О ревности, глупости и любви.

«Чимини, нам нужно поговорить». Это первое, что слышит Чимин по приезду в Сеул от Юнги-хена. Он, конечно же, отказать не мог: хен бы разозлился и обиделся бы еще больше- это раз, а еще он и сам чувствовал, что, да, «нужно». Тогда Юнги впервые открыто все высказал, немного сбивчиво, перепрыгивая с одного на другое, волнуясь, бегая глазами, но не отпуская при этом рук Чимина, которые крепко сжал своими, как только они сели друг напротив друга на диван в гостиной. Остальные, увидев, что им двоим нужно поговорить наедине, тактично ретировались по своим комнатам. На самом деле, именно этого Чимин и добивался все эти несколько долгих мучительных месяцев. Добивался, чтобы Юнги признался в том, что ревнует страшно. Глупо, конечно, по мнению Чимина. Но увидев не раз реакцию хена даже на простые объятия Чимина с друзьями; поняв, как это все сказывается на их отношениях, создавая подоплеку для очередной ссоры, которая обязательно перерастала в грандиозную игру в игнорирование друг друга. Однако каждый раз, когда Чимин спрашивал у Юнги, что не так, почему он такой холодный и колючий снова, тот лишь обидно огрызался. Потом он, конечно, извинялся, нежно зацеловывая каждый участок кожи Чимина, вытягивая тихие стоны. Так они и мирились. Но вскоре Чимину надоело. Да, ему нравилось то, как они мирились. Но их ссоры происходили все чаще, и Чимина это очень беспокоило. Он знал, что они оба любят друг друга бесконечно. Но ему было больно, что из-за такой нелепой штуки, как ревность, которую Юнги никак не признает, они буквально рушат, что очень трепетно строили эти четыре года. И после очередной ссоры, Чимин не выдержал. Поэтому он решил немного поиграть на нервах у своего парня, спровоцировать, чтобы лед, наконец-то, треснул. Поэтому он и стал активно радовать публику непрекращающимся фансервисом. Он забавлялся, слушая выкрики фанатов, посмеиваясь и краем глаза наблюдая за тем, для кого и разыгрывался спектакль в первую очередь. Юнги первое время просто не выражал никаких эмоций, просто переставал говорить с ним после концертов, ссылаясь на усталость, уходил и появлялся только ближе к тому времени, когда уже нужно выезжать на репетицию. Естественно, Чимина это раззадорило еще больше. Чонгук ему активно подыгрывал с усмешкой, тихо вскользь шепча на ухо вопросительно, что это Пак творит. Чимин лишь улыбался шире, смущая макнэ, и еще откровеннее прижимался к нему. Концерт за концертом Юнги реагировал все более открыто: отворачивался, уходил, замыкался, а однажды на его лице проскользнула такая боль, что Чимин понял — он перегнул палку. Однако даже после того случая Юнги ничего не сказал и лишь потащил с собой Хосока выпить, сказав, что соскучился по лучшему другу. Тогда эта игра перестала быть такой уж веселой для Чимина. Были и теплые моменты, когда Чимин просто хотел побыть поближе к хену. Однажды Юнги даже усадил его к себе на колени, от чего Чимин залился краской, будто впервые, а все мемберы еще долго посмеивались над тем, как это Чимин умудрился не сломать тоненькие ножки Юнги. Однако игру свою он не прекратил. Решил, что раз начал, то не закончит, пока не добьется цели. Чонгук, словно понял все, сам частенько становился инициатором. Чимин тогда благодарно щекотал слегка ребра младшего и лохматил волосы. Чонгук на это лишь отвечал широкой заячьей улыбкой и шлепал Чимина по попе. Юнги же смотрел на все это краем глаза, исподтишка- Чимин знал. Однако в последние дни, Юнги будто подменили. Он улыбался широко, абсолютно, не обращая внимание на очередные забавы Чимина. Юнги полностью отдавался музыке и фанатам, словно забыв, что вроде как ревнует к своему парню, который тут же выступает недалеко вместе с ним на сцене. Юнги жался к Тэхену и Хосоку, уводил их к себе после концертов и по- прежнему игнорировал Чимина. Чимин тогда отчаялся и испугался. Неужели хен что-то там надумал и решил сдаться? Или ему уже все равно на Чимина? Или он так сильно обиделся? Он вдруг вспомнил, что с последнего их нормального разговора прошло почти два месяца. Два долгих месяца, за которые они не обменялись даже поцелуем. Два месяца, как Чимин начал игру и зашел слишком далеко. Он понял, что налажал, но не знал, как все исправить. Просто сказать прямо, что хотел вытянуть из Юнги признание? А как иначе объяснить его поведение, кроме