зеленоглазого парня вновь звонкий и яркий. Весь он уже не напоминает ту марионетку с обрезанными нитями, что раньше. И в зеленых глазах наконец-то светится знакомая всем присутствующим Решимость и Воля. Еще конечно не та, пронесенная через череду смертей и возрождений, но уже однозначно очень похожая. Это та основа, уверенность в себе, что ляжет краеугольным камнем в фундамент будущего. И они все горды, что помогли вернуть этот свет, живость, в глаза их Мага. А для этого было надо так мало, просто находиться рядом и только. Право слово, Ичиго даже не хотел задумываться, что бы случилось не сделай они этого. Представлять своего хорошо знакомого Мага с потухшим взглядом и отсутствием желания существовать было страшно. Слишком хорошо рыжий представлял, чтобы с таким Поттером произошло в Уэко. Да и не известно как бы он вовсе добрался до других в таком состоянии. И смог добраться бы вообще? В конце концов они все просто отмахнулись от подобных размышлений. Мир их пустил, позволил вмешаться, а кому как не самому Миру знать, что лучше и правильней? Вот-вот. Поэтому они просто решили не задумываться…**************************************************************************
Блондин удобно устроился на подоконнике в своем кабинете и закурил. Учиха тенью возник на пороге и спустя несколько минут сел напротив. Гендзюцу на местность легло как-то легко и привычно. Все-таки в чем-чем, а в подобном Учиха почти не было равных. – Наруто? – Все нормально. – мужчина пожимает плечами провожая взглядом диск солнца скатывающийся за скалы. – Закат сегодня на диво красив. – И откуда такое философское настроение? – Саске чуть выгибает бровь. Да он хочет узнать, но это совершенно не обязательно. Им уже давно не надо разговаривать. Иногда достаточно и простой понимающей тишины, слишком давно знакомы, слишком хорошо друг друга знают... Помолчав черноволосый все же рискует задать вопрос. – Как Поттер? – В последний наш визит уже лучше. – Узумаки затягивается сигаретой и дергает уголком губ. – Первая смерть друга, а следом и последнего родича… Это было тяжело. Учиха только поджимает губы и тоже смотрит в окно. Как и везде в Конохе, даже здесь в резиденции Хокаге, окна почти никогда не закрывались, слишком уж любили шиноби использовать их вместо дверей, а секунды иногда значат очень и очень многое. И пусть войны не было и не предвиделось в ближайшем будущем, провокаций и подковерной грызни Старейшин это не отменяло. Правда они значительно присмирели, или просто испугались, когда Узумаки поставил их перед фактом, что уходит по семейным делам на несколько дней. А вместо него побудет Учиха. Ибо он больше всего ему доверяет и прочее, прочее, прочее. Вдохновенную речь писали всем выпуском… Похоже тогда Старейшины впечатлились. По крайней мере сразу что возразить на такую наглость не нашли, а потом уже было поздно… – Знаешь, Саске, я наверное скоро умру. – Наруто настолько спокоен, что отмахнуться от этих слов просто не получается. – Вот только не принимай это близко к сердцу. У всего есть плата… – блондин все также смотрит в окно на стремительно темнеющее небо. – Я был за границами этого Мира и видел то, что не следовало, я… Просто не смогу оставаться здесь долго. Я не знаю куда именно я уйду на перерождение, и дадут ли мне это самое перерождение… Да и нужно оно мне? Я устал теме, просто устал. Извини в голову всякое странное лезет… – Учти, добе, – черноволосый докуривает сигарету до фильтра и уничтожает легким импульсом собственной чакры. – Я пойду за тобой. Узумаки вскидывается ошеломленный и удивленно хлопает глазами. Как-то ему трудно осознать сказанное другом-врагом. Это почти обещание умереть следом, что удерживает в реальности лучше сотен цепей. – Да, давненько это было… – блондин вздыхает как-то рефлекторно поглаживая место печати девятихвостого. – Давно я не слышал подобного… – Как там Поттер говорил? – Саске хмыкает и наконец отводит алый взгляд от своего все-таки друга. – Умирать не страшно, но неприятно? – Да уж. – Узумаки тихо усмехается. – Вот только мы с тобой уже несколько раз побывали по ту сторону. И то, что нас откачали и вернули обратно не так уж много и значит… – Да. – спокойный кивок. – Правда пока что у нас есть дела здесь… – Ага. – Хокаге поднимается с подоконника и хлопает своего лучшего бойца АНБУ по плечу. – Вот как разберемся тут со всем так и уйдем. Обещаю тебе увлекательное приключение… Ичиго говорит, что мы можем уйти в Уэко и там стать кем-то другим… Посмотрим. Может даже и умирать не придется, если Кагуя-оба-сан нас пропустит через врата. – блондин многозначительно замолкает, а Учиха только хмыкает и остается сидеть на подоконнике. Этим вечером он единственный из бойцов АНБУ, что охраняют сильнейшего бойца Деревни. Смешно и грустно. Рядом с ними стараются не оставаться долго. Разве что их поколение, эти совершенно не боятся. Хотя чего им собственно опасаться? После опустошительной Четвертой войны они больше не щенки, они - волки которых не посадишь на цепь. И хорошо что это мало кто понимает, а то миссий с которых невозможно вернуться было бы намного больше. Все в их выпуске научились маскироваться и занижать свою мощь. Чакра девятихвостого которой делился Наруто не прошла даром ни для кого, а для тех о ком Наруто особо беспокоился так и подавно. Усиление, регенерация… Много приятных бонусов растянутых во времени. Конечно были и негативные последствия, но медики их достаточно быстро нивелировали. Да и были они смешными, если честно, слишком уж благороден Узумаки для мелочной мести и тем более тихого отложенного убийства. Учиха в очередной раз усмехнулся про себя. 20 с лишним лет назад В тот день, когда этот Мир дрогнул все было так же как и всегда. Катаклизмов ничего не предвещало. Впрочем их редко когда что-то предвещает… Иногда бедствия, что имеют решающее влияние на мир, тихи и незаметны. Как например это. Блондинистый ребенок с голубыми глазами бежал по улицам своего селения отчаянно петляя и пытаясь как можно меньше попадаться на глаза взрослым. В какой-то момент он вылетает к небольшим мосткам на которых сидит еще один мальчишка. Этот черноволос и черноглаз. У него недавно умерла вся семья, от этого он бесконечно хмур, но он тоже ребенок… Детеныш, пусть и последний из проклятого клана. Блондин проносится мимо, чтобы не привлекать внимание. Вот только чье? Внимание уже привлечено плохо это или хорошо… Земля под ногами не податлива и в то же время отчаянно хрупка. У них всего лишь экскурсия с классом в лес вокруг Конохи, но никому нет особого дела до потерявшегося джинчурики. Это не страшно, паренек привык даже как-то к этому. Да, порой до слез обидно, но не более. Привычка страшная вещь. И тем удивительней понять, что тебя пошли искать… И кто? Учиха, которого ты сам возвел в ранг то ли своего вечного соперника-врага, то ли единственного друга. Хотя какие твои годы, ты еще пожалуй даже не задумывался о подобном. Просто поставил себе самую высокую планку, что была перед глазами. Учиха, последний из клана, лучший на потоке… В чем-то так же как и ты несчастный. Правда, кому какое дело? Все видели возможности и богатства клана, возможность влиять на последнее дитя, но не видели его самого. Как в случае Наруто - видели заточенного биджу, вместо ни в чем не повинного ребенка… А как известно, всем воздастся по деяниям их… Самая обычная миссия - сопроводить класс малолетних шиноби на экскурсию в лес окружающий Деревню. Проще бы казалось уже некуда. Все почему-то только забывают, что это дети… Все вокруг им интересно, заманчиво. И сколько бы раз им ни говорили об опасности того или иного растения-места… Пока на личном опыте не попробует ребенок не поверит. Особо везучие или умные учились на друзьях-соседях, но вечно так продолжаться не может. Наруто поморщился и принялся осматриваться. Понять что он попал в чью-то старую ловушку не составляло труда. Вот только яма была глубокая и стены у нее были явно чем-то заботливо укреплены… Чтобы попавшийся не мог сам выбраться. Перспектива просидеть здесь неясно сколько времени однозначно удручала блондина, правда не настолько насколько возможные насмешки. Что поделать - логика детей, смерть не самое страшное. В какой-то степени ребенок именно этим и опасен, он просто не понимает что такое смерть, до определенного порога конечно… Сверху сыпятся комья земли и со звучным взвизгом к нему в ловушку падает Харуно. Учиха каким-то неведомым чудом умудряется удержаться на краю. Хмуро оглядывает их, а потом порывшись в подсумке вытягивает моток тонкой веревки. Сакура с почти обожанием рассматривает своего кумира. В это время Наруто деловито ловит конец веревки, если предлагают помощь, пусть и с таким похоронным лицом, он, что дурак отказываться? Сидеть здесь до утра его совершенно не прельщает. – Сакура-чан? – блондин протягивает ей веревку. У Саске больше шансов вытянуть более легкую Харуно, а уж им вдвоем под силу вытащить его. – Саске-кун? – на всякий случай уточняет та и дождавшись кивка крепче вцепляется в веревку. Даже подтягивается достаточно легко, помогая. Хвала занятиям в Академии. Наруто идет следом, сноровисто карабкается, несмотря на то что ноги то и дело оскальзываются на гладких стенах ямы-ловушки. Идя к лагерю они в очередной раз плутают выходя куда-то совсем уж в непонятную сторону. Уже достаточно поздно и банальная усталость отупляет. Заставляет подолгу вглядываться в неясные тени порожденные многочисленными ветвями деревьев. Приветливый днем лес кажется чужим и настороженным сейчас, хмурым, даже злым. И это пугает. Харуно жмется ближе к мальчишкам, которые в свою очередь подбираются. Что-то такое витает в воздухе… Опасное. Впереди на поляне горит костер или что-то подобное. Мальчишки осторожничают, пытаются аккуратно выглянуть из-за деревьев, но что-то их выдает… Всех троих вытаскивают к костру. Перед ними четверо взрослых и явно не гражданских, что по одежде, что по манере держаться. Они ни о чем не спрашивают, только переглядываются между собой и улыбаются… недобро так. Что могут противопоставить трое детей, пусть и малолетних шиноби, тренированным бойцам? Почти ничего. Право слово, их удары, что укусы котят, взрослым хищникам. Всем троим легко связывают руки, тычками принуждая идти в нужную взрослым сторону. Спустя еще какое-то время они выходят к бурелому подозрительно напоминающему пещеру. Между навалившимися стволами темнота более плотная, черная, вязкая, угрожающая… Шиноби недвусмысленно пихают их в спину, безмолвно приказывая идти дальше. Хотя все внутри встает дыбом в желании бежать прочь. Даже зелень под ногами пожухлая, больная какая-то. Наруто пытается вырваться, но это приводит только к мощному удару выбивающему весь дух из тощего тела, и тому, что его буквально забрасывают почти в саму пещерку. А там что-то ворчит-ворочается. Кровь из разбитой губы течет на землю. Фуин спрятанная у входа светится отчетливо и... трескается. Над головой блондина проносится странная зыбкая тень, ночь рвет торжествующий скрежещущий