Hard work

      Если бы спросили Хосока, как он себя чувствует, он сказал бы, что впервые за долгое время ему хреново, но проблема в том, что никто не спрашивает, а ещё хуже – вернуться в свою пустую квартиру и внезапно обнаружить её какой-то чужой и пустой.       Наверное, это из-за сегодняшних событий у него на душе гадко. Хоби злился, так сильно пылал от бессилия, что ничем не мог ответить своему начальнику, хотел тебе отомстить за отказ который раз подряд, но никак не выходит, потому как работа ему всё ещё дорога.       Он думал, что выше тебя, что ты всё ещё его хочешь и видел сомнение в твоих глазах, он почти добился своего, видел, как ты мнёшься, потому что секс всем нужен, хорошая разрядка с ним особенно прекрасна, ведь он знает, как его тело умеет доставлять партнёршам немыслимое удовольствие в постели, но чёртов Намджун ударил дважды в твоём присутствии и выглядел таким поражённым героем-любовником, что затошнило моментально.       У Хосока настроение теперь ни к чёрту, нос болит как проклятый, он чувствует себя униженным, как в тот день, когда пришёл туда на собеседование. Он всё пытался свой статус поднять, самоутвердиться, но как итог – упал ещё ниже. От такого расклада ему мерзко, а тут ещё и квартира кажется слишком большой для него одного. Он здесь постоянно с девушками бывал, каждый раз с разными, одна красивее другой, для него квартира – это место, где он расслабляется, но сейчас здесь пусто, даже поговорить не с кем и высказать, что накипело. Парень чувствует себя глупым, ведь мог не лезть к тебе, но почему-то ему понадобилось самому себе доказывать, что он так хорош, что ты даже после той обиды не откажешься с ним переспать. Возможно, ему даже понравилось, как ты стонала его имя, потому что так никто до этого не делал. На твоих губах «Хосок» звучало как-то тепло и искренне, так подталкивало к оргазму, что позы приходилось менять часто, лишь бы не признаваться, что он делает эти передышки оттого, что ему безумно хочется кончить.       Секс с тобой был хорош, парень знает, что особо ты не выделяешься из массы девушек, но, смотря на глупенькую пару тебя и Намджуна, парню до странного теперь тоже хочется вот так влюбиться, это, наверное, поразительно – вот так за кого-то заступаться и иметь право называть своей.       Хосок трясёт головой, отгоняет этот бред. Он сейчас бы выпил, но дома ничего нет, он привык в клубе немного обжигать горло, чтобы ароматным хрипом соблазнять рыбку, которая попадётся на его удочку. Сейчас середина дня, настроение у него паршивое, а осознание собственной никчемности всё ближе, поэтому он звонит Сонми, выкладывает всё зачем-то, а она только смеётся, даже говорит, что приехала бы «успокоить», если бы не работа, и обещает вечером посетить его квартиру.       «Как же странно» – думает Хосок, он впервые ждёт кого-то в гости. Сонми приедет сама, и впервые ему хочется, чтобы она осталась на ночь. Это всё паскудное одиночество его настигло после стойких метаний по клубам, после чёртовой сотни девушек в своей постели, он проебался со своей жизнью, она утекла сквозь пальцы, а Хосок оступился всего на одной, которую выгнал посреди ночи перед собеседованием.       Возможно, то его наказание за скотскую жизнь, он принимает его, ведь могло быть и хуже. Всю жизнь он был одиноким волком, заядлым холостяком, который сначала трахал, а потом спрашивал имя девушки. Он сорил деньгами, пока они не кончились, выставлял понты, за которые цеплялись глупые девушки. Хосок не жалеет, что так прожигал свою жизнь, ему было сладко, а вечером, когда приедет Сонми, станет ещё лучше. Возможно, этот бред выйдет из его головы.

Или нет.

      Впервые никуда не хочется идти, Намджун будто действительно из него дурь выбил, поэтому Хосок даже тихо смеётся, присаживаясь на свою огромную кровать, где постоянно раскладывал красоток. Слишком странные размышления для него, Хоби думает, что пора перестать возвращаться в квартиру днём, здесь, оказывается, праведные мысли лезут нещадно, будто в нём можно что-то изменить. Нужно просто потрахаться и всё пройдёт.

