Дворец потерянного времени

Беларусь вновь оказался занят, поэтому не смог приехать и посидеть с Павлом, пока Россия ведёт своё личное расследование. Возможно вы скажете, что куда безопасней и логичней было бы нанять детектива, задействовать спецслужбы и прочее, прочее, прочее… Но Россия не хотела придавать большой огласки своей проблеме и в некотором роде боялась осуждения со стороны всех этих людей, поэтому и взялась за дело сама, не рассчитывая на чью-либо помощь. Сегодня удача явно была на стороне Анны, потому что к ней в гости зашли Польша с Литвой. После рождения малыша эти ребята, включая Беларусь, сильно помогли ей как с моральной точки, так и в процесс воспитания внесли свою лепту, так что не стоит удивляться столь необычному жаргону в разговоре этого мальчика. Феликс всегда был остёр на язык, но как ни странно, в нашем случае он предпочёл держать его за зубами и не болтать лишнего. Анна была этому несказанно рада, поскольку тайна рождения Павла могла раскрыться в любой момент. А что до Литвы, мягкий и покорный характер этого юноши говорил сам за себя, даже когда этого от него совсем не требовалось. Торис не таил в себе зла или обиды на Анну, поэтому и предложил помощь, да и к мальчику он привязался на удивление быстро. — Ну чё, это, типа… Карапуз, пошли на улицу змея запускать? — предложил Феликс, размахивая перед носом Павлика красочным ромбом, обтянутого разноцветной тканью. — Да-да-да! Чё за тупой вопрос? — отозвался мальчик, трусливо съёжившись под неодобрительным взглядом матери. — Не волнуйтесь, госпожа Анна, я пригляжу за ними, — попытался успокоить её Литва, на лице которого играла тёплая улыбка. — А вы идите, у вас, наверное, как всегда дел невпроворот. Улыбка Литвы внушала доверие и в тоже время настораживала, Торис хорошо ладил с Пашей и прекрасно знал повадки Феликса, так что на него можно было положиться. А что до Феликса, он был той ещё заразой, но по большей части безобиден и даже дружелюбен, не кусается и не имеет внушительной склонности к алкоголю. Однако дети по своей природе ужасно любопытны и непредсказуемы, за них просто невозможно не волноваться, пока они не достигнут хотя бы совершеннолетия. — Ну, чё смотришь? — обратился он к Павлу. — Прыгай на спину! — приказал поляк и, усадив мальчика себе на шею, вышел с ним на улицу запускать змея. — Осторожней! На улице же ветер холодный, а вы раздетыми вышли, — ворчал на них Литва, заставляя надеть шарфы и шапку с ушками. Улыбнувшись, Анна с чистой совестью покинула дом и вновь отправилась к Украине в гости. На сей раз её визит имел исключительно деловую тематику, а конкретно просроченный долг по оплате газа. Ничего нового, всё та же самая обыкновенная рутинная работа… Олег как всегда просрочил все сроки и не отвечал на звонки, даже когда Анна, заручившись помощью секретариата, звонила с разных номеров. Серьёзно забеспокоившись за здоровье брата, Россия отправилась в Харьков. Конечно, логичней было бы начать с Киева, но у Анны разыгралась фантазия и она отправилась в Харьков на личном транспорте. Прибыв на место, а именно к небольшому земельному участку, засаженному цветами, на котором возвышалось двухэтажное строение, Россия отчётливо помнила, что если Олег и станет где-то вскрывается от неё, то только здесь. Подойдя к дому и увидев, что дверь не заперта, Анна по привычке вошла без стука и краем уха услышала голоса, доносившиеся с кухни. Один из них принадлежал Украине, а второй: низкий, хрипловатый и жуткий, кажется, был голосом Беларуси, его трудно было спутать с кем-то ещё. Но Анна всё же не была до конца уверенна в своём предположении. — Долго ещё собираешься играться с этим? — послышался оглушительный бас, заставивший Россию вздрогнуть и замереть на месте. — Не знаю, сейчас не самый подходящий момент для… — А как же ребёнок? Ты совсем о нём не думаешь?! — С ним ничего… — попытался оправдать себя Украина, но брат вновь перебил его, не дав закончить. — Ты ставишь под угрозу не только его жизнь, но и жизнь России. Услышанное повергло Анну в шок, неужели они говорили о том, о чём она подумала? Значит ли это, что отцом ребёнка может являться… Да нет! Бред какой-то, Олег бы никогда не стал… Не удержав в узде свои эмоции, Россия