как сказать правду? Но и правду прямо он сказать не мог. Почему-то он чувствовал себя глупым мальчишкой. Его обдало волной стыда. Так и закончился их тур. Они приехали в Корею, и все закрутилось. Дела, дела, дела. Времени в первые дни еле хватало на то, чтобы выспаться, от чего Чимин отвык за время тура. Юнги стал теплее и более тактильным. Так Чимин понял, что обида хена, кажется, понемногу отпускает того. Но не тут то было. Хен, разобравшись с делами, оповестил всех, что он уедет на Чеджу. Тэхен тогда заныл о том, что хотел на эти выходные поехать в Тэгу с Юнги, но тот лишь растрепал с улыбкой волосы младшего и сказал, что как-нибудь в другой раз. Чимин же жутко расстроился. Во-первых, почему это Тэ что-то запланировал с Юнги, а он даже понятия не имеет? Более того, они с Юнги договаривались, что поедут вместе к родителям в Пусан, ведь его семья очень соскучилась по Юнги. Но Юнги будто забыл об их планах. «Либо намеренно решил не ехать со мной» — тревожно прозвенело в голове Чимина. Хен, а можно мне с тобой? Я тоже хочу, давно на Чеджу не был, — канючит он, строя самое умилительное выражение лица. Юнги хмыкает, ухмыляясь. Подходит к нему и, щелкая по носу, говорит: — Нет, Чимини. Твой брат ведь, наверняка, скучает по тебе. Поезжай к семье. Чимин дует губы, смотря с легким недовольством. — Но, хен… — Отдохни и проведи время со своей семьей, малыш, — улыбаясь, повторяет Юнги, большим пальцем давя на надутые губы, а потом легко чмокая их. — Тем более мы увидимся через неделю, добавляет он. А Чимин тает. От «малыш», от теплого мимолетного касания губ. Ему недостаточно, он так соскучился по хену, что готов прямо тут наброситься на него. Он жадно смотрит на губы Юнги и недовольно хнычет, показывая всем видом, что хочет еще. Юнги лишь улыбается так же загадочно и, делая вид, словно не заметил призывного поведения Чимина, уходит к себе в комнату. Тэхен тихонечко хихикает на диване, приговаривая, что Чимина отшили и отомстили. А Чимин понимает это и беспомощно, совершенно по-детски злится. *** Юнги аккуратно прикрывает дверь, боясь не устоять и вернуться в надувшемуся Чимину, чтобы поцеловать того как следовать, чтобы привести его сюда и показать, как он соскучился. Но он понимал, что нельзя. Пока. «Малыш сам виноват, нечего было разыгрывать весь этот фарс. Он же не думал, что я реально на это отреагирую? На его глазах? Ха.» — думает Юнги, а сам глубоко вздыхает. Ему было сложно. После очередной ссоры на Чимина что-то нашло, и он вдруг начал активно лезть к мемберам. «К макнэ особенно» — усмехается Юнги. Он достаточно быстро понял задумку парня. Еще до их отношений Чимин именно таким образом выбил из Юнги признание. Сейчас он надеялся вытянуть так из него признание в ревности? Смешно. Поначалу он относился к этому как к шутке. Ну поиграется малыш и прекратит. Но Чимин не прекращал. Даже более, с каждым разом его взаимодействие с друзьями становилось все откровенней, все недвусмысленней. И Юнги, даже зная, что младший не всерьез, все равно не мог остановить поток своего раздражения. В груди почему-то все равно кололо. Он думал иногда, что, возможно, Чимин решил ему показать, что ему и без Юнги шикарно живется. А по его улыбкам Юнги понимал, что Чимин совершенно определенно счастлив. И он, и вправду, начал думать, что возможно его Чимин лучше без него. Но так просто его отпустить? О нет, Юнги не был к этому готов, да и не будет никогда готов. Почему он просто не мог сказать Чимину, что ревнует? Юнги знал, что Чимин просто тактильный. Он знал, что он ничего не подразумевает сверх дружбы под всем этим. Но Юнги не был уверен насчет людей, с которыми Чимин так себя вел. Он был уверен лишь в том, что абсолютно все очарованы Чимином, кто знаком с ним хоть мало-мальски. И это ничуть не успокаивало. Но и сказать об этом Чимину, значит, сказать, что он не хочет, чтобы Чимин был собой? Не хочет, чтобы он был таким открытым? Это было не так. Но и ревность свою Юнги остановить не мог. Поэтому он решил мучаться с ней в одиночку, надеясь, что его глупое сердце когда-нибудь прислушается к разуму и прекратит посылать волны боли и обиды каждый раз, когда Чимин улыбался кому-то, кроме самого Юнги. Поэтому он ни за что не признается Чимину, что ревнует. Он не хочет, чтобы его любимый ограничивал себя только из-за своего чересчур ревнивого