Гарри Поттер и его невероятные приключения. Часть первая: Учись достойно принимать благодарность.

- Вон он, смотри! - Где? - Да вон, по коридору идет, уткнувшись в книгу. Лохматый такой. - Ты видел его лицо? - Ты видел его шрам? Этот шепот Блейз слышал со всех сторон, стоило ему оказаться к Поттеру ближе, чем на километр коридора. А в этом замке коридоры были очень длинными. За дверями кабинетов, в которых у слизерина и гриффиндора часто проходили совместные занятия собирались толпы школьников, желающих взглянуть на спасителя магмира. Одни и те же люди специально по нескольку раз проходили мимо него и пытались заглянуть в лицо, естественно безуспешно. Каждый раз невероятный Поттер умудрялся ускользать от своих преследователей, даже не отрываясь от очередного фолианта. Словно творившееся вокруг его персоны безумие совершенно не отвлекало мальчишку. Он вел себя так, будто давным-давно привык к подобным проявлениям неуважительного и настырного желания всех вокруг вторгнуться в его личное пространство. И тем самым не мог не восхищать самого молодого полноправного Лорда за последнюю сотню лет. Блейз, конечно же, был известен не менее Золотого мальчика, как прозвали Поттера в шутку слизеринцы, но хвала Мерлину лишь в определенных кругах. А те, кто был в курсе его положения, отличались природным тактом и безукоризненным воспитанием. Поэтому, вместо беспардонного внимания всех подряд, Забини по нескольку раз на дню вынужден был обмениваться любезностями с наследниками древнейших и благороднейших семейств, которые по большей части являлись заносчивыми ублюдками, даже мизинца его не стоящими. Коль скоро, им обоим приходилось часто спасаться бегством от назойливых волшебников разных возрастов и уровней подготовки, мальчики, в конце концов, худо-бедно поладили. Пришлось. И дуэт этот был достоин восхищения. Блейз в их паре естественно был ведущим, поскольку отвечал за разнообразные заклинания против слежки, а Поттер, как оказалось, обладал неплохим талантом к ориентированию на местности, и, за несколько недель, изучил замок вдоль и поперек. Когда отрывался от книги и был в настроении, он всегда с удовольствием рассказывал юному Лорду о Хогвартсе. В замке было сто сорок две лестницы. Это Гарри выяснил в первую очередь, после своего падения с опаской относившийся ко всему, что имело ступени. Одни были просторные и широкие, другие – узкие и шаткие. Были лестницы, которые в пятницу приводили совсем не туда, куда вели в четверг. Были лестницы, у которых внезапно исчезало несколько ступенек в тот самый момент, когда по ним поднимаешься. Жилистая и необыкновенно сильная рука всегда успевала вовремя подхватить Забини под локоть, не давая позорно навернуться, даже не отрываясь от чтения, за что Блейз всегда скупо благодарил спасителя, удостаиваясь лишь рассеянного кивка в ответ. С дверями тоже хватало проблем. Некоторые из них не открывались до тех пор, пока к ним не обращались с вежливой просьбой. Другие открывались, если коснуться их в определенном месте. Третьи вообще оказывались фальшивыми, а на самом деле там была стена. Забини, выросший в волшебном мире, всегда удивлялся полу-маглу Поттеру, так быстро разгадавшему эти фокусы. Гарри вообще часто вел себя так, словно большую часть детства провел в Хогвартсе и окружающая обстановка для него привычней некуда. Но ещё чаще Блейз замечал, как он задумчиво трет висок или свой знаменитый шрам с таким видом, словно у него кружится голова. И не мудрено. Скорее всего, такой внезапный переход буквально из одного мира в другой не мог не отразиться на организме Гарри, будь он хоть трижды гениальней, чем на самом деле. Одно дело осознать, что в волшебном мире действуют совершенно другие законы физики и химии, другое – заставить свое тело реагировать на это правильно. Вследствие чего, герой явно пребывал в постоянном