Бордовые бабочки

      Мы так и стояли на одном месте молча, пока за окном первый ноябрьский снег накрывал пожухлую траву. Я, вцепившись в Даню, не могла вымолвить и слова, пока мама медленно снимала свою куртку. Взгляд ее менялся тысячи раз в секунду, толком она действительно не знала, как реагировать. – Мам, кажется, нам надо поговорить, - тихо произнесла я, вперя на неё свой испуганный взгляд. Мать смерила меня строгим взглядом. А затем, обратившись к Дане, произнесла: – Выметайтесь, молодой человек, – шипение. – Вон.       Глейхенгауз, нехотя оторвавшись, пошёл собирать свои вещи, оставляя беззащитную меня совсем одну. Через пару минут, встретившись со мной взглядами в коридоре под пристальным надзором Жанны, Даня вышел. – Ты должна сейчас же все объяснить, – послышался строгий голос, а мне впервые стало страшно. Я могла с уверенностью назвать маму понимающим человеком, которая точно все поймёт и поддержит, но сейчас страх заставлял меня думать по-другому. – Тогда нам надо присесть, – выдала наконец я и, пройдя в гостиную, села на диван. – И я тебе все расскажу.       И я действительно рассказала абсолютно все: с самого начала, когда я ночевала у него перед Чемпионатом мира, как далее я его лечила, про нашу близость и не одну. И про то, как он ради меня решил остаться в Канаде. – Я не могу поверить, что ты это от меня утаила, – сокрушенно подвела итог Жанна, стеклянным взглядом смотря на меня. Было так больно от того, что я подорвала наше бесценное доверие. У нас были такие невероятные взаимоотношения, что мне горестно только от одной мысли – сейчас все будет иначе. – Мам, просто столько всего навалилось, – стала оправдываться я. Однако это, все же, были не совсем оправдания, мне действительно было не до того, чтобы открываться кому-то, особенно маме. Я тогда замкнулась в себе, особенно после Олимпиады, обдумывая свой переход. Но я знала, что она переживает за меня как никто другой. – Я прощаю тебя, медвежонок, – сдалась мама, вытирая слезы. Я обняла ее крепко-крепко, а израненная душа стала заживать.

***

      На тренировку я шла в приподнятом настроении. Даже не смотря на все утренние неприятности, прощение матери было самое лучшее, что могло со мной произойти в последнее время. Я была счастлива, что моя мама нашла в себе просто невероятные силы простить меня за все, что я от неё скрыла. А это, поверьте, ей далось не так просто. – Джейсон, привет, – я помахала другу рукой. Мы шли тренировать наши показательные к этапу в Москве, а он, с пугающе-радостным взглядом подбежал ко мне, подхватывая на руки. Я засмеялась. – Джейсон! Что произошло? Остановившись и поставив меня на землю, Браун выпалил: – Хавьер возвращается в Крикет!       Я на секунду впала в ступор, а затем радостно улыбнулась, смотря на Джейсона, который готов был прыгать на месте от этой новости. Он давно мечтал тренироваться как с Юзуру, так и с Хавьером, однако после того, как последний ушёл, Браун заметно расстроился. А я просто давно не видела Фернандеса, он был одним из немногих, кто помогал мне в тяжёлый период моей жизни, и я всегда ему буду за это благодарна. Он помог мне вылезти из такой ямы, что страшно представить. – Это же замечательно, – ответила я наконец, смотря на друга. – А теперь идём, пора на тренировку. – Точно-точно, – замешкался Браун. И вместе со мной направился к клубу. – Мы хотели поужинать все вместе в рыбном ресторане вечером, пойдёшь? – Как я могу такое пропустить, – улыбнувшись, ответила я, заходя внутрь.

***

– Жень, очень неплохая хореография, сегодня ещё поработай над скольжением, – кинул Брайан, когда я подъехала к нему после исполнения своего показательного. – Мистер Орсер, – осторожно начала я, смотря на тренера. – У меня на примете есть один хореограф, который очень нуждается в новой работе. Поверьте, очень талантливый, – он молча слушал, стоя спиной ко мне. – Это не хореограф ли Этери Тутберидзе? – спросил он, а мое сердце отозвалось шумом в ушах. – Даниил Глейхенгауз. – Да, это он, – созналась я наконец, с надеждой смотря на мужчину. – Извини, Жень, но в нашей команде полно опытных, проверенных временем и успешных хореографов, – Орсер сел в кресло, разворачиваясь ко мне. – Я не утверждаю, что Даниил плохой специалист, но в Канаде у меня есть свои люди. – Поняла вас, мистер Орсер, – ответила я, поджимая губы. Не вышло, не вышло. – Иди тренируйся, Жень, нечего времени терять.       Я вышла на лёд и в углу заметила высокого парня в светлом спортивном костюме. Он внимательно следил за моими движениями, будто даже пожирал меня взглядом. Вскинув голову, я встретилась взглядом с Хавьером. – Хави! – радостно крикнула я, улыбаясь и подъезжая к нему. Он обнял меня, долго держа в своих объятиях. – Думал, что и не заметишь уже, – шутливо сказал испанец, а мои щёки даже порозовели. – У тебя замечательная программа для гала. – Спасибо, – поблагодарила его я, смущаясь. – Не смущайся, чемпионка, – он легонько сжал мои руки, а затем, попрощавшись, пошёл к Брайану.

***

– Этот тост за Хавьера! – Браун вскочил с места. – Наш испанец вернулся на Родину! – выпив первее всех, Джейсон далее тут же стал говорить всякую чушь.       Все обменивались своими историями, смеялись, в ресторане витала невероятно домашняя и уютная атмосфера, которая безумно мне нравилась, я действительно чувствовала себя как дома, который на самом деле был так далеко.