вой. Сакуру отбрасывает в сторону с силой прикладывая о ближайшее дерево. Девочка со всхлипом сползает на землю. Учиха успел пригнуться, но и его откинуло в сторону. Странное нечто с урчанием, рычанием и визгом набрасывается на взрослых шиноби. Раздаются вопли и звук ломающихся от мощных ударов костей. Странное неприятное хлюпанье. И с каждой смертью существо обретает все более и более ясные очертания. Последний шиноби захлебывается своей кровью, и странная паукообразная тварь поворачивает уродливую костяную маску к детям, которые инстинктивно сбились вместе. Существо скрежещет-смеется, скалит белые костяные клыки. Подбирается издевательски медленно. Дети ему на самом деле малоинтересны, но он так голоден, что любой источник такой странной, но вкусной силы непреодолимо влечет его. А у беловолосого пацаненка этой силы очень большие запасы. Пустой довольно взрыкивает и бросается вперед, вот только детей трое и они мгновенно уходят в разные стороны. Как вспугнутые птицы, бросаются врассыпную и прочь. Петляют, бегут, прячутся. Пустому все равно, он найдет их, найдет и сожрет. Ведь теперь он свободен и печать той странной Жрицы больше не сковывает его на одном месте оставляя пустоту пожирать саму себя. Блондин попадается в когти первым. Человеческая оболочка так слаба и беспомощна, так легко хрустит и рвется под когтями. Мальчишка заходится криком от боли, когда костяные наросты верхних конечностей врезаются в бок. В тот же момент в голову твари попадает огромный шар огня. Катон всегда был верен Учихам. Маска чуть похрустывает, но и не думает ломаться. Может быть она стала более хрупкой, еле заметные сколы, но этого так мало. Это только еще больше разозлило Пустого. Монстр отбрасывает блондина в сторону и с ревом бросается к Учихе. Алые капельки крови в темноте наступившей ночи кажутся небрежными каплями туши. Под окровавленными пальцами Наруто медленно набирает свечение полустертая фуин. И еще одна, и еще, и еще… Светлячками по всей поляне. Слишком тусклые для активации, кроме той на которую Узумаки опирается рукой. Ручеек крови стекает вниз, напитывает землю и фуин. Кровь Клана Печатников пытается спасти своего носителя. Хотя бы дать ему шанс. А сам Наруто в тот момент отчаянно желает только одного: спасти друга-врага, защитить. Внутри живет четкое понимание – монстр на них двоих не остановится. Пойдет охотиться дальше: на Сакуру, потом на остальных жителей Деревни… Да, в конце концов его уничтожат. Узумаки в этом уверен, но скольких эта тварь убьет до этого… И пусть он не особо любит людей в селении среди них есть те, кого он не хотел бы видеть мертвыми. – Эй ты! – Узумаки умудряется подняться на ноги, алая чакра прижигает раны и ускоряет регенерацию. И сейчас он ей очень благодарен. Жить как никогда хочется. – А ну отпусти Саске!!! – в ответ тварь заливисто скрежещет-хохочет. Прицельно откидывает Учиху в блондина, сшибая с ног прямо на набравшую яркость фуин. Замысловатый рисунок вспыхивает отчаянно и гаснет. Пустой хохочет заливисто в два прыжка оказывается рядом, заносит для удара лапу и замирает. Вокруг разливается еле слышный шорох тысяч и тысяч песчинок. Черный провал в ничто сверкает неровным оскалом чуть в стороне, а рядом с мальчишками замирает высокая фигура в длинном черном хаори. Лица не разобрать из-за странной выбеленной фарфоровой маски с абстрактным рисунком цветов, от переносицы вверх на лоб и на щеках. Хиганбана. Цветок Смерти. Ино им о нем рассказывала, шепотом и используя разные его имена, благо их у него более девятисот… Яманака даже припомнила его диковинное название – Ликорис. Наруто смотрит на незнакомца широко открытыми глазами, да ему больно и все еще страшно. Саске с трудом дышит, пытаясь прийти в себя, у них двоих нет шансов против этих двух монстров, но… Мужчина, а Узумаки в тот момент уверен, что это именно мужчина, делает стремительный шаг вперед, а монстр пятится, медленно начиная подвывать. Мальчишки даже дышать забывают, когда осознают, что монстр боится, панически, как пугал их самих. Один стремительный выпад странного прямого клинка и хруст проламываемой маски. Пустой воет, скребет лапами по осыпающимся осколкам и начинает медленно распадаться, мужчина быстро устает от его воплей и отсекает голову. Гротескная фигура монстра разваливается на мелкие песчинки. Мужчина фыркает убирая оружие и приближается к замершим на земле мальчишкам. Присаживается на корточки разглядывая их, сдвигает маску на бок. Первое что намертво впечатывается в сознание это зеленые до едкого неона глаза, а уже потом странная и нетипичная для местных красота. Чёрный провал с чавкающим звуком захлопывается. – Эй! – парень подхватывается на ноги и обиженно смотрит на место где раньше был прорыв. – Это не честно! – сейчас от него совершенно другое ощущение нежели несколько мгновений назад. – Ладно, мелочь. – зеленоглазый опять опускается рядом. Осматривает их и аккуратно помогает устроиться удобнее. И совершенно не смотрит, что измазался в их крови. – А теперь объясните мне что тут происходит? Это был первый раз когда они встретили мага Гарри Поттера на своей земле… И он находился рядом с ними все время пока не пришли взрослые. В следующий раз встреча кажется чем-то совершенно неожиданным и закономерным. Это их первая миссия вне деревни. Первая, грозящая стать последней. Все-таки только выпустившиеся генины не чета Демону Кровавого Тумана Момочи Забузе… Эта миссия в самом деле может стоить им жизни не смотря на все старания их командира Хатаке Какаши. Именно поэтому Наруто почти не удивляется, когда среди трав на поляне где был Юки он натыкается взглядом на кровавый Ликорис. Ассоциации проходят мгновенно и Узумаки с трудом удается не отшатнуться прочь, а внимательно слушать. И там на мосту, среди зеркал, когда Саске казалось умирал на его руках, кровь вспенилась яростью и болью. Вряд ли их пожалеют. Просто убьют, как лишних свидетелей… Ярость плохой советчик, и Лис внутри прижимается к прутьям чуя, что его джинчурики почти потерял контроль… И Кьюби даже не знает рад он этому или нет. С одной стороны у него есть шанс вырваться, а с другой… Это дитя слишком отличается от всех с кем он общался так или иначе… Ведь Лис был в своем роде проклят тем же недугом, что и первый раз пленивший его Учиха. Вот только время идет, ярость и ненависть медленно тают, особенно когда некого ненавидеть. Вернее твой носитель просто не умеет. Будто вся ненависть была отдана только тебе, все яркие чувства только для тебя… Это подкупает. Золотоволосое солнышко иногда сваливается в его катакомбы во время сна и подозрительно напоминает заблудившегося детеныша. В первый раз он не верит своим глазам. Детеныш уже должен быть достаточно взрослым и сильным, но перед ним маленькое существо. Кьюби даже не берется угадывать сколько мелкому лет, но он испуган и ранен. Уж это почувствовать его сил хватает. Детеныш тенью слоняется по подземельям, пока не добирается до его клетки, долго разглядывает, а потом тянется погладить, не боясь огромных, больше него самого, клыков и когтей, рыка и предупреждающего оскала. Совершенно не боясь того, что не выйдет отсюда. Проходит сквозь прутья клетки, к опешившему Лису и касается огненно-рыжей шерсти. Голубые глаза так комично расширяются в удивлении. – Мягкий и теплый, ты такой мягкий и теплый!!! – и он зарывается в шерсть где-то у самого носа. Лис фыркает, дыхание отбрасывает детеныша на пушистые хвосты. И теперь демон может рассмотреть узкие плечи, руки в синяках и не только руки… Мальчишка угловатый, усталый, явно не доедает, но старается из последних сил… Лису странно, что никто не смотрит за детенышем. Даже для таких как он дети – сокровище. И наверное больше всего ненависти к Учихе зиждилось на том, что он себя не контролировал когда нападал на деревню… А обычно гибнут в таком случае самые слабые – детеныши и самки. Слом собственных моральных устоев, пусть и странных, вызывал ярость… А этот детеныш… Кажется люди называли это родительским инстинктом? Или что-то вроде. Заботиться-защищать, учить-оберегать. Вот только почти ничего из этого он не мог заточенный внутри него. Разве что отдавать свою чакру по требованию и нет, чтобы лечить повреждения и выправлять кости. Помогать при усталости и тихо во сне нашептывать слова поддержки. Девятихвостый еще помнил, как их отец, Хагоромо, говорил с ними, подбадривал. Эти воспоминания почти утонули в черной ненависти, почти подернулись дымкой забвения, но золотое солнышко творило чудеса, в то же время ничего не делая… Просто заставляя вспоминать. И сейчас ему угрожала опасность, Лис ее чуял, она разлилась ядовитым дыханием в воздухе и все, что он мог – это дать мелкому лисенку свою чакру. Столько сколько тот выдержит. Столько сколько ему понадобиться для победы над неведомой напастью. И столько сколько нужно будет ее для мести. Далеко не самая благородная причина, но и он не тенши* (ангел). Кьюби еще помнил тот день когда учуял страшное, стылое Ки, даже здесь под печатью. Джинчурики получил сильные повреждения, Лис еле успевал его латать. А ведь в какой-то момент мог и не успеть… А потом это Ки рассеялось, стерлось, как и не существовало. Стало пусто. И пожалуй это было еще страшнее, потому что было знакомо. В конце концов часть его души до сих пор внутри призванного шинигами. И это страшно быть частью целого, обладать памятью и мощью и всегда, на грани восприятия ощущать агонию части себя… Лис почти смирился, почти справился. К тому же детеныш не смог бы выдержать всю его мощь. Родители тоже заботились о малыше, эту заботу он мог понять, хотя и совершенно не собирался прощать мужчину его бывшей джинчурики… Хотя, все тогда были хороши. Страшнее чем мать защищающее свое дитя нет ничего, а он напал на это дитя, дрожащий и пищащий комок плоти. Ослепленный ненавистью и болью он чуть опять не нарушил свой собственный закон. В пору говорить “спасибо” Кушине при встрече. Возможно когда-нибудь ему даже представится такая возможность. Больно часто вокруг его детеныша кружится шинигами… Сейчас же, ему показалось, что время застыло. Повеяло стылой знакомой Ки. Лис напрягся пытаясь уловить что же происходит, но Наруто внезапно успокоился. Пусть немного неестественно, но это лучше той всё сжигающей ярости и боли. Лис тоже замер, слушая… Юки ласточкой вылетает из зеркала после удара кулака объятого алой чакрой. Вокруг Наруто пульсирует ореол с вполне себе узнаваемыми длинными ушами, полосочки на щеках топорщатся чуть ли не усами. Чакра Лиса размётывает в клочья нагнанный техникой туман, как раз для того чтобы можно было четко увидеть быстро складываемую последовательность печатей. Руку их сенсея окутывает росчерками молний, округу полнит странный звук, будто тысячи птиц в момент оказываются рядом. Хаку дергается в сторону, в его глазах стынет нечто, что заставляет замереть на месте. Ничтожно малые секунды, выплеснутая для техники вода и он принимает удар искрящейся молниями техники на себя. Наруто кажется, что его сердце останавливается