***
Суета наконец-то улеглась, и канцлер смог спокойно сесть обратно на раскладной табурет. Битва с магистром вымотала его сильнее, чем он того ожидал. Так что единственное, чего хотелось лорду Динарии сейчас, — это стакан ледяного вина и зонт от солнца, что ему и предоставили. Перед Верховным канцлером опустился на колено один из посланных на крышу гонцов. Он протянул господину Древний Свиток с прикреплённым к нему измятым листом пергамента. — Докладывай, — приказал канцлер, переведя взгляд на гонца. — Ваше превосходительство, мы поднялись на крышу, но нашли там только этот Свиток и записку. Ни тела мага, ни кого-либо ещё мы не нашли. — Свободен, — канцлер коротко кивнул, отпуская гонца, и аккуратно развернул мятую записку. «Лорд Динария, план прошёл успешно, Иштван мёртв. Мёртв окончательно. Символы на Свитке зафиксировались, пророчество свершилось. Понимаю, что вам это не понравится, но я не останусь более в этом городе: мне его на всю жизнь хватило. Оговорённую нами сумму денег мне выплатит лорд Амиэль Голдвайн, так что можете просто вернуть ему то, что причиталось мне. Спасибо за амнистию и возможность спокойно жить в вашей стране, но прошу, больше не ищите моей помощи. Хочу пожить спокойно. ЭБ» — Время покажет, понадобишься ли ты мне ещё… — пергамент вспыхнул у канцлера на ладони и исчез. «И всё же, где тело?» — задумался канцлер, положив ладонь на гладкую поверхность многострадального Свитка. — Господин канцлер! — к Кастусу подошли два солдата, тащивших за собой старика с завязанными глазами. — Мы тут нашли имперца в одной из башен. Говорит, мол, что жрец Мотылька какой-то. — Ты кто такой? — спросил лорд Динария. — Декимиус Корнхолд, жрец Мотылька, — ответил старик. — Скажите, зафиксировались ли символы на Свитке? Свершилось ли пророчество «Возврат»? — Ясно. Ты тот самый жрец, который читал для ордена, — констатировал канцлер и недобро нахмурился. — Казнить предателя и изменника. — Есть, — кивнули солдаты и потащили сопротивляющегося уже куда сильнее старика за угол. — Подождите! Мне нужно узнать, чем всё закончилось… Стойте же, милорд, прошу, скажите! Чем всё закончилось?! — ещё некоторое время доносилось до Кастуса. «Изменник, — с отвращением скривился канцлер, ещё больше нахмурившись. — Плесень. Среди жрецов Мотылька нужны реформы и много. Как вернусь, нужно заняться этим поближе. Их работа совсем никуда не годится. И всё равно слишком много вопросов без ответов». Вдруг всё вокруг посерело и замерло. Кастус слишком часто сталкивался с этим заклинанием, чтобы ему удивляться, так что когда перед ним появилась фигура в сером плаще псиджиков, он ровно сказал: — Здравствуй, Ливандриэль. — Приветствую, Кастус, — кивнула ему альтмерка-псиджик, расплывшись в улыбке до ушей. — Это ты забрала тело Иштвана? — прямо спросил канцлер, несмотря на то, что видел Ливандриэль последний раз лет десять назад. — Не лично я, но да. Мы забрали, — пояснила Ливандриэль. — Ты ведь видел то, что способна только одна его рука. Мы не можем позволить, чтобы его останки попалио в неправильные… руки, прости за каламбур, — по взмаху ладони из песка и камешков собрался небольшой кубик, на который Ливандриэль и села. — Не так уж и много она и смогла, — с некоторым презрением бросил Кастус. — Да и вы не спешили остановить этого псиджика. Пришлось самому с ним разбираться. — Признаю, Кастус, наш орден здесь ошибся, — Ливандриэль покачала склонённой головой. — У магистров были опасения на счёт Иштвана, но он очень хорошо замаскировался. — Из-за вашей оплошности моему государству нанесли серьёзный ущерб, — пальцы канцлера медленно перебирались по рукояти Меча. — Впрочем, даже