Once upon a time there was humanity

Изида усаживается в круг из свечей, скрестив ноги. Она готовится к встрече с богами. Внутри всё оглушительно звенит от напряжения. — Даже не разденешься? — насмехается за спиной Майкл, поджигая последний пучок полыни. Дальновидная Изида прихватила с собой семена необходимых растений, прежде чем взойти на спасательный ковчег. А вот Майкла с собой брать в тёмный грот она совсем не собирается. Ему туда хода нет. — Я больше не выполняю их условия, — говорит Изида, принимая из его рук обычный ключ. Майкл усаживается напротив неё по ту сторону круга, спиной облокотившись на кровать. Он сгибает левую ногу в колене, устраивает на ней вытянутую руку, рассматривая тусклый отблеск пламени свечей в перстнях. Блэквуд бунтует. Она устраивает забастовки и восстания с рождения. Изида — синоним революции. И она устроила государственный переворот у Майкла внутри. Свергла всех царей и водрузила на трон раскидистые оленьи рога, как знак своего господства. Они царапают ему лёгкие и печень, желудок и сердце. И кровь у него мешается с желчью, а тьма с золотом. Изида даже не подозревает, как глубоко сидит внутри Лэнгдона. Шрапнелью в груди. Зато она прекрасно осведомлена, насколько бедственно её собственное положение. У неё по венам сыплются гвозди, а жилы — колючая проволока. Изида прикрывает глаза, похоронив мысли о Майкле до конца путешествия, и смотрит внутрь себя в поисках занесённой пеплом дороги к богам. Она проваливается в лес, падает на хрустящий наст и шипит. Растирая ушибленный локоть, Блэквуд поднимается, озирается по сторонам и ступает на едва различимую в лунном свете тропинку, направляясь в тёмную пещеру. На входе она медлит, нервно проводя ладонями по плечам, выдыхает изо рта облачко пара. Изида опускает руки и решительно шагает в темноту. Внутри пахнет прогоркло, сыростью и кровью. Повсюду черепа да кости, щиты и мечи, шлемы с кольчугами. В древности глупым царям хотелось жить вечно. Они посылали простодушных героев за бессмертием, но те находили у богов лишь свою смерть. Внутри темно и стыло. Дышать становится легче, когда Изида находит просторный грот. Из асимметричного отверстия наверху льётся лунный свет. Тонкая кисея небрежно висит в воздухе. Изида пристально вглядывается в камни, оставаясь за лунной завесой. Сердце стучит в самом горле. Ключ скользит в мокрых ладонях. Блэквуд зовёт богов, как свидетелей на допрос. Громко и чётко. Стены с силой содрогаются, по пещере прокатывается гул, похожий на рёв горна, являя ей силу древнее мира. Изида никогда не понимала, почему люди говорят «красив, как бог». Если бы они видели её повелителей, огромных, неповоротливых, тёмных и рогатых, то у них отсох бы язык. Вышедшие из каменных чертогов боги чувствуют неладное. Их огромные, ветвистые и ломаные тени накрывают Изиду с головой. Во рту чувствуется привкус железа. Боги понимают, что в стоящей перед ними жрице нет ни страха, ни благоговения. Лишь чувство собственного превосходства. Сердце, полное омерезения к ним, стучит слишком громко. Изида обязана жизнью именно им. Это они дали разрешение на её существование. И теперь ждут пожизненной благодарности. Верховный бог выходит в льняную кисею, а тень от его раскидистых рогов застилает землю. Порой Изида отбрасывает похожую тень. Густая, клубящаяся, она стоит позади Майкла, поднимая его с колен. Пустые глаза божества без зрачков выжигают на Блэквуд клейма позора, награждая её статусом предательницы, лишая чести служить им. Боги позади шепчутся так громко и показательно, что Изида морщится, заставляя себя стоять на месте лишь усилием воли. Слова Майкла оглушают её: боги не боятся — они вселяют страх. — Ваш ключ от нового мира, — кричит она, собравшись с силами и вступая в границу лунного круга. Бог протягивает мощную руку с кривыми пальцами, подозрительно щурясь глазами-трещинами. Он сжимает в огромной ладони подареный тускло блестящий в лунном свете ключ. Беспокойство отступает и бог уже готов вознаградить послушную жрицу, как вдруг его сковывает путами. Треск стоит оглушительный. Бог бешеными глазами смотрит на Изиду, не в силах пошевелиться. Он озирается на сестёр и братьев в немой просьбе. Его