шумно выдохнула. Обернувшись на шум, братья увидели Анну, которая естественно слышала их разговор вероятней всего от и до, а это значит, что настала пора поведать ей правду или же продолжать вешать лапшу на уши, которой она уже откровенно сыта по горло. Видя замешательство на лице обоих братьев, Россия не выдержала и решила начать разговор первой: — Олежка, так значит, это ты?.. — Да, — подтвердил её слова Черненко, не дожидаясь окончания вопроса. — Я очень хотел ребёнка… нашего с тобой ребёнка. И я рад, что увидел его до того, как отправится на тот свет. Спасибо тебе, Анна. За всё спасибо. Вы, русские, странный народ, с вами невозможно воевать, при любом исходе останешься в лиге проигравших. — Я не понимаю, Олег… Зачем? — Прости, — Украина виновато потупил взгляд в пол. — Всё это началось по инициативе Пруссии, он предложил подшутить над тобой. Будучи на грани срыва из-за присвоения моего Крыма, я и согласился на его «розыгрыш». Извини, это произошло на эмоциях… Я даже и представить себе не мог, что всё закончится рождением Павлика. — Гилберт знает о Павлике? — в голосе Анны проскользнули тревожные нотки, но Украина лишь пожал плечами. — Наверное знает, поэтому и решил остановиться, пока не стало хуже. Опустившись на стул, стараясь всеми силами переварить услышанное, Россия подняла глаза на младшего брата, который скучающим взглядом наблюдал за разворачивающейся перед его носом самой настоящей семейной драмой. — Так значит, та встреча в клубе с темноволосым парнем — это?.. — пробормотала Анна, не сумев чётко сформировать свой вопрос. — Не понимаю, о чём ты, — Олег без сарказма был несколько удивлён услышанным, что говорило о правдивости его слов, — но думаю, это был Гилберт. Одно время он забавы ради покрасил волосы в чёрный цвет. — А смерть Америки? — К его смерти ни один из нас не имеет никакого отношения, — призадумавшись, Олег скоротечно добавил. — Я по крайней мере к этому точно не имею никакого отношения. — Ну, а ты, — Россия повернула голову в сторону Беларуси, — ты всё знал и молчал? — Прости, Аня, я узнал об этом на прошлой неделе, — выдержав паузу, чтобы не схлопотать по голове лопатой, Беларусь осторожно продолжил. Его целью не было оправдывать поступок брата и уж тем более не защищать этого пустоголового хулигана. Коля просто говорил всё как есть. — Зная, что ты мне не поверишь, я пришёл сюда. Хотел записать наш разговор на диктофон и показать его тебе. Когда все тайны вскрылись, за исключением смерти Америки, Россия просто не выдержала и, соскочив со своего места, разразилась гневными нотациями, не скупясь на мат. Спустя полчаса Анна успокоилась и опустилась на небольшую лавку, всё ещё переваривая услышанное. Братья сели по обе стороны от сестры, один из них прошептал тихонько себе под нос: — Что теперь делать-то будем? — Жить дальше и воспитывать подрастающую страну. История поистине странная, и разумеется, в ней не обошлось без Франции. Конечно, активного участия в этом деле он не оказывал, но был всегда рад помочь своему старому другу Пруссии. Однако Франция также не раз заикался насчёт того, что плохая это идея доводить девочку до нервного срыва этими жестокими играми с тайным поклонником.

***

Спустя три года правительством США был найден младенец, который был точной копией маленького Америки. Так же в результате следствия было установлено, что Альфред вовсе не умер, а просто переродился. Но чем было вызвано это перерождение, пока неизвестно. Россия и правда родила ребёнка от брата, Павел является сыном Украины. За эти три года мальчик сильно вырос и стал пуще прежнего походить на своего отца, переняв от матери самые незначительные черты характера. О своём отце Павел ничего не знает, Беларусь с Украиной не стали ничего рассказывать ребёнку, который рано или поздно займёт место своего отца или матери. Об этом пока ещё рано говорить, но оба родителя уже на полном серьёзе готовы уступить место по правую руку президента своему подросшему чаду. Когда мне было восемь лет, Мечтал я лишь о том, Чтоб небольшой велосипед Ко мне вкатился в дом. Я утром, вечером и днём Катался бы на нем. Обидно было мне до слез, Когда я слышал: — Нет! С тобой, малыш, и без колес Не оберёшься бед…*