ваше пагубное невмешательство принесло некоторые плоды мне и Империи. — Никогда не могла понять, почему ты выбрал пост Боевого мага, а не судьбу псиджика, — вздохнула Ливандриэль. — А ведь прошло уже почти тридцать лет. Останься ты моим учеником и Иштван бы и минуты не выстоял против тебя! Да и ты был бы куда моложе. — Тебе и не суждено этого понять, Ливандриэль, какой бы старой и мудрой ты ни была. Я просто не мог смотреть, как воры крадут мою страну, поэтому вмешался и взял ситуацию в свои руки. — Что ж, мы опять остались стоять на своём, как и в нашу последнюю встречу одиннадцать лет назад, — Ливандриэль встала с импровизированного стула, который тут же рассыпался. — Да, орден псиджиков не идеален, но свою работу мы выполняем, — холодно заметила альтмерка и достала из-за пазухи Скелетный Ключ. — Ключ вернётся к Ноктюрнал, где ему быть и положено. — Ваше право, — канцлер показал, что разговор окончен. Ливандриэль вздохнула, на её лице не осталось и тени прежней улыбки. Альтмерка щёлкнула пальцами и исчезла, а следом спала и серость вокруг. «Свой приз я всё равно получил», — удовлетворённо заключил канцлер, подумав о теперь уже двух перчатках Принца и заклинанию призыва Баума.***
— Тамесса! — гаркнул Септимус, врываясь в один из шатров. — Поторопись, лорд Динария организовал портал в Имперский Город. Мы отбываем. — Ещё пять минут, Септимус, — процедила жрица, кружась вокруг стола. — Мы не можем вернуть тело леди Лаффориэль обратно в таком виде, так что дай мне ещё пять минут, чтобы привести его в относительный порядок. — Тогда ладно, — вдруг согласился Септимус, хотя жрица была уверена в обратном. — Баум-аврорианец говорил, что она билась с Отчаянием и приняла весь его удар на себя. Нужно почтить её память. Что с ней будет по прибытии? — Решать семье, — Тамесса аккуратно сложила руки целительницы на груди и накрыла тело с головой. — Но я думаю, её похоронят в Имперском Городе. А ты знал, что Лантейя Фраури на самом деле её дочь? — Та самая Лантейя Избавительница?! — удивлённо втянул воздух Септимус. — Ну и семейка у неё — В общем-то, я закончила, — Тамесса сняла перчатки и облегчённо вздохнула. — Сегодня был сложный день. И правда, пора домой.***
— Во имя всех заветов Малаката, верни же мне пожитки мои, неразумное ты пернатое порождение бездны! — вопил Лорзуб, гоняясь кругами за Ги-Ги, стащившим его заплечный мешок. — О-о-о, ты — само воплощение хитрости, коль знаешь, что нельзя мне тебя бить! Ра’Жинда заливисто хохотала, Касхи внутренне завидовал, а Нуриндил взирал на, по его же словам, «цирк с грифонами» со сдержанным неодобрением. Лорзуб даже не представлял, как долго Ги-Ги может так забавляться, если бы не оборвавший веселье стальной голос: — Ги-Ги хватит! Четвёрка заметила, как к нему на кустарном костыле ковыляет Неиронист наконец-то надевшая хоть что-то на себя), а за ней семенит с мешком наперевес Димитр. Леди Гончая так и не выпустила из рук Копьё Охотника. — Леди Неиронист! — Четвёрка выстроилась в ряд перед Гончей. — Воистину, ваше здоровье непоколебимо, подобно великим законам Доминиона и нашей верности им, миледи, коль вы так быстро смогли вновь одарить сию землю своей величественной походкой! — Лорзуб думал, что его опять прервут на полуслове, но в этот раз главный юстициар дослушала до конца. — На мне всё быстро заживает, — Неиронист действительно была непохожа на мера, пережившего серьёзное падение. — Я пришла дать последние указание перед отбытием. — Вы уходите? — уточнил Нуриндил, у которого всё ещё были масштабные планы по казням в Коринфе. Да и Лорзуб очень уж хотел слёзно попрощаться с Септимусом. Всё сетовал, что