стрессе, подолгу застывая перед очередной иллюзорной дверью, снова и снова касаясь кончиками пальцев невидимой стены. Тогда, приходилось, стиснув зубы, тащить безвольную тушку Поттера прочь, отвлекая его очередным выпуском какого-нибудь научно-волшебного журнала, на которые Блейз был подписан. Добавляли хлопот с Поттером и привидения. Гарри всегда повергали в шок, их внезапные появления сквозь дверь или стену, перед которыми он в тот момент оказывался. Сколько бы Блейз не пытался, в своей излюбленной язвительной манере, доказать Поттеру, что подобное – в порядке вещей, успеха пока не добился. После таких встреч спаситель надолго замыкался в себе и прятался в библиотеке, иногда даже пропуская уроки. Благо местная медиведьма, мадам Поппи Помфри, всегда была на стороне малахольного героя, часто подписывая ему справки и позволяя ночевать в больничном крыле. В остальном Гарри Поттер вел себя как обычный волшебник одиннадцати лет, ничем не выдавая своего магловского прошлого и воспитания. Был вежлив, скромен, уже достаточно начитан, выдержан и благоразумен. Не ввязывался в скандалы, не участвовал в спорах и шалостях оголтелых маглокровок. Не водил дружбу с неподходящими для героя людьми, вроде того же Уизли или настырной грязнокровки-заучки. Прохладно относился к приставучему Малфою, которому энергию некуда было девать. Не реагировал на подначки чистокровок или откровенную враждебность радикалов из старых семейств. И чем быстрее он завоевывал уважение среди разномастной и разновозрастной публики Хогвартса, тем меньше все это нравилось Блейзу. Может он и был знаком с Поттером до школы всего лишь жалких полчаса, но их вполне хватило для того, чтобы сформировать о мальчишке свое мнение. Тот Гарри, из поезда, не был ни умен, ни начитан – он вообще ни чем, кроме шрама и непонятной силы не отличался. Тот Гарри был скромным, даже робким, восхищенным и готовым к открытиям. Тот Гарри не боялся показывать эмоции и больше походил на Золотого мальчика, чем этот расчётливый слизеринец, который мастерски пускал пыль в глаза. Иногда, он все ещё мелькал на самой глубине темно-зеленых глаз нового Гарри. Горбился за столом, порывался съесть лишний кусок отбивной или розовел при разговоре с одной из девочек-поклонниц, но с каждым днем все реже и реже. Словно место Поттера после падения занял кто-то другой. Чужак, с которым Блейз бы поостерегся иметь дело. Он даже слышал от старшекурсников, что этот Поттер завел привычку бегать по утрам, часов примерно в пять. Исключением не был даже четверг. И Блейз бы его понял, ведь по расписанию последним уроком в среду стояла астрономия. Ровно в полночь юные волшебники пару часов проводили за телескопами, изучая расположение звезд и движение планет. После подобных научных изысканий самого Забини только три будильника поднимали ко второй паре. Но Гарри оставался верен себе. Его не смущала возня в теплицах, не слишком утомляла история магии, которую вел учитель-призрак профессор Бинс (единственный из хогвартского призрачного сообщества, к которому герой был совершенно равнодушен), не удивлял специалист по чарам, крошечный полу-гоблин профессор Флитвик и, конечно же, не пугала мадам МакГонагалл, которая вела трансфигурацию, являясь его деканом по совместительству. Даже демонстрация превращения стола в свинью не вызвала у Поттера ожидаемого восхищения. Он равнодушно записал те строчки, которые продиктовала профессор, и спокойно превратил свою спичку, выданную для первого урока практики, в идеальную иголку, вызвав зависть и непонимание одноклассников со всех четырех факультетов, ведь МакГонагалл ожидаемо ставила Гарри в пример. Однако школьники довольно быстро смирились с тем, что Поттер – герой, и ему быть необычным на роду написано. Смог же он как-то отразить проклятие Темного Лорда. А Поттер продолжал оставаться Поттером, изобретая в компании