соратники бросаются ему на помощь, но коснувшись его, замирают истуканами, уподобаясь ему. Треск переходит в гул, почти осязаемый. Изиду шатает. — Я обещала вам новый мир, — говорит она, пытаясь удержаться на ногах, и разводит руками, — так правьте миром забвения с умом. Она работала над этим заклинанием не одну ночь. Майкл предложил отправить богов в забвение совсем не метафорично, предложив посильную помощь. Изида согласилась, однако решила всё-таки подложить свинью, заколдовав обычный ключ. Раз уж все так любят салат из метафор и аллегорий. По её замыслу боги будут спать, пока новый мир будет расти и крепнуть. Пока кто-нибудь, достаточно смелый и безумно отчаянный, не решится обратиться к древности за ответами. Гул перерастает в нестерпимый грохот. Боги ревут, пришедшие в ярость. Отовсюду начинают сыпаться камни, а земля дрожит. Изида, едва держась на ногах, бежит прочь, к выходу. Она успевает покинуть пещеру за мгновение до того, как её завалит. Блэквуд замирает у входа, теперь надёжно запечатанного, и дрожит. Ноги подгибаются в коленях как от удара. Изида падает на землю, зарываясь пальцами в стылой листве. Её сковывает оцепенение, внутри всё горит. Ей будто методично и со всей жестокостью выдирают орган за органом. Процесс сепарации оказывается больнее, чем она себе представляла. Блэквуд почти теряет сознание, но Майкл вовремя выводит её наружу. Изида задыхается, царапая ногтями горло. Мать внутри мечется от одной язвы к другой, залечивая струпья один за одним. — Не бойся, — шепчет Майкл ей в ухо, прижимая к себе. — Будет больнее. Блэквуд глубоко дышит, позволяя матери заполнить дыры внутри и стать новым источником силы. Изида поднимает глаза на Майкла. Он держит её, как ребёнка. Со всей возможной осторожностью. Потому что она ядовитая. Изида улыбается ему через силу. — Следующая остановка — ад, — говорит она и обессиленная сдаётся на милость его рукам. Коридоры в аду неприлично узкие. Изиде приходится идти следом за Майклом вместо шествия с ним бок о бок. Майкл привычно прячет руки за спиной, элегантно вышагивая к двери в конце коридора. Его расправленные плечи кричат об уверенности в успехе. Изида довольно стучит каблуками, чувствуя себя так же уверенно, как и он. Обмануть дьявола не грешно. Обмануть дьявола почётно. Майкл замирает у красной двери, едва повернув голову влево, чтобы удостовериться, что Изида здесь, за его спиной. — Даже не будешь стучать? — дышит она ему в ухо. Лэнгдон поворачивает ручку и толкает дверь. Кабинет его отца оказывается просторным, полным искусственного света. У стола в глубине стоит женщина в фиолетовом платье с цветочным принтом. Сигаретный дым застревает в облаке её светлых волос. — И куда же мне тебя деть, мистер-продам-душу-за-свиную-отбивную, — задумчиво произносит она, кидая на стол папку и разворачиваясь. — Майкл! — женщина прижимает старческие руки к вздымающейся груди, тушит сигарету и направляется к Лэнгдону. — Как ты вырос, мой мальчик, — с придыханием говорит она, протягивая руки к его безучастному лицу. Майкл делает шаг назад, обжигая её полным презрения взглядом. Изида падает в кресло где-то в углу, закидывает ногу на ногу и жалеет, что в руке нет бокала вина. Она здесь только для того, чтобы забрать отца и Мид. Обмануть дьявола должен его сын. Сам. Старческие руки виснут в воздухе, страдальческое выражение застывает на морщинистом лице. — Но так и не поумнел, — зло плюёт она, меняясь в лице. Майкл видит перед собой Констанс, похожую на саму себя до зубовного скрежета. Его сердце внезапно щемит. Болезненно и протяжно. Дьявол в обличье его бабки пытается выкрутиться. Он понял — эти двое здесь не для раздела сфер влияния. Его сын слишком холоден и сосредоточен, а девчонка Майкла флегматично болтает ногой в его любимом кресле, ожидая часа, когда сможет забрать своего продажного папашу в новый мир. Констанс отходит к столу, кладёт руку поперёк живота и тянется к стакану с виски. — Выпьете? — спрашивает она, стреляя ровно подведёнными глазами. Её голос приятной хрипотцой и вечным придыханием не оказывает на Майкла никакого влияния. Времена прошли. Стекли дождевыми каплями и замерли у его ног. Констанс предала