Cor Leonis

01 июля, Больничное крыло, Гермиона       Солнечные лучи игриво щекотали лицо, не давая ни малейшей возможности проигнорировать наступление нового дня. Я лениво открыла один глаз и с изумлением отметила, что сижу в кресле, всего в паре метров от Регулуса Блэка, который смотрит сквозь меня невидящим взглядом. Что вчера произошло? Вихрь событий пронесся перед глазами. Нет ничего странного, что никто так и не смог заснуть. Всю ночь мы укладывали вещи в чемоданы и по очереди приходили в Больничное крыло, на случай, если наш странный гость проснется. Пришлось воспользоваться мантией-невидимкой Гарри, чтобы не быть обнаруженной Филчем. Кажется, в ней я и заснула, заступив на утреннее дежурство. Неловко получилось. Я уже хотела было подняться и подойти к двери, чтобы попытаться незаметно выскользнуть, как случилось непредвиденное.       Уткнувшийся в колени Регулус всхлипнул, поднял голову, и я с изумлением наблюдала, как по его щекам струятся влажные дорожки. Он сидел на больничной кровати, одетый в хлопковую полосатую пижаму и плакал. Вероятно, это были те редкие мужские слезы, что накатывают в момент высшего отчаяния. Серебристые глаза переливались сотней оттенков. Горечь. Вина. Безысходность. Его страдание выглядело бескрайним, влекло за собой, затягивая все дальше в темный омут. Каждый брошенный в его сторону взгляд заставлял проникнуться огромной болью, что он чувствовал. И даже в такой момент Регулус был удивительно красив. Трагедия, в которую он поневоле оказался втянут, наложила на его облик покров печали. От этого его личность казалась завораживающей. Младший Блэк был прекрасен в своей уязвимости, беззащитность разрушила маску заносчивого аристократа, коим он предстал вчера; на мгновение я ощутила жгучий стыд за бесцеремонность, с которой посмела вмешаться во что-то столь личное, даже интимное.       Вдруг раздался звук приближающихся шагов, и Регулус, ни секунды не раздумывая, выпрямился, откидываясь на подушки. Неуловимое движение рукой, и следы слез испарились, открывая посетителю спокойное холеное лицо. Момент искренности был безвозвратно утерян, оставляя неожиданное чувство единения с незнакомцем в качестве послевкусия. «Невербальные маскировочные чары», — желая отвлечься от эмоций, охватывающих при виде этого человека, подумала я. Не отметить его мастерство было сложно. По всей видимости, он в совершенстве владел беспалочковой магией. Гарри действительно повезет, если Регулус решит сражаться на нашей стороне или по крайней мере, примет нейтралитет в этой войне. О том, что будет, реши он вернуться в строй Пожирателей смерти, думать не хотелось. Вошел Гарри. Оглядев помещение и убедившись, что остальные пациенты до сих пор спят, он подошел к предмету моих наблюдений и вымученно улыбнулся.  — Как ты? — неуверенно спросил он.  — Живой, — безразлично ответил Регулус, смотря в одну точку прямо перед собой. — До Азкабана в состоянии добраться, если ты об этом.  — Никто не собирается отправлять тебя в Азкабан, — удивленно ответил Гарри.  — Правда? — скептически переспросил он. — Вчера мне показалось, что среди присутствующих были те, кто планировал сдать меня в аврорат!  — Рон вспыльчивый, но он быстро отходит, — пробормотал Гарри. — После предательства Снейпа в Ордене все друг на друга косо смотрят. Просто не обращай внимания. По правде говоря, я хотел сказать спасибо за вчерашнее, ну знаешь… если бы не ты, Снейп прикончил бы меня на месте.  — Прибереги благодарность для гиппогрифа, — ирония сменилась безразличием. — Я ничего там не сделал, у меня даже палочки при себе не было. Если бы не когти этой птицы, черта с два Снейп бы ушел. Так что с этим ты ошибся дверью.       