Блейза все новые и новые способы ускользания от преследования настырных школьников-школьниц. Первым предметом, разочаровавшим юную звезду магмира, оказалась, как ни странно, защита от Темных искусств. Забини, по своему положению, не имевший права на откровенное неодобрение, коль скоро входил в состав Попечительского совета школы, был с ним согласен. Он даже послал официальную жалобу на имя директора, но этим пока ограничился. Прошение о смене преподавателя обещали рассмотреть лишь к концу учебного года, а то обстоятельство, что старшекурсники, сдающие СОВ и ЖАБА, рискуют остаться недоучками, никого не взволновало. Не решившись усугублять свое и без того шаткое положение в палате Лордов, Блейз смирился с тем, что его мнение ещё долго не будет считаться авторитетным, и, затаился. Повеселив этим заносчивого Малфоя и некоторых, посвященных в дела Хогвартса, товарищей со старших курсов. Ему оставалось только терпеть, стиснув зубы, и, довольствоваться молчаливой поддержкой Поттера, который смотрел на него с обреченным пониманием происходящего. Хотя, откуда был в курсе – непонятно. Возможно, не обошлось без болтливого малфоеныша. Иногда, по вечерам, герой даже пытался развлечь юного лорда баснями первых обалдуев Хогвартса близнецов Уизли о том, что лиловый, пропахший чесноком тюрбан профессора Квиррела, вовсе не подарок африканского принца, как он уверял, а мера предосторожности против вампира, который преследовал заику. По их словам, под одеждой Квиррел был весь обвешан дольками чеснока, и в тюрбане его тоже был спрятан чеснок. И даже спал он в том, в чем ходил по школе, - чтобы вампир не застал его врасплох. Вторым же предметом, от которого Поттер был не в восторге, являлось зельеварение, которое вел декан факультета слизерин, профессор Северус Снейп. Здесь их мнения расходились диаметрально. Гарри считал Снейпа эгоистичным мстительным ублюдком, а Блейз великолепным преподавателем, достигшим звания Мастера в довольно молодом возрасте и этим заслуживающим уважение, независимо от своего поведения. Вел, к слову, декан по отношению к Гарри себя, действительно, преотвратно. Но чувствуя в Мастере родственную душу, Забини упрямо не соглашался с мнением товарища по несчастью. Кабинет Снейпа находился в родных подземельях, где всегда было на несколько градусов холоднее, чем в остальном замке. Вдоль стен стояли стеклянные банки с заспиртованными животными, что не добавляло привлекательности ни предмету, ни преподавателю. Снейп, как и крохотный Флитвик, начал знакомство с классом при помощи журнала. И так же остановился на фамилии Поттера. - О да, - негромко произнес он, своим красивым бархатным голосом, пробирающим до мурашек. – Гарри Поттер, наша новая знаменитость. Некоторые слизеринцы издевательски захихикали, другие же, как Блейз, Драко, Крэбб, Гойл и большая часть неравнодушных к герою девочек, неодобрительно нахмурились. Тон декана открыто сулил Поттеру неприятности. Закончив знакомство с классом, профессор обвел учеников взглядом своих холодных, внимательных глаз-жуков, темных, словно дно колодца. Пустыми и недобрыми. Снейп говорил почти шепотом. Ему не было смысла повышать голос, чтобы его отчетливо слышали все, без исключения. Профессор обладал даром контролировать класс без особых усилий. Слизеринцы держались настороже, зная о темном прошлом своего декана, а остальные непосвященные просто ежились под пробирающим до костей взглядом. После короткой, проникновенной речи, восхвалявшей тончайшее искусство зельеварения, тишина в классе стала практически осязаемой. В глазах многих и многих учеников даже зажглось нескрываемое восхищение. Поттер в их число не входил. Опустив лохматую голову, он старался не встречаться взглядом с мрачным преподавателем. Сердце Блейза кольнула игла гордости за себя любимого. Значит, Поттер считает его слова не пустым