I. Hanging man
11 ноября 2018 г. в 20:40
Изида не сможет с точностью сказать, когда это всё началось. Наверное, с тех пор, как страну накрыла удушливая жара, кутая в плотный саван всех и каждого. Вентиляторы не спасали, кондиционеры выходили из строя, а рацион состоял из воды и кубиков льда. Её соседка, миссис Хорнсби, истово крестилась каждый раз при встрече и шептала, округлив глаза:
— Пророчества сбываются. Скоро, совсем скоро мы все будем чисты для Господа нашего.
Она трясла узловатым пальцем, бугристым ногтем тыча в потолок. Изида лишь кивала, вытирала влажный лоб тыльной стороной ладони и спешила на работу, в душную офисную коробку, под завязку набитую людьми.
Но после стольких усилий, утёкшего сквозь пальцы времени и рек крови Изида может с точностью сказать, когда всему придёт конец. Достаточно свериться с ежедневником. С чётким планом будущего планеты и всего человечества. На полях стоят три красных восклицательных знака. Точка невозврата. Дорога в ад.
Изида морщится, застревая в утренней пробке. Отец присылает сообщение. Восторженное, воодушевленное, обещает поделиться великолепными новостями за ужином. Она жмёт плечами, кидает телефон на соседнее сиденье и сигналит мужику в синей Ауди, чтоб не считал ворон. Которых, кстати, в последнее время развелось до чёрта. Плюнуть негде. Изида не высыпается. Ей снится мать вперемежку с незнакомым лицом. Оно всё в трещинах. Мрамор с прожилками. Она наверняка знает — лицо холодное, гладкое на ощупь, шершавое лишь слегка.
Агент Блэквуд приезжает на работу почти вовремя. Сначала она задыхается в полном лифте, потом на выходе из него, а после — в своём отделе.
— Твой карамельный латте, — ей руки в заботливо суёт ещё тёплый стакан кофе субтильная Перпетуа. Все в отделе поражались, как она только сюда попала. Изида знала — известное дело, как, хотя по виду и не скажешь. Легла здесь, встала на колени там — и вуаля.
Изида сухо благодарит коллегу и плетётся к своему столу, толкая стеклянную дверь локтем.
— Свежих сплетен? — говорит Майлз, перекидывая на стол напарницы газетный свёрток. Та качает головой, ставит кофе на свою половину и садится на столешницу с громким выдохом. Йен Палмер внимательно следит за ней через стекло, пожирая взглядом. Изида недовольно фыркает и поворачивается к кудрявому Майлзу.
— Лучше повестку дня, — просит она, растирая зудящий нос раскрытой ладонью.
— Вчера взяли Роберта Крайслера на закупке крупной партии оружия, — мужчина передаёт ей папку с делом, — подозревают в контактах с русской разведкой. Но он молчит. Мы с Кейт сначала подумали, что он вообще немой. Ну, ты знаешь, эти русские. Наверняка язык ему отрезали, чтоб не болтал.
Изида лупит напарника раскрытой папкой по голове, сопровождая наказание беззлобным «идиот». Она пробегается болотными глазами по строчками в досье, бегло оглядывает фотографию.
— Зови босса, — бросает она, хлопая папкой по ладони. Блэквуд делает пару глотков омерзительного остывшего кофе, давит желание показать долговязому Йену средний палец и направляется в допросную.
Кривая допроса гнётся кругом, почти до хруста, когда Бобби отказывается говорить. Он не издаёт ни звука. Изида выходит из-за стола, присаживается рядом с ним на край столешницы, участливо склоняет голову, задаёт вопрос по протоколу. Прячет его лицо от начальника отдела, плотного черномазого Эла с гладким, как бильярдный шар, черепом. Изида лезет задержанному в голову, аккуратно снимая скальп. Она проводит пальцами по глубоким извилинам. Мозг на ощупь холодный, скользкий, как желе. Бобби кашляет. Сначала глухо, надсадно, а после судорожно. Он почти готов выплюнуть свои лёгкие, но вместо этого плюётся информацией, подписывая себе смертный приговор. Русские достанут его везде, если захотят. Они терпеть не могут, когда кто-то треплется о них, выдавая все секреты из подполья.
— Хорошая работа, — хвалит Эл, оттягивая широкий галстук. — Молодец, девочка.
Изида улыбается, передаёт боссу дело и возвращается к болтливому Майлзу.
— Джейн вчера весь вечер смотрела какую-то идиотскую передачу про конец света, — говорит он, заполняя бумаги.
— И когда мы все пойдем под суд? — спрашивает Блэквуд, не отрываясь от экрана компьютера.
— Хрен его знает. Мужик в телике говорил, что все знамения налицо. Помнишь аномальную жару несколько месяцев назад? — Майлз не дожидается от напарницы ответа, надкусывая её буррито. Он продолжает с набитым ртом. — Так вот. Оказывается, это знамение.
— Чего? Твоего ожирения? — она краем глаза наблюдает, как её напарник жадно поглощает её ланч.
— Антихриста, — невозмутимо заканчивает он. Изида отрывается от экрана, смотрит на Майлза, как на дурака.
— А может, макаронного монстра? — сочувственно кивает головой она, сложив руки под подбородком домиком.
Антихрист? Бред. Мать бы предупредила её. Земля бы уже давно взвыла, ступи на неё нога звериная.
Майлз кидает в неё блоком синих стикеров.
— Антихриста. Земля уже страдает, Из. Землетрясения, бури. Это всё из-за него.
