Подарок судьбы

В то же время растения зеленовласки доползли до базы. Они не пускали ядовитые газы, пары. Они проползли прямо под камерами, дабы активировать систему безопасности. Пушки уже готовились атаковать, но охрана вовремя смогла нужные кнопки нажать; они очень вовремя узнали в вылезавших растениях знакомые лозы, корни, ветки, прутики, «розы». Сразу бойцы поняли, что что-то не так, им тут же было приказано сигнал тревоги нажать; мигом собрали поисковый отряд, состоявший из бравых ребят. Почуяв опасность, двое из семьи Шимада, также чуя, что вскоре вновь развернётся драма, крепко-накрепко перевязали заложниц особым узлом, ориентируясь под нужным углом. Амели Лакруа уже начала потихоньку приходить в норму, но тут их сломили накорню. Как оказалось, в тела девушек также были вживлены чипы, которые служили верно, как щиты: благодаря им быстро нашли соратники их местоположение и предотвратили возможное вторжение. Очнулись драконы и их спутница в тюрьме, коих не видели они раннее нигде: железные прутья и стены находились под напряжением, видимо, чтобы побеги не были ничьим огорчением. Долгие минуты тишины, слышны были лишь жужжания, прерывавшие минуты молчания. Скованные на полу в цепях лежали они долго, не в силах друг другу помочь, пока не пришла чья-то дочь: тут же поникли камеры, отключившись, за ними последовали прутья, немного забывшись, далее стены, а после – пали тяжкие оковы, словно убитых животных морды. Вышла из нагрянувшей тени она; та, что по природе своей была светла. Не ожидал Геркулес увидеть сестру, что отдала судьба темному ветру. Хандзо не верил ей, насторожился, И сказала она спокойно: - Всё в порядке, из документов я всё знаю. С Дартр словно из реальности выпадаю. Нам говорили все эти года, что родители наши оставили нас навсегда; что многих из нас достали со дна, где мы выживали в младенчестве день ото дня. - Многих?! – поразился Хандзо, и тут же сменилось его лицо. - Да. Как оказалось, из «Когтя» люди детей не подбирали, а у их родителей силой отбирали. Сейчас снаружи идёт у них там бунт. Возможно, их жизни и воспоминания тоже заберут. - Гётин, ну что за дела? Ты пленников наших отвела?! Это кричала девушка, похожая на моль, что раннее везде сеяла лишь только боль. Она вышла из-за угла, двери держала, как только могла. Вдовы она увидела проникновенный взгляд, но для неё он был как яд. - Вставай, мамаша, помоги! Они так просто не дадут уйти! Герои тут же вскочили, хотели в бой идти, но дева-моль не дала им своими крылами пройти: - Бегите, глупцы, мы их отвлечём! Позже, может быть, вас и найдём! Дартр для Гётин была словно сестра, хоть так по крови не была. Дорожили они друг другом очень, но мир, к сожалению, не цветочен. Гётин знала, что Дартр – лишь клон дочери Вдовы, и не вышло бы из этого хорошей судьбы, и хотя она лишь расходник, обречённый недолго жить, Гётин бы очень хотела с нею всю жизнь прожить. Для Дартр желание лишь было одно: быть со своей «матерью» заодно, а после – пуститься с нею на самое дно, дабы вместе познать покой, умереть с нею, как герой. Но так не случилось: дверь под напором сломилась, Вдова в бой пустилась, а далее – в полу образовалась дыра, из множества дыр пулевых образовалась одна. Она была глубока, все пали в неё, умирали, и бедные преданные дети своих генералов спасали, и когда Амели с дочерью в тёмный кратер упали, когда все враги уже давно пали, паучиха своего ребёнка спасла, оттолкнув вовремя от конца угла. Проткнулась грудь насквозь у Вдовы, не хотел бы никто для неё такой судьбы. Моль не знала, что делать теперь, ведь перед глазами умирала матерь. - Подойди ближе, дитя, - прокряхтела Вдова, и дочь подошла. - Я видела те документы в лаборатории, - продолжала она, - но, это не меняет того факта, что мы с тобой, как одно. Ты одна из множества клонов моей дочери, моих детей, Которых бы я очень хотела увидеть поскорей. Но ты будешь жить дальше, ты последняя из них, чей ритм сердца ещё не стих. Сникла Лакруа, померла наконец, вот и настал её жизни конец. Поцеловала моль в лоб свою мать, и взлетела вверх из последних сил, своих соратников искать. Тех уже давно окружила вторая волна врагов, коих было больше, чем их же щитов. Была обессилена сестра Геркулеса, ведь осталась она без своего передвижного леса. Хандзо драконом своим создал непреступный щит, но никто из них не знал, в какой момент он будет разбит. В это время Герк старался Гётин вновь не потерять, ведь им друг друга пришлось так долго искать. Дартр вовремя их нашла, врагов белыми кунаями расстреляла одним махом крыла. Двойным поворотом вокруг себя она рассеяла плотный дым, чей запах очень сильно напоминал керосин. В этом плотном тумане своих от чужих она спасла, от беды прочь подальше унесла. Но вот беда, их нагнала третья волна, из врагов армия оставалась лишь эта одна, однако у героев больше не было сил. Хандзо последним усилием врагов ослепил, некоторых из них сознания лишил, младших тем самым незаметно за неизвестную дверь пропустил. Не верили они сами себе, лишённые сил. Словно бы Шимада богов об этом просил: они попали в лабораторию главную, что имел амуницию славную, древо с теми самыми бутонами – подругу давнюю… Тут же молодёжь забаррикадировала дверь, прошлась по исследованиям и экспериментам, словно зверь, забрала, что смогла и выпрыгнула в запасную дверь, что оказалась порталом в другой день. С большой высоты упали ребята прямо в снег, благо возле них кто-то устроил пробег. Очнулся блондин с голубыми глазами, которые открывались теперь сами. Он был бледен, замёрз и продрог, но вдруг унюхал он в воздухе вкусный пирог. Добрая женщина его голову приобняла, положила её на колени возле своего живота. В свете ярком не разглядел он лица, видел лишь светлые волосы и голубые глаза.