парня. Однако все чаще ему было сложнее сдерживать себя от случайной грубости, от дерзости. Он пытался оградить себя таким способом. Пытался не показать Чимину, что ревнует, но в итоге делал прямо противоположное. А когда стало уже невыносимо, он просто решил отвлечься. Все же у них тур, его фанаты пришли сюда, чтобы увидеть радостного Юнги, а не Юнги, у которого лишь его парень, который обжимается с Чонгуком с широкой ухмылкой на лице. Когда участником их игрищ становится еще и Намджун, Юнги забивает окончательно. «Пусть перебесятся, предатели» — думает он, незаметно для всех, кроме Чимина, подходя к Тэ, который тоже в последнее время словно в воду опущенный ходит, и сжимая крепко его ладонь, чтобы показать свою поддержку. Тэ чуть печально смотрит Юнги в глаза и благодарно улыбается, сжимая руку в ответ перед тем, как отпустить ее. Поворачиваясь обратно к фанатам, Юнги краем глаза видит растерянное лицо Чимина. И в голове вскоре созревает план. Юнги усмехается в камеру одной из арми. «Отплатим тебе твоей же монетой, Чимини?» — думает он. План действовал отменно. Юнги видел реакцию Чимина. Видел горящее недовольство в глазах. Видел желание. А Юнги лишь улыбался шире публике, обнимая за шею Чонгука и отдаваясь полностью их совместной партии, посмеиваясь с рожиц, которые строил макнэ. Юнги прекрасно помнил про их запланированную поездку в Пусан. Но желание подразнить младшего, чуток отомстить ему, было выше. Поэтому Юнги с весельем распланировал свою небольшую поездку на Чеджу. Там у него есть парочка друзей, которых тоже стоит позвать и пропустить по стаканчику. А может и не только по стаканчику. Раз уж даны выходные, нужно извлечь из них максимальную пользу, не так ли? Однако удержаться перед мило выпяченными губами было так сложно… Юнги позволил себе слабость, чтобы хоть слегка коснуться их. А так хотелось распробовать родные губы, слизать с них любимый вкус пломбира, прикусить, чтобы вытянуть несдержанный стон. Ох, как же хотелось…. «Всему свое время, Юнги» — подбодрил он себя и пошел собирать немного вещей для поездки. После приезда Юнги не стал ждать подходящего момента. Быстро поприветствовав и обменявшись объятиями с каждым, он прямо сообщил Чимину, что им нужно поговорить. Они тогда были в гостиной, где они имели обычай сидеть всемером, когда нечем заняться. Парни, видя, что им двоим нужно поговорить тет-а-тет, быстро и незаметно смылись к себе. За время поездки Юнги снова прокрутил в голове все, что происходило последние два месяца. Они, несомненно, оба были придурками. Они на пустом месте устроили какой-то цирк на два месяца, привлекая еще к этому друзей, будто им и так мало было терпеть их постоянные разборки. Но главное, что Юнги понял одно. Если Чимин так уж хочет услышать, что Юнги ревнует. То пусть. Юнги скажет. Вот только после этого Чимин сам уже будет думать, что с этим делать. Однако сказать оказалось не так просто. Если поначалу, он думал, что просто скажет, что ревнует, то потом он решил уяснить, что он не хочет ограничивать Чимина. Но что-то его понесло, мысли стали сбиваться от волнения и желания объяснить все так, чтобы Чимин не понял неправильно. А потом Чимин просто уперся ему в шею, слегка касаясь губами и вдыхая его запах. Как и всегда делал в моменты неуверенности, волнения, нервов. «Тоже переволновался за все это время, глупенький» — подумал с Юнги. Он тогда шумно выдохнул и привычно зарылся пальцами в волосы младшего, чуть поглаживая кожу головы, зная, что это действует получше всякого антидепрессанта на Чимина. Тот чуть ли не замурчал, пробормотав «наконец-то, я так по тебе скучал, хен». Они еще немного так сидели, а потом Чимин, приподняв голову, коснулся губами подбородка Юнги в поцелуе, повторяя снова и прижимаясь уже, после проходясь порхающими поцелуями по линии челюсти, улыбаясь при этом чуть, с закрытыми глазами, так и крича всем своим видом о том, как ему сейчас хорошо. Юнги притянул его и посадил к себе на колени. Младший удобно устроил свои руки на плечах хена, целуя губы все с той же довольной полу-улыбкой. У Юнги это вызывает ответную, и он нежно кладет руку на шею Чимина, поглаживает мягкую кожу большим пальцем, пробираясь второй рукой под свитер и проходясь пальцами по линии позвоночника совсем поверхностно, вызывая мурашки и тихий вздох у Чимина. О да, они скучали.