Другие мужчины

Старшая школа. Старшая, мать твою. На кой черт её менять. Кто это только придумал. Остался последний год. «Нет, Джоджо, милый, ты не понимаешь, мы хотим для тебя только всего самого лучшего». Сказала бы сразу: «Я хочу». Как будто его отец принимал в этом участие. Как будто он помнит, сколько Джотаро лет и в какой там школе он учится. Всё вранье, вранье, вранье. Ясно же, что это из-за того, что он натворил в прошлой школе. Из-за того, что он сделал со своими одноклассниками. Гляньте на них, а вот и новые жертвы, они же товарищи по несчастью: все такие невыспавшиеся с утра, спешат на уроки, подхватив портфельчики и цокая каблучками, аж противно. Шумная школота. Девчонки к Джотаро ещё не пристают, но уже поглядывают вслед. О, а это случайно не новенький? Да, точно он... Мрачный какой... И шепотом, но так, чтобы он точно слышал: «Мне нравится». Настороженные взгляды и бормотание в коридорах. Смотрите, у него что, чёрный гакуран, а не тёмно-синий? Ещё и фуражку надел. В классе не положено. Ой, кто бы говорил, Хигашикто-то. У тебя самого на голове фуражень целая. Следом раздаются вопли. Что-то про хреновые шутки и прическу. Да, шутки тут действительно хреновые. Класс, у нас новенький! Пожалуйста, напиши свое имя на доске и представься. Ку-джо Джо-та-ро, мел крошится в руках и липнет к пальцам. Испачкал рукав. Приятно познакомиться. Нет, вранье. Надо как-то иначе сказать. Чтобы потом не говорили, будто Куджо Джотаро — редкостный лицемер и врун. — Я буду учиться с вами. Да, прямо так и будет. С испачканным рукавом. Кивки, кивки. Парни хмурятся и недовольно пялятся, девчонки фыркают и хлопают ресницами. Ну, выбирай себе место, садись. Вон, рядом с Хигашикем-то свободно. Хигашиката. Учитель что-то говорит. Куджо, подойдешь ко мне после занятия. Нет, не подойдет. Будут наставления и стариковское ворчание, «у нас не положено», то и это. И если так, в следующий раз освободится твое место, учитель. Не под его рост эти сраные парты делали. Джотаро за неё еле помещается, и ноги не вытянуть, но он привык. А этот Хигашиката тоже высокий, хотя и ниже него ростом. Метр восемьдесят или восемьдесят пять, что ли. Хрен разберешь, сколько сантиметров ему добавляет это гнездо на голове. Как такая прическа называется? Помпадур? Помпа. Хигашиката ерзает и старается не таращить на него глаза. Проходит минута, другая, и он наконец свыкается с тем, что рядом нависает Джотаро, примиряется со своей судьбой. Он даже заговаривает первым. — Я Джоске, — говорит он на удивление ровным голосом, неловко протягивает Джотаро руку. За партами слишком тесно, чтобы махать конечностями. — Хигашиката Джоске. Надеюсь, подружимся. Он почти давится своим «подружимся», когда глядит Джотаро в лицо. — Как пойдет, — отвечает Джотаро и грубо, почти до хруста пожимает его руку. Зато честно. Дружба, тьфу. Ещё бы что поглупее сморозил. (Друг кричал, хотел предупредить: «Джотаро, посторонись!» Он не посторонился. Не видел, не слышал. Дыра в животе. Горячая кровь Какёина брызнула ему в лицо, потекла по рукам, когда он бросился к нему на помощь. Зелёная ткань, почерневшая и мокрая. Застывшие глаза. Что ты воешь, дурак, утри сопли. Умри. Всё бесполезно, железная балка проткнула его насквозь. Острый конец торчал из спины. Абдул. Где Абдул? Не дай бог и с ним что-нибудь случилось. Зачем они только полезли сюда? Заброшенка, как же, старая водонапорная башня, говорят, там вампир живет! Бред, конечно, но место и правда необычное. Вечно там какая-то мистика творится, злые духи, всё такое. В прошлый раз же нормально сходили. Завтра после уроков, значит. Да-да, Джотаро, ты этих духов одной левой ушатаешь. Абдул, штучки свои ритуальные не забудь, ты у нас потомственный колдун или кто? Джотаро видел, как ритуал совершали над Абдулом. Мерзкое, мокрое чавканье и зубы, разрывающие плоть. Собачья вонь, глаза своры псин, налитые кровью. Смуглая рука безвольно повисла меж сжимающихся челюстей. Никакая это не заброшенка. Он приказал себе бежать. Беги и не оборачивайся, зови на помощь. Последний трус. Больше никого не осталось в живых.) Хигашиката отдергивает от Джотаро руку, наигранно смеется. Понятливый. Не лезь со своей дружбой, аукнется. Сейчас у них математика, что ли. На доске какие-то формулы. Ладно, хорошо, первый день учебы — или вообще-то второй, первое апреля и официальное начало года