Как пройти собеседование в Тёмное Братство

      Тёмное Братство поредело, однако основной костяк коллектива сохранился: Назир хлопотал с заказами, Бабетта всё так же занималась снабжением, Мать Ночи профессионально прикидывалась ветошью, а я, как самая удачливая, формально отвечала за состояние вверенной ячейки — хуже наследства и не представишь. Начальник, правда, никак не контактировал, однако немногословной тенью Люсьена Лашанса маячил за спиной, доказывая, что на самом деле существует и бдит.       Две недели на реорганизацию — вполне адекватный срок, однако, когда хватаешься за всё сразу, понимаешь, что тебе и жизни не хватит, чтобы поставить этот сброд на ноги, а пещеру превратить в полноценное убежище. Если сосульки ещё можно сбить шваброй, прикрыть изморозь на стенах пафосными полотнами с символикой Тёмного Братства, то от коллектива таким образом глаза не отведёшь.       Углубившись в историю и Кодекс, я поняла, насколько большой двемерский прибор положила Астрид на Братство. Оказывается, для полного функционирования нужна Чёрная Рука, а каждой — по Душителю. Призрак Лашанса заявил, что Чёрная Рука заказы не исполняет — но тогда зачем они вообще нужны, даэдровы нахлебники? И где ж таких опытных-то взять с улицы, чтобы руководили всем процессом? Бабетта и Назир заочно приняты, но где ещё троих искать? И кому учить, если Лашанса и Мать Ночи могу только я слышать, а быть переводчиком некогда?       Сроки горели, заказы после гибели императора так и сыпались в руки — только успевай записывать, — работали сверхурочно и теми силами, что оставались в распоряжении.       — Матери Ночи нужен не Слышащий, а писарь-стенографист, — едва разлепив глаза, я бурчала под нос, исправно записывая имена посреди ночи, потому что кому-то вдруг приспичило немного сократить население Скайрима. Правда, на холоде очухиваешься быстро, когда голые пятки фактически примерзают к полу, и ты начинаешь бодро отплясывать. На следующий день к списку утвари я добавила ковров и шкур.       Назир с Бабеттой каждый день жаловались на объёмы работы, но я не могла решить эту проблему по щелчку пальцев: старые методы набора в Тёмное Братство не отличались быстротой, приходилось ждать подходящего кандидата, который не факт, что согласится посвятить жизнь ремеслу ассасина: «Я просто убил конкурента/любовника жены/шумного соседа. Без претензий».       Упустив последнего приличного кандидата, я признала, что некоторые вещи всё-таки нужно менять. Астрид, наверное, переворачивалась в могиле. Таким образом, обмозговав финансовые возможности, мы втроём составили оптимальное предложение, которое бы и привлекло кандидатов, и выставило бы Тёмного Братство в лучшем свете, скрыв острые подводные камни. Листовка, которую мы распространили по Скайриму, практически не врала — просто не договаривала:       «Мы предлагаем широкий спектр возможностей для молодых специалистов: путешествия, встречи с новыми интересными людьми и обучение у самых лучших мастеров. Возможность карьерного роста до главы гильдии! Мотивационная оплата труда — вы получаете 50% от заказа. В особых случаях (резня на свадьбах и банкетах, убийство высокопоставленных лиц и т.д.) оплата оговаривается отдельно. Мы предлагаем полный соцпакет, питание в секретном убежище за счет гильдии. Заявок много — без работы сидеть не будете!»       На этот раз мы взяли имперцев в долю — новый глава Пенитус Окулатус оказался куда сговорчивее — и распахнули двери убежища, подперев их камнем, чтобы не раздавать пароль кому попало; на входе организовали приёмную, как в лучших имперских канцеляриях.       Желающих было не то чтобы много, и качество оставляло желать лучшего. Чтобы иметь об их навыках хоть какое-то представление, мы выдавали свитки, где в свободной форме требовалось написать о себе и самое главное — сформулировать причину, почему именно их стоит взять в Тёмное Братство.       Уже на первом этапе возникли сложности; повеяло могильным холодом приближающегося кошмара — хотя нет, это вездесущий ветер гнал снег в убежище. Оказалось, что некоторые и вслух связать пару предложений не могут, а уровень грамотности так вовсе доводил до отчаяния. Даже простояв за прилавком двадцать лет, человек спокойно называл себя «таргофцем» и не вспоминал, как правильно пишется город, в котором он жил. Про пунктуацию можно было вообще не заговаривать — это уровень избранных. Вечером, общаясь о проблеме с Назиром, я начала допытываться, неужели он тоже из этих… любителей альтернативной грамотности, раз так защищал наших гостей.       — Отцу Ужаса не нужны поголовно воины-поэты, ему плевать на то, как ты пишешь, пока выполняешь свою работу.       Тут-то я его и подловила:       — Ага, до тех пор, пока не ошибёшься в имени заказчика или жертвы — вот будет представление, да? А ты видел, что попадается? «Аб’Мохамгх Кхамнин» — да этим именем можно пользоваться, как морально подавляющим оружием!       — Зато точно такого найдёшь в Скайриме.       Когда мы начали хихикать с имён в контрактах, я поняла, что приближаюсь к истерике. Однако же этот разговор несколько поубавил моё негодование: грамотность — не то качество, которое ценится в ассасине… Я продолжала себя уговаривать и читала дальше:       «Звезда. Адекватный положительный немного звезда, но общительный» — больше в свитке ничего не было. Скорее он был душным, а до Душителя — как пешком до Чернотопья. После кучи вопросов со стороны «звезды» я тактично свернула свиток и улыбнулась:       — Я передам наш ответ через гонца.       «Не считая того что был командиром отряда в войсках империи больше добавить нечего. Потому что пол жизни в офицерском чине» — продрав глаза, я перевела взгляд чуть выше, к графе возраста: двадцать два года. Вот так, с одиннадцати лет кто-то уже воюет. Шутка об этом парне быстро переросла в дискуссию, возможно ли это, если принять во внимание специализированные школы. Не выдержав мук сомнений, Назир после заказа пошёл вызнавать подробности в Солитьюд, где приставал с расспросами к имперским солдатам, пока не выяснил, что парень таки пустомеля. Брать не стали, конечно, но свиток на память сохранили, чтобы подкинуть на стол новому Пенитус Окулатус.       Наверное, при нашем роде деятельности абсолютно нормально быть ненормальным, однако попадались и исключения. Однажды в убежище зашла миловидная бретонка неопределённого возраста — ей могло быть как сорок, так и двадцать, однако загадка таилась не в этом. Поправив съехавший чепчик, она судорожно вздохнула и пролепетала:       — Только я нигде не работала… хотелось узнать, рассматриваете ли без опыта, а то никто не берёт…       Я даже немного скисла: с такими, кто полжизни просидел дома, а потом вдруг решил поработать, даже поговорить не о чем. Первое правило хорошего собеседования гласило: если кандидат в Душители связывал предложения хотя бы в течение двух минут и говорил конкретно об успехах без всяких подсказок, то его можно было считать подходящим. Вздохнув, я молча углубилась в чтение, пока взгляд не остановился на графе «о себе»: «Люблю печь торты, животных, родителей и всех людей». Поразмыслив немного, я всё-таки решила, что дама ошиблась в формулировках, но как же удачно вышло!       — Вы нам подходите, — заметив мою широкую улыбку, бретонка протяжно выдохнула. Её щёки горели от волнения. — Назир, забирай на стажировку.       — А она оплачивается? — мигом встрепенулась эта милая поджигательница.       — Конечно, когда осилите один рабочий день!       Как только улыбчивая бретонка отвернулась, я быстро просигналила Назиру, чтобы приглядывался к ней, а то задавала слишком много неудобных вопросов.       Поток желающих стать Душителем иссяк, однако у стены в противоположном конце холла, помахивая хвостом, расслаблялся какой-то каджит с книгой в руках.       — А вы кто? — в грубой форме из-за усталости бросила я, однако каджит едва шелохнулся.       — Скраппи уборщик.       Как раз кстати: снежные холмы в холле уже начинали подтаивать. Однако время шло, вода прибывала, каджит появлялся внезапно и не каждый день, немного таскался по убежищу, иногда лениво помахивая веником, а затем вновь исчезал. Никто его не приглашал; каджит просто однажды завёлся у нас и на очередного призрака не походил. Возможно, он не понимал тамриэлик, поэтому и повторял практически одно и то же, когда с ним пытались заговорить.       