Игры для взрослых-2: Бег с препятствиями

Ты знаешь, я верил себе, пытаясь найти покой. Как будто бы обо мне заботился кто-то другой. Но все приходило к нулю, и я начинал себе врать. Лишь те, кого я люблю, меня могли удержать. Дельфин (Dolphin) — Июнь

-5-

…Нахуй. К чёрту всё. Надоело до жути, до зубовного скрежета. Кто я ему? Долбанная дрессированная собачка? Котя — ко мне! Котя — место! И Котя покорно слушается, виляет хвостом и преданно заглядывает в глаза. Нахрен. Хватит. Разрушил всё стабильное и привычное в моей жизни. Не задумываясь. Сделал из меня чокнутого психа и вертит, как пожелает. Котя — сидеть. Котя — бежать. И рефлекс Павлова на малейшее касание. Нахуй. Не было, и нехрен было начинать. Не велика потеря. Пусть другим выносит мозг и ломает всё, до чего могут дотянуться цепкие ручонки. А Котя… кончился Котя. Перешёл предел. Век бы не видеть эту наглую рожу. Сволочь… Помню, что меня кто-то пытался перехватить по пути, что-то спрашивал и отставал на полуфразе. Я не стал ждать лифт — я бы просто взорвался, остановившись. Промчался до лестницы и на третий этаж, перепрыгивая через ступени, целенаправленно — прямиком к шефу. Приемная промелькнула смазанным пятном вместе с Катей — секретарем, так и не успевшей открыть рот. Плевать. Не до церемоний. И застыл лишь, чуть не уткнувшись в шикарное бюро непосредственного начальника, судорожно разевая рот и пытаясь отдышаться. Иван Борисович Гнуть. Генеральный директор местного филиала «Страны чудес», прошу любить и жаловать. Пятидесятилетний здоровый мужик. Бывший военный-афганец. Жесткий, властный, но справедливый. Сидел и пялился на меня невозмутимо, лишь глаза почему-то стали размером с немаленькие такие блюдца. Ну и похрен. — Где-то пожар? — мирно осведомился он. — Я отказываюсь так работать! — Как? — С Королёвым! — в этом месте я запнулся, первый раз задумавшись об аргументах такого категоричного решения. А Борисыч сплёл пальцы в замок и принял доверительную позу внимательного слушателя. Даже лысую голову склонил набок. — И чем тебя не устраивает такой помощник? — спокойно поинтересовался он. — Присядь. Я плюхнулся в кресло для посетителей и спешно поворочал в уме различные варианты. Приближая и отбрасывая. Чёрт! Ну и плевать. Никакого желания вести тонкую дипломатическую беседу. — Всем. Я поговорю с Алиной Данилюк, уверен, она с радостью вернётся обратно, как только будет улажено временное недопонимание. Начальство сочувственно покивало, словно болванчик. — Данилюк я убрал лично, — сообщило оно скучным голосом. — Её верхняя планка — текущие мелкие поручения, а не участие в разработке настолько масштабного сложного проекта. Маркетолог тут гораздо полезнее. Чай или кофе? — и, не дожидаясь ответа, потянулся к селектору: — Катерина, принеси нам два кофе, хорошо? Нахрена вообще спрашивать тогда? — Лучше — чай, — упрямо. — И верните обратно Алину. — А золотую подставку под ластики не желаете, господин Андронов? — сухо поинтересовался он. — Лучше — коньяк. Жуткая изжога от вас — работничков. Но ты, насколько помню, за рулём, — и, вздохнув, прибавил: — Увольнением сразу шантажировать будешь или ещё чуток побеседуем? — А польза от бесед разве будет? — мрачно поинтересовался я. — Будет. Если ты, хотя бы минимально, обозначишь причины такого негатива к моему решению. Причины?.. Причин до хрена и больше, вот только озвучивать их… как-то не совсем удобно. Наврать что-нибудь удобоваримое? С Борисычем такой номер вряд ли прокатит. Прозорлив наш гендир, как цыганка-гадалка. Чуйка, выработанная в Афгане — охренительна и неоспорима. Может, попробовать зайти с другого края? — Почему именно Королёв? Назначьте кого-нибудь другого, и нет проблемы… Гнуть откинулся в кресле и впился в меня удивленным взглядом. — Забавно… — задумчиво протянул он. — Я то, дурак, подумал, что ты за свою девушку ратуешь, а тут вон оно как… …Свою девушку?.. О ком это он?.. Неужели о треклятой блондинке?.. С чего вдруг такие глобальные выводы?! — Не за неё. Точнее, она вовсе не девушка… точнее, не