Голод (like something hungry)

Должно быть, в какой-то момент Венди задремала, потому что незаметно для неё на смену ночной тьме пришёл яркий солнечный свет, бьющий в закрытые глаза. Она не пожелала открыть их, но не могла не замечать ноющую боль, поселившуюся между ног. Венди знала: прошлая ночь, слишком мучительная и дикая для её воображения, не могла оказаться выдумкой, и всё же она могла надеяться… Что-то защекотало внутреннюю часть бедра, и Венди невольно поджала пальцы на ногах, однако продолжила цепляться за сон, слишком напуганная наступившим днём. Нечто коснулось засохшей крови и влаги на бедрах и между ними, поглаживая, прогоняя дремоту. «Это палец», – догадалась Венди и распахнула глаза. Пэн навис над ней. Морщинка залегла между его нахмуренными бровями. Он потрогал Венди там, где в корку ссохлись кровавые потёки и его собственное семя, и поднял взгляд, когда Венди, не сдержавшись, застонала. Он поднял руку, подставляя её под солнечные лучи, растёр между пальцами новую для него субстанцию и осторожно поднёс к высунутому языку. – Нет, не надо! – испугавшись, вскрикнула Венди и сомкнула бёдра. Ей бы пора уже было понять: эти слова Пэн мог воспринять лишь как вызов, ещё один повод утвердить свою власть над ней. – Замолкни, – ответил он и снова раздвинул ей бёдра. Венди, смущённая и растерянная сверх всякой меры, яростно затрясла головой. Ни один мужчина не должен смотреть женщине туда, где это место. Венди знала это совершенно ясно – ещё один усвоенный ею безмолвный урок, преподанный гувернанткой. Истинная леди никогда не позволит мужчине, каким бы ужасным и безумным тот ни был, сделать это, и она должна… Пэн склонился ниже, его язык мазнул по её животу – он вёл себя в точности как животное, которое пытается распробовать странный вкус. Венди вздрогнула, попыталась отползти прочь на локтях, но тут Пэн лизнул её бедро и меж её ног, – на этот раз Венди закричала, не сумев сдержаться, – а затем зарылся носом в жёсткие вьющиеся волосы. Её щёки вспыхнули, но Венди уже чувствовала, как просыпается в ней возбуждение. Пэн прижал большой палец к её промежности и оттянул вбок, выставляя напоказ, снова прошёлся языком по пульсирующей жаром коже. Былая боль не ушла, но её уже погребли под собой новые ощущения. Казалось, под кожей Венди раскрывается новая вселенная. Зубы Пэна задели что-то между её ног – место, которое словно бы всё трепетало и дрожало, – и на сей раз Венди вскрикнула так громко, что от удивления он остановился. Она почти захныкала от отчаяния и недовольно заскребла по земле пальцами. Ладонь Пэна погладила живот Венди, тронула вздрагивающие мышцы. Он опрокинул её на бок, а потом и на живот, вздёрнул на колени. Венди зарылась лицом в сгиб своей руки. Они как животные. Отчего-то это казалось удивительно правильным здесь – среди деревьев, в чаще тропического леса, гудящего звуками жизни и пением цикад. Однако Венди не хотелось, чтобы Пэн вновь оказался внутри неё – или она сама себе так говорила? Нет, несмотря на ноющую боль, она жаждала этой близости. Должно быть, она была чем-то непоправимо больна. Венди ощутила короткую вспышку боли, когда Пэн вошёл в неё, совсем не такую обжигающую и мучительную, как прошлой ночью. Сейчас её мышцы были более расслабленными, уже привычными, и, казалось, каждый нерв в её теле рассыпал искры, взрываясь фейерверком. Венди, не осознавая того, хватала ртом воздух и всхлипывала, подаваясь бёдрами навстречу движениям. А Пэн склонился над ней, прижался лбом между её лопаток и то подавался вперёд, то отодвигался – легко, совсем не так отчаянно и яростно, как прежде. Так было лучше. Удовольствие расцветало несмело, как первый весенний цветок, в ответ на его мягкие толчки. Венди вскидывала бёдра, зарывалась пальцами в рыхлую, нагретую солнцем землю, волосы рассыпались по её плечам диким, спутанным водопадом, груди качались. Одна тонкая рука ухватила её грудь, сжала крепко, пугая контрастом с осторожными неторопливыми движениями; вторая – легла на бедро, помогая и направляя. Венди этого не требовалось, более всего ей хотелось догнать, ухватить собственное удовольствие за хвост, пусть даже ради этого ей бы пришлось пожертвовать принципами и здравым смыслом. – Питер, – всхлипнула Венди, заставляя Пэна двигаться быстрее, с силой врезаясь бёдрами в его бёдра, – Питер, пожалуйста. О, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… Рука отпустила грудь, зарылась ей в волосы и дёрнула их назад, поднимая Венди на колени. В ответ она потянулась, царапнула лицо Пэна, что только подстегнуло его. Зубы Пэна сомкнулись на её шее и сжались. Свободная ладонь Венди проскользила по груди, по вздрагивающему животу и коснулась места, где их тела соединялись. Пэн громко выругался, когда она тронула основание члена, но ей куда важнее было прикасаться к себе: она прижала пальцы к месту, куда будто бы сходились все нервы, потёрла, а когда и этого стало мало – сжала. Вселенная под её кожей взорвалась тысячами звёзд, вырывая из горла сдавленный крик. Вздрагивая всем телом, Венди бессильно опёрлась на ладони. От падения её удерживали лишь руки Пэна, крепко сжимающие её. По бёдрам что-то потекло. Венди уткнулась лицом в траву, вдыхая влажный запах земли. Пэн нагнулся, крепче ухватил её за талию, удерживая в неподвижности под торопливыми толчками – глубокими, такими невозможно глубокими. Каждый из них срывал возглас с губ Венди. Пэн зашипел ей на ухо, дыхание коснулось кожи. Венди инстинктивно повернулась на звук, и он впился ей в губы поцелуем, погружая язык ей в рот и будто бы имитируя проникновение, которое происходило между ними. Венди уже понимала, что значили его внезапная неподвижность, напряжение мышц, короткий стон. Вместе они упали на покрытую мхом землю. Пэн больно навалился сверху, почти раздавливая своим весом. Его губы прижались к покрытой потом спине Венди, язык лизнул впадинку позвоночника. Долгое, долгое мгновение они лежали неподвижно, не говоря ни слова, хотя Пэн то и дело вынимал то лист, то стебелёк травы из волос Венди. Варварская свадебная церемония – вот что это было такое, думала Венди. Она знала, что должна была испугаться куда сильнее.