Я забыла, когда в последний раз уходила «в поля». Все деньги с заказов уходили на обновление убежища и поддержание жизни его обитателей; после приложенных усилий постоянно что-то отваливалось, но в основном заказчики — из-за наших новичков. Я будто жонглировала яблоками, пытаясь не выронить хотя бы половину; где-то прибывало, где-то убывало, но особо с места работа не двигалась.       С опытными ассасинами общаться оказалось сложнее всего: свитки заполнять они не хотели, будто писанина их оскорбляла, держались как капризные принцессы, выставляли условия, которые мы не могли потянуть, и прекрасно об этом знали. Если даже мне удавалось найти компромисс, сделка срывалась на какой-нибудь мелочи:       — Одно уточнение: если попадётесь страже, из тюрьмы не вытаскиваем, штрафы не оплачиваем.       — Разве это не входит в соцпакет? — изумился кандидат номер… я уже не считала, а лица слились в единую страшную массу, с которой бы и Намира содрогнулась.       — К сожалению, нет. Если сгинете в тюрьме, мы больше не сможем гарантировать вам место в гильдии.       — Тогда стоит пойти к вашим конкурентам — в Мораг Тонг!       — Да пожалуйста. Только не говорите им, что вы — каджит, — вяло махнув рукой на прощание, я бросала дежурное: — Слава Ситису. Следующий!       Будто внутренних проблем было мало, Пенитус Окулатус возомнил себя то ли нашей «крышей», то ли надзорной организацией и потребовал больше денег за молчание, грозясь отодвинуть наше официальное открытие в Скайриме ещё на пару недель. Нервозность стала неотъемлемой частью жизни, а я, борясь с ней, незаметно и с радостью подсела на сладкие рулеты. Из-за маломобильного образа жизни фигура расплылась, и через некоторое время, задыхаясь на лестнице, я поняла, что уже не догоню убегающую жертву; потом решила, что лучше научусь стрелять из лука, и все трудности исчезнут. Так начался путь самообмана, потому что для натягивания тетивы сил надолго тоже не хватало.       Появление Цицерона, которого все считали мёртвым, прибавило ещё больше безумия в нашу повседневную жизнь. Почему-то ему хотелось вернуться — должно быть, к своей «мамочке», а та, как назло, молчала. Первое время Цицерон пытался выдать себя за очередного соискателя, однако даже не переоделся и говорил всё так же громко, повизгивая и в третьем лице:       — Да они там все де-ге-не-ра-ты! Бедный Цицерон едва унёс ноги из этой богадельни!..       Злить безумца опасно, особенно когда тот держит нож в руке и рвано дирижирует им в такт мыслям. Кажется, от натуги у меня проступила испарина. Мучительно размышляя над ответом, я не заметила появления Скраппи: зажав в лапе мешок с мусором, он таращился на меня и скалился.       — Скраппи приветствует Слышащего.       Я кивнула ему и попыталась вернуться к своим баранам — то есть, к Цицерону:       — Эй, эй. Полегче. Ты у нас и работал.       — Скраппи приветствует Слышащего! — ещё громче произнёс каджит, так и не шелохнувшись. Я быстро-быстро закивала, чтобы до него точно дошло, что я его заметила, однако уборщик продолжал пялиться, держать на вытянутой руке мешок и ждать, видимо, когда моё тело освободит помещение. Впервые я пожалела, что Назир провёл с ним воспитательную беседу.       — Нет, то была глупая Астрид, а эти новые, молодые гилдмастеры только и сосут деньги бедной мамочки!       — А, так ты блатной.       Молчание Матери Ночи и Ситиса теперь казалось логичным, однако я сдаваться не собиралась и упорно игнорировала Цицерона. Назир вешал полотна с изображённой чёрной дланью, прикрывая дыры в стенах, а я продолжала искать утешение в сладких рулетах. Мир вне убежища перестал волновать от слова совсем.       Когда поток кандидатов внезапно как отрезало, оставалась неделя до конца срока. Не сразу мы поняли, что кто-то — подозрения сразу пали на знакомого ревнивого шута — прибил гонца. Назир заявил, что раз уж я и так ищу людей, то без проблем найду замену.       — Вот ещё, — привела я веский довод, — у меня нет времени. Пусть Бабетта метнётся, пока курьерская служба ищет замену.       Временный перерыв пришлось потратить на контакты с заказчиками. Снарядив Назира и Тенегрива в путь, я осталась одна — наедине с Матерью Ночи и периодически возникающим из ниоткуда Скраппи. Украдкой, не забывая о слежке Ситиса, я почитывала скабрезные романы, граничащие с откровенной пошлостью, и отдыхала душой. Люди могли подождать и не убивать друг друга хотя бы пару часиков, да и я стала бы куда добрее.       