его, заведомо зная, на что идёт, сгорая в отчаянном желании быть матерью. Не хорошей, не плохой, а просто быть. — Твои Адам и Ева мертвы, — сообщает Майкл. Шкуру назад ему было бы больно. Шкуру назад он выл бы от очередного предательства. Но не теперь. Его новое обличье не позволяет ему распыляться на выродков. А его отец был первоклассным ублюдком среди всех. — Они не единственные, — жмёт плечами Констанс, отпивая жидкий янтарь. — Как и ты. Я могу найти тысячу способов возродить моих детей вновь и дать им мир, что не заслужили эти жалкие муравьи под моим каблуком. Майкл хмыкает, вскидывая голову медленно и изящно. Речь была произнесенена в духе его бабки. Лэнгдон огибает стол, длинными пальцами скользя по папкам с делами грешников. Он усаживается в глубокое кресло как в отцовский трон и сцепляет руки в замок. Изиде нравится, как он выглядит. Она удовлетворённо улыбается. — Убирайся из моего кресла, — шипит дьявол губами Констанс, швыряя стакан в стену. — Для него у тебя недостаточно большие яйца. У тебя были все ресурсы, а ты, жалкий мальчишка, пошёл к людям, прося их направить тебя. Ты — мой позор. — Ты бросил меня. И я решил действовать по-своему. Убить людей их руками. Этому я научился у тебя, — твёрдо и тягуче отвечает Майкл, спокойный, как бескрайний океан. — Хоть чему-то ты научился, — тихо ворчит Констанс, разворачиваясь на каблуках. — Если бы не эта девчонка, ты бы облажался. Как ты собираешься строить новый мир, если ни черта не можешь? — Ты упрекаешь меня в собственной несостоятельности? — уточняет Майкл и подаётся вперёд. — Ты сам поставил её на мой путь, убежденный в моём провале с самого начала. Наслаждайся. Констанс достаёт из портсигара сигарету, нервно чиркает зажигалкой, глубоко втягивает в лёгкие дым, обжигая горло. Изида в тёмном углу фыркает. Кукловодов развелось — плюнуть некуда. Дьявол видит единственно верный выход из сложившейся ситуации. Он направляется изящной походкой к сыну, зажимая сигарету накрашенными губами. Майкл разворачивается вместе с креслом ему навстречу. Констанс сжимает длинные пальцы на его горле, а второй рукой тычет ему прямо в лицо, с дымящимся тубусом в пальцах. — Ты должен был убить её вместе с теми ведьмами, чтобы не дать её дряхлым богам и кусочка нового мира, — шипит она, сдавливая пальцы. Майкл поднимается рывком, прижимает её слабеющее тело к стене, привычно смыкая ладони на горле. — Ты не способен на это, жалкий трус. Телеса твоей бабки заставляют тебя размякнуть. — Вообще-то, — подаёт голос Изида, поднимаясь, — боги сказали, я должна была убить его первой. Чтобы не делить мир с таким выродком, как ты. Древность не обманешь, даже если у тебя рога и коровьи копыта. Вот только знаешь, в чём дело? Изида останавливается у стола, открывает графин с виски и втягивает носом терпкий аромат. — Дело лишь в том, чего мы хотим, — Блэквуд произносит последнее слово с нажимом. — А мы хотим, чтобы все вы со своими сделками и планами на нас катились к чертям. — Прости меня, отец, — улыбается Майкл, а рядом с ним появляется чёрная дверь, — ибо я согрешил. Дьявол не успевает сделать последнюю затяжку. Майкл с силой швыряет отца в обличье Констанс в пространство за дверью. В голодную, бесконечную тьму. Вопль сатаны застревает в горле. Майкл долго думал, каким сделать его личный ад. Сущность самого отца, падшего ангела, подсказала: дьявол навечно обречён падать в бездну, теряя отцовские крылья снова и снова. Дверь исчезает по мановению руки, как и появилась. Майкл едва заметно облегчённо выдыхает. Изида прижимается лбом между его лопаток, пальцами пробираясь ему под пиджак. — Мисс Мид? — спрашивает Майкл с теплящейся надеждой. Изида трётся щекой об его левую лопатку, отнимает руки и отходит в сторону. — Корделия невероятно умна, — говорит она, усаживаясь на дьявольский трон. Майкл сводит брови. — Она спрятала Мид там, где тебе не пришло бы в голову искать. Её нет ни в аду, ни в раю, ни между. Она в тебе. Майкл клонит голову набок, с губ срывается возражение. — Я бы почувствовал, — говорит он уверенно. — Не стоит недооценивать Верховную, Майкл, — отвечает она, поднимаясь. Блэквуд кладёт руку ему на грудь, там, где беснуется