Неделимое

      После того, как мой родной дом превратился в обитель разрухи, прошло уже больше двух дней, за которые Кай упорно не желал сообщать мне когда и как именно он собрался вычислить "крысу‒самоубийцу", вероятно предполагая, что я захочу предупредить об этом друзей. На самом деле никого предупреждать я не планировала, поскольку знала что ни Одри, ни Нейтан не имеют ко всему этому отношения, а потому в данном случае была совершенно спокойна, да и, сказать по правде, не особо докапывалась, предоставив ему беспрепятственно делать то, что он умеет лучше всего ‒ составлять коварные планы расправы над теми, кто решился перейти этому непредсказуемому, нестабильному парню дорогу. Мне не меньше Кая хотелось узнать, что за дерьмо здесь происходит, а поскольку возможностей у меня было куда меньше, чем у него, я просто включила в себе режим ожидания, пытаясь не поддаваться панике и угомонить в себе тремор изрядно потрепанных нервов при осознании того, что в ближайшем будущем мне все это еще пригодится. Вместо этого я, как и планировалась, перевезла пару своих дорожных сумок с вещами обратно в дом Паркера, одновременно с тем пытаясь разгребсти бардак в собственном, дабы выяснить, наконец, что же пропало, хоть эти попытки и казались мне тщетными. В конце концов, о наличии кому‒то столь необходимой вещи в недрах этого дома я могла и не знать.       К счастью или нет, но большинство магических артефактов и книг, включая старый гримуар нашей семьи, имеющий, как и у других ведьм, особую ценность, с давних пор предусмотрительно хранились в подвале, опечатанном кровной магией, а потому порог могли переступить только Брэнсоны. Это работало примерно так же, как невозможность вампира войти в дом без приглашения, с той только разницей, что здесь "приглашенными" были лишь члены семьи. Наверное, такая магия ‒ одна из немногих, что не поддавалась лазейкам и хитростям, включая даже особые способности Кая, который вот уже минут десять торчал в дверном проеме подвала, ощупывая деревянный косяк сверху донизу, пока я, глядя в спину начавшего уже раздражаться еретика, едва сдерживалась от того, чтобы не рассмеяться. Все это началось с самоуверенной фразы Кая "да высосать эту магию не сложнее, чем любую другую", но с течением времени его запал несколько поубавился и, судя по тяжелому вздоху, наконец вернувшийся ко мне вниманием Паркер был не особо доволен этим провалом. За то время, что мы знакомы, я давненько успела понять, что больше всего на свете Кая раздражают моменты, когда он не может получить то, чего хочет, пусть даже в таких мелочах, означающих хоть и маленькое, но поражение.       ‒ Ладно, малявка. Пока что ты победила. Но это не значит, что я не найду других действенных способов, ‒ едко ухмыляется Паркер, заметив мой торжествующий вид.       ‒ А может, ты не будешь искать способов окончательно превратить мое жилище в руины и просто на это забьешь? ‒ насмешливо фыркаю я, проскочив мимо него в небольшое, но вместительное помещение, в котором все лежало на тех же местах, что и ранее.       Высокие стеллажи, забитые старыми книгами, баночки с сушеными травами и какие‒то предметы, половине из которых я, должно быть, никогда не найду применение ‒ все, как и предполагалось, осталось нетронутым, будучи в том же педантичном порядке, в который когда‒то привел этот подвал мой отец. Да и родственников у меня всего ничего, а тот, кто вломился в дом, явно был связан с теми четырьмя ведьмаками. Нейтан не в счет, а Лиаму моя смерть в априори не выгодна, да и громить дом ему было бы не зачем. Есть еще Шерил, конечно, но она, как мне кажется, слишком тупая для вселенского заговора. Кто бы ни побывал в этом доме, они либо ничего не нашли, либо все же нашли, но за пределами этого помещения.       ‒ Я не могу на это забить, ясно? Тут же столько всяких штуковин! ‒ возмущается Кай, оставшийся на пороге подвала с видом ребенка, которого привезли в Диснейленд, но не пускают на карусельки. Это невероятно меня умиляло, честное слово.       ‒ У тебя дома, особенно в кабинете отца, раз в сотню больше всяких книг и штуковин, ‒ со смехом отмахиваюсь, снова окинув взглядом подвал.       ‒ Дааа, но там полазить я успею всегда, а тут, ‒ он преградил мне дорогу, когда я уже намеревалась выйти обратно, и нарочито вздернул брови. ‒ Стоять. Сначала вынеси мне хотя бы вон ту книженцию.       Посмотрев туда, куда парень показывает, я усмехаюсь, заметив увесистую книгу, самую древнюю и большую во всем этом месте. Да, губа не дура, куда нужно раскатывается.       ‒ Ну и зачем тебе гримуар Брэнсонов, а? ‒ насмешливо цокаю языком, посмотрев на ожидающего в дверях Кая, которому оставалось разве что подпрыгивать от нетерпения.       ‒ Ты издеваешься? ‒ он в картинном удивлении округляет глаза. ‒ Они же неповторимы в каждой семье, мелочь! В каждом свои эксклюзивные заклинания, хитрости, фишки... Чужой гримуар ‒ это же как порнуха для ведьмака.       ‒ Гооосподи, ‒ закатываю глаза, испустив короткий смешок и сунув пыльный талмуд Паркеру в руки, который тут же расплылся в довольной белозубой улыбке. Что человеку нужно для счастья?       ‒ Отлично. Я потом подумаю, что тут еще можно поюзать.       ‒ Паркер, ты маньяк. Тебе всегда мало, ‒ замечаю я, наконец покинув подвал и закрыв дверь, пока парень не свернул себе шею от любопытства.       ‒ Удивительно, что ты это только сейчас поняла. ***       Вечер того же дня я провела на работе с как всегда милым, обходительным Рэном, который пусть и не помнил событий совместного уикенда, продолжал оказывать мне знаки внимания, подкармливая в перерыв кофе и обалденными сырными слойками, которых в нашем меню точно не было. Несмотря на то, что его флирт был мне совершенно без надобности и сегодня даже казался непривычно навязчивым, меня радовала возможность ненадолго отвлечься от сверхъестественной части моей не самой нормальной жизни. Тем не менее, уже под конец смены я, как обычно, начинала скучать и по ней, и по своему социопатичному парню, который, ко всему прочему, сегодня весь вечер не отвечал на звонки, заставляя изрядно понервничать. Потому, когда на мой телефон пришло сообщение, я даже боялась его открывать, подсознательно чувствуя, что ничего хорошего я там не найду. В общем‒то, мои ожидания оправдались.       К: Приезжай домой к Лиаму.       Сдвинув брови, я перечитала сообщение трижды, словно рассчитывала уловить в нем новый смысл, который объяснил бы мне, что происходит. Каю не нужно было добавлять пресловутого "срочно" или что‒то подобное ‒ достаточно просто не поставить смайлик в конце, чтобы стало понятно, что дело паршиво.       ‒ Что‒то случилось? ‒ заметив мое нервное замешательство, уточнил Рэн, пытливо сощурив зеленые глаза. ‒ Только не говори, что тебе опять нужно куда‒то бежать.       ‒ Мне именно это и нужно, ‒ обходя явно недовольного парня, захожу в подсобное помещение, взяв свою сумку. ‒ Закроешь бар сам, хорошо?       ‒ Нет, не хорошо, ‒ брюнет тоже заходит в подсобку, встав на пороге и сложив руки на груди. ‒ Под закрытие здесь целая куча народу. Я каждый раз прикрываю тебя, потому что ты каждый раз куда‒то срываешься. Хотя бы расскажи, что за срочность.       ‒ Рэн, я бы не ушла, не будь это важно, ‒ протяжно вздыхаю, понимая, что таким нервным, даже раздраженным я еще этого парня не видела. ‒ Можешь не прикрывать. Напишу боссу объяснительную, как вернусь.       Поправив немного спутавшиеся волосы, собираюсь уже пройти мимо Парня который внезапно хватает меня за плечо, останавливая.       ‒ Что я делаю не так, Брэнсон? ‒ брюнет поджимает губы, вглядываясь в мое лицо. ‒ Я пытаюсь подкатить к тебе с того самого момента, как ты сюда работать пришла. Я милый с тобой, а ты не даешь мне и шанса, зато каждый раз срываешься с места по первому зову и несешься на всех парах к своему парню. Чем он лучше меня, черт возьми? Ты же даже не знаешь, от чего ты отказываешься!       Ээм, да уж. Видимо, даже у этого тихого, спокойного и нормального, как говорила Одри, молодого человека есть свои пунктики, в которых он хочет считать себя лучше тех, кого даже не знает. Но это, вроде как, не мое дело, он имеет право думать так, как сам хочет, а мне сейчас совсем не до его психологических кризисов.       ‒ Во‒первых, я не говорила, что у меня есть парень, ‒ раздраженно выдыхаю, хотя понимаю, что это, наверное, и так очевидно. ‒ Но раз уж ты знаешь, то я перестаю понимать смысл этого разговора. Во‒вторых, сейчас дело не только в нем. А в‒третьих, у нас с тобой ничего не получится, Рэн. Прими уже это и...       Не успеваю договорить, когда молодой человек резко прижимает меня к себе и впивается в мои губы настойчивым поцелуем. На секунду мною словно овладевает оцепенение а после я резко отталкиваю от себя наглеца, на каком‒то автопилоте залепив парню звонкую пощечину, от которой он вздрагивает, коснувшись пальцами покрасневшей щеки и раздраженно сощурившись.       ‒ Надеюсь, так до тебя слово "нет" дошло лучше, ‒ бормочу я, выскочив из кладовой, и, минуя барную стойку, быстрым шагом направляюсь в сторону выхода.       Хочется верить, что до Паркера этот инцидент никогда не дойдет, а то, помня, как он относится к Рэну, мне придется потом собирать своего сменщика как пазл, по кусочкам. Но я уже всерьез перестаю понимать, что здесь происходит. Еще помни он посиделки в пляжном домике и все остальное, его упорство имело бы логику, но без этого мы просто работали и обедали вместе, ничего более, так что подобное поведение выглядит несколько странно, словно он поставил себе некую цель и пытается достигнуть ее. А что, если на самом деле он ничего не забыл? Что, если самая бредовая, на первый взгляд, мысль, на деле не так уж бредова?