Сказание о тёмной Ночи.

      Самое тяжёлое время дня - это сумерки. Сероватая мгла со всех сторон собирается где-то там, на горизонте, и, рассыпавшись желто-зелёным туманом, погружает все вокруг в давящую на глаза пустоту. Именно в этот момент Луна и Солнце встречаются на небосклоне, сталкиваются тоскующими взглядами лишь на миг, обреченно сменяя друг друга на посту.       Страдающие.       Не способные приблизиться ни на шаг.       В этот момент я любил находиться на своем балконе, утопать в бархатном кресле и неспеша потягивать вино из любимого мифрилового кубка. Я всегда с интересом ждал того самого момента, когда красный диск в последний раз мигнет на горизонте и скроется, погрузив Арду в непроглядный мрак.       Так обреченно и неизбежно.       В сумерках всегда пахнет тишиной. Природа замирает, птицы ведут себя тихо и осторожно, животные прячутся по своим норам. Цветы поспешно закрываются, пряча свои летние ароматы за шелковыми шторками лепестков.       А невидимый сумеречный запах полноправно расползается по всей округе, вызывая воспоминания, мысли, иногда грусть. Образы предметов окунаются в тень, расплываются, исчезают, погружаясь во мрак.       Глаза пытаются разглядеть хоть что-то, но видят лишь смутные очертания, темных, потерявших цвета, предметов.       Я смотрю, затаив дыхание, как умирает день и рождается ночь.       Что может быть более вдохновляющим?       Но вот первая белоснежная точка ярким пятнышком дырявит небосклон.       Вторая.       Третья.       Миллионы звезд пронзают черное полотно, мерно поблескивая, приветствуя Луну. Проливая белоснежный свет на черные кудри уснувших каштанов.       В последние годы Луна светила тускло, видимо и вовсе не желая это делать. — Я знаю, ты грустишь — я затянулся отборным лотлориэнским табаком, к слову, моим любимым.       В воздухе тут же запахло чем-то терпким, приторно сладким, отдаленно напоминающим вишню. Я выдохнул колечки беловатого дыма, и он тут же рассеялся в бесконечности сумрачного тумана, что неспеша окутывая засыпающий Эрин-Галлен. — Мой сын тоже грустит —продолжил я, и Луна ответила мне, заиграв неровными бликами на лице.       " Лесной Таур полон печали" - донесся до меня ее шепот. Или же это ветер лениво подбросил пожухлую листву где-то там под моим балконом.       Я лишь поежился от его еле уловимого дуновения и, отложив трубку на хрустальный столик подле меня, потер обеими руками виски. Голову неприятно сдавливало несмотря на то, что корона уже более часа назад была небрежно брошена на царскую кровать. В душе моей, доселе много лет дремавшей, вдруг поселилась тревога.       Тревога, что окутала меня всего, точно паутиной.       Эта лесная девчонка была моей пленницей уже неделю. И теперь должна была остаться ей навсегда.       Спустя два дня после её пробуждения, небольшой гарнизон лучников во главе с моим сыном по моему приказу принесли во дворец труп паука, нарушившего перемирие.       Аранен бросил к подножию моего трона эту отвратительную восьмилапую тушу, от которой невыносимо несло гнилью. Черные скрюченные лапы застыли в неестественной восковой позе. С острого жала все ещё капал желтый яд, пачкая мраморный пол. —Прикажете отнести его к пленнице, Вдадыка?— в голосе Леголаса звучало явное осуждение.       Я тут же живо представил, как Лилит с диким криком кидается на паучий труп и заливается рыданиями скорби. Как белоснежная кожа краснеет, как мягкие скулы пересекают острые ломаные линии слез. Нет,на это я определено не желал смотреть.       Мой сын был против удерживания паучьей принцессы в плену. Об этом говорил весь его вид начиная с прямой осанки, заканчивая стальным взглядом исподлобья. Я мельком глянул на Тауриэль, стоявшую позади аранена, и увидел в ее карих кланах ту же бурю. Эллет в силу своего положения не могла позволить себе тех вольностей, что позволял Леголас, поэтому глава королевской стражи поспешила уставиться на запачканные чёрной кровью носки походных сапог. — Этого пока что мы не будем делать — лениво ответил я, делая вид, что меня вовсе не колышет реакция моих приближенных. — Но спасибо за идею, сын.       Леголас лишь промолчал, неосознанно сжав серебряный кулон Исилиэль на шее. Будто он успокаивал его.       " Прошло четыре года, а боль его свежа, как в первый день" - подумал я, изучая взглядом маленькие трещинки на подлокотнике моего мифрилового трона. - " Ничего, сын, пройдет сотня лет, затем другая...и боль твоя притупится. Ты примешь уход возлюбленной и смиришься с утратой точно так же, как я смирился со смертью твоей матери..."       Я больше не заходил к Лилит, дабы не искушать судьбу.       Я все ещё помнил свою ладонь на ее груди, чуть приоткрытые губы, такие молочные и манящие.       Помнил, как стук ее сердца низкой вибрацией отдавался во всем теле.       Помнил мое едкое: «И да…причешись...»       На полпути к своим покоям я осознал, что мысленно корю себя за это. Но, Эру, разве я мог теперь обращаться с ней иначе? Разве я мог продолжать делать то, что делал раньше, зная, кто она?       Я Лесной Таур, а она потомок Унголиант, хоть и не прямой.       Откуда у Вельзевуллы взялся материнский инстинкт? Не припомню чтобы она или ее не менее милая сестра Шелоб отличались добротой и человечностью. Почему она вдруг забрала ребёнка с собой, вместо того чтобы вкусно отужинать?       С высоты своих лет и всех своих прожитых жизней, я прекрасно понимал, что изначально дело было вовсе не в жалости и сострадании.       Эта девочка была непростой. Либо у неё было что-то с собой, что остановило Вельзевуллу. Другого объяснения я не находил.       Магии я в девушке не ощущал, значит, у маленькой Лилит что-то было.       Поэтому вот уже семь дней я не выходил из своих покоев, проводя время за чтением и думами.       Вороные кудрявые волосы Лилит и такие же глаза намекали на наличие предков харадрим, пиратов и грабителей, что частенько совершали набеги на мирные земли Рохана и Гондора. Слишком бледная кожа могла говорить как об эльфийском происхождении, так и об отсутствии солнца в жизни девушки.       «Не может же она быть кровей эльдар и харадрим одновременно. » - я усмехнулся своим мыслям и затянулся вишневым табаком. – « Где это видано…какая глупость» — Может быть вы выпустите девочку хотя бы из комнаты? — Митреллас, прервав поток моих мыслей, поставила на столик около моей кровати настойку валерианы и бадьяна.       Меня мучила бессонница последние несколько дней, и только этот отвар мог облегчить мои страдания. Я все еще сидел на балконе и лишь еле заметно повел плечом, предпочитая не отвечать. — Девочка там загибается. Отказывается от еды, почти не спит, и я даже видела, как она плакала, смотря в окно. Она же все равно не сможет отсюда сбежать...       Я медленно поднялся с кресла и направился обратно в свою опочивальню.       Золотоволосая эллет посмотрела на меня долгим и печальным взглядом. На руках привычно поблескивали золотые браслеты, платье из тонкого шелка облегало красивую фигуру, от неё еле заметно источался запах ромашки и мяты - аромат лекарственных трав и целебных эликсиров. — То есть ты предлагаешь мне выпустить дочь нашего врага свободно гулять по дворцу? — по обыкновению лениво протянул я и устало потер переносицу- Как думаешь, как быстро она попытается перерезать кому-нибудь горло? — Я не думаю, что это напуганное дитя способно на такое — мягко возразила Митреллас. Она была одной из немногих, кто осмеливался. —Она выросла в лесу, Митреллас — сказал я чуть резче, чем планировал. — Она отродье тьмы, поэтому разгуливать по Эрин-Галлену и осквернять его своей вонью, это существо не будет.       Своим еловым, таким тягучим ароматом, что окутывает тебя точно теплое покрывало.       От воспоминаний ее запаха, я почувствовал как сводит нижнюю челюсть.       Митреллас заинтересованно скользила взглядом по лицу своего короля, как бы пытаясь прочитать, о чем же он думает. На лице эллет застыло то самое выжидающее выражение, какое бывает у просящих милостыню.       Я лишь нахмурился, молча кивнув, давая ей понять, что разговор окончен.       Митреллас выдавила слабую улыбку, пытаясь ей скрыть бурю в голубых глазах.       Коротко поклонилась, позволив золотым браслетам зазвенеть как-то протяжно и угрожающе.       Не поднимая головы, эллет развернулась и вышла, бесшумно закрыв за собой дверь.       Оставив меня в обществе тягостных дум.

