Cor Leonis

04 августа, Регулус       Церемония венчания получилась простой, но очень душевной. Помпезные свадьбы, на которых я бывал прежде, поражали роскошью, здесь отсутствующей, но лёгкая французская элегантность в оформлении и явная любовь новобрачных очаровывали даже самых придирчивых гостей.       Под навесом парили мерцающие звёзды и наколдованные близнецами воздушные шары. Золотистые хрупкие стулья расставили вокруг круглых столов, накрытых белыми скатертями; вокруг суетилась толпа элегантно одетых официантов, разносящих аппетитные блюда и терпкие ви́на.       К началу ужина полотняные стены шатра исчезли, открывая вид на сельский пейзаж и впуская свежий цветочный аромат. Теперь лишь четыре золотистых столба, изящно увитые цветами, поддерживали огромный купол. В центре всего этого великолепия раскинулся танцевальный настил, заполненный кружащимися парочками. Одна из них так и притягивала мой взгляд.       Сурового вида молодой человек с тёмными волосами и густыми бровями, пригласивший Гермиону, уже несколько танцев не выпускал её из объятий. Из воспоминаний Гарри я знал, что это Виктор Крам, и хотя ничего странного в его присутствии на свадьбе не было, повышенное внимание в адрес Гермионы заставляло меня нервничать.       Мне хотелось провести с ней хотя бы несколько минут, но образ рыжего нескладного подростка, созданный с помощью оборотного зелья, определённо не помогал произвести впечатление — практически весь вечер я провёл в одиночестве. Фред Уизли с помощью манящих чар добыл волосы магла из соседней деревни, и мы с Гарри изображали никому не известных кузенов-близнецов Уизли, но Гарри, сидевший в двух столах от меня, по крайней мере, с кем-то общался.       Идея маскировки принадлежала Гермионе, и при виде любопытной тётушки Мюриэль, собирающей местные сплетни, я похвалил эту предусмотрительность — приди я сюда в собственном обличье, уже спустя час магический Лондон облетела новость о возвращении Регулуса Блэка, а это последнее, что нам сейчас нужно. — Ты в них скоро дыру высмотришь.       Весёлый голос прервал поток мыслей. Элегантно одетая Нимфадора, вызвавшая фурор радужным цветом волос, заняла соседний стул, что несколько скрасило вынужденное одиночество — мои соседи по столу развлекались на танцполе.  — Как ты догадалась, что это я, Нимфадора?       Я сделал глоток вина и с любопытством посмотрел на неё. Уизли, конечно же, знали об оборотном зелье — именно они выдумали легенду о племянниках-близнецах для этого вечера, но остальных в план не посвящали. В ответ она совершенно неприлично фыркнула и запихнула в рот крошечную тарталетку. — Правда, как, Нимфадора? Блэковскую чопорную манеру держаться ни с чем не спутаешь, — она закончила жевать и лукаво улыбнулась. — К тому же твой «близнец» уже который час сверлит сердитым взглядом Джинни, пользующуюся огромной популярностью на танцполе, так что за тем столом, очевидно, Гарри, — она указала на второго рыжего подростка, который сейчас о чём-то отчаянно спорил с Мюриэль Уизли.  — Ты невыносима, знаешь? — я притворно вздохнул.       Похоже, Нимфадора и правда видела меня насквозь, потому что не обратила на это никакого внимания. Вместо этого она протянула руку и кивнула на танцпол. — Хватит киснуть. — Ты же понимаешь, что это будет выглядеть странно? — тем не менее я встал из-за стола и взял её под руку. — Надеюсь, Люпин знает о твоей спасательной миссии, не хватало, чтобы он решил, что нахальный мальчишка пристаёт к его жене.        