еще раз. Боль потери рвет на части, хотя он был так мало знаком с этим парнем и он убил его дорогого друга, но… Видеть подобное смирение на красивом лице больно. Агрессия Какаши-сенсея не удивляет, наоборот. Это кажется таким правильным, вбить свое мнение, правильное. Хотя если честно Наруто немного понимает Забузу. Страшно привязываться, чтобы потом потерять. Страшно, но привязанность никогда не спрашивает. Просто берет и возникает. Пусть он и считал, что растил идеальное оружие, но фактически уже давно считал Юки сыном… Узумаки бросает взгляд назад, отвлекается на какие-то мгновения, а на мосту в очередной раз меняется расклад сил. Гато со своими наемниками… Вот кто мусор от людей… Между сжавшихся клыков рвется рык, хочется самому броситься вперед и растерзать… – Успокойся. – голос раздавшийся рядом падает снегом за шиворот. Ледяной водой окатывает с головы до ног. Их с Саске старый знакомый стоит рядом с ним. На нем традиционный костюм и привычное длинное хаори. Маска сдвинута на бок и на лице написано смирение и спокойствие. А Забуза тем временем говорит и от его слов, хочется плеваться. Наруто не выдерживает выплескивает из себя отчаяние и мысли. Повторяет слова Юки, донося их до Забузы. Мог бы – бросился вперед, вот только, это не поможет. Руки травмированные их сенсеем свисают плетями, но он от этого совсем не кажется беспомощным. Демон Кровавого Тумана. Этого джонина надо бояться, но Наруто не может, ему так жалко этих двоих. Слёзы текут из голубых глаз, шинигами за его спиной тихо утешает, а туманник просит кунай. Перекинуть оружие те же секунды, так мало, так много. В момент нападения на Гато с его наемниками Момочи Забуза и правда похож на демона… И с его смертью уже ничего не поделать. – Потеря дорогого человека – маленькая смерть. – говорит стоящий за его спиной мальчик-парень-мужчина. Холодная Ки окутывает с ног до головы. – Я знаю, – губы у Наруто бледные, хоть и искусанные. – Саске… – смешок из-за спины заставляет вздрогнуть. – Да ничего с твоим вороном не приключилось, лисенок. – шинигами треплет ему волосы, налетевший ветерок разбрасывает пряди. – Скоро придет в себя. Просто глубокий обморок, да и сила того кто живет в тебе. Это помогло ему не окочуриться. Уж мне можешь поверить… – Узумаки улыбается сквозь слезы, спешно стирая их с лица, а они все текут и текут и не понять от печали они или из-за радости. Парень проходит мимо него к двум шиноби на мосту, белые снежинки кружатся в танце вокруг фигуры вполне выявляя ее очертания. За спиной блондина заходится в кашле Учиха. Сакура помогает ему подняться и они подходят ближе к Наруто и все еще сидящему на земле Хатаке Какаши. Строитель моста смотрит на все происходящее молча, все никак не отойдя от шока. Гато мертв, это последнее, что сделал Забуза, а сейчас бездушный шиноби-убийца умирает перед ними, тихо шепча своему воспитаннику слова признания, которые тот уже никогда не услышит. Это заставляет предательскую влагу подступать к глазам… Вот только не всех наемников успел отправить к праотцам туманник. А жаль. Они похваляются, толпятся с неоконченной стороны моста, смеются. И правда, что им сделает по сути один шиноби-ребенок? Два, если считать Сакуру. Какаши и Саске автоматически выбывают из боя из-за травм и растрат чакры. Люди из деревни, ополчение приведенное вдохновленным Наруто мальчишкой, поспевает как раз вовремя. Вот только это обычные люди, вооруженные кое-как, а наемники это наемники. Узумаки не смотрит на них, как и Саске, да и взгляд Хатаке направлен не на них. Работающий шаринган копи-ниндзя видит то, во что он не может поверить. Фигуру в черном хаори, что присела рядом с мертвыми аккуратно касаясь их лиц, казалось закрывая глаза. И он понимает, что по крайней мере это существо видят еще двое его учеников. Сакура же только дрожит и жмется ближе к Учихе и тот, о диво, не отгоняет ее. Даже обнимает за плечи в жесте поддержки. – Пожалуйста, пусть у них будет хорошее перерождение. – Наруто склоняется в поклоне, что-то внутри него велит сделать так. Это будет правильным. Древним обрядам его никто не учил, но знание живет в крови и он просто слушается наследия своей матери, как слушался тихих слов Лиса в своей голове. Пусть он помнит не все посещения внутреннего мира, но огромного зверя в клетке помнит, и он всегда отчаянно жалел его. Ведь там даже хвосты не распрямишь толком! Мужчина чуть оборачивается, Какаши сглатывает под спокойным и каким-то умудренным взглядом неонов-зеленых глаз. Ведь не бывает ни такого взгляда, ни таких глаз у живых. – Дитя, не волнуйся, они снова встретятся… И думаю в следующий раз им будет немного проще. – мужчина улыбается поднимаясь на ноги. Снежинки четче очерчивают его силуэт. По шепоткам побежавшим среди ополченцев и наемников становится ясно, что теперь его видят все. Или по крайней мере могут угадать, что там кто-то стоит. А он полностью разворачивается в сторону наемников Гато и прищуривается. И Хатаке передергивает, не хотелось бы ему находится под этим оценивающим взглядом, если даже отдаленное внимание этого существа ощущается весом на плечах. – Вы правда решили напасть? – и он склоняет голову сначала в одну сторону, потом в другую. Копирующий не успевает отследить когда в руке странного существа оказывается матово блестящий клинок. – Уверены? – и от фигуры по мосту ползет ощущение какой-то невозможной жути. Это не ярость биджу, что била от Наруто несколько мгновений назад, это что-то совершенно другое. Смерть возможно. Удушливое Ки стелется в сторону наемников, ломает сопротивление, обращает в бегство. Скрежещущий смех прогоняет их прочь окончательно. – Д-демон!! – затихает где-то в дали вместе с гулом лодок и шумом людей. – Фи! Обидеться, что ли? – мужчина направляется в их сторону, клинок пристегнут к поясу и ничего не напоминает о той потусторонней жути, что была несколько мгновений назад. – Может быть не надо, шинигами-сан? – вежливо спрашивает-просит Учиха следя за приближающимся существом. – О, я тебя прошу. – отмахивается тот и подходит к ним. – Все равно они долго не проживут. Уж я-то знаю. – и он разводит руками. – Издержки профессии так сказать. И как ты умудрился опять так вляпаться? – черноволосый мужчина не сильно обращает внимание на окружающую толпу, а люди вокруг радуются, и казалось бы уже забыли о странном пришельце, который им так помог. Какаши только диву дается. – У меня в отличие от некоторых нет быстрой регенерации, а так получили мы почти одинаково. – дергает плечом Учиха. Хатаке автоматически отмечает, что они явно знакомы и давно. Это пугает, если вспомнить как Саске назвал этого мужчину. Да и Сакура смотрит в пол стараясь не поднимать глаз и всячески не привлекать внимание парня. А тот явно идет на уступки не смотря в ее сторону и заговаривая исключительно то с Наруто, то с Саске, пока вытаскивает из последнего сенбоны. Копирующий понимает, что обязан доложить о подобном Сарутоби. Пусть этот парень может быть мороком, или и правда шинигами, но он крутится рядом с последним Учихой и джинчурики – оружием деревни. Вот только этот джинчурики сын его учителя и если уж он не смог ничего сделать для него в деревне, то сейчас, сейчас он просто может промолчать. Хотя и пробирает холодом от мысли, что должно было произойти с мальчишками в их смешном еще возрасте, чтобы так спокойно говорить с шинигами. Почти на равных. – Шинигами-сан! – возмущенно восклицает Наруто потирая лоб. Щелбан оставил красный след впрочем быстро исчезающий. Лис не дремлет. – Что я тебе говорил? – Гарри. – покорно соглашается блондин. – Это правда, не отменяет того, что ты шинигами… – Имя и профессия это знаешь ли разные вещи. – парень практически обидчиво надувается, как ребенок. Хатаке хочется протереть глаза, ведь того что происходит перед ним просто не может быть, но тем не менее это есть. – А это? – зеленые глаза с интересом рассматривают его. – Это наш сенсей. – Наруто улыбается. – Хатаке Какаши-сан. – Хорошее имя. – чуть дергает уголком рта шинигами. – Можешь звать меня Гарри. – обращается он к Хатаке, а того ведет и джонин не понимает то ли от внимания потустороннего существа, то ли от растрат чакры. Прохладная ладонь ложится на лицо, закрывая шаринган. – Вам надо отдохнуть Какаши-сан, вы слишком растратились. Хотя вроде и ничего особо критичного… – джонин дергается, понимая что черноволосый тает мороком перед обычным взглядом. – Что теряете меня из поля зрения? Это нервирует? – Да и опять да. – находит в себе силы признаться пепельноволосый мужчина. – Могу успокоить паранойю, хотя приятно это не будет… – Буду благодарен. – отвечает Какаши и слышит тихий смех. На мгновения щеку обжигает болью, из тонкого пореза сочится кровь. Шинигами легко смазывает ее пальцем и демонстративно его облизывает. Мгновенно обретая четкость и материальность в чужих глазах. Хатаке пораженно моргает присматриваясь, чужая ладонь надвигает протектор на шаринган, а по спине продирает внезапным ознобом и этот странный подспудный холод так и остается в теле. – Организм не гробь больше необходимого. – зеленоглазый парень бурчит, помогая подняться и подставляя плечо. – Что ж вы все на мою голову такие рисковые… – Профессия такая, – обезоруживающе улыбается блондин и первый подходит к мостостроителю, строя умильные глазки и ставя того в известность, что они все идут отдыхать. Хорошо, что тогда все закончилось относительно неплохо… Как и в другие посещения этого шинигами. Обычно он появлялся под конец или нет, ни Саске, ни Наруто никогда не могли сказать точно. Просто осознавали в какой-то момент, что чуют его присутствие и незримую поддержку. Вполне возможно, что он и вовсе был рядом всегда… Этого им никто не расскажет.******** ******************************** ***************************** *************************
