Даже тьме нужно есть. И любить. В чем разница? Мы поглощаем то, что любим, вместе с его предназначением, что питает нас. Мы пируем славу, утешаясь ее красотой. Тьма была голодна. Тьма всегда пожирает, всегда ищет свет, что стоит к ней в опозиции.
Мэйбл Мартин. Мэйбл, эпизод 18: "Необычайный голод"
Она протягивает руки к умирающему оленю, нахмурив брови от сосредоточенности. Она чувствовала замедленное сердцебиение животного — тонкую нить, готовую вот-вот оборваться. Весь мир сжался, а она коснувшись земли, провела руками в воздухе, и используя свет внутри себя, исцелила его. Мэллори сделала шаг назад на дрожащих ногах, наблюдая за олененком того же цвета, как и олень до исцеления. Больше нет раны, искажающей его тело. Его сердцебиение устойчивое, она чувствовала это, и ее собственное сердце похоже вот-вот разорвет от счастья и радости за подаренную жизнь. Ведьмы позади издают звуки изумления. Мисс Корделия смотрела на нее с улыбкой полной гордости — победа озаряла ее лицо. Олень медленно уходил в даль, в поле. Его шаткие колени стучали друг о друга, словно он впервые встал на землю. Светящимися глазами, Мэллори последовала за ним, готовая защитить его от опасностей, радуясь чувству единства их душ, связанных словно звенья цепочки. С каждым шагом цветы щекотали ее икры, тонкая белая ткань ее платья развевалась на ветру. Сейчас было по-прежнему тепло, несмотря на приближающуюся осень и пожелтевшие листья на деревьях; мягкий шепот листвы превращалась в громкий шелест всякий раз, когда ветер набирает силу. И в тот момент земля содрогнулась. Мэллори замерла на месте. Ее олень бросился к деревьям и исчез из виду, пока земля продолжила трястись. Земля перед ней необъяснимо начинала оседать. Небо темнело. Воздух становился холодным. Из-под земли появился мужчина. Златовласый, одетый в черное, с глазами настолько голубыми, что взгляд, кинутый на них, причинял боль. Мэллори отвела глаза и поспешно начала отходить назад. Она видела, как ведьмы бежали к ней — мисс Корделия впереди, чей взгляд полон страха. Кровь Мэллори застыла, и она побежала навстречу. Быстрым движением, мужчина оказался позади; его руки держали ее в цепкой хватке, и она не могла пошевелиться. Она пыталась вырваться из объятий, но он даже не заметил ее жалких попыток: — Время расплаты, Корделия, — сказал он своим шелковистым голосом, который, каким-то образом, охватывал целое поле. — И я пришел забрать свое. Он смотрел на нее сверху, длинные волосы падали ей на лицо, а дыхание щекотало щеку. От него пахло пеплом, грязью и смертью, и она сделала вдох в последний раз. — Не кричи, — сказал он. И они погрузились под землю.***
Они падали сквозь землю, сквозь слабые вспышки света, которые в конце концов исчезали в темноте. Мэллори не кричала. Не кричала, потому что потеряла дыхание, а легкие заполнились грязью, и все что она могла это держаться за одежду мужчины. Ее пальцы касались темного бархата его пальто — единственная ценность в их свободном падении в пустоту. Наконец-то они приземлились на то, что напоминало пол. Мэллори упала на землю, пытаясь сделать вдох, но ничто не могло заставить исчезнуть это ужасное давление. Это причиняло ужасную боль, словно ее внутренности могут разорваться в любую секунду. Она пыталась снова вдохнуть, но затем почувствовала настолько мощный удар боли, что ее вырвало. Пот стекал по лицу; когда она опустилась на колени и уперлась руками в землю, облегчение не пришло — лишь новая боль. — Просто…прекрати делать это, — послышался голос мужчины сверху, его тон говорил о нетерпеливости, — дыши или не дыши — это неважно, здесь тебе это не нужно. Не стоит уделять этому