***

      На следующий день я приказал Тауриэль обеспечить Лилит достойное проживание в ее покоях. Для этого главе королевской стражи предстояло выяснить, что бы паучья принцесса хотела видеть в своей спальне, какую еду хотела бы есть, какие платья носить, что из украшений желает примерить.       Что еще нужно молодым девчонкам? Золото да шелка.       Именно с этими мыслями встретил я рассвет следующего дня. Настойка бадьяна мне не помогла. Голова гудела, точно я отведал медовухи самого Беорна. —Отец пребывает в одном из своих любимых пресквернейших настроений — услышал я голос Леголаса, который хмуро прошел в обеденный зал и присел напротив меня за стол- Тауриэль уже несколько минут стоит перед тобой в поклоне, отец. Сжалься!       Я лениво повернул голову в согнувшейся пополам дочери Леса. Я был так поглощен своими думами, что даже не заметил ее присутствия. — Да, Тауриэль,я слушаю тебя — протянул я, отпивая нектар из кубка. Вкуса я не почувствовал. — Ваше Величество — Тауриэль расправила плечи, явно желая растереть затекшие мышцы, но не решаясь делать это перед королем. — Паучья принцесса отказалась от нарядов и украшений. Так же она сказала, что еда ее вполне устраивает. Она попросила лишь одну вещь...— Тауриэль запнулась, переглядываясь с моим сыном. Щеки эллет покрылись пунцовыми пятнами. — И чего же желает наша дикарка из леса? — все так же лениво сказал я, зевая. — Подстилку из еловых веток? Подушку из паутины? — Она сказала….— Тауриэль снова запнулась, смотря на аранена. Тот еле заметно ей кивнул — … Она сказала, что единственное ее желание - это получать от Таура новую книгу каждые три дня. - она еще раз взглянула на Леголаса и закашлялась, будто давя непрошенный смешок. Откашлявшись Тауриэль взглянула на меня и подытожила — Лично. — Лично? — Да, мой король. Девушка просит Вас давать ей книги лично каждые три дня. — Интересный выбор — хмыкнул мой сын, отпивая нектар из кубка. — Из всех возможных вещей, Лилит попросила именно книгу. Неплохо для дикарки из леса, не так ли, отец? — он выгнул бровь точно так же, как это делаю я, чем окончательно меня взбесил. — Не бывать этому! — процедил я сквозь зубы, вставая из-за стола слишком резко, чем следовало бы.       « Да, что она о себе возомнила!»- мысли мои разрывались в голове непрошенными фейерверками – « Она хочет, чтобы я каждые три дня приходил к ней в покои и приносил книжки? Да как она смеет шутить с королем?» — Ваше Величество? — голос сына вернул меня к реальности — Отец, каковы будут Ваши распоряжения.       « Конечно же отправить эту девчонку в темницу за ее дерзость.» — Отвести девчонку в королевскую библиотеку. — слова слетели с губ прежде, чем я успел их до конца проанализировать.       Тауриэль не смогла сдержать удивленного вдоха и поспешила склонить голову в знак покорности. Но я видел, как она прячет улыбку сквозь рыжие волны волос. — Под конвоем, конечно же! — поспешил добавить я, направляясь к выходу. — Слушаюсь, Таур. — голос дочери Леса звенел в наступившей тишине.       Я, не оборачиваясь, направился к своим покоям, пытаясь успокоить сердце, вслушиваясь в шелест мантии по полу.       Направлялся к своим покоям, чтобы ни в коем случае не ходить сегодня в библиотеку.

***

      Она стояла, задрав голову вверх, и в глазах ее читался безудержный восторг.       Летящие вверх под самое небо стеллажи с древними летописями. Тысячи свитков и книг от начала времен.       Огромные панорамные окна, и потоки солнечного света, заливающие полукруглый библиотечный зал. Яркие лучи скользили по разноцветным корешкам, золотили вековую пыль на верхних полках.       Обнимали девушку за плечи и игриво подталкивали к стеллажам.       Губы ее что-то шептали, но даже мой эльфийский слух не смог уловить сказанного.       Поза ее была расслаблена. Ведь она не знала, что я, отозвав стражу, стою за ее спиной.       Лилит сделала робкий шаг в сторону книг.       Еще и один.       И еще.       И вот тонкие пальцы мягко скользят по переплетам, черные глаза внимательно читают названия.       Я не видел лица, но был уверен, что губы девушки слегка поджаты, а брови чуть сведены.       Мне было интересно, какую книгу она выберет. Что именно захочет прочитать в первую очередь.       Немного погодя Лилит остановила свой выбор на тяжелой темно-синей книге. Я уже смутно помнил, о чем она. Как мне казалось, это был один из сборников народных сказаний.       Ничего особенного.       Я даже ощутил внутри легкое разочарование, явно ожидая от паучьей девочки какого-то более осознанного выбора.       Полупрозрачные пальцы, тем временем, открыли книгу на первой попавшейся странице. — «Невеста-Тень» — произнесла Лилит название и замерла, будто вслушиваясь в смысл сказанного.

Был некто, и жил он совсем один, А время текло, как сон. Недвижим и нем сидел господин, И тень не отбрасывал он. Под звездами лета, под зимней луной Совы кружились в тиши И чистили клювы, любуясь собой, На том, кого камнем сочли.