Гарри не нашелся с ответом, словесные дуэли никогда ему не давались, потому он позволил тишине заполнить Больничное крыло. Регулус, в свою очередь, пристально разглядывал сидящего перед ним, по его лицу периодически пробегала тень сомнения, словно он не был окончательно уверен в том, что собирается сделать, однако, все же подал голос. — Так, зачем ты на самом деле пришел? Очень надеюсь, что сражаешься ты лучше, чем вводишь в заблуждение, откровенно говоря, лжец из тебя неважный. — Что ты знаешь про крестражи? — если Гарри и смутился, что маленькая ложь оказалась так легко раскрыта, виду он не подал. Его негромкий голос прозвучал уверенно. — Крестражи в целом или те, что создал Реддл? — я видела, что вопросу он не удивился, скорее он его ждал. — Любая информация, которая может пригодиться для их поиска, конечно, если ты готов ей поделиться.  — Знаю я не так уж много, — задумчиво проговорил Регулус. Я видела, что он борется с собой, решая, как много он может доверить незнакомому человеку. — В те времена, когда я учился в Хогвартсе, в библиотеке было куда больше литературы по Темным искусствам. Многие чистокровные семьи хранили в домашних архивах древние книги с запрещенными ритуалами, потому не было смысла изымать аналогичные экземпляры из школьной библиотеки. Насколько я знаю, книг, где студент мог бы найти информацию о крестражах было три, две из них находились в Запретной секции. Именно там Реддл, вероятно, нашел первое упоминание о разделении души. Но в школьных книгах лишь рассказывается о том, кто изобрел крестражи и что они из себя представляют, ни ритуала, ни деталей. Полагаю, ему пришлось обратиться за помощью, и кто-то из преподавателей рассказал о том, где можно прочитать больше. Тогда он и начал поиски третьей книги «Волхование всех презлейшее», единственный экземпляр которой испокон веков хранился в библиотеке семьи Блэк. — Профессор Слагхорн рассказал, — грустно сказал Гарри. И он поведал о том, как Дамблдор поручил добыть настоящие воспоминания профессора зельеварения и о том, что увидел в омуте памяти. — Слагхорн, значит, — хмыкнул Регулус. — Этого, следовало ожидать, насколько я знаю, он был его любимчиком. Так или иначе, Реддл начал поиски третьей книги и довольно-таки скоро выяснил, что она находится в собственности Блэков. В Хогвартсе Реддл дружил с моими родителями. Однажды Реддл и еще несколько студентов Слизерина гостили в нашем мэноре на Рождественских каникулах. После их визита книга пропала. У нас в архивах имелась копия, но все равно скандал был знатный. Чистокровное общество судачило об этом целый месяц, еще бы, первое издание, продав которое можно лет пять безбедно существовать. Об этом случае со временем забыли, однако в нашей семье эта история стала притчей во языцах — Блэки не прощают воровства. Со временем пути Реддла и отца разошлись, а спустя какое-то время на политической арене появился новый идейный мыслитель — Лорд Волан-де-Морт. Он в то время ратовал за реформу законодательства в сфере образования и воспитания чистокровных магов. Этим и завлек в свои сети могущественные семьи, желающие для отпрысков самого лучшего, Когда отец неожиданно умер, под давлением мамы и Беллы я присоединился к последователям Волан-де-Морта, хотя не сказать, что это был предел мечтаний. Думаю, Реддл всегда видел разницу между мной и фанатичными приспешниками. Но в то время наша семья все еще обладала определенным влиянием в магических кругах, и он не мог напрямую отдавать приказы Блэкам, как некоторым из своих слуг. Потому жилось мне относительно спокойно. Однажды он обратился с просьбой одолжить домового эльфа. И если до этого были лишь сомнения относительно его личности, тогда я окончательно убедился, что он не тот за кого себя