Этот день должен был быть самым счастливым. И признаться он для многих таковым и был. День победы… Год назад Волдеморт пал. Это праздник для всех магов Британии и конечно же в этом году к нему решили приурочить выпуск учеников из Хогвартса. Дополнительный курс, последний курс, дети войны, выжившие… Как много о них писали и говорили. Слишком много: ими восхищались, их ненавидели, кого-то обвиняли во лжи, кого-то превозносили до небес, кого-то топили, как можно глубже. Просто жизнь, скажете вы, вот только от этого совершенно не легче. – Гарри? – Гермиона всегда знала где его искать. Может быть он был так предсказуем, а может пресловутая женская интуиция или банальные поисковые чары? Как-то он не знал и не горел желанием узнавать… – Все хорошо, Гермиона. – парень улыбается, но уже больше года в его глазах стынет холод. Девушке страшно смотреть в них, впрочем не ей одной. Многие маги отводят взгляд не стремясь смотреть в лицо или глаза победителю Темного Лорда. Вот только Грейнджер докопалась до правды. Как в общем-то и всегда и конечно же она поделилась выводами со своими лучшими друзьями. Просто не могла этого не сделать… Поэтому Гарри становится все более нелюдим, хотя они и стараются быть всегда рядом, не давать ему замкнуться в себе и хоронить себя заживо. Потомственный некромант, подумать только, что столь страшный и редкий Дар расцветет пышным цветом в том из кого так долго и упорно делали Знамя и Символ Света. Это была просто насмешка судьбы, тем более страшная, если это вскроется. Ведь тогда Гарри грозило не просто лишение магии и смерть, а пожалуй что-то более жуткое. Хотя бы потому что не факт что “Поцелуй дементора” бы на него подействовал. Слишком часто он подвергался смертельной опасности, слишком часто стоял на Грани и бывал за ней. Перед Гермионой был не просто маг с задатками темного Дара… Поттер прошел инициацию своих сил еще в год от роду и потом его связь с Вечной Невестой только крепла. У обычных некромантов в зависимости от таланта, наследственности и силы эта связь могла быть как тонкой ниткой, так и корабельным канатом. При желании, умении и должном старании можно обрезать или обрубить… В случае Поттера все было далеко не так однозначно. Гермиона подозревала, что никакие, даже самые изуверские и сильные ритуалы не смогут разорвать этой связи ибо из-за своего происхождения, силы и образа жизни связь ее друга больше должна походить на прочную литую… цепь. А такое не порвешь и не уничтожишь. Это было самым охраняемым секретом в их трио, самым чтимым и опасным. Даже крестражи и использованные ими самими во время войны не самые светлые заклинания не шли ни в какое сравнение с этой тайной. И они хранили ее свято, как и то, что все Дары: и палочка, и камень, и мантия, все они признали Гарри. И не пожелали его покидать. Потерянный в Запретном Лесу Воскрешающий камень внезапно нашелся в вещах. Сломанная и выброшенная Старшая палочка ожидала его на столе в доме на Гриммо… Уж о Мантии и вовсе не стоит говорить, ни хозяин, ни тем более она с ним, не расставались. При всем при этом Золотое Трио никогда не врало. Могло не договаривать, заканчивать мысли друг за друга, сбивая окружающим писакам прицел в статьях. Могли путать или уходить от прямого ответа, мастерски надо признать, но никогда не врали. За это их уважали, как правые так и виновные. И как-то так уж вышло, что все кто учился с ними, в независимости от факультета, унаследовали ту же черту… Или возможно просто старались быть похожими? Для них это не имело значения. Этот послевоенный год был слишком тяжелым для того чтобы еще и придумывать и продумывать тонны лжи. – Пора идти. – Гермиона улыбается немного устало. Приваливается плечом к плечу друга. – Мы сделали как ты просил… Мы попросили Макгонагалл и других оставить три свободных места, но зачем? – девушка с тревогой смотрит на друга, она как и Рон знает о небольших провалах в памяти, что есть у него. В свое время они так и не смогли докопаться откуда они, но… Это очень беспокоило Гермиону, в отличии от Гарри. В ответ на все вопросы он только пожимал плечами и говорил, что ничего страшного, ведь ощущение от остатков тех воспоминаний теплое. Значит ничего злого они в себе в любом случае не несли… Беспокойство подруги правда это мало унимало, но другого объяснения у Поттера не было. – Это… для близких мне людей. – Гарри еле заметно улыбается и переводит взгляд потеплевших глаз на подругу, почти сестру. Гермиона только качает головой и берет его под руку. Сегодня они получат на руки грамоты об окончании школы и свои выпускные балы. Завтра же они покинут Школу и вряд ли когда еще вернуться сюда. Хотя возможно, некоторые и останутся… Большинство, правда, будет наверное рады попрощаться с этим местом. В этих стенах для многих прошла целая жизнь полная боли, любви и смерти. Иногда хочется забыть все и начать с чистого листа. Гермиона знала, что многие девочки и вовсе хотят покинуть магический мир Англии и перебраться куда-нибудь в другое место. Да и не только девочки откровенно сказать… Эта война забрала много у всех. У этой войны не было победителей и проигравших. Разве что чисто номинально. Свет победил, но цена… Реки крови, в которых так легко утонуть и заблудиться. И наверное ничего страшного, если бы эта война шла только в закрытых анклавах магов, но Риддл умудрился вмешать сюда ни в чем не повинных маглов. Интересно чем же так провились обычные люди? И как теперь, после всего произошедшего вы прикажете перед ними открыться? А ответ очень простой: никак. Слишком много смертей, слишком много “террористических актов” оставил по себе Волдеморт и его приспешники… Жуткая картина, если задуматься, а многие и не хотели думать. Это удручало больше всего. Да и если проанализировать… Гермиона старалась не возвращаться в своей памяти к дням войны, слишком это было страшно и… Потерять ориентир и потеряться самой было так просто. Моральные принципы, дело света, всеобщее благо… Когда за тобой охотятся матерые рецидивисты и убийцы. Выжить бы, а до идеалов не всегда есть дело. Все они, пережившие этот год, не любят его вспоминать, но не могут не помнить. Крепко сидят в них выученные уроки. Вбитые с потом, кровью и смертью. Этого уже не вытравишь и не спрячешь, и при прочих равных, даже такой откровенный гриффиндорец, как Уизли предпочтет обратится к слизеринцу своего выпуска, чем к кому-то другому. Всех их связало войной вне зависимости на какой стороне они воевали. Просто потому что их коснулась краем своего рукава Война и Смерть они будут другими. Уже навсегда. Звереныши, бойцы. Которым пришлось самим учиться и набивать шишки, вычислять самые удачные комбинации заклинаний и каскады связок, для взмахов палочки, чтобы в бою тратить как можно меньше времени. Разницы только в том, что среди этих связок было меньше смертельных нежели у противников, но… Как там говорил Флитвик? Главное не что ты используешь, а как? И Левиосой можно убить… Даже не желая, а уж разобравшись… Все что их отличало от врагов – намерение. Хотя если разобраться, до своей первой смерти Риддл не был такой уж психованной скотиной, как бы Гарри его ни ненавидел, но признавал, что некое рациональное зерно в его лозунгах и размышлениях было. Люди не готовы к магам… Магам опасно открываться простым обывателям сейчас. В лучшем случае их просто заключат в резервации, как коренных жителей той же Америки. В худшем… Просто перебьют или будут ставить эксперименты… Вот только никто не желает думать… – Гарри. – девушка дергает его за рукав. – Перестань хмуриться. Сегодня ведь и правда счастливый день. Последний день войны, наша Победа! – Да. – улыбка на губах Поттера мелькает еле заметным призраком. – День моей очередной смерти. – Га… – Гермиона не успевает ничего сказать, они уже у дверей Большого Зала. Губы сами собой растягиваются в заученных улыбках. Рано или поздно ты приобретаешь этот полезный навык при общении с прессой. Как бы тебе на самом деле ни было плохо, прятаться за вежливой улыбкой. Подчас они сами себе напоминали аристократов, что даже на судах были спокойны и величественны, ну, те из них кто в принципе имел понятие о достоинстве. – Все хорошо, Герм. – Поттер с улыбкой передает лучшую подругу под опеку Рона. Джинни как-то незаметно оказывается рядом. Медленно выпуск этого года подтягивался к ним. Даже слизеринцы. У них всех так мало общего и так много. В конце концов они всего лишь люди. Все они, в независимости от цвета, пола и происхождения, силы или веры. Просто люди способные на свои ошибки и свершения, и, главное, способные признавать свои ошибки. Гарри еле заметно поморщился и отвел взгляд от зала, привычно опустив глаза, хотя и продолжал стоять с идеально прямой спиной. Аристократ? Да, пожалуй. Полукровка? Да, и это тоже… Сейчас, в черной мантиии с алыми знаками Гриффиндора, он выглядит строго и празднично, как и все они. У многих здесь есть те ради кого стоит выглядеть хорошо. Кто может гордиться тобой. И за таких Гарри искренне рад. У него же самого нет семьи, что встретила бы его поле спуска со ступенек с аттестатом в руках, к кому он мог бы подсесть потом, после церемонии. Конечно, есть миссис Уизли, она не будет против, только рада. Вот только это все не то. Гермиона его понимает, хотя в Святого Мунго сказали, что обратить обливиэйт на ее родителях вполне возможно… Сейчас их здесь тоже не было… И места, что Гарри попросил, нет их оставили, вот только на самых последних рядах. Хотя может быть это и к лучшему? Больно уж странные у него были воспоминания о тех кого он так отчаянно ждет. Смутные, больше похожие на тени. Аккуратность и тепло чужих рук, напористость и звонкий голос, некая упертость и титаническая уверенность в своей правоте… Это не могло принадлежать одному человеку, он был уверен, что тех кто спасал его много раз было больше, но четко их он совершенно не помнил. Это удручало, а голос за спиной еле слышно, пока еле слышно, шептал что-то успокаивающее и ободряющее. Давал надежду быть может? Сегодня ему предстояло сказать напутственную речь… Как он пытался откосить от этой почетной обязанности надо было только видеть. В ход шло все: от отговорок до почти откровенного манипулирования и попыток надавить на жалость состроив забитый и потерянный вид… Печально, но не прокатило. Писали этот опус долго и со скрипом, Макгонагалл его несколько раз после этого правила и вычитывала. Были у Гарри подозрения, что этот почти полуметровый свиток в руках держала не только их бывший декан. Больно уж… отцензуренной стала эта речь после всех вычиток. Это не было так уж и плохо, но… Было как-то неправильно. Всему его естеству не хотелось вписываться в выделенные ему рамочки. Хотелось в кой-то веки жить. Жить так чтобы Сириус и родители гордились им, чтобы мощь, что досталась ему от Лорда не пропала просто так, чтобы не давила гранитными глыбами на плечи, не прижимала к земле. Чтобы служила, искупала грехи своего бывшего хозяина. Слишком странные мысли для восемнадцатилетнего подростка? Вполне возможно, вот только на войне слишком быстро приходится взрослеть… Гермиона и остальные были рядом. Это успокаивало и придавало сил, но идти на возвышение, фактически на несколько минут встать на место директора Дамблдора… Почему-то отчаянно не хотелось. Трудно было простить и понять этого человека. Ложь во имя Всеобщего блага, шахматная партия растянутая на годы, дрессировка и ложь во имя спасения… Честно, он хотел простить этого человека, своего учителя, наставника, ставшего ему родным, но… Боги, он тогда был так зол. Гарри очень надеялся, что его ярость не причинила душе директора непоправимых повреждений. Хотя вряд ли бы кто был сильно против… С какой стороны не посмотри, а личностью Дамблдор был неоднозначной. Бороться против двух темных лордов и воспитать победителя второго… Некроманта. Хотелось горько рассмеяться. Интересно сам директор понял какой монстр вылупился у него под носом и оброс боевым оперением? – Гарри. – Рон аккуратно тронул за рукав. – Пора, друг. – все они ему доверяли… Молодой маг улыбнулся мягко, немного виновато. В ладони смялся свиток с речью… Выхолощенные почти стандартные слова. “Спасибо”, “люблю”, “не забуду”, “верен”… Хорошие слова, только