имперцев не берут в юстициары. — Да, мне нужно спешить к таксидермисту, пока голова не стухла, — Неиронист махнула рукой в сторону мешка Димитра. — Не хочу потерять свой трофей. Вы останетесь здесь с Фалионом и всё приберёте. Ещё пара казней не повредит. — Простите, миледи, — снова заговорил Нуриндил, — но кто же даст полный отчёт Совету Пятидесяти Четырёх по Коринфу? Кто составит необходимые отчёты, декларации? Кто выставит на помилование список казнённых? — А, Димитр всё сделает! — легко переложила полномочия Неиронист. — Ой… Что?! Мама… Опять я?.. А Коринф?.. — забормотал босмер сзади. — Точно, забыла сказать тебе, — вовремя «вспомнила» она. — Ты хорошо работал в деле ордена, так что я назначила тебя моим личным секретарём. Ты же ведь не думал, что всё просто так закончится, м? Димитру показалось, что Гончей нравится говорить это вслух и смотреть на его кислую мину. — Нет, что вы! Конечно, я рад такому «повышению», — с готовностью пролебезил Димитр. — Кажется, Верховный канцлер идёт. — Леди Неиронист, — Кастус коротко кивнул. — Я вовремя. — Я бы не ушла, не попрощавшись с вами, лорд Динария, — заверила Гончая. — Мои маги открыли портал в Имперский Город, поэтому сейчас самое время для официального прощания. Захотите поохотиться на территории Империи — сообщите через посла, и мы организуем вам встречу. Лорд Динария протянул руку, а леди Неиронист крепко её пожала. Краем глаза Кастус заметил Кольцо Хирсина на пальце у главного юстициара и понял, что она тоже кое-что получила от ордена. — Битва с псиджиком была занимательной, — несмотря на все раны, Неиронист была крайне довольна. — Вы весьма сильный маг, лорд Динария. Я рада, что охотилась с вами, а не на вас. — С вами приятно иметь дело, леди Неиронист. Кастус отпустил руку альтмерки и позволил правому уголку губ слегка приподняться. Глава корпуса юстициаров кивнула и поковыляла к порталу в Алинор. Прежде чем шагнуть на платформу, Неиронист обернулась и добавила: — Лорд Динария, если кто-нибудь из Совета Пятидесяти Четырёх снова выдвинет предложение о возобновлении войны с Империей, я проголосую против.***
За спиной чувствовалась ледяная стена камня, справа и слева вниз уходила зияющая пустота, а прямо перед лицом высился разлагающийся Отчаяние, чьи ледяные копья уже направились прямо на сжавшегося на краю башни Азуры Амиэля. Крик сорвавшейся Катарии стих где-то внизу, оставив юношу наедине со смертью… снова. — Хватит! — хлёсткий приказ заставил Отчаяние сначала замереть, а потом рассыпаться зелёным туманом вместе со всеми его заклинаниями. А к Амиэлю уже плыла Катария, и первое, о чём подумал юноша, было: «Какая она красивая!» Чародейка будто бы закуталась в туман, и уверенно парила, едва касаясь босыми ногами шершавого каменного пола. — Квагмир, конечно! — Амиэль вскочил и побежал к матери. — Это опять мои кошмары, каждый раз попадаюсь! — юноша остановился прямо перед Катарией, просияв. — Я видел, как тебя пронзило копьё, как ты упала, но раз ты здесь… — тараторил Амиэль, не веря своим глазам. — Получается, ты… жива?.. В ответ Катария тихонько улыбнулась и приопустила взгляд. Этот едва заметный жест был подобен ведру ледяной воды. — Ты… ты всё-таки мертва, — Амиэль с трудом сглотнул едкий ком в горле. — Но где ты тогда? Почему я тебя вижу? — Я вернулась в мир, которому принадлежу, — тихо произнесла Катария. — Мне придётся здесь остаться. — Я… не хочу, чтобы ты снова ушла. — Больше никогда, Амиэль, — Катария подлетела вплотную к юноше. Её печальные глаза застыли напротив его опущенных. — Я всегда буду с тобой в твоих снах. Её дымчатая ладонь легла на щёку сыну, и Амиэль наконец поднял