Иногда я уходила к замёрзшему пруду, чтобы мирно съесть свой рулет на природе и запить вином прямо из бутылки, но какая-то наглая утка, не боясь, подходила вплотную и злобно крякала под руку. Что удивительно, в Данстаре даже столь милые пернатые преображались — хорошо хоть, что зубы не отращивали, — хотя, возможно, она была послана Отцом Ужаса, чтобы избавить меня от зависимости. Безуспешно.       Пауза слишком быстро кончилась, и, будто нагоняя события, поток безумцев усилился.       «Есть опыт в общении с людьми, но не в убийствах»       Я на всякий случай вгляделась в черты лица юноши, сидящего напротив, однако ни рогов, ни других признаков, связывающих его с даэдрическими планами, не находилось. А жаль. Стажировку он, ясное дело, не осилил бы, поэтому я отправила его домой «подумать».       Цицерон вернулся вечером бодрым и улыбчивым, точно победитель — и не один, а в компании побитого, плачущего мужчины.       — Этот милый господин даст мне рекомендацию, — приторно-сладкий голос сменился командным рёвом: — Ну! Говори, что я сделал!       Мужчина весь сжался, ожидая очередного удара, и залепетал:       — Он убил мою жену! — послышался громкий всхлип. — Пырнул её кинжалом в очереди за хлебом!       — …На глазах у детей! — подсказал Цицерон.       — …Да!       Несчастный мужчина больше ничего не смог выдавить и сорвался в истеричные рыдания. Цицерон же выглядел довольным собой. Сжав челюсти, чтобы самой не сорваться на крики и не превратить едва управляемую гильдию в обитель Шеогората, я буравила шута уничтожающим взглядом и считала до десяти. Что же ещё нужно сделать, чтобы до него дошло, наконец?       — Отлично. Я тебе напишу. Только жди и в этот раз нашего гонца не убивай — иначе как ты получишь письмо?       Хитрость сработала на какое-то время, Цицерон больше не появлялся, однако вернулись те, кому я обещала «подумать». Первым был тот, кто назвался «звездой». Переминаясь с ноги на ногу, эта сорокалетняя детина поинтересовалась, сколько ещё ждать гонца.       — Мы рассматриваем нескольких кандидатов, потом выбираем подходящих нашей организации — это занимает время…       — Вот вы мне объясняете, а маме моей непонятно. Я уже много лет работу ищу, а она не верит, что меня никуда не берут.       Хоть у меня была своя «мама», которая любила морально нагрузить и свести с ума своим шёпотом, упоминание мамы этого амбала меня, мягко говоря, насторожило.       — Так передайте маме мои слова…       — Вот сами ей и говорите! — амбал отошёл в сторону, торжественно представив и маму, и папу. Хорошо хоть без дальних родственников и домашних животных обошлось.       Я пребывала в таком шоке, что не сразу осознала, как смогла отбиться от внимания обеспокоенных родителей. На всякий случай Бабетта проверила, не заказывал ли кто-нибудь эту троицу, а затем предложила провести тёмное таинство в виде исключения. Их кровь пить она побоялась. Пенитус Окулатус мы тоже пожалели и отпустили семейку, как большее зло.       Рулеты победили — это официальное заявление и не учебная тревога. Назир требовал заниматься вместе с рекрутами, но мне не позволяла гордость. И одышка. Я начала завидовать Матери Ночи: её болезненной стройности, спокойствию, но главное — лежачему (пусть и вертикальному) положению. Бабетта сказала, что завидовать покойникам — нездорово. Какая ирония.       Затем пару раз судьба смилостивилась и подкинула несколько отличных кандидатов. Те же, что уже «в полях» работали, показывали неплохие результаты — как Назир говорил, хотя бы убивали, и на том спасибо. Затем ко мне пришло настоящее чудо:       «Чистила бельё эротического характера. Быстро и молча работала».       Подмигнув строгой и действительно молчаливой дамочке, я сразу же дала отмашку Назиру, чтобы не потерял перспективного кандидата, который мог рассчитывать в том числе на карьерный рост, и немедленно зачислял в стажёры. В принципе, свой лимит мы закрыли, и я тихо выдохнула, чтобы не спугнуть удачу, но затем убежище посетила дама с капризным лицом, какие бывали у самых опытных ассасинов. Я уже морально готовилась торговаться о расценках, когда что-то вдруг пошло не так:       — Мой сын ходил к вам в морндас, и вы сказали, чтобы он подумал. Сегодня, в фредас, он вернулся, чтобы согласиться, но ваш коллега из Хаммерфелла сказал, что стажёров уже набрали. Мой ребёнок пришёл домой весь в слезах и спросил: «Мама, как же так?», а что я должна сказать своему малышу? Вы обещали, вы должны были ждать его ответа! Это всё у вас от Доминиона, развели тут порядки бюрократов, этих эльфийских ублюдков!..       