Джотаро пропустил, кому оно сдалось. Можно достать тетрадку и сделать вид, что он что-то пишет. Лучше бы поставили в расписание биологию. Скелеты, внутренности нараспашку. Хигашикате не сидится на месте. Джоске, значит. Да вроде бы хороший парень. Зачем Джотаро с ним так? Скорее бы кончились все эти уроки, скорее бы звонок и большая перемена. Курить хочется до смерти. — Ты на обед-то пойдешь? — спрашивает Хигашиката. Кажется, мама что-то дала Джотаро с собой. Не сигареты. — Нет. — Как хочешь. Если что, столовая на первом этаже. — Я курить. Хигашиката удивляется. Да-да, не ходи за мной, пай-мальчик. Поганые задворки. Видать, тут одно тихое местечко на всю школьную округу. Сборище дымящих пацанов с трясущимися руками. Как бы учитель не увидел, как бы маменька не узнала. Странно, как этих трясунчиков ещё не разогнали. Джотаро становится под одиноким деревом, подальше от курящей компашки. Он чиркает зажигалкой, и блаженное облако дыма вздымается во рту. Можно выдохнуть. Он стоит там долго, курит одну сигарету десять минут. Потом всё-таки идет перекусить и прогуляться, но возвращается к тому же дереву. Нет, почему-то опять хочется курить. Паршивый день. Ещё есть время. Проходит минут десять, пятнадцать. Рядом с ним раздается громкое «апчхи» и неловкий, заходящийся кашель. Уже прозвенел звонок. — На следующий урок пойдешь? Это Хигашиката. Хигашиката и его помпадур. Хигашиката и его пацифики с сердечками во всю грудь. — Ты что здесь забыл? — Сначала ответь на мой вопрос. — Ну пойду. И что? — Будто ты знаешь, куда идти. Джотаро пытается вспомнить. Черт, ну да. Утром он смотрел на расписание три секунды. Одним глазом. — Блин. — Ага. — Тебя за мной послали? Какое самомнение, Куджо. Хигашиката скрещивает руки на груди. — Пойдешь со мной на урок или нет? Сигарета тлеет в руке. Окурок. Джотаро бросает его на землю и придавливает каблуком. Джоске морщится. — Ладно, веди. Он ведет. Руки в карманах — повторяет за Джотаро, — неловко семенит впереди, сгорбив спину, молчит. Они оба молчат. — А ты в городе недавно? — ни с того ни с сего интересуется Хигашиката. Джотаро хмурится. — Нет. А почему спрашиваешь? Джоске пожимает скрюченными плечами. Вот зря он горбится. Ровная, красивая спина, широкая. Спортивный парень. — Просто подумал. Надо же. Подумал о Джотаро. Да они едва ли два слова друг другу сказали. — Может, ты сам здесь недавно? — Нет. Всю жизнь тут живу. Ясно. Значит, просто хотел завязать разговор. А забавно вышло бы, мило даже. Два иногородних, надо держаться вместе. Джотаро сбавляет шаг, замирает на лестнице, по-доброму ухмыляется. — Чудила. Хигашиката слышит, что он остановился, и слышит, как его называют чудилой. Он обиженно оборачивается. — Сам чудила, — без запинки говорит он и отворачивается снова. — Не хочешь разговаривать — больно надо. Джотаро удивляется. Он привык, что из его рта всегда сыплется не то, что рисуется в голове, но он никогда не привыкнет к тому, как на это реагируют другие. Ах, ох. Никем непонятый. — Я это в хорошем смысле. Ну ты чего, Джоске. «Чудила» — это же так по-доброму. Особенно, если вы первый день знакомы. Хигашиката зло ускоряет шаг, начинает скакать через две ступеньки, бормочет себе под нос. — Не поймешь тебя, в каком ты смысле... — Ага. А ты ещё дружить хотел. Зато честно. Хигашиката тормозит, и Джотаро тоже: чуть не наступил ему на пятки. Хигашиката застывает на несколько ступенек выше, а Джотаро пошатывается в своей глупой позе: неловко замер, выставив колено вперед. Джоске разворачивается к нему всем телом, оглядывает его сверху вниз, снизу вверх. Солнце светит ему в лицо, но он не жмурится, не отворачивается. Пальцы Джотаро тревожно пляшут на перилах. А вот ему хочется отвернуться. Слишком нагло и пронзительно смотрит. (Когда кто-то в последний раз так смотрел на него? Смотрел и видел? Мать: «Мой милый, ненаглядный Джоджо без упрека и укора». Отец: «А что, он уже ходит в школу?» Парни недовольно пялятся, девчонки хлопают ресницами. Хигашиката: прямо в глаза. Ни шагу назад. Никто и никогда не увидит, что на обратной стороне его зрачков — застывшие взгляды Какёина и Абдула.) «А ты ещё дружить хотел». — Дружить? — самодовольно переспрашивает Джоске. — Ага-ага. Как пойдет. Ухмылка прорезается на губах Джотаро, и он равняется с Джоске, пихает его в плечо. Тот улыбается и смотрит на него, как на последнего засранца.