Она весело расхохоталась, вызвав удивлённые взгляды стоящих рядом парочек, закинула мою руку на свою талию и неожиданно изящно закружилась под незнакомую медленную мелодию. — Это было бы очень смешно, но они с Артуром бродят где-то вокруг, ну знаешь…       Весёлость тут же исчезла из её голоса, и она начала внимательно осматривать танцующих. — Здесь всё спокойно, — тут же успокаивающе сказал я. — Это и тревожит… Неделя выдалась слишком спокойной. Кстати, утром мы перебрались в дом твоего дяди, и ты забыл упомянуть, что он размером типа… с Хогвартс. — Андромеда могла бы предупредить, она часто бывала там в детстве… — Мама не говорит об этом, — пожала плечами Нимфодора. — И зная её бывших родственников, я могу понять почему…       Нежно улыбнувшись кому-то через моё плечо — вероятно, вернулся Люпин, она вновь перевела взгляд на меня. — Тебе стоит её пригласить, — сказала она, многозначительно кивнув в сторону Гермионы, которая наконец избавилась от Крама.        Правда теперь она танцевала с Рональдом, но из двух зол он, по крайней мере, был единицей знакомой. — Сейчас совершенно неподходящее время, — громче чем нужно запротестовал я.  — Чтобы потанцевать? — лукаво улыбнулась она. — А по-моему, для этого мы здесь и собрались. Кто знает, когда этот подходящий момент вообще появится…       Словно в подтверждение её слов сквозь навес промчалась мерцающая серебристая рысь, приземлившаяся прямо в центре танцевального настила. Стоящие рядом волшебники испуганно отшатнулись, сбиваясь в группки, в то время как патронус низким мужским голосом произнёс: — Министерство пало, Скримджер убит. Они уже близко.       На несколько секунд вокруг воцарилась гробовая тишина, а затем разразился хаос. Раздались испуганные крики — кто-то отчаянно искал близких; кто-то спешно аппарировал — защитные чары «Норы» разрушились; старшие Уизли и члены ордена в едином порыве рассредотачивались по периметру в надежде дать отпор приближающимся пожирателям.       Побледневшая Нимфадора с силой толкнула меня в сторону Гарри, и я с облегчением отметил, что сюда же спешили Гермиона и Рональд. — Исчезните!       Тем временем вокруг начали появляться фигуры в тёмных плащах. Билл Уизли мгновенно наколдовал мерцающий щит, ограждающий бо́льшую часть приглашённых от разноцветных лучей заклинаний. — Мы должны остаться! — прокричал Гарри, но Гермиона крепко схватила нас за руки, и я увидел, что Рональд вцепился в её плечо, жестом показывая нам сделать то же самое. — Держитесь крепче, я аппарирую!         Я открыл рот, чтобы возразить — чистой воды безумие переносить на себе троих, но не успел и слова вымолвить — как меня затянуло в узкую трубку и болезненно протащило, выбрасывая где-то на другой стороне. — Вы в порядке?       Я обернулся на испуганный голос Гермионы и к своему огромному облегчению увидел, что она выглядела целой и невредимой. — Всё хорошо, — раздался голос Гарри, и я увидел, что их с Роном отбросило на несколько метров от нас. — Чертовски вовремя улизнули, молодец Гермиона! — довольно сказал Рональд, потирая ушибленное колено. — Ещё немного и кто-нибудь наверняка бы в нас вцепился! — Мы должны вернуться, — возразил Гарри, на что мы, не сговариваясь, закатили глаза и дружно покачали головами. — Приходили за тобой, — негромко, но твёрдо сказала Гермиона. — Не найдя тебя, их оставят в покое, но если вернёмся, придётся сражаться насмерть. — Она права, — пожал плечами Рональд, отвечая на вопросительный взгляд Гарри. — Где мы? — спросил я, с любопытством оглядывая тёмный переулок с кирпичными стенами. — Рядом с Тотнем-Корт-Роуд, — ответила Гермиона, запуская руку в свою бисерную сумочку. — И лучше бы нам переодеться.       