выдает. — Но как? И при чем здесь домовые эльфы? — недоумевал Гарри, никогда не обладавший достаточной долей терпения, чтобы выслушивать длинные истории. — Как раз подхожу к этому, — нахмурился Регулус, явно недовольный тем, что его перебили. — Для чистокровного волшебника, странность весьма очевидная. Итак, об эльфах. Они преданно служат магическому роду, которому принадлежат. Занимаются домашним хозяйством, ведут счета и даже обучают маленьких наследников до поступления в Хогвартс. Чем больше у тебя эльфов — тем знатнее твой род. Чем они воспитаннее ведут себя на публике — тем более высоким статусом ты обладаешь. Чистокровные семьи не одалживают эльфов друг у друга и уж тем более не дарят их, это movetón. Будь Реддл чистокровным магом, знал бы подобные тонкости. Более того, являясь признанным наследником Слизерина, он жил бы в родовом мэноре в окружении собственных эльфов. Но замок не признал Реддла, именно поэтому он ютился в домах своих приспешников и демонстрировал полное невежество в знании родовой магии. Напрашивался вывод, что он самозванец, и ему нельзя верить. Однако я одолжил Кричера, наказав тому выполнить поручение Темного Лорда и сразу же вернуться домой. Я боялся за эльфа, но и отказать не мог, к тому же любая информация могла пригодиться — теперь в его голосе сквозила горечь.       Очевидно, он приближался к самой неприятной части своего повествования. По красивому лицу пробежали тучи, плечи напряглись. Не сказать, что я любила Кричера, он дурно вел себя со всеми нами. Но как бы то ни было, он продолжал оставаться домовым эльфом, за права которых я так долго и безуспешно боролась. — Итак, однажды он забрал Кричера. Эльф вернулся спустя несколько часов в невменяемом состоянии. Метался в агонии, плакал и умолял не вынуждать его больше пить зелье. Мой приятель-зельевар поил его множеством различных составов на протяжении трех дней, пока к эльфу не вернулся рассудок.       При словах о приятеле лицо Регулуса вновь сделалось печальным. А мне пришла в голову странная мысль: не ведет ли он речь о профессоре Снейпе? Талантливые одиночки. Пытливые умы, студенты Слизерина, приспешники Волан-де-Морта. Могли ли они… дружить? Еще вчера я обратила внимание на любопытную деталь. Несмотря на то, что внешнее сходство с Сириусом было очевидным, манеры Регулуса удивительно напоминали мне профессора Снейпа. Скрещенные на груди руки, вызывающе приподнятая бровь, ироничная усмешка. Либо таким вещам на Слизерине обучают всех, либо они действительно достаточно времени провели вместе. Есть над чем подумать.  — Кричер поведал мне, что Лорд привез его в пещеру и вливал в него изумрудного цвета жидкость до тех пор, пока эльф не начал бредить. Определив нужное количество, он, вероятно, погрузил в зелье медальон и нанес защитные чары. А потом покинул пещеру, оставив Кричера, зная, что жажда вынудит его обратиться к озеру и спровоцировать инферналов. — Как же ему удалось выжить? — удивленно спросил Гарри, в его голосе ясно проступало отвращение, вызванное поступком Волан-де-Морта. — Реддла подвело собственное невежество. Он ничего не знал о древней магии домовых эльфов, — усмехнулся Регулус. Я приказал Кричеру вернуться, и он не мог ослушаться. Магия вела его к хозяевам, несмотря на то, что его рассудок был поврежден. Как только Том исчез из виду, он трансгрессировал на площадь Гриммо. И тут Реддл снова просчитался — защитил пещеру всевозможными чарами, но не подумал о домовых эльфах. Кричеру удалось выбраться оттуда путем обычной аппарации. — Я был в ярости. Потому засел в библиотеке и школьных архивах, чтобы выяснить все о личности самозванца. Моя комната наполнялась вырезками из газет, со стороны могло показаться, что я слежу