глаза. Его нижняя губа вся была искусана. Лицо Катарии озарила улыбка, и она добавила: — Мне понадобились годы, чтобы понять, как вы с братом мне дороги. Не трать столько же времени, Амиэль, и иди к нему. Вернись в реальность, сынок. Губы Катарии легко коснулись лба Амиэля, и он раскрыл влажные от слёз глаза. Солнце стремительно опускалось за горизонт, расстилая тени по барханам. Если на вершинах песчаных холмов было ещё светло, то в оазисе близ Коринфа уже стемнело. Юноша сидел в небольшой повозке, в которую был впряжён пахмар. Амиэлю потребовалась пара секунд, чтобы вспомнить, где он и зачем. — Всё, я закончила, можно ехать, — к повозке вышла Эльза с двумя полными бурдюками воды. — Что у тебя с лицом? — Я видел очень… я заснул, в общем, — Амиэль вытер рукавом две влажные дорожки. — Да, денёк выдался сложный, — Эльза кивнула, вскочила в повозку и бросила пахмару: — Поехали, Бриджа, в Элинир. Какое-то время они молчали, и каждый размышлял о своём. Две луны, новая и старая, взирали на двух путников, неторопливо прокладывающих свой путь куда-то вперёд. И единственными их спутниками были одинокие кактусы, кривые и немощные кустарники да ползающие по песку скорпионы и змеи. — Эльза, — вдруг заговорил Амиэль, — я хочу у тебя спросить кое-что… — Не торопись, нам ещё ехать и ехать, — взгляд девушки был направлен куда-то вверх, за Обливион и Этериус. — Что ты будешь делать… ну-у-у, потом? — Начну на старость копить, — попыталась пошутить Эльза, но серьёзно спросила: — Не знаю, Амиэль, — она достала из-за пазухи чёрно-алый наконечник Розы и задумчиво погладила его большим пальцем. — Я… убила кое-кого ради… В общем-то, без разницы ради чего. Он мёртв, а я всё ещё жива. Но я обещала ему, что его смерть будет не напрасна. Так что, наверное, я займусь каким-нибудь полезным и жутко опасным делом и докажу ему… Нет, всем докажу, что всё случившееся не напрасно. Не этому ли нас научила история? — Верно, — Амиэль растянулся на полу повозки, глубоко вдохнул остывающий воздух пустыни и вспомнил недавний сон. — Не напрасно… — А почему ты спросил? Мне казалось, ты будешь только рад больше не видеть моё опостылевшее личико, — хихикнула Эльза. — Ты сама говорила: эта история нас кое-чему научила, — процитировал Амиэль и тоже хихикнул. — Просто тебе же не обязательно сразу на Атмору отправляться, правда? Я уверен, что в Кватче найдётся много, как ты расплывчато выразилась, «полезных и жутко опасных» дел. — Ты меня дважды в одной фразе процитировал, да я просто кладезь мудрости, — заметила Эльза. — Предложение… заманчивое. — Это хорошо, — просто так бросил Амиэль и вдруг задумчиво протянул: — Знаешь, твои слова мне кое-что напомнили. Юный лорд вытащил из-за пазухи смятый и не особо приятно пахнущий сложенный лист бумаги. Эльза взяла его и удивлённо повертела в руках. Там было красивым почерком с завитушками выведено: «От Лаффориэль тем, кто сие прочитает». — Она дала мне это письмо перед тем, как мы расстались, — пояснил Амиэль. — Сказала, чтобы обязательно прочитал, или меня отругает Молаг Бал. Как будто мне пять лет… — в сторону пробубнил юноша. — Это ты его читал… тогда на площади? — опознала листок Эльза. — Да… Многие там погибли, но я и подумать не мог, что… она тоже, — тяжело вздохнул юный лорд. — Да, — кивнула в пустоту Эльза. — Сколько бы она могла ещё рассказать. — Могла… и может. Я думаю, тебе стоит его прочесть. Эльза раскрыла лист, испещрённый изнутри убористыми закорючками Лаффориэль. Старая и новая луны занимались своим вечным шествием по небосводу, пустыня всё так же смотрела вверх, а по её мерным пескам ехали два путника, зная, что всё было не напрасно.