Я почувствовал, как тело болезненно вытягивается и трансформируется — действие оборотного действия заканчивалось. С Гарри происходило то же самое, и уже через минуту мы оба приняли истинный облик. — Наши вещи остались в «Норе»! Мантия-невидимка… и рюкзак, — отчаянно воскликнул Гарри, на что Гермиона лишь покачала головой и довольно кивнула на свою миниатюрную сумочку. — Чего? - вытянул лицо Рональд, на что я лишь закатил глаза и постучал указательным пальцем по виску. — Волшебники, помнишь? Акцио магловская одежда Регулуса Блэка.       Из крохотного мешочка, что я носил в кармане, вылетели прочные брюки и лёгкий чёрный свитер. — Чары незримого расширения, — одобрительно кивнула Гермиона, вручную доставая два комплекта одежды. — Я тоже ими воспользовалась, а этим утром положила и ваши вещи на случай, если придётся сниматься с места. — Как всегда, потрясающе, Гермиона, — искренне сказал Гарри и тут же добавил: — И Регулус. — Хватит льстить, — строго сказала Гермиона, но я видел, что она довольна произведённым эффектом. — И куда теперь? — вернулся к насущным проблемам Рональд. — На Гриммо, — тут же отозвался я, давно обдумавший все варианты. — Но лучше подождать немного и убедиться, нет ли на нас каких-нибудь хитрых следящих чар, зная пожирателей, я бы не удивился…   — Можно найти кафе и посидеть какое-то время, — кивнула Гермиона и направилась к выходу из переулка. — Подожди, — я взмахнул палочкой, отметив, что она до сих пор одета в вечерний наряд.       Подол праздничного платья опустился чуть ниже колена, пышность юбки исчезла, цвет из сиреневого превратился в чёрный, а наколдованные рукава придали платью более будничный вид. После изумлённого осмотра Гермиона благодарно кивнула, доставая из сумочки лёгкую куртку и накидывая её сверху.       Мы вышли из переулка и оказались на широкой улице, по которой непрерывно струился бурный поток разномастно одетых людей. На первых этажах кирпичных зданий переливались пёстрые вывески кафе, из открытых дверей доносилась музыка, которая, смешиваясь с людской речью, создавала жуткую какофонию звуков. Магловская улица была безвкусной и насквозь пропитанной безумной энергетикой толпы, но по непонятной причине я почувствовал себя в безопасности. — Сюда, — намётанным взглядом осмотрев очередное кафе, сказала Гермиона.       Узкое прямоугольное помещение около двадцати ярдов в длину вмещало в себя два ряда однотипных пластиковых столиков с потрёпанными диванами и деревянную барную стойку у дальней стены. Пустынные стены, высокий потолок и сероватый полумрак придавали месту впечатление запущенности, что идеально подходило для четырех волшебников, не желающих привлекать внимания.       Дойдя до середины зала, мы заняли столик в правом ряду: мы с Рональдом лицом к двери, Гарри и Гермиона напротив.       Заказав кофе унылой молодой официантке (тут командовала Гермиона, ибо ни одной из предложенных в меню позиций я не знал), мы застыли в напряжённом ожидании. — Я думал, «Нора» была надёжно защищена, — наконец нарушил молчание Гарри. — Была, — кивнул Рональд. — Все убежища ордена были… — Волан-де-Морт, должно быть, захватил министерство, — задумчиво сказала Гермиона, негромко барабаня пальцами по столу… — Отдел магического правопорядка под особыми чарами хранит координаты всех британских волшебников, даже самые засекреченные, — кивнул я, включаясь в ход её мыслей. — После июльского убийства Амелии Боунс, вероятно, пожиратели пытались поставить во главу отдела своего человека, а после захвата министерства им и пытаться не нужно… — То есть, — побледнел Рональд, — теперь у них есть все наши адреса?       