внимание, — добавлял он с пренебрежительностью, — ничего с тобой не случилось, ты не умерла. Мэллори чувствовала, как внутри росла злость. Злость на монстра, что похитил ее из дома. Но она прислушалась, стараясь следовать совету. Перестань думать. Ты в порядке. Все хорошо. Какая ужасная ирония. Она успокоилась и села, уже не пытаясь выблевать все легкие. Девушка вытерла лицо, а мужчина стоял на месте, его губы скривились от недовольства, а холодная голубизна глаз тускнела в темном свете комнаты. Мэллори сжала руки в кулаки. Внутри нее разгоралось пламя, яркое и горячее, которое она ранее не испытывала, и она сосредоточила его на монстра перед ней; наконец-то, смешивая с местью, она выпустила его. Мужчина не повел даже пальцем. Проявление ее живой силы исчезло неподалеку, словно все это не больше ее фантазии. Его губы изогнулись в издевательской усмешке: — Что ж, похоже слухи правдивы, Мэллори, — произнес он; а сердцебиение девушки било по ушам, — ведьма попытается заколдовать самого дьявола в аду. Тебе даже не стыдно, так ведь? Она пыталась снова. Вздымала воздух, но ничего не происходило. Мужчина двинул рукой, словно отмахиваясь от насекомого, и возвратил ее удар обратно. Мэллори отбросило назад, и она упала на пол с глухим звуком — боль пронзала все кости. — Твои трюки не работают в моих владениях, маленькая ведьма. Так что, если не хочешь ощутить мою силу вновь, советую не испытывать мое терпение. — Он задрал голову, — А теперь поднимайся, время двигаться вперед. Мои подданные ждут. Мэллори поднялась на колени, а затем заставила себя подняться на ноги. Комната сужалась в коридор, а длинные ноги мужчины уже отдаляли его от нее. Неохотно, но она последовала за ним. Коридор состоял из дверей. Дверь за дверью, коридор длинною, кажется, в вечность. Каждая дверь была идентична предыдущей — темная и блестящая. — Тебе разрешено посещать любой личный ад, — говорил ее похититель, не поворачиваясь. Его руки сложены позади. — Здесь более чем предостаточно дверей, за которыми ты найдешь веселье пока ты здесь. — И как долго я здесь пробуду? — Спросила девушка, голос походил на слабый плач. — Не знаю. Наверное, вечность. Весь этот путь вымотал ее. Коридор все не заканчивался, бесконечные ряды дверей словно насмехались над ней. Боль пронзала вновь, и с каждым шагом она чувствовала, как нечто тяжелое давило сверху, пытаясь придавить ее к земле. Кости казались ужасно тяжелыми, а кафель внизу поплыл перед глазами. — Не останавливайся, — говорил он, — у меня нет времени ждать, а ты сама не найдешь выхода. Мэллори упала на пол. Холод кафеля — прикосновение блаженства к ее разгоряченной коже. — Что с тобой не так? — Недовольно спросил мужчина, возвышаясь. Его блестящие носки туфель были на одном уровне с ее глазами. — Мне здесь не место, — быстро ответила девушка, снова пытаясь сделать вдох, который ей больше не нужен. — Но ты здесь, и будешь делать то, что тебе, черт возьми, сказано. Поднимайся! — Он схватил ее предплечье, и насильно поднял на ноги. Она ухватилась за рукав, сжимая его настолько, насколько могла. — Я серьезно…я не должна здесь находиться, прошу… — Закрой рот и иди вперед, — прошипел мужчина, его лицо заострилось и перед глазами предстал монстр. Внезапно, у нее навернулись слезы. — Или я оставлю тебя здесь увядать на всю вечность. Она заставляла себя двигаться вперед. Мэллори не знала сколько занял у них путь к паре дверей, которые были намного массивнее, чем остальные. Толкая одну из дверей, мужчина смотрел вниз на нее, улыбаясь своей отравленной улыбкой. Мэллори представляла, что она не исчезала с его губ еще с начала времен, с райского сада. — Добро пожаловать в твой новый дом.***