Дальше я потонула в потоке ругани и совершенно диких обвинениях, то и дело вяло уточняя, когда мамаша соизволит отпустить «ребёнка» в самостоятельную жизнь и будет ли за него в ином случае работать — если так, то убивать волю ментально у неё выходило профессионально. Мамаша меня перебивала и не слушала, пока Бабетта не рявкнула:       — Женщина, заткнитесь, уши уже вянут!       — И детей воспитывать не умеете, бардак! И налоги, небось, не платите! Сейчас я пойду прямиком к Пенитус Окулатус и скажу, что вы тут чем-то подозрительным занимаетесь!       Я даже не спорила — просто сидела с раскрытым ртом и чуточку жалела, что эта дама к нам не вступит. Лишь потом я кое-как вспомнила робкого юношу, который сам не знал, чего от жизни хотел, и задумалась, сколько же таких по миру слоняется без цели и предназначения, но самое главное, что они будут делать, когда их мамы отдадут богам души?       — Из таких получаются отличные преступники. Пусть только подрастёт немного, — заметил Назир философски — в последнее время мы часто предавались размышлениям о будущем Тамриэля и уже почти разделяли позицию Алдуина.       — Представляю, насколько ты ненавидишь людей, — заметил Лашанс, и я верила, что он таки действительно понимал. Тёмное Братство и так работало с людьми, но порой их бывало слишком много. Боги их выслушивали веками — наверное, поэтому и предпочитали отмалчиваться.       Наконец-то Бабетта догадалась не заказывать рулеты, так что однажды утром я обнаружила на столе морковь, завёрнутую в капустный лист, и прослезилась — со мной работали настоящие друзья… даэдровы изверги. От сахарной ломки я вновь стала злобной, первым делом собрала все свитки, чтобы запомнить тех, кто потратил моё драгоценное время. Больше никакого Пенитус Окулатус — сами в гости зайдём и дадим ответ.       Я в красках представляла отмщение, но, конечно, так никуда и не пошла: нам всё равно не хватало людей. Будто почувствовав уязвимость в моей глухой обороне, снова явился Цицерон.       — Что вам не нравится, о Слышащий? — сокрушался он, и я уже не видела смысла умалчивать свою позицию — я слишком много сделала, чтобы терпеть! К тому же Бабетта и Назир так удачно стояли за спиной и внушали уверенность.       — Да ты прикончил бывшего коллегу и нелестно отзывался о предыдущей главе гильдии! Даже не знаю, что хуже! И повторно в Тёмное Братство брать не принято…       — У нас выбора нет, — Назир тактично кашлянул. — Ты принят, парень… в ранг Чёрной Руки!       От возмущения я подавилась капустным рулетом, но затем махнула рукой — пусть безумствуют.       — Нам всё равно не хватает двоих, будет какая-то трёхпалая Чёрная Рука.       — Как символично! — вздохнула Бабетта. Даже вампиршу измотали эти две недели, однако, стоило признать, мы намного больше общались, столкнувшись с трудностями.       В запасе оставалось два дня, но я уже понимала, что мы не успеем. У Назира открылось второе дыхание: он тренировал новичков до глубокой ночи, будучи уверенным в успехе. Неотвратимость наказания меня, наоборот, расслабила: лучше уж отдохнуть последние дни, чем трепыхаться и закончить с тем же результатом. Когда я поделилась ещё одной мудростью, Лашанс лишь пожал плечами и абсолютно беспристрастно заявил:       — Это далеко не первый раз, когда Тёмное Братство открывается не в полном составе. Будучи живым, я постоянно искал новых братьев и сестёр — они же периодически умирают.       Немая сцена затягивалась; ветер гулял по убежищу, явно насмехаясь над нами.       — Мы можем принять Скраппи — он тут довольно давно, да и упёртый кошак, лишнего не скажет, — заметил Назир, — если найдём его, конечно.       — Тогда уж и Тенегрива — он вообще ветеран, — поддержала Бабетта.       — Решено, — едва соображая, что ставлю финальную точку в наших мучениях, я скомандовала: — Начинаем официально работать раньше срока… Во славу Ситиса, конечно!