— Приходите с Джейн завтра на ужин, познакомлю вас с чокнутой старухой Хорнсби. Она с рождения готовится ко второму пришествию.
— Да иди ты, — говорит Майлз, доедая до одури вкусный буррито.
Изида фыркает, возвращается к чёрным клавишам. Сворачивает окно с отчётом и вбивает в строку поиска «Антихрист».
Вечером Виктор стоит у недавно вымытого окна, мечтательно глядя на облака цвета фуксии. Город рядится в огни, раскрывает пустые глаза, зажигая в них свет, сбавляет темп.
— С вас салат, господин советник, — кричит Изида из кухни, суя нос в духовку. Запеченая свинина пахнет умопомрачительно.
Виктор тряёт головой. На пол летят ошмётки воспоминаний о прошлой жизни. Он плетется на кухню, широкие плечи понуро опущены. Мужчина весь вечер пытается подобрать слова, чтобы объясниться с дочерью. Сегодня дар красноречия лопается мыльным пузырём.
— Как прошёл день? — спрашивает он, нарезая остывшую спаржу. Изида протирает винные бокалы клетчатой салфеткой, ставит их на стол.
— Весело, — улыбается она, заглядывая в духовой шкаф. — Расколола шпиона, а после Майлз что-то втирал мне о пришествии Антихриста. Вот идиот, как его только в бюро взяли.
Виктор замирает. Остро заточенный нож режет ему палец. Боль пульсирует на кончике, но мужчина реагирует запоздало, одним лишь шипением.
— Пап? — Изида кидает на него обеспокоенный взгляд. Она вынимает противень, оставляет его на плите, подходит к отцу.
— Порядок, — успокаивает он, пряча кровоточащий палец в прохладную струю воды. Изида цокает, приносит пластырь, оказывает первую помощь.
— На секунду представил, как не повезло этому шпиону.
Виктор рисует улыбку наспех и криво, стремится спрятать её в волосах дочери за трепетным поцелуем. Он хорошо знает Майлза. Проверял его лично. Напарник его дочери был неглупым парнем, но часто не мог отделить зёрна от плевел. Виктор сильно сомневается, чтобы Майлз заговорил об Антихристе просто так, между прочим. Это настораживает.
После сытного ужина они перемещаются в гостиную, на мягкий ворсистый ковёр и гору подушек. Изида смакует прохладное розовое вино, вытягивает гудящие ноги и прикрывает глаза, вдыхая густой аромат азалий.
— Где твои замечательные новости? — спрашивает она, поворачиваясь к отцу. Его обычная жёсткость и решительность испаряется на солнце, оставляя на коже соляную корку.
— Ты ведь знаешь, я прилетел сюда по важному делу, — начинает он совсем издалека. Изида кивает, делает новый глоток. Кромка бокала вымазана бесцветным блеском для губ.
— Вчера состоялось собрание, на котором обсуждались важные вещи, — продолжает Виктор и чувствует себя идиотом. Болотные глаза дочери смотрят на него с укором. Мужчина вздыхает, оставляет бокал на стеклянном журнальном столике. Он трёт ладони-пустыни друг о друга. Язык во рту пухнет от алкоголя.
— Надвигается конец света, — наконец сообщает Виктор. Бледные голубые глаза шарят по лицу дочери, жадно ловят каждый микрожест. — И я должен тебя уберечь. Кооператив обо всём позаботится. Проекты нескольких убежищ уже утверждены, скоро начнётся строительство.
Изида прерывает его жестом. Махом осушает бокал, с грохотом ставит его на стол.
— И ты туда же. Вас всех старуха Хорнсби покусала?
Её отец сошёл с ума, Изида уверена. Сумасбродство её соседки заразно и передаётся воздушно-капельным путём.
— Слушай и не перебивай, — голос Виктора наливается сталью. — Когда-то давно я продал душу дьяволу, чтобы продвинуться по службе. И теперь я должен помочь его сыну устроить апокалипсис.
Дело было вовсе не в том, что Изида не верила в мистику. Вся она соткана из магии и фантастики. Она была живым доказательство существования потустороннего. Но конец света, да ещё и почти библейский?
Изида лишь фыркает в ответ. Её отец продал душу дьяволу. Рогатому мужику с копытами, который лопает человеческие души на десерт. Вот уж анекдот. Если бы он только знал, что есть сила куда древнее и могущественнее этого копытного, все было бы иначе.
— Сатана размножается? — только и может сказать она. Виктор хватает её за плечи, встряхивает.
— Это не шутки, Изида! — рявкает он. Изида примирительно поднимает руки, показывая, что сдаётся.
— Значит, конец света? — говорит она и тянется за бутылкой. Подливает вина отцу, остатки выливает себе. Её мать, наверное, будет сардонически хохотать, когда узнает обо всём этом. И непременно назовёт её отца полным придурком.
— Вполне реальный. Не этот идиотский потоп или кровавый дождь, которые предсказывает церковь. Ядерная зима уничтожит все. Кроме тех, кто успеет укрыться в убежищах.
Пока Виктор рассказывает ей, что сын сатаны, тот самый Антихрист, уже здесь, на земле грешной, и готов спасти мир от загнивания и гибели, Изида тихо шепчет себе под нос древнее заклинание. Её розовое вино становится темнее. Магия старше самого мира высасывает пролитую отцом Изиды кровь из утёкшей воды и наполняет её бокал. Она неспеша выпивает вино с кровавыми нотками и привкусом меди, чувствуя горячий поцелуй тьмы на запястье.