моя. Просто уберите Королёва обратно в отдел маркетинга и всё. И я с вызовом оглядел огромный стол в поисках ручки и листка бумаги. Мда… тут не то, что у меня. Образцовый порядок и чистота, блин. — Понимаешь, Костя, — Борисыч неспешно достал из подставки пафосный паркер и сунул мне под нос, попутно ткнув пальцем в лоток со стопкой чистой бумаги. — Возможно, я поведаю тебе секрет Полишинеля, но в следующем месяце Сомов перейдет в административный отдел. Он отличный работяга, но для маркетинга слишком… суховат. Недостаток воображения и гибкости восприятия. А вот администраторская нива как раз по нему будет. …Охренеть… Я аж даже ненадолго притормозил с процессом ваяния заявления. Похоже, у чудовища наметилась нехилая такая перспектива карьерного роста, если я верно понял данную вступительную речь. …Надо будет его поздравить как-нибудь, при случае. Лет так через двадцать, ага. — Рад за него, — вежливо. — Но я-то тут причём? Меня окинули сочувствующим взглядом, словно малое дитя. — Королёв один из кандидатов на место Сомова, и поэтому необходимо оценить его, так сказать, в самостоятельном плавании, — доверительно пояснил шеф. — Текущий геморройный проект — отличная возможность. Но и отсадить его в отдельный кабинет я не могу, сам понимаешь. Понимаю, конечно. Это же еще не назначение, и если Ромка лоханется и всё просрёт, то возвращаться обратно из отдельного кабинета гораздо проблематичнее, чем с должности временного помощника директора аналитического отдела. Логично. Только от данного знания ничуть не легче. — Иван Борисович, ничего не выйдет, — я попытался вложить в голос максимум убедительности. — Если останется всё как есть… Вам чей труп предпочтительнее? И Гнуть глубоко задумался, оценивая перспективу выбора. Вот и славно. Как раз спокойно допишу заявление, да и Катя вошла в кабинет, гордо притащив две фарфоровые чашки с кофе. Поблагодарив, сделал внушительный глоток — кофе у Борисыча настоящий, а не суррогат из автомата. И тут же им поперхнулся при звуке тонкого девичьего вскрика от двери. У входа в кабинет, бережно обнимая потерявшую равновесие секретаршу, стоял Королёв. И не сомневаюсь, что он сам её предварительно и сшиб с ног, ворвавшись в столь привычной манере… — Да что ж такое! — Катя гневно ткнула кулачком Ромку в грудь. — Проходной двор, а не кабинет генерального директора! Я тут вообще на что?! — Ещё одно заявление? — меланхолично вопросил Гнуть Королёва. — Носятся, как бешеные! Никакого уважения! Так сложно — спокойно подождать в приёмной?! — девушку, похоже, понесло. — Я ненадолго, не пищи. — Иван Борисович! — жалобно. — Катя… — Иван Борисович устало вздохнул. — Выйди! — это они хором с Ромкой. А я сделал еще один глоток кофе. Прикрыв за возмущенной девушкой дверь, Королёв решительно подошёл к столу. В мою сторону даже и не глянул ни разу. — Вот. Вижу, что не сюрприз, — и положил заявление об уходе. — Не сюрприз, — согласно кивнул Борисыч. — Я тебя, шельму, знаю. — Отлично. И тем же решительным шагом — на выход. А я уже совсем перестал соображать, что происходит, только тупо наблюдал ни хрена непонятную картину. — Стоять! Да уж… Командирский рявк драгоценного начальства не потерял своей силы за годы гражданки — меня буквально вдавило в спинку кресла, а Ромка послушно застыл. — Ну-ка, топай сюда, будем разбираться. — Всё разобрано уже, Иван Борисович, — он широко улыбнулся. — Ну и стой там, хрен с тобой, — Гнуть устало махнул рукой. — Костя, ты дописал? Он взял мой листок, сложил его вместе с Ромкиным, покрутил их и задумчиво побарабанил по ним пальцами. А у меня зародилась твёрдая уверенность, что сейчас мы оба ласточками вылетим из компании, направляемые любезными пинками чуткого руководства. — Значит, так… — Борисыч вздохнул совсем уж тяжко. — Рассказывайте, что же вы не поделили, братцы-кролики. …И что рассказывать? Про нашу идиотскую дружбу-секс? Или… что мы там делили? Сферу влияния?.. Мда… А может, прямо сказать, что Королёв предпочитает трахаться на работе, а не дома, и вдвоём в одном помещении