За дверями, разрастался целый город, наполненный жизнью. Хотя, это неправильное описание, ведь Мэллори чувствовала, что единственным живым существом здесь была лишь она. Это завораживало — бесконечные, высокие здания сделанные из стеклянного, мерцающего материала, устремляющегося в самый верх к темному дыму; резиденции, украшенные золотом и серебром, сияющие драгоценностями всех возможных цветов; а люди, такие красивые и приятно одетые, что ее собственное платье, покрытое слоями грязи, выглядело неуместно. Ее похититель заговорил с кем-то позади нее, но она даже не замечала его, загипнотизированная видом, что простирался перед ее взором. — Отведите девушку в ее покои, ее человеческой половине нужен отдых, — сказал он, и, повернувшись на каблуках, оставил Мэллори в компании двух женщин, которые, казалось, появились из неоткуда. — Следуйте за нами, хозяйка, — сказали они в унисон. Их голос был сладким и теплым словно мед. Она позволила им проводить ее. Мэллори не успела моргнуть, как город перед ней исчез. Должно быть, они просто переместили ее, ведь следующим, что она увидела была обширная, роскошная комната, с кроватью, что была размером с ее старую комнату. Она скрутилась под шелковыми простынями, а тело смягчилось под гладкостью материала. Она спала, и ей снилось небо.***
Никакого света, пробивающегося через окно. Мэллори проснулась бесконечной ночью, десятки свечей отбрасывали золотой свет в ее комнате. Ее спальня показательно роскошная, но от нее исходил ужасный холод; огонь пылал посредине, но даже он не помогал избавится от холода, проникающего глубоко в кости. Ее служанки помогали ей с ванной, расчесывали ее волосы и одевали в черный шелк и кружево. Ее тело покрыто синяками и царапинами, а у нее больше нет сил дабы исцелить себя. Боль пронзала все тело, но когда она покинула комнату, то выпрямила спину и приподняла подбородок. Она будет как мисс Корделия. Она не будет слабой и несчастной, она будет сильной. В обеденном зале, похититель уже ждал ее. Он сидел во главе бесконечного стола, уставленного множеством блюд, что заманивали своей красотой и восхитительным запахом. Желудок девушки заурчал от голода, а во рту выделилась слюна, несмотря на ее сопротивление. Экстравагантно одетые люди, парящие у стола — его подданные — их красивые лица искажены волчьим оскалом, они не касались еды и никогда не садились за стол. Удерживаемые по краям, их приглушенные голоса образовывали напряженный хор. — Наконец-то, — сказал дьявол, махая Мэллори, подзывая ближе, — какие же все-таки жалкие вы люди, так много времени своей короткой жизни тратите на сон. — Уголки губ скривились от презрения. — Присоединяйся ко мне, маленькая ведьма, — он указал на стул рядом с собой справа, — если только ты не хочешь сидеть у меня на коленях. — Он озарил ее улыбкой, что вселяла в нее всевозможные развратные мысли — разгоряченные, мокрые тела прижатые друг к другу, задыхались от стонов. Мэллори отогнала эти мысли прочь, и игнорируя его, присела рядом — спина ровная, вытянутая как тетива, что контрастирует с его ленивой осанкой и то, как он растянулся на стуле словно на троне. Он налила им вина в бокалы — вязкая жидкость цвета темного багрянца. Она сделала глоток, надеясь, что это утолит ее голод. Вино сухое и невероятно вкусное — мириады скрытых ноток, взрывались на ее языке словно фейерверки. Он наблюдал за ней, ожидая хоть какого-то движения, но она, похоже, игнорировала его присутствие рядом. Ее глаза рассматривали лица в помещении, каждое из которых было красивее предыдущего. Как такое возможно — красота в глубинах ада? Что они