94.

— Да пошли вы все блять… — Вадим вскакивает сразу же после вердикта судьи со своего места и, специально сильно хлопнув дверью, быстро спускается по коридору. — Вадим Рудольфович, вернитесь в зал заседания! — кричит ему в след охранник, но мужчина уже не слышит. Он покидает здание и, сев в машину, давит на педаль газа. Мысль о том, что он он проиграл второй суд по счету не укладывается в голове. А заливистый смех брата после оглашения всего этого раздается эхом в голове. Педаль газа, резкий поворот по заснеженной дороге, яркий свет фар и… пронесло! Ну хоть где-то сегодня повезло… хоть он и выехал на встречку и превысил скорость в полтора раза, но он успел вырулить перед огромным казамом. В висках пульсирует кровь, тело бьет мелкой дрожью, а на уме лишь стук по дереву судьи и смех Глеба. Не может быть. Не может. Просто не может. Он не мог проиграть. Но… Вот он паркуется перед домом и, зайдя в знакомый подъезд и поднявшись на свой этаж, заходит в квартиру. Как же хорошо, что жена уехала к родителям. Впервые Самойлов был этому жутко рад. Бутылка виски, музыка на всю громкость колонок, сигареты. Квартира погружается в темноту и сизый дым. Ее хозяин решать забыть все. Хотя-бы на пару часов и ближайшую ночь. Ночь наступает на город тихими, но твердыми шагами. Опускается на дома и квартиры. Кто-то сейчас в окружении семьи доедает свой ужин и готовится ко сну. Тот, кто помоложе готовится к каким-то пустым, но очень важным отчетам и экзаменам. А кто-то, кто не достиг 18, наверное, во всю отплясывает в каком-то клубе, по типу местных блядюжников. Хотя есть и другие. Которые, как наш герой, глушат боль и ненависть в бокале виски и музыке. И таких очень много. Самойлов устало падает на кровать и, пьяно и мерзко хрюкнув на последок, проваливается в сон.