нас оставлять никак нельзя? Вряд ли генерального обрадует данный факт, в виду негативного влияния на эффективность трудового процесса… Внимательно выслушав пятиминутное оглушительное молчание, Гнуть с досадой потёр лицо и задумчиво протянул: — Ясно… — Ну, раз всё ясно, я пошёл? — Королёв снова двинулся на выход. — И куда ты собрался? — мрачно осведомился Борисыч. — Вырубай дурилку, Рома. Осядешь пока в торговом отделе, хотя Регина с меня конечно три шкуры сдерёт за посягательство на личную независимость. Кстати, действительно отличный выход. Взаимосвязь маркетологов с продажниками даже теснее, чем с аналитиками, хотя специфика немного другая — больше нацеленная уже на сам процесс сотрудничества с клиентами, а не на период разработки. Да и фарс с увольнениями пора заканчивать, а то доиграемся — у Борисыча терпение не железное. Вообще непонятно с какого перепугу Королёв тут машет собственным гонором и чего он хочет добиться… Моей капитуляции? Не дождется! Пусть пиздует в торговый отдел и тихонько растёт себе дальше. А тот задумчиво помялся у выхода и не спеша вернулся обратно. — Кот… — надо же, меня, наконец, заметили. — Будь так любезен, подожди в приёмной пять минут. Заметили, чтобы культурно выставить. Ни хрена не выйдет. Я еще пока не до конца разобрался в этом шоу. Мы немного побуравили друг друга упрямыми взглядами, и я дружелюбно оскалился. — Извини, но я ещё не допил свой кофе. И понадежнее укоренился в кресле, закинув ногу на ногу. …Чёрт, надо всё же как-то постараться запомнить, что с чудовищем такие мелкие отмазки не проходят. Тот, не церемонясь, сцапал мою чашку и одним махом проглотил её содержимое. — Уже допил. Чашка, протестующе звякнув, вернулась обратно. — Вкусно? — с любопытством поинтересовался я. — Очень, — и похрустел кофейной гущей, пережевывая. — По твоей роже этого не скажешь. — Оставь в покое мою рожу и просто иди — погуляй немного. Подыши свежим воздухом. — Меня и этот воздух устраивает. Но за заботу о моём здоровье безмерно благодарен. И я развалился совсем уж по свойски, всем видом демонстрируя наглому типу, что выгнать меня ну ни хера не получится. Королёв вопросительно уставился на хозяина кабинета, но я неожиданно приобрёл в его лице союзника — тот ответил искренне непонимающим взглядом. …Любопытен и хитер, старый лис… Может, действительно лучше свалить, пока мы окончательно не пропалились? Хотя даже такая опасность меня волновала далеко не так сильно, как финал разыгравшейся комедии. Да и шеф с чего-то прочно убеждён в моей любовной связи с чёртовой блондинкой. …Интересно, только ли он?.. — Рома… — печально вздохнул Борисыч и скорбно нахмурился. — Перестань. Ну, куда ты пойдёшь, а? Кто тебя возьмёт на нормальную работу? …Я что? Умудрился что-то пропустить?! Вроде бы уже перешли к условиям компромисса, и Королёв пока высказаться не успел. Не всерьёз же он решил увольняться, когда перед ним открываются столь радужные перспективы… — Никаких проблем, Иван Борисович, — Ромка доброжелательно оскалился. — Меня и в «Сказку» звали, и на нашу местную фабрику. Предложений не меряно. Боюсь, устану выбирать. …Или всерьёз?.. — Вот скажи мне, ты что — дурак?! — Гнуть неожиданно обозлился и даже в кресле приподнялся, нависая над столом и опираясь на последний руками. Наверное, чтобы не придушить чёртового типа, в этом я его понимал, как никто. — В той же «Сказке» ты максимум дойдёшь до отдела кадров, это без диплома-то и с волчьим билетом в трудовой! Про остальных даже и говорить нечего! — Тогда пойду к Рафаэлю. Там и зарплата больше, — Королёв безмятежно пожал плечами. — И срок тоже не маленький, — Борисыч согласно покивал. А я в сотый раз попытался въехать в происходящее. И картинка что-то рисовалась ни разу не утешительная… даже если отбросить загадочное упоминание отсутствующих дипломов и наличествующих волчьих билетов. И я не нашел ничего лучшего, чем раскрыть рот и ляпнуть: — Погоди… Ром, ты что? Увольняешься?! Терпеливо выдержал расстрел изумлённо-жалостливыми взглядами с двух сторон, но я