звуком, а вполне себе реальным предупреждением. Герой опасался легилименции. - Поттер! – произнес профессор, заметив, что Гарри единственный, кто не поднимает на него глаз. – Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни? - Медленно действующий яд, сэр, - плечи Поттера напряглись. Он опустил голову ещё ниже, почти коснувшись лбом парты. - Так, так… очевидно, известность – это далеко не все. Но давайте попробуем ещё раз. – Снейп упорно не желал замечать поднятую руку грязнокровки Грэйнджер. – Если я попрошу вас принести мне беозаровый камень, где вы будете его искать? - В своем кармане, сэр, - отозвался Гарри чуть хриплым голосом. Очевидно было, что он чувствует на себе давление магии профессора и это мальчику очень не нравилось. Остальных тоже зацепило мимоходом, но не так сильно, как того, кому все это предназначалось. Северус Снейп хоть и был полукровкой, являлся магом удивительной внутренней силы, да ещё и Мастером-менталистом. Вторым в магической Британии. – Не думаю, что если меня внезапно отравят, вокруг будет пастись стадо коз. Да и вряд ли мне хватит сил, смелости и умения выпотрошить одну из них. - О, храбрый гриффиндор, - криво усмехнулся профессор. – А вас не учили, что невежливо в разговоре со старшими так низко опускать голову? - Я лишь выражаю почтение, - тихо отозвался Поттер, сжав руки в кулаки. - А я все же настаиваю, - с нажимом произнес Снейп, скользя ближе к своей жертве. Он сейчас, больше, чем когда либо, напоминал большую хищную птицу, в вихре своих развивающихся мантий. – И раз вы способны столь дерзко возражать, то не откажетесь продемонстрировать классу свою крайнюю предусмотрительность. - Как прикажете, сэр, - Гарри разжал потную ладонь, в которой до этого был сжат маленький сморщенный камешек, напоминавший пересушенную изюмину крупных размеров. Блейз, не без удивления, распознал в нем настоящий беозар. А Поттер та ещё штучка. Снейп же, лишь молча оскалился, продолжая игнорировать дрожащую от волнения грязнокровку с вытянутой рукой. - Вижу, учебник вы пролистали, - прошелестел преподаватель. – Тогда не подскажите мне, в чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха? Грязнокровка, не в силах больше сидеть спокойно, встала, вытягивая руку к потолку. - Признаюсь, после прочтения главы про беозар, я несколько охладел к ядам, но осмелюсь предположить, что оба ядовиты, - ещё тише ответил Гарри. – Кажется, Гермиона может ответить более развернуто, поскольку вряд ли умеет делить информацию на важную, второстепенную и пригодную для быта. Почему бы вам не спросить её? Весь класс в едином порыве охнул, поражаясь дерзости героя. Один лишь Снейп выглядел удовлетворенным, по мнению Блейза, конечно. Остальные ошибочно спутали веселье с бешенством во взгляде Мастера. - Сядьте! – выдохнул Снейп, на мгновение повернувшись к застывшей в священном ужасе, Грэйнджер. – А вы, Поттер, запомните: из корня асфоделя и полыни приготавливают усыпляющее зелье, настолько сильное, что его называют напитком живой смерти. А волчья отрава и клобук монаха – одно и то же растение, известное как аконит. Но раз вы носите при себе беозар, то эти знания пригодятся вам лишь в качестве учебного пособия. А те, кто не столь предусмотрительны, как мистер Поттер, записывайте то, что я сказал! Все поспешно схватились за перья и зашелестели пергаментом. Но тихий голос Мастера перекрыл поднявшийся шум. - За ваш наглый ответ и нежелание встречаться взглядом с преподавателем, Поттер, я лишаю гриффиндор 10 очков. Разбив учеников на пары, Снейп дал им задание приготовить простейшее зелье для исцеления от фурункулов. Словно в насмешку. Но Гарри и тут отличился. Подняв руку, он дождался, пока преподаватель его заметит и потребовал разъяснений. - Видите ли, сэр, большинство студентов моего дома маглокровки, и, вряд ли им приходилось помогать матери готовить