Раздался звук шагов, и на пороге кафе появились двое мужчин. Суровое перекошенное лицо, увенчанное шапкой тёмных кудрей, выглядело поразительно знакомым, так же как и болезненная физиономия его спутника-блондина. Прошло почти двадцать лет, но я мгновенно узнал их.       Долохов и Роули.        Секунду мы ошарашенно рассматривали друг друга, а затем я увидел движение палочки Рональда и пришёл в себя. — Протего максима!       Гарри толкнул Гермиону под стол, наколдовал щит и переметнулся на левую половину кафе.       Рональд рванул в его сторону, и через секунду они синхронно атаковали Роули. — Бомбарда!       Часть столиков разлетелась на куски и осыпала нас осколками. — Петрификус тоталус! — взревел Рон и тут же пригнулся, в ответ на неизвестное заклинание Роули. — Связался со школьниками, Блэк? — насмешливо спросил Долохов и метнул в меня заклинание огненного хлыста, расколовшее барную стойку надвое. — Долорис инферналис,— он выставил щит. — Руди со стыда бы умер, узнав с каким отребьем спутался наш любимый ученик… — не сводя с меня глаз, он бросил в Рональда связывающее заклинание, и тот рухнул, опутанный толстыми канатами. — Подожди-ка, он ведь и так умер… и если не ошибаюсь, это твоих рук дело…       Сбоку раздался крик, и словно подкошенный, Роули рухнул на пол — вероятно, его настигло заклинание Гарри. — Сектумсемпра!       Яростно вспыхнув при упоминании Лестрейнджа, я воспользовался моментом, но Долохов проворно наколдовал кусок дерева, разлетевшийся под натиском заклинания, и тут же отразил заклинание Гарри. — Вот слюнтяй! — брезгливо поморщился он при виде лежащего на полу Роули. — Инкарцеро!       Он направил палочку на стол, под которым пряталась Гермиона и, судя по отчаянному крику, попал.  — Поиграем? — томным голосом произнёс Долохов, направляя палочку на Гарри.— Империо.       Глаза Гарри остекленели, и он послушно опустил палочку, медленно двигаясь в сторону Долохова — вероятно, следуя невербальным указаниям. — Вот как золотой мальчик Дамблдора противостоит Империусу? — разочарованно сказал Долохов, с лёгкостью отражая мои атаки.       Он был отличным учителем и бойцом, неудивительно, что ему удавалось защищаться и одновременно руководить действиями Гарри. — Конфринго! — Это просто смешно, Блэк! — он укрылся под неизвестным мне серебристым щитом. — Отдай палочку, — твёрдо сказал он, и Гарри безропотно вложил её в протянутую ладонь.       После того как безоружный Гарри отошёл и нерешительно сел за столик, под которым лежала связанная Гермиона, Долохов стремительно зашагал вперёд, тесня меня к барной стойке. — Мальчишка нужен Тёмному Лорду живым и здоровым, чтобы он сам мог его покалечить. А вот у предателей этой привилегии нет…Калдиор Сангуис! *       Золотистый луч мчался прямо на меня. Я отшатнулся, но запнулся о стул и неловко завалился на бок, чувствуя растекающуюся по телу агонию. Последним, что я запомнил, был крик Гермионы.       Воздух в лёгких раскалился, и каждый вздох отдавался жгучей болью. Кипящая кровь мчалась по телу, поджигая каждый миллиметр плоти. Хотелось разодрать тело на куски, вытащить кости, лишь бы перестать ощущать эту пытку. Я вцепился в волосы и отчаянно закричал.       А затем всё закончилось. Я услышал голос Гарри и звук падения тела. Судя по всему, Гарри сбросил заклинание подчинения и воспользовался палочкой Гермионы, чтобы оглушить увлечённого мной Долохова.       Я с удивлением почувствовал влагу на щеках — физическая реакция на пытку. Медленно поднявшись, я увидел, что Рональд и Гермиона уже избавились от верёвок, бережно растирая руки. Контроль над телом медленно возвращался, боль отступала. — Ты в порядке? — встревоженный голос Гермионы окончательно вернул меня в реальность. — Прости, что так долго — ждал пока он перестанет обращать на меня внимание! — развёл руками Гарри, на что я лишь покачал головой. — Это было отвратительно, — сочувственно пробормотал Рональд, отводя взгляд. — Это мелочи, — я смущённо пожал плечами, не зная как реагировать на это внимание.       