за деятельностью кумира. В реальности же, я искал любую информацию, которая могла пролить свет на его происхождение. Узнав, что он полукровка, воспитанный в магловском приюте, я понял, вся эта ерунда про реформы для чистокровных — лишь причина, чтобы сблизиться с оплотом магического сообщества. Как бы иначе он получал знания? Доступ в лучшие библиотеки? Поддержку правящего класса? Он все продумал. Окружил себя сильнейшими, а потом незаметно превратил их в рабов. Но возвращаясь к истории. Сопоставив семейные рассказы о краже единственной в мире книги, где описывается пошаговое создание крестражей, с информацией, полученной от Кричера, стало очевидно — Реддл одержим бессмертием. Ублюдок так боялся смерти, что был готов любыми способами увековечить свою прогнившую душу. Ну, а дальше несложно представить.  — Так ты отправился в пещеру, чтобы добыть медальон? — задумчиво ответил Гарри. — Но почему никого не предупредил? И то отвратительное зелье, ты ведь знал, что оно сводит с ума, но все же выпил его! — А что мне оставалось? — отчаянно спросил Регулус, и его маска впервые дала трещину. — Не было никого, кому я мог бы довериться. Сириус отвернулся от семьи после распределения в Гриффиндор. Maman была одержима идеями Темного Лорда, мой единственный школьный друг входил в число Пожирателей смерти. По правде говоря, я так люто ненавидел Тома, что скорее действовал импульсивно. В тот день я взял Кричера, мы отправились в пещеру. Знал, что обратного пути нет, потому без сомнений выпил зелье. Я никогда не заставил бы Кричера… не после того, что он пережил… — в его глазах сквозило страдание.       А я вдруг ясно представила одинокого мальчика, полного решимости покончить с темным волшебником, пусть даже придется отдать за это жизнь. И вот он отправляется в пещеру, расположенную посреди бушующего ледяного моря. Видит озеро, наполненное мертвыми телами. Снимает защитные чары с постамента. Достает кубок и начинает медленно пить зелье. Творение Волан-де-Морта вызывает ужасные страдания, возвращает к самым потаенным страхам. Но он не останавливается, пока не добирается до медальона. Отдает крестраж и последние указания преданному домовому эльфу. Дотрагивается до поверхности озера. Зная, что сейчас он умрет. Делая это осознанно. Я вдруг с удивлением почувствовала слезы, бегущие по лицу. Изображение рассыпалось. Смотреть на это было выше моих сил. Кто ты, Регулус Блэк, и почему душа рвется на части при мысли о том, что тебе пришлось пережить? — Значит, настоящий крестраж всегда был у Кричера, — размышлял тем временем Гарри. — Я дал ему указание уничтожить медальон. Что было дальше помню весьма смутно, потому следует поговорить с самим Кричером. — Это был очень смелый поступок, — проникновенно сказал Гарри. — Безрассудный, но смелый. На твоем месте, я, возможно, поступил бы так же. — Ничего подобного, — Регулус снова замкнулся. — Это было по-юношески глупо. Я помешал вам завладеть настоящим крестражем, а сам очутился в жизни, которой мне нет места. — Как сказал бы профессор Дамблдор, на все есть причина, — мягко сказал Гарри. — Никогда не думал, что наступит день, когда я буду изъясняться его заумными мыслями, — он смущенно хмыкнул. — Но во всем этом должен быть какой-то смысл. И, кстати, говоря о месте. Сириус завещал мне дом на площади Гриммо… — И он принадлежит тебе, раз это была последняя воля моего брата, — оскорбленно воскликнул младший Блэк. Было видно, что его сильно задело предположение Гарри, что он может потребовать дом обратно. — Да нет же, послушай, — я видела, что Гарри сильно волнуется и не может подобрать нужные слова. — Выходит, дом никогда не принадлежал Сириусу. Он всегда говорил, что особняк так до конца и не признал