сердце. — Не стоит недооценивать женщину. Изида легко толкает его в грудь, но Майкл не двигается с места. От его силуэта ползёт вторая тень, сгущаясь в воздухе, обретая плоть. Мисс Мид, его любимая дьявольская мамаша, улыбается ему тёмными губами, родная и довольная. Майкл бросается к ней, прижимая к груди. Изида за его спиной победно улыбается. Ну вот и всё. Осталось лишь одно дельце, которое теперь обставить ничего не стоит. Мириам гладит Майкла по щеке и переводит взгляд на Изиду. — Спасибо, — шепчет она сквозь улыбку. Настоящая Мид приходится Блэквуд по вкусу больше, чем искусственная. Изида лишь кивает головой. Мол, какие пустяки. Майкл отходит от Мириам и равняется с Изидой. Виновницей его внутренних репрессий. Та смотрит на него невинными болотными глазами. — Пора делить сферы влияния, — говорит она между прочим, разглаживая лацкан его пиджака. — Чур, мне корочку! Изида смеётся и тянется своими ядовитыми губами к Майклу, выбивая себе отсрочку. Он не против. Своих внутренних демонов нужно кормить. Томасина, изможденная и с тисками на голове блуждает в лесу. Жажда дерёт горло, а голод мучает желудок. Сердце разрывается от тоски и колючей боли. Забойщица хочет упасть в прохладную шелковистую траву и больше никогда не подниматься. Она живёт в этом аду бесконечно долго, но её спасительницы, милосердной Скаты, всё нет. Томасина обречена на вечные страдания, закованная в железо. Изида ёжится от прохладного ветра. Майкл и Мид отправились за её отцом, а на неё была возложена миссия по поиску заместителя сатаны в аду. За грешниками ведь нужен глаз да глаз. Блэквуд бредёт по шелковистой траве, а брюки мокнут в вечерней росе и липком тумане. Обессилевшая Томасина падает на колени с кряхтением. Клетка на голове нестерпимо тянет её к земле. Завидев её, Изида ускоряется. Она замирает в нескольких шагах от женщины. Блэквуд ещё никогда в жизни не видела её такой человечной. Она освобождает Забойщицу от клетки щелчком пальцев. Та вздрагивает и отрывает глаза от земли, принимаясь озираться по сторонам в поисках своего спасителя. — Не думала, что твой ад — никогда не встретить мою мать, — замечает Изида, приближаясь. Она падает на колени в мокрую траву и снимает с головы Томасины клетку. Забойщица смотрит на неё безумным взглядом. — Прочь! — ревёт она, принимая Изиду за очередное видение в бреду. — Помнится, в последнюю нашу встречу ты не хотела меня отпускать, — отвечает Блэквуд, кончиками пальцев касаясь дряблой пухлой щеки. — Я настоящая. — Изида, — выдыхает Томасина, обшаривая воспитанницу дрожащими руками. Блэквуд позволяет себя обнять. — У меня к тебе предложение, — говорит она минутой позже, отстранившись. — Не хочешь править в аду следующие несколько десятков лет? Изида спотыкается на ровном месте после нескольких бокалов белого сухого. Майкл ловит её за талию, ловко и небрежно. Она смеётся ему в губы, оставляя на них тающие поцелуи. Он с наслаждением перебирает её струящиеся по спине волосы, пока они поднимаются по лестнице в его кабинет. Изида шепчет ему на ухо отвратительные мерзости и звонко хохочет, пропуская по венам ток. Майкл толкает кабинетную дверь и замирает на пороге. Изида выпрямляется, выражение лица становится озабоченным. В высоком кресле Майкла сидит белокурая девочка. Её болотные глаза с живым восторгом впиваются в родителей. Красная ладошка мелькает в воздухе. Она опускает руку на бумаги, оставляя на листах кровавую печать. — Папочка, — говорит она звонко, разрезая густую тишину. — Я помогла тебе подписать бумаги. Пол усеян трупами выпотрошенных воронов. Ручные птицы Изиды снова подвергаются массовому уничтожению. Она перешагивает через чёрные тельца и подходит к дочери. — Милая, — говорит Изида мягко, — мы ведь договаривались не трогать моих воронов. Ребёнок жмёт плечами, поддаваясь ласке материнских рук. Майкл смотрит на дочь и видит в ней себя. Боги порождают себе подобных. Он непринуждённо улыбается, встряхивает головой и проходит в кабинет. — И ещё кое-что, папочка, — говорит девочка, удобнее устраиваясь на руках у Изиды. Она прижимает тёплые ладошки к её бледным щекам, оставляя на коже кровавые отметины. — Твой отец просил передать привет.