А потом меня вдруг озарило, что несмотря на многочисленные приключения, Рональд и Гермиона никогда по-настоящему не сталкивались с насилием один на один. Рано или поздно на помощь приходил кто-то из Ордена, и они не знали, до какой критической точки могли дойти повреждения в настоящем бою.       Гарри, в свою очередь, сталкивался с нападениями Волан-де-Морта с первого курса, пережил «Турнир трёх волшебников», воскрешение Волан-де-Морта, последующие пытки от его руки, встречу с инферналами и смерть Дамблдора, поэтому относился к последствиям тёмной магии с меньшим беспокойством, равно как и я.       В прошлом Родольфус и Долохов почти год обучали меня, и я не раз сталкивался с пытками в качестве наказания. Однако за годы комы я отвык от боли, именно поэтому проклятье Долохова оказалось столь болезненным, а вовсе не потому что это действительно было так невыносимо. В любом случае, забота о моём здоровье стала чем-то новым и достаточно… приятным.       Приведя себя в порядок и выпив несколько исцеляющих зелий, мы левитировали бессознательные тела пожирателей за один из столов.       Раздался испуганный крик и мы увидели шокированное лицо официантки, именно в этот момент появившейся в зале. Быстрым взмахом палочки Гермиона усыпила её, виновато пожав плечами в ответ на изумлённые взгляды Рональда и Гарри. — Нужно выяснить, как они нас нашли, — сказал я, запечатывая входную дверь.       Несколькими различными заклинаниями я связал обоих, после чего Рональд забрал их волшебные палочки.  — Едва ли они захотят что-нибудь рассказать, — с сомнением сказал Гарри.  — О, — я чувствовал тёмное, растекающееся по венам предвкушение. — Они захотят.       Увидев изумлённые взгляды, я осознал, что оказался перед непростой моральной дилеммой. Мне нужно допросить бывших соратников, но лёгких путей вроде сыворотки правды у меня не было — она настаивалась в течение лунного цикла, и так как я приготовил зелье в середине июля, оно до сих пор покоилось под чарами стазиса на Гриммо.       Очевидно, придётся воспользоваться другими средствами, но щепетильность новых союзников в моральных вопросах усложняла задачу. Наконец я решился. — Во-первых, вы должны знать, что я никогда не причиню боли никому из вас, — негромко сказал я, обведя всех троих внимательным взглядом и дождавшись озадаченных кивков продолжил: — Во-вторых, я чётко понимаю разницу между «хорошо» и «плохо», даже если в скором времени может показаться, что это не так. Но я также понимаю, что иногда для того, чтобы получить нечто хорошее, сначала нужно сделать что-то плохое, и сейчас одна из таких ситуаций. — Это выглядит так, — неуверенно сказал Рональд, — будто ты собираешься их пытать или что-то такое… — Хорошо, — кивнул я. — Потому что именно это я и собираюсь сделать. — Но… — Сыворотка правды ещё не готова, и я не могу вынудить их говорить, — отчеканил я. — Империус они сбросят в два счёта, поэтому боль — это единственный способ воздействия, который у нас есть. — И каков план? — спросил Гарри, и я с облегчением понял, что он на моей стороне. — Долохов ничего не расскажет, даже если ему ногу отрезать, — я сложил руки на груди, пристально рассматривая бессознательного пожирателя. — Торфинн Роули, с другой стороны, очень впечатлителен и всегда боялся даже чужой боли, не говоря о собственной. — Выходит, пытать