в контексте, хотелось почему-то ядовито плеваться. Поттер поднимается на аккуратную трибуну, не менее аккуратно расправляет свиток с десятки раз перечитанной речью, он знает ее наизусть, но слова не идут с языка. В зале непривычная тишина. Гарри поднимает взгляд, скользит по лицам людей… Простые обыватели, в праве ли он судить их за страх? Полукровки и маглорожденные, в праве ли он судить их за желание лучшей жизни? Аристократы, представители древних семейств, старых традиций и правил, в праве ли он судить их за желание сохранить свой мир? Нет, это не его право и никогда не будет принадлежать ему. И он не желает его. Не суди и не судим будешь… Приговоры и громкие лозунги это не его. У него нет права порицать окружающих за их действия и решения. Да, они могут быть правильны или нет, но они не принадлежат ему. Да, могут причинить боль, но он не несет ответ за чужие решения и ошибки. Лишь только за свои. Поттер оглядывается на друзей, Гермиона качает головой, Рон ухмыляется, напоминая сейчас своих братьев… И Гарри снова поворачивается к залу и замирает. У дальней стены, не далеко от входа замерли трое. Просто стояли и улыбались приветливо и спокойно, и ждали. Разве он мог их разочаровать? Перехваченное волнением и внезапным приступом нервной вины, горло отпускает. Рыжее пламя в памяти вьется теплыми языками, отступает прочь, обнажая прекрасные и теплые воспоминания. Блеск клинка и шорох одежд, стремительность броска и жар яркого пламени во время удара… – Доброго всем дня. – Гарри улыбается, без страха оглядывая сидящих в первых рядах чиновников и мракоборцев, заглядывая казалось в душу и проходя мимо. Смотрит и на остальных, возможно с кем-то он еще встретится, а некоторых больше никогда и не увидит. Это не страшно и даже вполне обычно. – Просьба сказать речь на этом выпускном для меня была несколько внезапной. – признается он и растрепывает волосы на затылке, свиток с шорохом скручивается в тугой рулон. – У меня было много слов которыми я хотел бы поделиться. И я все думал, что было бы более уместным в данном случае… И ничего в голову не приходило, если честно. – Поттер смущенно усмехается, и его поддерживают тихие смешки. Малфой почти традиционно вздыхает и закатывает глаза. Хотя именно он несколько раз правил его речь, местами слишком… Гриффиндорскую, как он выражался. – Я спросил у своих друзей, что они думают, спросил у профессоров… – голос парня становится задумчивым, приобретает внезапную глубину. – Каждый предлагал что-то свое, на мой взгляд все, что говорили правильно. Мы наконец победили. Свершилось! Смогли! – радостно звенит голос в зале, министр довольно улыбается, а вот Макгонагалл же еле заметно прищуривается, она знает своих львов, а уж Поттер. С ним никогда не было просто. – Победили… – голос внезапно падает до хрипа. – Вот только цена… – губы подростка кривятся в горькой улыбке. – Жизнь, душа, гордость, уверенность, свое место в жизни, блага. Каждый из нас потерял что-то нужное и важное: родных и близких, родственников и друзей, любимых и ненавидимых. У каждого своя система ценностей. Я никого не хочу винить. Каждый в этой войне стоял за своим знаменем, – многие как по команде покосились на сидящих с ледяным безразличием аристократов. И все равно, что большинство из них из нейтральных семей… Ярлыки, шаблоны, навязанные нормы. Губы Гарри кривятся то ли в злой ухмылке, то ли в разочарованной улыбке. – Кто-то стоял за свою веру и убеждение, кто-то из-за страха за близких. Я скажу вам простую истину, известную каждому. Боль она у всех одинаковая. Все ее чувствуют. Совершенно все. Это не зависит ни от мировоззрения, ни от рождения, ни от титулов или состояния. Боль, как и любовь, она знаете ли универсальная мера. Вот только человек такое существо, что считает, что только ему одному больнее всех. – Гарри облизывает губы, ему кажется, что слова горчат на языке, но в зале гробовая тишина, никто не смеет прервать Героя Войны. – Я не хочу быть таким… Я не хочу говорить банальных слов. Вы все слышали их сотни и тысячи раз за прошедший год. Да, мы победили! – парень вздергивает подбородок, зеленые глаза почти полыхают. – Я горд тем, что сражался против тирана и деспота, против убийцы и слетевшего с катушек мага. Горд тем, что со мной рядом стояли прекрасные волшебники, ведьмы и колдуньи. Я скорблю по каждому павшему. Будь это в Последней битве под стенами Хогвартса или же любой другой операции по обезвреживанию последователей Волдеморта. Я… – на несколько мгновений он замолкает прикрыв глаза. – Я бы очень хотел, чтобы всех этих ужасов никогда не происходило и чтобы не было этих потерь. К сожалению это невозможно. Все уже свершилось. Я могу только молиться, чтобы никто более не допустил ошибок, просчетов и не сошел с ума в поиске бесконечной силы. – Гарри дергает уголком губ. – Бойтесь своих желаний они могут исполниться, и плата за них может быть неподъемна. Я не хочу увещевать вас или рассказывать о чем-то снова и снова. Кто прав, а кто виноват, решаете только вы сами. – Гарри склоняет голову чуть набок, немного кошачьим каким-то движением. – Я хочу пожелать. – окружающие немного напрягаются, а младшие курсы, что присутствуют в зале, только что не записывают за ним слово в слово. Это радует Гарри, может быть в их головах хоть что-то осядет подспудной уверенностью, знанием, заветом… Хотя бы сомнением. – Я хочу чтобы больше не нужны были такие как я и мои друзья. – в зале воцаряется недоуменная тишина, только выпускники прикрыв глаза понимающе кивают, как и некоторые авроры. – Чтобы больше не понадобилось рвать жилы чтобы выжить, закрывать глаза родным и близким ушедшим слишком рано от шального проклятия. Чтобы не было больше поколений Войны. Вы называете нас Победителями… Да мы победили… Мы Выжили. – многие взрослые отводят взгляд в сторону, им стыдно смотреть на подростков и встречать понимающие насмешливые взгляды, слишком взрослых для их возраста глаз. – И я прошу, я желаю, пусть больше не будет Войны. А эта… Эта со временем забудется, притупится боль. Мы будем жить и процветать. Я верю. – Поттер делает шаг в сторону из-за трибуны и склоняет голову в подобии поклона. Смирение, спокойствие, достоинство. Сейчас ему все равно, что подумают “взрослые”, его выпуск за спиной понял все, что он хотел сказать и принял. А те что являются частью его семьи… Стояли у стены и улыбались. Наруто первым начал аплодировать, мгновением позже подхватили и остальные. Большего признания ему было и не нужно. Гермиона же во все глаза смотрела на друга спокойно стоящего под прицелом сотен глаз. С прямой спиной в идеально подогнанном костюме под черной чем-то неуловимо знакомой ей мантией… Пугал ли он? Пожалуй нет, но не внушать, не мог. Девушка прослеживает его взгляд и сама замирает удивленным тушканчиком. Застывшие у стены незнакомцы неуловимо выделяются на общем фоне. Спокойствием ли, ощущением силы, быть может чувством собственного достоинства и осознанием своей мощи? Пляшущим во взглядах пониманием или быть может знанием? Гермиона не знает и совершенно не понимает, что происходит. А Поттер выждав необходимое количество времени и постояв рядом с говорящим свою очередную речь Кингсли, как и они спускается в зал. Рон и Гермиона стараются не выпускать Гарри из своего поля зрения. После того что он устроил там, на трибуне, может произойти что угодно, не то чтобы он был не прав в своих словах… Просто многие не поймут и не примут, а проблемы опять будут у Поттера и у них. Как можно оставить этого горе-героя одного? Из их поля зрения он исчезает буквально на мгновения, но этого хватает. Гермиона замирает отчаянно оглядываясь, знакомая вихрастая макушка обнаруживается рядом со странными незнакомцами и она спешит туда, позабыв, что не собиралась лезть. Просто она волнуется за него, не безосновательно, но… Рон еле поспевает за ней. – Гарри. – улыбается блондин в странном длинном плаще с красным кантом по нижнему краю. По подкладке казалось танцуют языки огня при каждом его движении. – Это было нечто! – Наруто шагает вперед обнимая брюнета. – Это было круто. – бесшабашно улыбается рыжий одетый в классический костюм, но что-то постоянно, неуловимо и от этого раздражающе, цепляет взгляд. – Онии-сан! – наконец доходит очередь до шатена. Черная мантия скрепленная цепочкой с диковинными подвесками распахивается от резкого движения, когда он обнимает Гарри. – Это была прекрасная речь! Думаю любой в Семье подписался бы под каждым твоим словом! – Спасибо. – зеленоглазый смущенно отводит взгляд и ерошит волосы на затылке, а потом внезапно солнечно улыбается, чуть запрокинув голову. – Как же я рад вас видеть! Вы надолго? – Не знаю. – Тсуна вздыхает и похожим жестом треплет свои волосы. – Мы же тебе говорили, над этим мы не властны… – Знаю, просто… – и он тут же сам отмахивается от своих слов. – Это не важно. Я просто рад тому что вы смогли прийти. – А как иначе? – Усмехается Ичиго. – Ведь ты же часть нашей Семьи… – Гарри? – вмешивается в странный диалог Грейнджер. – А… – Гермиона. – девушка с удивлением смотрит на смущенного парня, в нем не осталось и следа той угрюмости и замкнутости, что росла весь прошлый год. Присутствие этих людей смыло все напряжение, как приливной волной. И как будто сняло тяжелый камень с чужих плеч. – Знакомься это мои… родственники. – Родственники? – явно удивленно и ревниво реагирует рассматривающий странную троицу Рон. – Да. – Шатен улыбается мягко и тепло. – Я являюсь последним представителем одной из ветвей Рода Поттер в Италии. А эти двое представители ветвей, что остались на Востоке. – Гарри улыбается, чуть наклонив голову, пряча выражение глаз, но лукавая улыбка на губах намекает на то, что все не так просто… Впрочем вряд ли им что-то расскажут более детальное, здесь и сейчас по крайней мере. – К сожалению мы не сразу узнали о горе, что постигло основную ветвь Рода… Да и выбраться на ваш остров крайне трудно, надо признать. Возраст опять же… – Тсуна разводит руками и как-то виновато улыбается. – Мы бы хотели помочь, но изменить прошлое не в наших силах… – Зато будущее принадлежит только нам. – спокойно и твердо прерывает его Гарри. – Это так нии-сан. – улыбка шатена отражается в глазах миллиардами всполохов пламени. Гермиона не может не следить за внезапно возникшими родственниками ее друга. Просто не может поверить в их добрые намерения. После всего что произошло верить вообще тяжело… А мужчины как будто и не замечают такого к себе отношения. Всегда приветливы и спокойны, вежливы и даже немного церемонны. Присутствуют рядом с Гарри незаметно, тихими тенями, защищая и оберегая. Девушка как-то совершенно случайно обнаружила это. В тот раз они гуляли в магловском мире. Мать Гермионы в свое время настаивала на том, чтобы у ее дочери было и обычное образование, а не только магическое. И сейчас она должна была получить свои документы. Уж как отец с матерью устроили ее заочное обучение девушка не знала, но была бесконечно им благодарна… Гарри и Рон вызвались пойти с