*       Девушка прочитала первые строки и снова замолчала, словно пробуя произведение на вкус. — Точно про Таура — вдруг хихикнула она, а я почувствовал, как лицо мое багровеет. — Он такой же каменный.       Лилит стояла посреди моей библиотеки, держала в руках мою книгу и вслух подшучивала надо мной! Над Лесным Тауром! —Смеяться надо мной вздумала, паучья девчонка? — голос мой рассекая солнечный свет ударил Лилит в спину. Та, вскрикнув, обернулась.       Тяжелый фолиант с грохотом полетел на пол. Древний переплёт жалобно скрипнул, встречаясь с холодным мрамором.       Лилит смотрела прямо на меня сжав губы. В чёрных глазах я видел ночной тайфун посреди бескрайнего океана. Захотелось нырнуть в них с головой и пропасть в этой бездне навеки.       Прежде чем подумав, что делаю, я резко шагнул вперед, притянул девушку к себе, заковав с кольцо своих рук. Она уперлась маленьким ладошками мне в грудь, опустив глаза. Даже после недели жизни во дворце, от неё пахло хвоей и ночным лесом.       Губы мои невесомо коснулись ее лба и по телу пробежался разряд от прикосновения с нежной кожей. Лилит снова вздрогнула, но все же подняла на меня глаза. Посмотрела испытывающе, недоверчиво. Будто ожидая, что я снова оттолкну.       Но я лишь застыл не в силах оторваться от ее лица. Я чувствовал как внутри меня все напряглось, натянулось точно струна, завязалось тугим узлом внизу живота. Как пожар лижет пламенем мои позвонки и сушит горло.       И лишь ее губами я смог потушить его.       Ее вкус безумно сладкий, нежный. Вкус нетронутых никем губ. Я знал, что только я касался их. Они отмечены моей печатью и больше ничьей. И от этой мысли мое внутренне чудовище буквально ревело, пытаясь прорваться наружу.       Язык горячий, мягкий и податливый. Он скользил внутри, лаская меня. Мои руки блуждали по тонкой спине, зарылись в густые волосы, прижали ее тело к моему вплотную, чтобы прорасти друг в друга. Чтобы этот пожар наконец сжёг все дотла.       Я глухо застонал, когда эта девчонка мягко прикусила мою нижнюю губу. Чудовище внутри рванулось вперёд, и я рванулся вслед.       Ворвался в ее рот требовательно и властно.       Как и подобает королю.       Моя рука сама нашла шнуровку платья и слегка развязав верхний узел проникла внутрь, утонув в мягкости округлой груди. Пальцы нашли маленький упругий сосок, что тут же затвердел, стоило мне лишь слегка сжать его.       Лилит застонала мне в рот , выгибая спину. Я снова надавил на грудь и девушка хватив меня за мантию оторвалась от моих губ буквально убив своим взглядом.       Томным, потемневшим.       В котором разгорается пожар.       Она осторожно кончиками пальцев провела по моей скуле, заставив закрыть глаза и еле побороть желание потереться о ее мягкую ладонь. Тонкие чуть прохладные пальцы спустились ниже по шее, оставляя после себя неконтролируемую дрожь. Медленно провели линию по моему камзолу, слегка задержались на изумрудных пуговицах.       Я видел, как она пыталась восстановить сбившееся дыхание, но моя рука все ещё сжимала ее грудь и пальцы поглаживали ее, такую мягкую и сочную.       О, Эру, как я хотел разорвать эту тугую шнуровку и впиться в нее губами.       Почувствовать вкус этого манящего белоснежного, будто сахарного тела.       Я жаждал узнать, какая она изнутри, ощутить ее сок на своих пальцах, прочувствовать ее каждой клеточкой своего тела.       Я видел как она сжимает бёдра, чтобы хоть как-то совладать с собой, чтобы ее тело не обмякло в моих руках и не позволило делать с ним все, что захочется королю.       Ее пальцы замерли на моей груди в области сердца. — Не бьется —вдруг сказала она и резко вырвалась из моих рук. Поспешно запахнув платье, Лилит насмешливо смерила меня взглядом — Не бьется, Ваше величество. Видимо сердца там и нет. Я должна была удостовериться.       Я оторопело продолжал смотреть на нее, пытаясь поймать дыхание. — И да...у Вас корона съехала набок, Ваше Величество. Поправьте ее, вы же во дворце, а не в рыбацкой таверне.       С этими словами она гордо развернулась и подхватив с пола увесистый фолиант скрылась в лабиринтах книжных полок.       Оставив меня в полном недоумении.       И одиночестве.