просто не мог больше сдерживать столь животрепещущий вопрос, каким бы идиотом не выглядел сейчас в их глазах. — А ты разве нет? — мягко, словно у слабоумного, осведомился Королёв. И что сказать? Каяться в шантаже пред лицом начальства?.. — Собирался, — неохотно. — Вот и я собираюсь. Я мрачно изучал долговязую фигуру приятеля, а кусочки пазла наконец-то сошлись. И меня охватило неизмеримое ощущение безысходности, даже желания сопротивляться больше не было. Только какое-то беспросветное чувство разочарования. Он снова меня переиграл… Безрассудный долбаный придурок. В своём стремлении непременно одержать верх готовый пожертвовать собственной карьерой. Идиот. — А если я останусь? Тот помолчал, что-то прикидывая. — На каких условиях? Ну, конечно… это же ещё не всё. Необходимо дожать меня до конца. Вынудить принять навязанное соседство в одном кабинете. Со всеми исходящими из него последствиями. Твою мать! — Никаких условий. Совместная работа, мир, дружба, жвачка. Всё, как и запланировал многоуважаемый Иван Борисович. И с пафосом кивнул в сторону настороженного лица последнего. — Ну, что? Можно считать вопрос решенным? — немедленно отозвался тот и демонстративно порвал пополам оба заявления. Королёв молча поизучал мою тщательно состроенную равнодушную мину ещё с минуту. И кивнул. — Да, вопрос решён. Снова кивнул и стремительно ломанулся на выход. — Вот и отлично! — устало буркнул шеф закрывшейся двери и уставился на обрывки бумаги, усеявшие безукоризненно чистый стол. — Как дети, ей богу… Потрепали мы ему нервы сегодня… Ну, ничего, рабочий день уже пять минут, как закончился, восстановит за выходные. Да и не привыкать ему к различным эксцессам. — Я тоже, пожалуй, пойду, — поднялся и запоздало добавил: — Извините… — Погоди, Костя. Я послушно застыл, а Борисыч уставился каким-то странно-размышляющим взглядом. — Понимаю, что наверняка лезу не в своё дело… — обреченно вздохнул он, — но так уж получается, что оно касается и конкретно нашей работы. Поэтому, ты уж прости за беспардонность, но всё же спрошу. У тебя… у вас с Королёвым… что-то есть? Спалились-таки… Неудивительно, нюх у шефа мастерский. А разочарованная безысходность разрасталась всё больше и больше, поглощая меня с головой. — В смысле? — ни на что особо и не рассчитывая, уточнил я. — В смысле шуры-муры-амуры там всякие, — терпеливо пояснил Борисыч, ничуть не смущаясь. — Отношения то бишь. Уж не ведаю какой степени серьёзности. …Отношения?.. Ну и хрена ли тут шифроваться? Плевать. — Я не знаю, — предельно честно. Да и не хотелось уже ничего, особенно, после Ромкиного идиотского шантажа. — Ясно, — тот даже не потрудился притвориться удивленным. — Тогда, думаю, тебе полезно будет знать, что уже неделю все длинные языки обсуждают ваш бурный роман с госпожой Данилюк. — К… какой роман? Откуда опять всплыла эта грёбаная блондинка?! — Бурный, — охотно пояснил Гнуть, усмехнувшись. — Ну, раз мы всё выяснили, можешь идти. Да, и разберись со своими… кхм… дамами-кавалерами и с понедельника начни уже, наконец, нормально работать. Чёрт. И косяки мои последние, похоже, тоже все всплыли. Я машинально кивнул и на автомате побрёл к выходу, рассеянно прикидывая, с кем и как мне разбираться, и насколько это будет опасно для жизни. А толкнув дверь, повторил финт Королёва — сбитая с ног Катя лишь возмущенно пискнула, подхваченная на полпути полёта вниз. Она уже была на низком старте: на плече сумочка, в руках зонтик — за окном, оказывается, начинался летний дождь, грозящий перерасти в нешуточный ливень, судя по сгустившимся мрачным сумеркам — и пачка документов, которые она и несла к шефу перед уходом. — Извини, — я виновато улыбнулся. — Ничего, — она смиренно кивнула. — Я уже привыкаю. Девушка высвободилась и устремилась в кабинет. Наверняка торопится уйти, пока погода совсем не испортилась, а тут мы… задерживаем и её и шефа. — Иван Борисович, — долетел до моих ушей вымученный голос секретарши. — Только не убивайте меня! Тут Королёв оставил заявление об уходе, свой пропуск и записку.