ней. Вся процедура в общем не занимает много времени и они покидают здание частной школы. Гермиона всегда была любознательной девочкой, поэтому большинство из этих оценок правдивы… Разве что в последний год она немного скатилась, но право слово у нее была очень уважительная причина! И как же хорошо, что маги почти не разбираются в обычной бюрократии! Имея на руках теперь почти полный пакет документов она могла спокойно начинать искать родителей используя не только магические услуги и виды транспорта. Добраться самолетом до Австралии дешевле, чем заказывать межгосударственный портключ, через несколько десятков границ. Когда они переходили улицу раздался легкий хлопок, она даже не сразу среагировала, зато вот Гарри сразу прикрыл ее собой и как бы невзначай оттер к стене дома. Рон, хоть и не понял особо, что происходит на всякий случай незаметно вытянул палочку. – Что...? – Гермиона удивленно смотрит на нахмурившегося Поттера. – Выстрел. – односложный и страшный ответ. Рон хмурится и подбирается, он уже знаком с магловским оружием. Как-то во время своих скитаний они нарвались на каких-то то ли грабителей, то ли убийц, обычных людей. И если бы не были магами, то вряд ли бы выжили. Правда вместо того чтобы уйти они наоборот крадутся ближе к переулку откуда слышали выстрелы. Гарри без страха ныряет за угол и они привычно следуют за ним и замирают. Сложно уложить в голове увиденное. В глазах всегда спокойного шатена полыхает пламя и Гермиона бы и рада посчитать это поэтическим украшением речи, но не тут-то было. Яркий рыжий огонек горит на лбу и вокруг массивных перчаток. Блондин ухмыляется скручивая одного из троицы нападавших мужчин веревкой. Затейливо так скручивая узлы и переплетая ее саму, что несчастный и пальцем пошевелить в итоге не может. – По-моему ты переусердствовал. – скептически оглядывая получившуюся композицию качает головой Ичиго. Похоже единственный кто не принимал участие в драке. – О, Гарри, вы уже закончили? Я думал вы провозитесь дольше… – Как видишь все вопросы уладить получилось не тратя много времени. – хмуро оглядывается зеленоглазый маг подмечая несколько подозрительных пятен копоти. – Сколько их было изначально? – Пятеро. – спокойно отвечает Тсунаеши. Пламя вокруг перчаток тухнет, хотя он сам не стремиться выходить из гиперрежима. – За твою голову назначили неплохую цену. – А они наемники. – Наруто кивает на связанных мужчин. – А такие подчас умеют намного больше, чем надо честному убийце ибо надо как-то выживать. – шиноби пожимает плечами, он сам такой и став Хокаге прекрасно знает всю подноготную и о миссиях о которых отчетность идет обычно только устная… Дайме все еще иногда заказывает им убийства, впрочем не только дайме. Мир меняется, люди тоже, но медленно и зло будет всегда. Разное, но к сожалению требующее устранения… Кардинальными методами. – Ясно. – Ичиго вздыхает. – Меня больше интересует, что теперь с ними делать? – Два варианта, – пожимает плечами Тсунаеши. – Даже три, если наши маги согласятся поучаствовать. – Горящий во лбу огонек наконец-то гаснет и парень перестает выглядеть так пугающе. – Давай, оглашай. – Наруто забирается на груду каких-то ящиков лениво раскручивая на пальце кунай, он так обманчиво спокоен и расслаблен в этот момент… – Первый самый простой: нет тела – нет дела. – Гарри пожимает плечами и хмыкает, а вот наемники явно не в восторге. – Ладно, второй сложнее, придумать что-нибудь маловразумительное, но впечатляюещее и сдать этих наемников полиции. И третий тоже простой, просто стереть им память, но думаю их в итоге все равно убьют. – Тсуна пожимает плечами. – Кому нужен провалившийся исполнитель? А вдруг ненароком вспомнит чего ненужного? Гермиона сглотнула, “родственники” Гарри пугали своим спокойствием и тем как они относятся к другим… Почему-то от равнодушия с которым они говорили о чужих жизнях бросало в дрожь, хотя за войну можно было бы и привыкнуть. Война закончилась, а отношение к миру осталось. – Пусть будет третий вариант. – Гарри достал палочку. – Это не больно. – улыбка мага была мягкой, и это пожалуй начинало пугать больше чем все остальное. – Ммм… – Ичиго как-то тяжко вздохнул. – Пожалуйста, не переусердствуй, защитить-то себя они должны, хоть как-то. – Я не собираюсь трогать навыки или еще что-нибудь. – зеленоглазый маг присаживается на корточки. – Память не должна пострадать, просто они не нашли нас и тем более вас не видели, а их друзья… Вот они нас нашли, но ни вернуться, ни доложить толком не успели. – взмах палочки. – Обливиэйт. – Люди обмякают на асфальте, немного подумав Поттер добавляет еще. – Конфундус. – Наруто спрыгивает со своего места и похмыкав развязывает веревки, а потом и ловко нажимает на какие-то точки. – Вот, они еще немного поспят, у нас минут пять-десять… – Блондин проворно сматывает свою собственность и она исчезает где-то в недрах его плаща. – Идем? – Ага. – Куросаки наконец-то отлепляется от стены и Рону кажется, что он слышит тихий звон. И гомон людей с основной улицы слышен намного четче. – Я снял барьер, можно идти, хотя они все равно поймут, что что-то не так. – Зато теперь не сунутся. – Тсуна пожимает плечами. – А там мы наконец выясним кто стоит за заказом… – И поговорим. – нежно-нежно улыбается Наруто, только вот в глазах лед и что-то такое недоброе. – Пожалуйста не летально. – вмешивается в душевный диалог Гарри. – Хорошо, нии-сан. – шатен соглашается и казалось даже в переулке светлеет. Рон с Гермионой переглядываются и не понимают почему эти мужчины, которые старше и явно сильнее их друга, соглашаются с ним и более того считают его мнение основополагающим. Рядом они пробыли около года, может чуть больше. Гермиона точно не считала, даже как-то не задумывалась о том, что они вдруг могут исчезнуть куда-то. Странная уверенность, не логичная, но казалось они как древние божества должны быть неимоверно сильны и неуязвимы. В конце концов она привыкла к ним, прикипела, доверилась, как и другие из окружения Гарри… Свадьба его с Джинни прошла так легко и спокойно, как никто не ожидал. Свидетелем был Рон, но кольца, золотые ободки с янтарно сверкающим маленьким камнем и затейливой гравировкой, держал именно Тсуна. Вскоре стало известно, что Джинни носит под сердцем их первенца… А принимать роды угораздило Ичиго. Уж почему в Мунго не заметили, что ребенок может появиться раньше срока не известно, но если бы не рыжий, вряд ли бы он выжил. В свою очередь Куросаки, бледный в зеленцу, но радостный не менее новоявленного папаши, сквозь зубы пообещал кого-нибудь проклясть. И что больше: “ни за что и никогда, не его профиль принимать роды”. Именно тогда-то и выяснилось, что на родине он учится на врача. А здесь пока что с ребятами по обмену из Токийского университета. Вообще подробности про них приходилось чуть ли не вытягивать клещами… И все равно было непонятно как такие разные по сути парни встретились и подружились, одинакового между ними был только Гарри к которому все трое относились с невероятной теплотой… К сожалению все имеет тенденцию заканчиваться. Первым “отбыл на родину” Тсуна, за ним уже Наруто. Дольше всех задержался Куросаки доблестно закончив у них полугодие по направлению терапевта в Лондонском университете королевы Марии. Гарри каждого из них провожал тепло и у Гермионы сложилось впечатление, что навсегда. И как бы ни задавался вопрос по поводу них, ответ всегда был один и тот же: “Всё хорошо”. Со временем воспоминания померкли, подернулись легкой золотисто-огненной вуалью. Где-то чуть более плотной, где-то наоборот. Семья Гарри росла, и когда один из его сыновей попал на Слизерин… Какая волна поднялась в газетах. Гарри даже сочувствовали, до первого высказанного сомнения в отцовстве вслух. Реакция последовала мгновенно и жесткая. Пожалуй подобного никто не ожидал, мало того что Поттер вызвал дурака посмевшего такое ляпнуть на дуэль, так еще и интервью дал в Пророке… Этакое неоднозначное. Пожалуй немного не хватило до звания Нового Темного Лорда. А спустя несколько дней он приехал в Хогвартс. Младший из сыновей Поттера не стремится на встречу, идет нога за ногу и наверное, если бы не Скорпиус, что чуть ли не плешь ему проел, спрятался бы или сбежал. Гнева отца мальчик очень боялся… Хотя вроде как и предпосылок к нему не было, но все равно было страшно. Зеленоглазый мужчина сидел в кресле в кабинете директора вежливо общаясь с Макгонагалл, еле заметно косясь на дверь. Сын шел слишком долго… Хотя наверное это и понятно, вся семья Гриффиндорцы, как и старший брат которого так часто ставили в пример и тут такой финт… Дверь в директорский кабинет предательски скрипит и первое, что слышит мальчик это: – Здравствуй, Ал. – голос его отца спокойный и нежный, кто бы что ни говорил. Их отец всегда был с ними ласков и нежен, хотя и не скупился на воспитательные подзатыльники. Как им, так и их дядям-тетям-кузинам. У них была большая и странная, на взгляд других, Семья. – Как ты? – Спасибо отец, хорошо. – и он все же решается поднять глаза от ковра, чтобы встретить пытливый, но теплый взгляд зеленых, чуть мерцающих как огоньки глаз. Это значило, что отец взволнован и готов действовать, вот только… Альбус Северус всегда знал, когда отец волнуется ЗА них, а когда злиться НА них. Сейчас центром мира отца был он – Альбус Северус и его самочувствие. Все остальное могло идти Запретным Лесом. – Все правда хорошо, папа. – мальчик утыкается в грудь подошедшему мужчине и крепко обнимает за талию. – Все хорошо теперь. Извини я испугался, что ты разочаруешься, из-за того что меня распределили на Слизерин… – Моё маленькое чудовище. – смех Поттера прокатывается завораживающим эхом по комнате. – Я говорил тебе, что не важно где ты будешь учиться. С любого из факультетов может выпуститься как святой, так и грешник. Конечно это было немного неожиданно, но… Ожидаемо учитывая, какое имя я дал тебе вторым и насколько ты чувствителен к окружающим. Интриган маленький. И ведь никто мне не сказал, я узнал случайно. Вот это было больно, Альбус. – Гарри прикрывает глаза. – Все остальное… Мы справимся, как всегда справлялись. Джинни тоже переживает, но я с ней поговорю. В конце концов в свое время мне тоже предлагали Слизерин… Это просто выбор, Ал. И все, только тебе выбирать каким быть. Я уже говорил тебе… – Пап, прости. – мальчик только сильнее вцепляется в отцовскую мантию, прячет взгляд, боится смотреть. Больше всего на свете он не хотел расстраивать отца. В их Семье никто старался этого не делать. Печаль старшего Поттера разливалась горечью по воздуху. Всё, что он просил у Семьи это искренности, подчас она была выворачивающей наизнанку, но единственно, что он просил это не врать на прямой вопрос. Как бы неприглядна была правда, он просил говорить. И сейчас Альбус почти предал, испугавшись… Слезы сами потекли по щекам. Честное слово, когда он настраивался на этот разговор он ожидал чего угодно, но не смирения в зеленых глазах, только не его, смешанного с легкой обреченностью. – Прости, пожалуйста, прости. Я