нужно Роули? — нахмурился Рональд. — Нет, — раздался звонкий голос Гермионы, вызвавший моё искреннее изумление и озадаченные взгляды остальных. — От боли он впадёт в ступор, и мы в любом случае ничего не узнаем. — Пытать придётся Долохова, и рано или поздно Роули сдастся, чтобы его спасти. — Верно, — одобрительно сказал я, находясь под сильным впечатлением от того, как быстро она разгадала мой план, но что ещё важнее — как спокойно отнеслась к нему. — Не знаю, как ты до этого додумалась, — устало потёр переносицу Гарри. — Но в этом есть смысл. Что потребуется от нас, Регулус? — Это будет неприятно, — нахмурился я, наблюдая за реакцией Гермионы. — Если вы не готовы быть беспристрастными наблюдателями — предлагаю подождать на кухне.       Я махнул рукой на дверь за барной стойкой, откуда ранее появилась официантка. — Они так спокойны, потому что сторонники Дамблдора не одобряют тёмные искусства, но если Роули увидит, что вам всё равно… — Мы останемся, — решительно сказала Гермиона. — Гермиона, судя по всему, приятного будет мало, — аккуратно сказал Гарри. — Именно поэтому чем быстрее мы это сделаем, тем быстрее всё закончится, — парировала она. — И если наше присутствие убедит их в том, что дело серьёзное, мы останемся.       Она отошла на пару шагов и призвала три уцелевших стула, расставив их за моей спиной.  — Как будто у меня когда-то был выбор, — обречённо вздохнул Рональд, занимая центральный стул. — Давайте начнём. — Ренервейт.       Пожиратели синхронно зашевелились и резко открыли глаза, вероятно, осознавая произошедшее. — Значит, грязнокровкино отродье всё же справилось с Империусом, — злобно ухмыльнулся Долохов, и я мог только представить, как Гарри, сидящий за моей спиной, сузил глаза от ярости. — Плевать, тебе в любом случае недолго осталось бегать с этими детишками, Блэк. Хочешь совет по старой дружбе? Уползай в яму, в которой провёл последние двадцать лет. За предательство Тёмный лорд твоими кишками люстру в Малфой-Мэноре обмотает. А Белла их из тебя вытащит… Она, благодаря тебе, теперь вдова.       При упоминании Беллатрисы ярость, с трудом сдерживаемая щитами окклюменции, вновь взбунтовалась. Магия вырвалась из-под контроля и выплеснулась наружу. Воздух вокруг стал гуще, тяжелее. Едва уловимый аромат озона разнёсся по залу.       Торфинн нервно оглянулся. — Что, чёрт возьми, происходит? — Не разговаривай с ним! — повелительно сказал Долохов, и его глаза злобно блеснули. — Эти детишки всё равно ничего нам не сделают, а Тёмный лорд за предательство с тебя шкуру спустит. — Антонин совершенно прав, — мягко сказал я, и что-то в моём голосе заставило его вскинуть на меня настороженный взгляд. — Вот только он сейчас далеко. А я рядом.       Я сделал шаг назад и скрестил руки. — Ты ведь хотел стать целителем, верно, Торфинн? — словно припоминая, сказал я. — Помнишь, как долго можно держать человека под Круциатусом, прежде чем его сердце остановится? Час? Два? — Т…тридцать одну минуту… без перерыва, — дрожащими губами сказал Торфинн, и я видел, что он вот-вот потеряет сознание. — Верно.       Я рассеянно водил указательным пальцем вдоль линии губ.  — Поэтому ваш повелитель так великодушно делает паузу каждые несколько минут — чтобы наказать, но не убить. С другой стороны, у меня таких ограничений нет… — Ты не посмеешь! — презрительно сплюнул в мою сторону Долохов. — Кишка тонка, сопляк!        Я наколдовал таймер и поставил его на стол. — Всё достаточно просто, Торфинн, — ласково сказал я. — Сейчас я наложу Круциатус на Долохова, и поверь, моя рука не дрогнет удерживать его столько, сколько нужно, чтобы он навсегда нас покинул. Но ты, можешь ему помочь… если ответишь на некоторые вопросы.       