Подарок судьбы

Учителя видели, что парень умён, но не двигался прогресс – не пробудился дракон. Шимада видел при последней встрече, что у племянницы уже пробуждаются силы. Но что же тогда мешает всколыхнуть её брата, тупого и безобразного амбала? Этого Лакруа и Шимада понять не могли, все их силы на этого идиота ушли. И вот вновь ссора старших. - Молю тебя, проще уйти! - Ответь же и ты на мои мольбы, Амели! Он сын воробья, он точно добьётся! - Наши враги всё на своём пути смели! - Молю тебя, только не уходи! - Ты говорил, что он спасёт мою дочь! Ты обещал, что я встречусь с ней в одну прекрасную ночь! Но что ни день, то мука! Тренировать его, как минимум, скука! Какая же смертельная мука! С этими словами ушла Амели, снега и ветра её следы смели. Было совестно Герку, но он правда пытался. Подумал мужчинка: «вот и нарвался. Зачем было просить небеса о правде и горе, о победах и солёном море?! Вдова права, мне нет прощенья! Я должен загладить её огорченья!» Он тут же, стремглав, побежал за ней; он знал, что направляется она в Сидней. Хандзо был одурачен мальцом, ведь подумал, что тот укрылся пледцом. Обнаружил он ложь слишком поздно, когда за окном уж вовсю бушевали снежные полотна. Идти в такую погоду – верная смерть, но Шимада был словно колонны твердь. - Найду и проучу этого мелкого гада! Говорил он, шипя сквозь зубы, но надеясь, что ему удалось не повстречать какого-то смрада. Тем временем Амели за бойцами «Когтя» наблюдала, в душе она всё ещё ворчала. «Ох и попадётся он мне вновь, Не познает вовек, что такое настоящая любовь! Убью его тотчас! Надеюсь, этим старик и занимается сейчас!» Внезапно схватило что-то женщину и оглушило. То были ветви, прутья, листья, лозы, сквозь которые виднелись молодые розы. Две захватчицы стояли над ней, одна другой краше иль смелей: дева с болотными волосами игралась с прядью золотой, а другая смеялась так, будто бы звучала моль. Вгляделась женщина в них лучше, узнала в одной из них схожие с Геркулесом черты, а в другой… «Не может быть, лицо моё! А глазки прям как у него! Он так же смотрел на врагов своих, Как она сейчас смотрит на меня! И волосы темны, как ночь! Неужели! Ты ли это, моя дочь?!» Глаза вдовы засияли, как алмазы, но тут её напугали девушки экстазы: была она бледна, как моль, и плащ её шёлковый, белый, многослойный, был словно часть неё. На ноги посмотрела мать, и в испуге захотелось ей орать, но ком в горле помог всё ей воздержать: руки и ноги девы выглядели, как ножки опят, которые едят все подряд. И так преобразилась незнакомка на глазах, что Амели сразу же почувствовала страх: глаза расширились, стали кошачьими, а волосы стали седыми. «Похоже, совершенно я сошла с ума» - подумала Лакруа и упала в сон. Девушки уже хотели добычу брать, но незнакомец не дал им предательницу забрать. В столь короткие сроки француженка стала ему, словно мать, и именно поэтому не дал он врагам её отдать. Несколько месяцев не прошли зазря, и видела издалека сама Заря, что сизый дракон взлетел к небесам, показывая силу всем своим врагам. Голубой цвет его души озадачил многих, но глаз и ум у сына Гендзи был зоркий: он помнил Винстона, чья шерсть синей была; он помнил дядю, что был буйным, как шторм или волна; он помнил каждую зиму жизни своей, он помнил цвет своих очей… Это было очевидно: синий цвет всегда по жизни с ним был, даже когда на свет этот он ещё не прибыл. Испугались дамы, их токсичный дым рассеялся, по снежным полям и горам он тут же развеялся. Их, по сути, просто стёрли в порошок, не смогли стерпеть они сей шок: мотыльком взлетела к небесам та дева, что была белее снега, а та, что природу в мороз лютый призывала, новые ядовитые облака колдовала, пока не ударило что-то её по голове, и был рад Шимада такой судьбе. Успел Хандзо вовремя как раз, пока не полезли яды из дубовых лаз. Издали ещё успел увидеть он, что на лозах и корнях красовался вовсе не розы бутон. Он был похож на него, этот цветок, но тут требовался размышлений виток, ибо розы не могут расти где попало. Испугавшись, злодейское растение глубоко в землю удрало. В то же самое время лазурный дракон, не прочувствовавший ядов бутон, девушку-мотылька сокрушил, и на время оглушил. Обессиленная Амели наблюдала из сугроба. "Неужели всё обошлось без лишнего трёпа?"