не хотел! Я так тебя люблю, папочка! – мальчик запрокидывает голову, смотрит на отца с каким-то отчаянием почти, как будто у него забирают что-то жизненно важное. Макгонагалл непонимающе смотрит на происходящее. Реакция сына Поттера вводит ее в ступор. Ведь его даже не ругали, а у ребенка почти истерика. – Ал, – мужчина стремительно опускается на колено крепко обнимая сына, притискивая к себе. – Все хорошо, я не злюсь. Просто в следующий раз не прячься. Хорошо? Просто не прячься, ни ты, ни брат… – как раз по ступенькам слышны торопливые шаги. – Простите, госпожа директор! – в кабинет Макгонагалл почти врывается Джеймс Сириус и замирает, как будто налетел на невидимую стену. – Здравствуйте, отец. – И ты туда же? – чуть насмешливо фыркает Гарри вытягивая руку в его сторону и подросток тут же поддается вперед, в общие объятия. – Между прочим вас нагло сдала Лили. Конспираторы малолетние. – И пусть. – хлюпает носом Альбус. – У нее всегда хорошо получается чувствовать, что лучше для Семьи. – Успокоился? – Гарри расцепляет объятия и поднимается на ноги. – Мы можем спокойно поговорить? – Да, пап. Спрашивай. – По сути у меня один вопрос: не травят? – Гарри, как ты мог подумать, что… – вскидывается Минерва и замолкает пораженно глядя на младших Поттеров, явно смущенных. – Было немного. – признается Альбус. – Ко мне тоже пытались приклеиться некоторые сочувствующие тому, что в моей семье появился темный Слизеринец. – Кривится Джеймс и отводит вспыхнувший яростью взгляд в сторону. – Я думал тебе написали о некоторых травмах у других студентов… – Кхм… – У Гарри явно немного дергается глаз, он глубоко вздыхает запрокинув голову и внезапно смеется. – Сколько однако новостей и чем дальше тем внезапней. Джеймс, уж тебе надо держать себя в руках, учитывая склонности и темперамент… – Извини, отец, я знаю, но… Заслужили. Я могу простить, но не тогда когда наговаривают на нашу Семью! – Эх… – старший маг встрепывает волосы обоим своим сыновьям и качает головой. – Дети, я вами горжусь. Альбус, а у тебя что? – Все нормально… Уже. Мне Скорпиус помог. Пап, он такой классный! Можно я вас познакомлю? – Скорпиус? – удивленно произносит мужчина и прикрывает глаза вспоминая, имя-то знакомое, что-то такое он слышал… – Малфой, пап. – Джеймс смотрит в потолок, ухмыляясь совершенно невыносимо. Гарри давится вздохом и страдальчески смотрит на Альбуса, а младший только что не светится рассказывая о новом друге. Приходится сдаться. – Хорошо. Знакомь. – покачав головой Гарри поворачивается ко все еще пребывающей под впечатлением Минерве. – Директор вы не против, если я прогуляюсь по территории? – Конечно нет, Гарри. Будь аккуратен только. – на вопросительно изогнутую бровь она улыбнувшись, поясняет. – У тебя все еще много фанатов среди детей. – Хорошо. – Улыбка у мужчины спокойная, хотя все равно как будто немного нездешняя. Временами это серьезно так напрягает. Вот только всевозможные проверки и в Св. Мунго, и просто произведенные без ведома мага, не показывают ничего подозрительного… Макгонагалл убеждает себя не волноваться, только Магическая Британия идет явно не совсем по тому маршруту к которому так готовился Дамблдор. Женщина вздыхает и прикрывает глаза, она не может отрицать, что возможно происходящее сейчас даже лучше планов покойного директора. Посетители попрощавшись ушли и она встряхнувшись вновь садится за работу. Поттеры всегда подобны цунами или лавине. И это еще не все отпрыски этого славного семейства здесь… Гарри идет по знакомым коридорам и чувствует как рад ему древний замок. Магия ластится к рукам, обнимает за плечи, радуется. Замок приглядывает за его детьми. За всеми кто находится в его стенах и он как никогда рад, что вражда между факультетами медленно улеглась, почти полностью исчезнув. Да, для этого понадобилось почти двенадцать лет и война, но все же… По сравнению со столетиями это ничтожно малый срок. – Папа, а ничего, что он Малфой? – Нет, не волнуйся об этом. – мужчина улыбается. – С его отцом мы уже во всем разобрались. Давно причем. В какой-то момент Джеймс попрощавшись ускакал в сторону своей гостиной с легким сердцем оставляя младшего с отцом. А они продолжили спуск в подземелья. Альбус волновался, но страшно больше не было. Это же его папа в конце концов… Скорпиус попался им в одном из коридоров, шел как раз наверх, наверное волновался о нем, с теплотой думает Альбус и обнимает друга. А Гарри качает головой понимая, что теперь еще один ребенок станет частью его Семьи, если он не хочет потерять доверие своего родного сына и его самого, конечно. У него набралось уже достаточно не кровных родственников, но “своих”. За которых не только он, но и все остальные будут сражаться до последнего. Уж эту черту он постарался привить всем своим детям. Бороться за то, что тебе дорого и никогда не предавать своих. Не судить чужих и всегда отвечать за собственные поступки. Беловолосый, как и все Малфои, мальчик сглатывает и замирает под взглядом зеленых глаз, как кролик перед змеем. А Гарри хмурится разглядывая ребенка. Скорее всего последнего ребенка благородного Рода Малфой. Магия вокруг вздымается волнами… Альбус вздрагивает, широко открытыми глазами глядя на отца. Редко когда можно увидеть, когда он колдует без палочки и слов, одной силой воли, как сейчас… Младшему Поттеру всегда это казалось неимоверно красивым и смертоносным, для врагов. Семью, сила отца всегда облекала мягким коконом, грела и защищала и сейчас она медленно обтекала со всех сторон Скорпиуса будто силилась защитить от чего-то невидимого. Альбус взял друга за руку. – Папа, позволь представить тебе Скорпиуса Гипериона Малфоя, наследника Рода Малфой. – Рад знакомству. – Гарри кивнул в знак приветствия. – Скорпиус, это мой отец – Гарри Джеймс Поттер. – Я тоже рад знакомству, сэр. – вежливо ответил мальчик явно пребывая в легком замешательстве. Как-то он не так представлял этого мужчину. Высокий, подтянутый, и какой-то воинственный, но при этом совершенно мирный, как ленивый хищник. Который сейчас разлегся на отдых, но это совершенно не отменяет когтей, клыков и возможности пустить их в ход. – Скорпиус, у тебя есть возможность связаться с отцом? – Гарри чуть прищуривается разглядывая вязь проклятия. Похоже подарок кого-то из бывших Пожирателей… Как бы ему ни было все равно на разборки взрослых магов, так он ненавидел, когда в это втравливают детей. – Да, сэр. У меня есть сквозное зеркало. – Можно, я им воспользуюсь? Мне необходимо кое-что обговорить с Драко. Это важно. – мальчик несколько минут неуверенно разглядывает мужчину, а потом достает из внутреннего кармашка мантии небольшое зеркальце. Активировать артефакт не занимает много времени и Скорпиус протягивает его мужчине на доверчиво развернутой ладони. Гарри нагибается подхватывая младшего Малфоя на руки. Удержать достаточно худого мальчика на руках ему не трудно. Мало того что у него хорошая физическая форма, так и магия на что? – Скорпиус? – раздается обеспокоенно из зеркальца. – Что...? – но вместо привычных глаз сына в отражении он встречается с зелеными глазами, которые слишком хорошо знает. – Поттер, что это значит?! – Успокойся, все с твоим мелким нормально. – Гарри позволяет себе улыбку и чуть отводит зеркало, чтобы стал заметен Скорпиус у него на руках. – Мне нужно чтоб ты прибыл в школу. Чем быстрее тем лучше. Я буду в кабинете директора. Вместе с детьми. Это важно, Драко. Я могу не замечать многое, но если кто-то покушается на детей… Думаю ты знаешь, что случается. – Буду через десять минут. Поттер, только ничего не предпринимай не дождавшись меня! – и связь прерывается. – Вот и все. – мужчина опускает мальчика на пол и аккуратно отдает ему зеркальце. – А теперь мы опять пойдем мешать госпоже директору работать… – Гарри поворачивает прочь из подземелий и протягивает своему сыну руку, а потом подумав и Скорпиусу. Дети ни в чем не виноваты, на них нельзя срываться как бы не хотелось. Мужчина отчаянно не хотел походить на своих опекунов, пусть и понимал их мотивы, но… Нет, только не на них в отношении к ребенку. – Со мной что-то не так? – делает удивительно логичный вывод из всего услышанного младший Малфой. – Ммм… Я бы так не сказал, – Гарри вздыхает. – Скорее то, что я вижу может привести к нежелательным последствиям, но если помочь сейчас, вылечить, то все обойдется. – А вы ведь Аврор? – Да… – осторожно отвечает Гарри остро чуя подвох. – Значит я не болен. – ребенок склоняет голову на бок. – Проклят? – Что ж ты такой сообразительный? – совершенно беззлобно ворчит зеленоглазый мужчина, а Альбус хихикает задорно, чем явно вгоняет Скорпиуса в легкий ступор. – Видимо в отца пошел. – и мужчина вздыхает, чуть печально глядя на рано повзрослевшего ребенка. Дети темных семей сейчас взрослеют слишком рано. Гарри старается конечно оградить молодое поколение, но травля все равно есть. Хотя уже намного меньше чем раньше. – Хотя в данном случае это наверное к лучшему… Да, ты прав, тебя кто-то проклял, очень аккуратно и незаметно. Я имею дело с проклятиями часто, поэтому и замечаю подобное. Плюс Альбус… У него магия достаточно специфическая, подрастет-потренируется, возможно сможет стать взломщиком проклятий, как один из его дядюшек… Я хочу посоветоваться с твоим отцом, чтобы снять с тебя эту пакость пока она не вошла в силу и конечно же найти того кто виновен. – Спасибо. – лепечет растерянно ребенок крепче вцепляясь в ладонь мужчины. Хорошо, что сегодня суббота и в школе не так уж и много людей, по крайней мере в коридорах. Почему-то Скорпиусу немного совестно, что он идет за руку со взрослым и в то же время до невозможности приятно. Кажется будто тебя укутали в теплое пуховое одеяло и дали в руку чашку горячего шоколада. Уютно и спокойно. Драко оказывается в кабинете Макгонагалл даже раньше обещанных десяти минут. С беспокойством осматривает сына и вздыхает, а потом недоуменно переводит взгляд на Поттера. – Что? – зеленоглазый мужчина только вздыхает в ответ на это. – Альбус, Скорпиус, встаньте пожалуйста рядом у стены. – Гарри улыбается спокойно, вот только магия вокруг него обвивается тугими жгутами. – Драко иди сюда. – Малфой со вздохом подходит. – И что ты хочешь мне показать? – блондин прищуривается. – Да так, один друг научил показывать то, что видишь сам. – кончики пальцев Поттера не просто прохладные, а как будто и вовсе ледяные. Драко вздрагивает от того как они прикасаются к вискам, а потом отчаянно моргает пытаясь осознать картинку перед глазами. – Это… ? – сформулировать что-то внятное он не может и ошарашенно молчит разглядывая магическую вязь вокруг детей. – Вот как ты видишь? – все же обращается он к стоящему за спиной магу. – Иногда, Малфой, иногда, но проверять детей у меня уже вошло в привычку. Видишь о чем я говорил? – черная сеть, тонкая, еле различимая, но на светлой энергетике ребенка все-таки заметная, окутывает Скорпиуса подобно шали или порванному кокону. – Да. – Драко закусывает губу. – Можешь сказать на что оно ориентировано? – В