Долохов яростно взвыл. Готов поспорить, что он использовал русские ругательства. В конце концов, именно он учил меня блефовать, так что совершенно точно знал, что я делаю.  — Он лжёт! — наконец перешёл на английский Долохов. — Он же не знает с какого конца за палочку взяться, сопляк и минуты Круциатус не удержит! — Значит бояться нечего, не так ли?        Я доброжелательно улыбнулся и с удовлетворением отметил плещущийся в глазах Торфинна ужас. — Но на случай, если это наш последний разговор, — я пристально посмотрел на Долохова и позволил бушующему в душе безумию завладеть лицом. — Не советую пугать меня Беллатрисой, знаешь… та Сектумсемпра предназначалась вовсе не Руди…       Я подождал несколько секунд, пока на лице его не проступило понимание. Затем наклонился к нему так близко, что мог почувствовать запах пота, дыма и грязных волос. — И когда я в следующий раз увижу эту тварь, то не промахнусь.       Он пристально изучал меня так, словно видел впервые. Потом не выдержал и первым отвёл глаза, и это было пусть небольшой, но победой.       Ощущение могущества медленно растекалось по телу. На кончиках пальцев вспыхивали искры от осознания абсолютной власти. Дрожащая от предвкушения тьма змеиными кольцами сворачивалась в груди, и я позволил ей сконцентрироваться, а затем направил разрушительную силу в волшебную палочку. — Круцио!         Цифры на волшебном таймере начали смертельный отсчёт.       Первую минуту, закалённый пытками Волан-де-Морта Долохов не подавал виду, что ему больно.          Три минуты.         Боль вышла за пределы привычной, и Долохову пришлось сжать зубы, чтобы не закричать. На висках показались капельки пота, он закрыл глаза и начал дышать чаще.         Пять минут.         Из прокушенной губы Долохова стекала тоненькая струйка крови, но он всё ещё издавал лишь едва слышные стоны.         Семь минут.         Не выдержав, Долохов закричал, из глаз покатились крупные слёзы, и я впервые заметил в них чувство, которое никогда не видел прежде. Страх.         Восемь минут.         Долохов сорвал голос, и теперь из его горла доносился лишь хрип.       Бледный, как смерть Торфинн раскачивался из стороны в сторону. Ему было страшно, но мне ещё страшнее — я провалился глубоко во тьму и не знал как оттуда выбраться.         Девять минут.         Долохов забился в конвульсиях, и я понял, что до тридцать первой минуты он может и не дожить — здоровье, подорванное Азкабаном, сыграло с ним плохую шутку. — Хватит! — отчаянно завопил Торфинн, и я нехотя опустил палочку. — Я расскажу, только перестань.         Он смотрел на меня словно на чудовище, и я вдруг понял, что боюсь реакции остальных.          Спустя несколько глубоких вдохов тьма отступила. Неожиданно рядом появилась Гермиона. При виде бледного встревоженного лица мне показалось, что она беспокоится о Долохове. Но она вдруг нежно коснулась моей руки, и я с изумлением понял, что она волновалась за меня.       Она усыпила Долохова, предварительно влив в него несколько зелий, а затем предложила успокоительное Торфинну. — Как вы нас нашли? — я наконец вспомнил, зачем всё это вообще затевалось. — Т…табу, — едва слышно ответил Торфинн. — На имени Тёмного Лорда — табу, он знал, что мальчишка рано или поздно произнесёт его.       Гермиона ахнула и прижала руку ко рту, а я вдруг вспомнил, что именно она назвала Волан-де-Морта по имени. — Это не твоя вина, — мягко сказал Гарри. — Как это работает? — теперь он обращался к Торфинну.  — Мы по очереди получаем особый вызов через метку, если кто-то произносит Его имя — Торфинн начал приходить в себя. — Табу отслеживает местонахождение и разрушает защитные чары вокруг. Всё, что нам остаётся — аппарировать по зову и набросить антиаппарационный купол.       Последнее, чего бы мне хотелось — отдавать дань умственным способностям Волан-де-Морта, но следовало признать, что это было изящное решение.  — Что вам известно о смерти Лестрейнджа?  — Тёмный лорд показал нам воспоминания Беллатрисы. Он знает, что в ту ночь в обличье Поттера был кто-то из наших… Он ищет предателя, Блэк… и когда найдёт… — голос вновь задрожал. — Что же, самое важное мы узнали, — вздохнула Гермиона, накладывая на Торфинна сонные чары. — Осталось решить, что с ними делать… — Превратить в камень и сбросить на дно реки? — мрачно пошутил я. — А ты можешь? — восторженно спросил Рональд, и тут же стушевался под строгим взглядом Гермионы. — Что? Помечтать-то можно! — Нужно стереть им память, — рассудительно сказал Гарри. — Если Вол… Сами-знаете-кто увидит их воспоминания, он узнает о нас. — Это не так просто, Гарри, — покачала головой Гермиона. — Стёртая память для легилимента — не проблема, он увидит пробелы и восстановит её. — Но память можно изменить, тогда пробелов не будет — в этом случае в памяти останутся лишь фальшивые воспоминания. — Это очень… тонкая магия, — аккуратно сказал я, избегая вопроса о том, как вообще Гермиона узнала о ней.       Манипуляции с разумом относились к разделу тёмной магии, которая очень тщательно контролировалась министерством. В свободном доступе практически не было книг, и обычному волшебнику было сложно научиться даже легилименции и окклюменции, не говоря о создании фальшивых воспоминаний, которые в отличие от Обливиэйта нельзя ни распознать, ни отменить.  — К моему глубочайшему стыду я в этом не разбираюсь, — развёл руками я. — Это ничего, — печально улыбнулась Гермиона.       В улыбке проскользнуло нечто личное. Казалось, речь шла о том, с чем ей уже приходилось иметь дело, и одна только мысль об этом расстраивала её.  — Я разбираюсь. Мы сохраним бо́льшую часть воспоминаний: они будут помнить, почему оказались здесь, но наши лица изменятся на чужие. Так что когда они очнутся, то будут помнить, что были оглушены и связаны четырьмя студентами сопротивления, но никогда не вспомнят кем. — Значит изменённые воспоминания в отличие от удалённых восстановить нельзя? — с любопытством спросил Гарри, на что она лишь кивнула.  — И ты правда можешь это сделать? — восхищённо спросил Рональд. — Речь идёт всего о пятнадцати минутах, — пожала плечами Гермиона. — Я, пожалуй, начну.       Она закрыла глаза и сосредоточилась на поддельных воспоминаниях, которые призрачной дымкой лились из её волшебной палочки. Достигнув виска Долохова, серебристые нити медленно проникали внутрь, выпуская наружу нити настоящих воспоминаний, которые тут же развеивались Гермионой.       Зрелище было завораживающим, но нужно было привести в порядок кафе, поэтому пока она колдовала над Торфинном, мы с Гарри и Рональдом взялись за восстановление мебели. Вскоре помещение выглядело так же, как и до нападения, а официантка с подправленной памятью была отправлена домой, чтобы отсутствовать при пробуждении Долохова и Торфинна. — Кажется, всё в порядке, — с облегчением сказала Гермиона, внимательно осмотрев помещение на предмет несоответствий. — Тогда пойдёмте уже, а, — тоскливо простонал Рональд, — С ужина целая вечность прошла, есть хочется…       Не выдержав, я звонко расхохотался, и остальные подхватили мой смех. Тяжесть этого вечера внезапно исчезла. Если даже после созерцания пыток Рональд Уизли беспокоился об ужине, всё действительно было в порядке.