Бордовые бабочки

      Это было первое утро, которое я встречала будучи такой счастливой. Рядом спал Даня, за окном только вставало Солнце, и тихо пели птицы. Потянувшись и сладко зевнув, я с улыбкой развернулась к спящему хореографу. Тот выглядел таким беззащитным, слишком милым. Почти свернувшись в клубочек рядом, я услышала его хриплый голос: — А я и не сплю. Поднявшись на локтях, я взглянула на него. Одним глазом Даня смотрел на меня, а я, приблизившись, подарила ему легкий поцелуй. — Такое ощущение, будто ты меня обманула, — с улыбкой произнес он, поправляя мои запутавшиеся волосы. — Пора вставать. — Ты сказал Этери? — спросила вдруг я, оставшись под одеялом. Он обернулся. — Еще нет, — лишь ответил Даня, а затем потянул меня за ноги, утаскивая за собой в ванную. — Вставай! — Да встаю, встаю! — крикнула я, смеясь.

***

На завтрак мы ели блинчики с кленовым сиропом, который Дане особенно приглянулся. — Вкусная штука, — оценил он, медленно жуя блин. Я улыбнулась, стоя спиной к нему у раковины. — Ты должен позвонить Этери и все объяснить, — заявила я, нарушая воцарившуюся тишину. — Я позвоню ей сегодня днем, не переживай, — уверенно ответил Глейхенгауз, подойдя с тарелкой ко мне. — А ты не забыл про часовые пояса? — решила поинтересоваться я, забирая посуду из его рук. Тот с улыбкой пожал плечами. — Что ж, это будет ее самая бурная ночь, — сказал он, рассмеявшись. Через полчаса Даня, сдержав слово, дозвонился до Этери и включил громкую связь. — Дань, ты что, больной? — послышался сонный и недовольный голос Тутберидзе. Женя спокойно сидела напротив, ожидая слов Дани. — Этери Георгиевна, нам надо поговорить, это касается меня и Канады, — начал Даня. — Что, решил остаться, как и Женя? — спросила она, грустно усмехнувшись. — Поманила тебя Женька за собой, я догадывалась. Даня, обескураженный, как и Женя, не сразу нашелся, что ей ответить. — Да, все так и есть, — заявил он наконец. — Что ж, — Этери сделала паузу. — Жене передавай привет, и раз уж ты рядом, береги ее каждую секунду. Я вот не смогла, а ты сможешь. До свидания. — До свидания, — отстраненным голосом ответил Глейхенгауз и бросил трубку. Оба находились в шоке еще минут десять, утопая в объятиях друг друга. Уткнувшись в плечо Дани, Женя прошептала: — Она бесспорно великая женщина. Хореограф лишь молча кивнул. Однако, не успев они опомниться от нахлынувших эмоций, дверной замок щелкнул, а на пороге оказалась мама Жени — Жанна. — Женечка! И пакет яблок с глухим стуком упал на деревянный пол. Перед ней стояли Даня с Женей, одетые лишь в свои пижамы.