основном на бесплодие и смерть в раннем возрасте. – пожимает плечами Поттер-Певерелл и усмехается. – Правда последнее ему уже не грозит. Эти узлы разрушены почти полностью и я даже догадываюсь кем. – Скорпиус внезапно закашливается, хватаясь за шею, одна из черных нитей наливается силой и превращается почти в удавку. – И самозащита в нем тоже прописана. – Поттер зло сощуривается. – Альбус… Можно. – Младший Поттер серьезно кивает и обнимает друга. Магия мальчика для Драко похожа на алый вихрь который закручивается вокруг двух фигурок ураганом. Рвет нити проклятия треплет, вгрызается в удавку выжигая-сжирая враждебное образование в ауре друга. – Хватит! – хлесткая светло-серая плеть магии Гарри, проходится по спине сына разрезая алый вихрь. – Или тебя самого придется укладывать на больничную койку. Жизни Скорпиуса уже ничего не угрожает. – Альбус кивает немного заторможено и шатается. Малфой-младший мгновенно подставляет свое плечо. Магия мальчика потрескивает грозовыми разрядами. Гарри тихо фыркает. Пусть он точно не помнит, что ему рассказывал о Пламени один из его братьев, это не отменяет его эффектов, которые он подспудно понимает. И принимает… Деваться-то некуда. Что ты сделаешь с Ураганом и Грозой которые уже подружились? А ничего. Придется окончательно мириться с Драко… Хотя врагами они давно перестали быть, если уж честно. Малфой качает головой и чуть пошатывается, когда Поттер убирает ладони. Это конечно не истощение, но собственный резерв все же просел. Гарри спокойно придерживает его за плечо. – Думаю теперь когда ты знаешь о проблеме решить ее тебе не составит труда. – Да, спасибо. – Когда выяснишь кто это был, извести пожалуйста меня. Больно уж неприятное проклятие, и если им наградили еще кого-то лучше бы знать о таком заранее. – Хорошо, Гарри. – Впервые за долгое время Драко зовет его просто по имени и присаживается в одно из кресел. Вызванные домовики накрывают легкий перекус и чай. Макгонагалл только качает головой. Женщина примерно поняла, что произошло у нее на глазах. Да и о трепетном отношении Гарри к детям знала, а значит опасность им не грозила. Хотя все равно, произошедшее впечатляло… И это было далеко не в последний раз, бывший декан Гриффиндора могла только надеяться, что в следующий все пройдет не менее гладко и спокойно. Без обширных разрушений и смертей... У всего бывает конец. Желаешь ты того или нет. У всего. В последний путь уходили друзья и враги. Сменилось несколько поколений, а Гарри казалось был неизменен. Погрузнел немного, поседел, лицо и руки покрыли морщины. Дети и дети детей выросли и уже сами отправляли своих отпрысков на учебу в Хогвартс которым теперь управлял Невилл. Прекрасный спокойный мир в котором ему уже нет места… Вы не подумайте, он никогда не жаловался и даже желал спокойной жизни после всего, что произошло в начале его существования, но… Все приедается, особенно такой деятельной натуре как Поттер. Да, та же Гермиона нашла себя в науке, Рон – в итоге в исследованиях магловской культуры и возможности ее применения в магическом мире. В чем жена ему активно помогала… Все они, поколение Войны, нашли себе занятие-хобби и ушли в него с головой, поставив детей на ноги. Для кого-то это была просто отдушина, как для Поттера Аврорат, а кто-то ушел в изыскания с головой… И потерялся там. Много произошло за эти столетия… Скоро ему справлять очередной юбилей, от которых он уже устал. Признаться его дети-внуки были одарены долгой жизнью тоже… Этакий Клан уже, Поттеров и им сочувствующих… В начале над этим смеялись, потом стало поздно что-то делать или менять. Менялся сам мир. И это было лучшим подарком. Конечно совсем войны не прекратились, но все же… Самого главного он пожалуй добился – благополучия для своей Семьи, вида и страны на отдельно взятом кусочке мира… И сейчас он устал. Привычный шепот за спиной набирал силу предлагая и советуя… И впервые за двести с лишним лет он согласился… Церемония была пышной и помпезной, хотя он никогда не любил этого, но… Все еще цепляющемуся за жизнь Министерству надо было устроить что-то грандиозное. В конце концов уходил символ целой Эпохи. Шепотки за спинами его внуков тихие, злые и облегченные. Все таки его боялись, почитали, ненавидели и снова боялись… Конечно, со временем вскрылось, что он некромант, но это было уже когда он праздновал свой, кажется, сотый день рожденья. И эта информация уже ничего не меняла. Писакам смеялись в лицо разбивая все сказки и домыслы спокойным: “Сто лет ничего не происходило и он вам не угрожал, а теперь должен? Оставьте отца, друга, брата, деда в покое!” Все таки у него была здесь прекрасная Семья… И он знал, что там, за Гранью, его тоже кто-то ждет, с кем необходимо обязательно встретиться. Гарри не помнил обещал ли он это или просто так предопределено, но он помнил, знал, что его ждут и будут рады видеть в каком бы облике он ни пришел. Даже если во время встречи он принесет за собой Смерть. Правда этого он совсем не хотел… С ним попрощаться пришло на удивление много народа, стоя в тени деревьев Поттер-Певерелл с удивлением наблюдал за жидким, но неиссякаемым ручейком. Кого-то он знал лично, кого-то даже никогда не видел, кого-то совершенно не ожидал увидеть, а о ком-то только догадывался. Друзья друзей и правило шести рукопожатий… Гарри только хмыкает на это, с Семьей он попрощался уже, а пугать оставшись “врагов”... Смысла не имеет, его старший сын – Джеймс вполне унаследовал его силу и шебутной характер, Альбус больше был огненным, а Лили спокойной и уравновешенной девочкой. Совершенно не имеющий предубеждения перед убийствами и обладающая просто чудовищным резервом, в этом она переплюнула даже его самого. Поэтому все трое были живы, как и трепетно любимые Гарри внуки. Кто-то пошел в Авроры, кто-то в колдомедики, некоторые преподавали в Хогвартсе. Внучку по линии Гермионы занесло в Шармбатон, а сын Флер ушел к волшебным существам. Конечно не все было так уж гладко. Джеймса, например, несколько раз пришлось почти вытягивать с того света, как впрочем и некоторых внучков. К сожалению вытащить удалось не всех. Поэтому его могила на этом кусочке кладбища была далеко не первой, что удручало, но это жизнь. Все в этом мире конечно… Поттер в очередной раз вздыхает оглядывая своих детей в последний раз. Губы сами собой расползлись в ехидной улыбке, если кто-то решил, что его смерть оставят безнаказанной, он сильно ошибся. Да, в тот момент Гарри сознательно шагнул вперед принимая удар активированного артефакта на себя, локализуя и удерживая своим даром. Да, это довело его почти до истощения. Да, он мог от него умереть, но не должен был. Заговорщикам просто повезло, что это был тот вариант который предложила Вечная Госпожа для его ухода из этого мира. Убить некроманта, если он того не хочет, довольно сложно, а уж Певерелла… Положа руку на сердце, почти невозможно. И теперь Джеймс унаследовавший титул, будет долго и вдумчиво объяснять это виновным. Пусть его дети и знали о том, что он сам принял это решение… С потерей очень трудно смириться, но он надеялся, что они справятся и когда-нибудь снова встретятся, может быть даже на перепутьях дорог за Гранью… В тени раскидистого дерева распахнулся туманный зев портала, Гарри в последний раз обернулся, столкнулся взглядом со старшим сыном и усмехнулся. Вскоре все его дети обернулись в его сторону. Покачав головой он вскинул на прощание руку и провалился в туманную муть спиной назад. Все таки было немного страшно, но жуть как интересно! – Ушел, – тихо всхлипнула Лили, пряча лицо на груди брата. – Да, теперь уже окончательно. – Альбус прикрывает глаза и кривит губы в подобии улыбки. – А видели, как у него глаза сверкали? – задумчиво роняет старший из них в никуда. – Давно я не видел его таким живым… Как бы абсурдно это ни звучало. – Удачной ему дороги! – желает справившаяся с собой любимая младшая дочь Поттера и улыбается. Вот только уже не грустно и светло, как раньше, а скорее щерится зло, как любимые ей опасные химеры. – А мы же наведем тут немного шороху, Джеймс? – С удовольствием дорогая моя Лили, с удовольствием. Альбус? – В этот раз скорее Северус. – средний из детей четы Поттеров зеркалит улыбку сестры. – Как думаете внуки не откажутся составить нам компанию? – Думаю не только они. – Улыбка Джеймса Сириуса под стать остальным, только в ней теперь есть оттенок какой-то нездешности, как был у отца. разве что у него он был спокойным и умиротворенным, а вот у сына – агрессивный. Впрочем это и понятно, он собирается мстить… Кто сказал, что Вечная Госпожа простит виновников? Даже, если ее дитя и было на это согласно. … Песок мягко принял чужое тело. Пустой сел с удивлением оглядываясь и смотря по сторонам, когтистая рука загребла серебристые песчинки, пересыпала, сквозь пальцы… Фигура упруго оттолкнувшись от дюны встала на ноги, чуть качнувшись. Плечи укутала потрёпанная мантия, на длиннопалой кисти украшением сверкнул камень в оправе из черного золота. Кожаные ножны заняли место на предплечье… Пустой вздохнул полной грудью, тряхнул черными волосами и рассмеявшись отправился бродить по бесконечной пустыне… В Лесу Меносов Странник с удивлением застыл над рыжеволосым юношей… И спустя несколько мгновений подхватил на плечо и понес в один небольшой грот поблизости – знакомиться… … Черноволосый мужчина идя по парку внезапно замер, привлеченный лаем дворняги и рванувшись вперед подхватил на руки испуганного ребенка. Шуганул прочь собаку и со спокойным вздохом взлохматил ребенку светлые волосы. – Успокойся, все хорошо. Где твоя мама? – Вон! – спешно вытирая слезки ответил ребенок потешно указывая рукой на спешащую к ним чуть бледную, видимо от волнения, женщину. – Добрый день, я Нана Савада. Спасибо, что помогли моему сыну. – мальчик ни в какую не желал слезать с чужих рук, буквально вцепившись в парня. Женщина немного виновато и тепло улыбнулась. – Разрешите отблагодарить Вас обедом?... … Портал открылся прямо перед ним, жадно втянул и протащил через грани больно обдирая кожу и кость. Мгновения дезориентации чуть не стоили двум детям жизни. Странное графическое заклинание почти потухло, когда он шагнул вперед уничтожая сошедшего с ума Пустого. Хотя они и так особо не блещут разумом, особенно такие низшие. Дети испуганно жались на земле, портал с тихим чвоком схлопнулся, оставляя его в странном и незнакомом мире, который похоже скоро и его сведет с ума. Перекроит под себя, а как же Поттер этого не любил. – Ладно, мелочь. – мужчина присаживается перед детьми, осматривает их. Пытается понять сможет ли залечить раны, помогает устроиться поудобнее невольно пачкая руки в их крови и замирает. По венам бежит злой огонь, неся с собой знания. Кровь проводник… Гарри прищуривается. – А теперь объясните-ка мне что тут происходит? – похоже он задержится в этом мире. Больно интересно то, что он успел уловить от этих детей. К тому же у него теперь есть два прекрасных якоря. – Рассказывайте… – и он усаживается поудобнее, ему опять интересно…