еду, как мне приходилось помогать моей тёте, - с безупречной вежливостью и почтением голосе, разливался соловьем герой. – Не могли бы вы снизойти до того, чтобы пояснить им, как именно нужно действовать в отношении ингредиентов, чтобы получить тот результат, который удовлетворит вас, как преподавателя. Вряд ли скупые пояснения в учебнике в достаточной мере отражают то, что вы от нас ожидаете. - Сравниваете величайшее искусство с обычной магловской стряпней? Я потрясен, Поттер, - хмыкнул профессор, уже откровенно веселясь. – Ещё 10 баллов с вашего факультета. Всем остановиться! Следующие минут 15-ть, профессор проникновенно вещал о различных способах нарезки ингредиентов, помахиваниях палочкой при варке и методах регулирования магического огня под котлом. После чего, снова отыгрался на гриффиндорцах, вызвав отчаянье во взгляде Гермионы Грэйнджер. - За то, что никто, кроме мистера Поттера, не догадался обратиться за разъяснениями, лишаю факультет гриффиндор ещё 10 баллов, - усмешка кривила тонкие губы. – Думается мне, что с такими успехами, к концу года вы окажитесь с нулевым результатом на факультетских соревнованиях. Жалкое зрелище, храбрые гриффиндорцы. Поттер, вы случайно не жалеете, что оказались в их числе? Этот вопрос снова заставил Поттера напрячься. Словно перед ним действительно был выбор, на каком факультете учиться. - Что вы, сэр. Я рад, что именно здесь от моего геройского статуса есть прок, - отозвался Гарри помертвевшим голосом. – Ведь вам прекрасно известно, что на нашем факультете большинство учеников из семей маглов. Соответственно, нам гораздо тяжелее остальных адаптироваться в чуждом мире. Если мое геройское прошлое позволит мне добиться того, чтобы к нашим чаяньям прислушивались такие люди, как вы, то, возможно, все было не зря. - Самопожертвование, достойное похвалы, - Снейп явно издевался. – Но, как видите, не всем чистокровным волшебникам так легко в школе, как вы считаете. В этот момент, словно по мановению волшебной палочки, темница, вдруг, наполнилась ядовито-зеленым дымом и громким шипением. Дело в том, что Невилл Лонгботтом, чистокровка по происхождению, но по виду полный сквиб (волшебник практически без способности к магии), каким-то образом умудрился расплавить котел светловолосого первокурсника-гриффиндорца, и, тот превратился в огромную бесформенную кляксу, а зелье, которое они готовили, стекало на каменный пол, прожигая дырки в ботинках, стоявших поблизости учеников. Невилл, которого окатило вплеснувшимся из котла зельем, застонал от боли, так как, на его руках и ногах появились красные волдыри. - Как видите, бездари встречаются в обоих мирах, - одним движением ладони, профессор смел в угол пролившееся зелье. От боли и унижения, Невилл сморщился и заплакал, на глазах побледневшего Поттера. - Отведите его в больничное крыло, - скривившись в явном отвращении, произнес Снейп, обращаясь к его напарнику. А потом, снова обратив взгляд на Поттера, поинтересовался: - Почему вы не сказали ему, что нельзя добавлять в зелье игры дикобраза? Или думали, что если он ошибется, то ваши магловские друзья будут выглядеть лучше на его фоне? Сами-то выбрали в напарники потомственного зельевара. Что-то не сходится с вашими высокопарными речами, а мистер Поттер? Спешу вас разочаровать: героями не рождаются – ими становятся. И уж точно не такими методами, которые выбрали вы. Минус ещё 10 баллов. Блейз только и успел, что чувствительно пнуть под столом, готового взорваться Гарри. От Снейпа не укрылись его манипуляции, заставив торжествовать. Час спустя, когда они покинули темницы, Поттер снова замкнулся в себе, переваривая полученную информацию. Блейз предпочел его не трогать. Думать полезно, не смотря на статус или происхождение мага. А Гарри точно умел это делать. Подсказывать ему или навязывать свое мнение оказалось бы преступлением.