его в качестве хозяина. Теперь я понимаю, что дом не подчинялся ему, потому как истинным наследником Блэков всегда был ты. Позволь договорить, — увереннее произнес он видя, что Регулус собирается возразить. — Тот дом никогда не станет моим, потому что я не хочу владеть им. Это всего лишь память о Сириусе. Я дал согласие принять его исключительно из уважения. Если мы все же доживем до окончания войны, я восстановлю особняк своих родителей в Годриковой Впадине, потому что там мой настоящий дом, понимаешь? А мэнор на Гриммо — твой, и ты должен забрать его назад. Кричер с ума сойдет от счастья, когда узнает.  — Я… — было очевидно, что Регулус удивлен и растроган. Иллюзия равнодушного аристократа рассеялась, он снова выглядел уязвимым. — Ты действительно думаешь, что дом примет меня, несмотря на завещание Сириуса? — Конечно, — судя по голосу, Гарри был доволен, — как по мне, дом и не думал повиноваться завещанию. Каждый раз когда я там появляюсь, меня ожидает очередной темномагический фокус. Если однажды рискну поселиться в нем, он разделается со мной быстрее Волан-де-Морта. Единственная просьба — позволь увидеть лицо Кричера, когда он узнает о твоем возвращении, это будет занятно, — друг беззлобно усмехнулся. — Спасибо Гарри, — благодарность Регулуса была искренней, они пожали другу другу руки. — Мы могли бы сделать это после похорон Дамблдора. Мне в любом случае некуда идти после того, как поезд доберется до Лондона. А после можем отправиться на поиски оставшихся крестражей, не думаю, что будет безопасно возвращаться в Хогвартс.  — Ты пойдешь с нами? — удивленно спросил Гарри, но в его голосе также было что-то еще. Благодарность? Облегчение? Как же ему, должно быть, тяжело думать об ответственности, которую директор возложил на его детские плечи. — Если возьмете, — преувеличенно весело отозвался Регулус, вероятно, желая покончить с лирической частью беседы. — После смерти Сириуса это не просто безликая ненависть, теперь это личное. — Шляпа никогда не предлагала тебе Гриффиндор? — Гарри встал и я видела как лукаво он улыбается. — Я и сам уже об этом подумываю, — серьезно ответил Регулус, — мое поведение, с тех пор как я очнулся, весьма затруднительно назвать слизеринским. — Думаю, в башне найдется какая-нибудь одежда для тебя, — Гарри направился в сторону двери, — вряд ли что ты захочешь отправиться на похороны в пижаме? — Что ж, пожалуй, выбора у меня нет, — рассмеялся Блэк. — Только чур ничего красного, не хочу, чтобы Слагхорна хватил удар.       Обмениваясь колкостями, они вместе вышли из Больничного крыла, оставляя меня в полном одиночестве. Вытерев слезы и сбросив мантию-невидимку, я задумалась обо всем, что случайно узнала. Мой мир состоял из упорядоченной системы ценностей. В нем Волан-де-Морт был олицетворением Тьмы, собравшим вокруг себя сливки чистокровного магического сообщества. Казалось, что примкнувшие к нему, сделали это исключительно по доброй воле, в силу общих убеждений и садистских наклоностей. Я и представить не могла, что когда-то этот человек рассматривался в качестве революционера мысли, реформатора или политика. Казалось странным, что люди, сегодня скрывающиеся за масками и с легкостью использующие темную магию, изначально присоединились к нему в надежде на изменения в законодательстве и увеличение привилегий чистокровных волшебников. Мы привыкли думать о них, как о террористах и преступниках.       Действительно ли они являлись таковыми? Были ли те, кто вступил в ряды его последователей под давлением семьи или потому что они были запуганы? Почему мы никогда не задумывались об этом? Почему были столь категоричны? Регулус ураганом ворвался в мой мир и разрушил скрупулезно выстроенный порядок, возведенный годами. Он происходил из древнего чистокровного рода и являлся Пожирателем смерти, однако, была ли его фигура столь однозначно темной? Едва ли.       