* * *

      Ты никогда не была в квартире Намджуна. Это всё так странно: ехать в его машине, которую ты каждый день наблюдала на стоянке, такую большую, дорогую и величественную, будто карета неприкосновенная сверкала, но теперь ты была внутри, это новый уровень, до бабочек в животе волнует твоё тело. Странно находиться в его квартире, которая обставлена дорогой мебелью, везде порядок, слишком чисто, будто скоро выставят на продажу, а ты немного смеёшься, ведь Намджун и правда здесь почти не живёт. У него на работе милые подушки с медведями есть, если он решит спать на диване, полосатый плед и много разных коллекционных милых фигурок, которые он собирает на полке над собой. Намджун такой разный, ему, такому серьёзному и рассудительному, нравятся милые вещи, иногда он рассеянный и забывчивый, что делает порой его обычным ребёнком, которому нужна помощь.       Оглядываясь вокруг, ты внезапно понимаешь, насколько уже успела его изучить, узнать привычки и характер, столько лет ты незаметно по крупицам собирала Ким Намджуна, и остался лишь последний шаг. — Где спальня? — ты оборачиваешься, смотришь на него, как мужчина пьёт воду и пальцем тыкает от тебя немного вбок. — Если тебе нужно в душ, то… — Намджун, я понимаю, что хорошо было бы им воспользоваться, но, чёрт возьми, у тебя разве не чешутся руки? Я, например, сейчас с ума сойду, если пауза хоть немного затянется, — голос немного дрожит, ты сжимаешь свои руки, когда Ким бесшумно, мучительно медленно подходит к тебе и целует.       Как же ему всю дорогу хотелось целоваться, он не хотел бы отрываться от твоих губ даже на секунду, постоянно целовать, целовать, целовать, чтобы они налились красным от укусов, от его губ, от языка и слюны. Он так долго терпел, это хуже, чем ломка, потому что он не знает, как ты отнесёшься к его тяге, но всё равно мнёт твои губы, засасывает их по очереди и выпускает, поглаживая с нежностью твою талию. У Намджуна даже руки трясутся, будто сейчас он снова подросток, но всё же он подхватывает тебя, несёт в спальню, а сам лакомится поцелуем, так облизывает твои десны, ласково касается языка и возвращается к губам, что ты уже стонешь. Ты своими бёдрами ощущаешь его член, что упирается в тебя, даже трётся ненароком. — Не верится, ты в моей постели, — шепчет Намджун, когда гладит твою голову. Волосы разметались по его подушкам, и всё выглядит чересчур правильным, чтобы быть правдой. Ты в его кровати, где он лишь проводил свои жалкие пару часов сна, где ни о чём не думал, когда сваливался после рабочего дня. Теперь кровать стала действительно чем-то важным и нужным, когда на ней лежишь ты, это странно немного – ты придаёшь такое высокое значение вещам, к которым прикасаешься, если они принадлежат Намджуну, а значит, теперь и ты принадлежишь ему.       Ты его, пока лежишь на кровати Кима, смотришь в его глаза и раздеваешься нетерпеливо, трясущимися руками. Ты принадлежишь этому мужчине, пока находишься именно в его квартире, принимая его руки на своей груди и талии, пока стонешь ещё пока тихо его имя и заглядываешь часто в глаза, не в силах поверить, что это сейчас происходит. — Сними это уже, — шипишь, глядя на его боксёры, в которых виднеется член, потому что, если честно, ужасно уже хочешь увидеть, что же упиралось во время поцелуев в тебя всё время, тот самый орган, который был всё время скрыт от твоих глаз его предрассудками и целомудренностью. Намджун и его член теперь будут занимать отдельное место в твоих фантазиях, потому что глаза загораются похотью, когда он снимает бельё и пугается твоего восхищенного вздоха.       Его член толстый, тёмный от налившейся крови в нём и такой мощный на вид, что даже не такая уж и большая длина кажется ничем, потому что это красиво. Это безумно красиво, потому что это член Намджуна, твоего начальника, которому ты в глаза каждый день смотрела, а теперь пялишься на его орган, который так стоит именно из-за тебя.       Лучше любого порно, в тебе прокатывается сильная волна возбуждения, а руки сами тянутся провести хоть пару раз по стволу, обхватить ладонью и поласкать фигурную головку. — Т/и, — хрипло произносит Намджун, на сильном выдохе, — что же ты делаешь? — скулит, а после перехватывает твои руки за запястья, смотрит прямо в глаза и кусает губу, прежде чем сказать. — Я не шутил, когда говорил, что у меня очень давно секса не было и, если ты так продолжишь, я… — он краснеет, а ты не можешь не растянуть улыбку от того, что человек, который может уволить целый отдел, не в состоянии произнести слово «кончить». — Хорошо, — ты ложишься обратно, а мужчина магнитом над тобой нависает и снова целует, так жадно, будто ты вода, а он обезвожен, так смачно, что ты сама отдаёшься с такой же энергией, получая максимум наслаждения от простого прикосновения губ, и тогда он толкается, неожиданно для тебя входит на всю длину, растягивая стенки и зализывает стоны, скулёж и частое дыхание. Ты выгибаешься, лодыжки скрещиваешь на его спине и за плечи всё ближе прижимаешься, часто дышишь, пока он двигается.       «Его член внутри» – сегодня слишком много очевидных фактов тебе кажутся безумными. Их нужно про себя повторить, чтобы поверить: тебя трахает твой начальник так сладко, будто бы по-настоящему любит, его член внутри тебя, тот самый член, который пол отдела хотело отсосать ему, он смотрит на тебя влюблённо, теми самыми глазами, что никакими чувствами раньше не отдавали.       Намджун, который отдавал всё работе, не жил, он существовал в пределах своих возможностей, но сейчас будто горит и пылает, двигается и по-настоящему дышит, даже мысли не допускает о работе, потому что перед ним ты. Та, что всё время была рядом и терпела его, постоянно помогала во многих вещах, а сейчас принимаешь его так хорошо, так прижимаешься и вскрикиваешь его имя тихо, ранимо, немного плачуще так, что у мужчины сердце переворачивается без остановки, но он продолжает толкаться, потому что ему хорошо давно так не было. — Я скоро, — хрипит он, опирается локтями по сторонам от тебя, гладит твою голову ласково и успокаивающе, что ты почему-то рыдать готова от переполняющей нежности, глядя ему в глаза. В глаза мужчины, который был все время рядом, который является твоим начальником, но сейчас он просто человек, который тебя любит, такой красивый, правильный и нежный. Намджун, который строгий начальник для остальных всегда был и будет, а для тебя нет этой рамки, она сломалась неведомым образом, что даже работа ушла на второй план.       Он толкается всё быстрее, твою ногу на плечо закидывает и всё больше проверяет растяжку. Тебе в этой позе безумно хорошо, но когда Ким берёт тебя за руку на финальных толчках, переплетая пальцы, весь жар устремляется вниз, остро раскрывает между ног нечто приятное и щекотное, держит в напряжении, что всё тело застывает на секунду, прежде чем кончить.       Ты выгибаешься, а Ким матерится, выскальзывая тут же и заливая кровать спермой. Ты немного смеёшься от того, что впервые слышала брань от этого человека, Намджун выглядит немного растерянным, словно не знает, что делать с белыми разводами, которые идут от его головки к твоему телу. — Я был лучше Хосока? — Господи, это действительно первое, о чём ты подумал, после того как кончил? — ты смеёшься, пиная его ногой, но Ким уворачивается и ложится рядом с тобой, тут же обнимает крепко, в свои руки загребая твоё тело, так же уютно, как в тот первый раз, только без одежды кажется, словно он трогает саму душу, такую хрупкую греет в своих руках. — Нет, тебе лучше не знать, о чём я подумал. — Что тебе не хочется менять постельное бельё? — Чёрт, как ты узнала? — Ким опускает свой взгляд и встречается с твоим озорным, он понимает, что ему всегда была нужна ты, вот так близко, раздетая и хорошо оттраханная, тёплая и родная. Ты всегда должна была ему принадлежать, а он как дурак видел только работу. Сейчас он счастлив, что вы все время находились рядом, чтобы в итоге прозреть. — Я просто давно уже наблюдаю, за тобой, Намджун. И да, тебя и Хосока нельзя сравнивать, Чона я в том клубе даже разглядеть не успела, мне понравился его нос и голос, а остальное было не важно. Он был как способ расслабиться и отвлечься от работы, а ты… Ты шикарный мужчина, который за какие-то заслуги достался мне, — мурчишь довольной кошкой, целуя его в нос. — Значит, хорошо, что я ему этот нос сломал, — Намджун снова тебя целует, потому что потребность смаковать твои губы никуда не исчезла, а только увеличилась. Внутри Кима всё кричит о том, чтобы показать всем, что ты принадлежишь ему теперь, потому что в его постели сейчас находишься, целуешь его губы и лежишь в его объятиях. — За что я тебе достался? За работу без выходных, — Ким хотел не так сказать, он просто имел в виду, что только из-за того, что вы находились сутками в обществе друг друга и не надоели. — Получается, это ты мне премиальные сейчас выдал? — фыркаешь, пытаясь картинно его оттолкнуть, но сильные руки не позволяют пошевелиться. — Я люблю тебя, — звучит в тишине слишком серьёзно. Намджун понимает, что это правильные слова, он говорит их с уверенностью, потому что теперь точно уверен, что за чувства у него внутри к тебе засели. — О Боже, Намджун, ты меня убиваешь, — ты пытаешься укрыться от его губ, но мужчина целится на шею, засасывает кожу и смачно отстраняется, вытирая слюну большим пальцем. — Хочу, чтобы весь отдел о нас судачил, — говорит страстно, как довольный ребёнок, сам откидывает голову, — давай, сделай и мне тоже. — Какой ты идиот, — ударяешь в плечо, смеёшься, но всё равно делаешь на самом видном месте, а потом ещё и ещё, двигаешься всё ниже, пока его дыхание не переходит в удивлённо-восхищённое «Ох, Т/и».