за существа? Что за секреты они хранят? Она размышляла в тишине, перебирая в памяти священное писание и гримуары ковена. Если это демоны, то сработали ли бы ее силы на них? Если это были проклятые души, то может ли она спасти их? Смогут ли они спасти ее саму? Краем глаза, она видит, как он встает, а существа у стола сделали шаг назад, раскрывая пустое пространство, напоминающее квадрат. Мэллори помотала головой. Моментом спустя, комната словно наэлектризовалась, и затем появилась фигура. Вмиг, Мэллори вскочила со стула при виде мисс Корделии, ее стул откинулся назад. Верховная не совсем здесь, ее тело почти прозрачно, но ее появление принесло девушке облегчение. — Мэллори, милая, ты в порядке? — спросила ведьма, ее голос был очень далеким и сдавленным, словно доносился из-под воды. Мэллори вздрогнула, ее охватила паника и беспокойство за Верховную. — У меня больше нет к тебе претензий, Корделия, — отозвался мужчина, прервав попытки девушки ответить, — твой долг выплачен, так что исчезни. — Это не то, о чем мы договаривались, Майкл, — резко ответила Корделия, — это не должна была быть она. — Ну почему же? — Протянул он, коснувшись пальцами бокала с вином. — Ты обещала мне душу самой сильной ведьмы на всей Земле. — Это должна была быть я! — Да, — лениво улыбнулся он, — но однажды ты умрешь, а она, — он кивнул в сторону Мэллори, — займет твое место. Ну или должна была занять, ведь теперь она моя, и когда ты умрешь, не будет никого, кто продолжит твое наследие. И это, как раз-таки, и есть моя награда. — Ты должен отпустить ее, дурак… — глаза Верховной заблестели от слез. — Нужно было думать раньше, прежде чем заключать сделку с дьяволом, — прервал он, — не будет никаких переговоров. А теперь исчезни. — Мэллори, клянусь, я освобожу тебя, — поспешно сказала Корделия, с каждым словом, ее голос дрожал, — только не ешь ничего из его стола… — Исчезни! — Майкл почти что зарычал, и расплывчатая фигура ведьмы исчезла, словно ее и не было. Слезы катились по щекам девушки. Она плакала по женщине, что была ей роднее матери. — Я не хочу видеть ни одну ведьму здесь снова, — кричал он на подчиненных, и они съеживались, подчиняясь. Они двигались назад, словно расчищая пространство для его гнева, что также изменчив, как и дикий зверь. Он сделал глоток из бокала, свечи освещали его кольца — бессмысленное представление богатств и тщеславия. Он не имел ни малейшего представления, что натворил. Мэллори заметила, как он не особо-то и обеспокоился, это было похоже больше на раздражение и только. — Ты идиот, — сказала девушка, опустив ладони на стол. — Что ты сказала? — Спросил мужчина, сжав зубы. — Я думала, что со слухом у тебя все хорошо, — ответила она, не двигаясь. Мэллори не уверена, должна ли она чувствовать грусть из-за разрушения, что грядет, но что сделано то сделано, и она уже ничем не поможет. — Ты идиот, который только что начал войну. Майкл рассмеялся, но глаза остались холодными, словно две ледяные бездны: — Не зазнавайся, дорогая. Рано или поздно появится другая Верховная. Так было всегда. — Но, я не должна была стать Верховной. В комнате повисла тишина. Напоминало кладбище, где даже дыханию не суждено сотрясти воздух. — Ты лжешь, — сказал он, — я видел твою силу, знаю, на что ты способна. — Может и так. Но я не ведьма. Он застыл. Его взгляд приковал ее к ее стулу, словно он хотел разорвать ее на части, вырвать внутренности и рассмотреть, что же она прячет. — И кто же ты тогда? Уголки губ искривились в сладкой ухмылке, похожей на ложь. Улыбке, которая невиданная этому месту находящемуся глубоко под землей: — Кажется, теперь это не имеет значение. Так ведь?