И как бы ни хотелось продолжать жить в сотканном уютном коконе, поделенном на одиозных Пожирателей смерти и благородных союзников Ордена Феникса, это было бы заблуждением. Нельзя отрицать, что мир вовсе не черно-белый. Люди вокруг раскрашены сотней оттенков, и в каждом из них есть что-то светлое и нечто темное. Где-то там, на границе добра и зла, стоял Регулус. И несмотря на потрясение, я была благодарна за то, что он появился. Мы должны вырасти. Перестать быть судьями для тех, кто не укладывается в рамки нашего мировоззрения. Война не повод лишиться собственной человечности. В конце концов, все мы люди, и всегда можем оступиться. За размышлениями я не заметила, как дверь открылась, и в Больничное крыло зашел Рон, подозрительно оглядывающий помещение. — Где все? — подразумевая, конечно же, не всех, а вполне конкретного Пожирателя смерти.  — Когда я пришла здесь уже никого не было. Думаю, Гарри забрал Регулуса, — не говорить же что я никуда отсюда не выходила и видела как ребята ушли в башню Гриффиндора. — Или он сбежал, — скрипнув зубами, прорычал Рон. — От этих мерзавцев одни неприятности! — Хватит, Рональд! — резче, чем следовало бы, ответила я. — Ты ничего о нем не знаешь, как ты можешь так его называть? — Сириус говорил… — Сириус и сам провел немало времени в Азкабане за преступление, которого не совершал! Разве такие вещи не должны учить нас не принимать поспешных решений, Рон! Может быть, этот парень попал сюда с плохими намерениями, может нет, но ты никогда не узнаешь этого наверняка, если продолжишь бездумно оскорблять его! — Почему ты за него заступаешься? Разве мы не должны держаться вместе? Война вот-вот начнется! — Война уже идет полным ходом, Рон, — устало ответила я. Необходимость разъяснять простые вещи отнимала много сил. — Настоящая, жестокая война, в которой каждый союзник важен. Любая помощь пригодится, а Регулус, бесспорно, умен, иначе не добрался бы до той пещеры, где Волан-де-Морт спрятал крестраж! Если Гарри решится принять его помощь, ты не сможешь препятствовать этому, так зачем же тратить силы на бессмысленные споры? — Не понимаю как вы можете ему доверять, это же… как если бы мы начали доверять Малфою! — выпалил Рон. — Отвратительно! — А если бы ты узнал, что Малфой не по доброй воле стал Пожирателем? Гарри сказал, что он был напуган, но разве истинные Пожиратели испытывают страх перед убийством? Перед смертью Дамблдор предлагал ему перейти на нашу сторону, и если бы не появились остальные, возможно, он согласился бы. Значит, осталось в нем что-то человеческое. Может быть, и в Регулусе это есть. — После всех лет, что Малфой обзывал тебя этим ужасным словом! Зная, что такие, как он, охотятся на таких, как твои родители, Гермиона! Как ты можешь думать о них, как о людях? Словно они такие же как мы! Словно у них есть чувства! Поверить не могу, что мы вообще говорим об этом! — Каждый из нас останется при своем мнении, но я очень прошу тебя не ссориться с Гарри. Ему и без нас тяжело. Пожалуйста. — В голове не укладывается, что мы препираемся из-за ничтожества, которого до вчерашнего дня и знать не знали! — Ты прав, Рон — этот человек нам незнаком! Разница в том, что я, по крайней мере, планирую узнать его, прежде чем судить о прошлых поступках. Ты, в свою очередь, уже повесил клеймо предателя и не хочешь дать ему ни малейшего шанса.        Я разочарованно покачала головой и направилась к выходу, не заметив, что объект нашего яростного спора стоял прямо за дверью, прижав к себе стопку одежды, и, вероятно, слышал каждое сказанное слово.