Игры для взрослых-2: Бег с препятствиями

— Постой, куда ты? — Я опаздываю. — Куда? — В реальную жизнь. «История золушки»

-6-

…Грёбаный придурок!.. Я буквально кипел переполнявшей меня злостью. …Дебил!.. Лифт снова был успешно проигнорирован. И тогда, когда я взлетел обратно на пятый этаж и без удивления обнаружил в кабинете лишь вновь аккуратно собранную коробку, да мистера Кряка — немым укором на моём столе. И на обратном пути — вниз, доставая на ходу ключи от машины. Внимательно огляделся в обширном фойе, изучая устремившуюся домой толпу, мудро решившую переждать внезапный ливень. Никаких следов чёртова типа. Что, впрочем, совсем не удивительно… «Трудовую оставьте себе на память, расчёт — на карточку или пофиг. Удачи» — короткая записка, адресованная шефу, и я ещё никогда не видел генерального таким взбешенным. …Чудовище свихнувшееся… Я не знаю, откуда взялась такая твёрдая уверенность, но, тем не менее, она прочно укоренилась в моём мозгу, пуская ядовитые корни. Уверенность в том, что если Ромку не догнать сейчас… я вообще никогда его не увижу. Всё. Гейм овер. Пробираться по пробкам в пятницу вечером — гибельное дело. За это время Королёв сто раз доберется до своей комнатушки, соберёт манатки и съебётся нахер ко всем чертям. Хрен знает куда, но вероятнее всего, к родителям, а это другой областной центр — почти четыреста километров. И где его там искать?.. Сволочь импульсивная… Снова набрал Ромкин номер и снова — занято. Борисыч что ли ему там названивает? Пофиг. Не перехвачу до метро, придется воспользоваться общественным транспортом — брошу машину и в подземку. Никуда не денется. Я буду не я, но приволоку этого типа, хоть связанным по рукам и ногам. Правда, его повышение после сегодняшнего взбрыка наверняка накрылось медным тазом. Обратно бы взяли, ебанутого такого… До машины добежал, развив спринтерскую скорость, буквально за несколько секунд и рыбкой нырнул в спасительное нутро, но вымок всё равно до нитки. Дождь лил сплошной стеной. И уже выезжая с территории компании, подумал, что, возможно, Королёв пережидает непогоду где-то на полпути к станции метро, а это несколько магазинов и один крупный торговый центр. Быстрый вызов — абонент не доступен. Вырубил-таки мобилу, упрямец. Плевать. Если и завис где-то, то подожду у него дома. Там соседи больно уж алкогольно-приветливые, на лестнице не оставят. Хотя… та же проклятая уверенность подсказывала, что ни хрена Ромка ничего пережидать не будет… …И не ошиблась. Длинную фигуру приятеля углядел сквозь пелену дождя, когда до входа в подземку оставалось метров двести. Королёв гордо чесал вдоль дороги уверенным шагом, прямиком по лужам в своих дурацких шлёпанцах, и похер ему на то, что промок с головы до пят. Обязательно прибью, суку, если раньше не сдохнет от воспаления легких. Притормозил рядом и распахнул дверцу навстречу струям воды, с готовностью хлынувшим на обивку сидений. — Сядь в машину, идиот! — перекрикивая шум разыгравшейся стихии и довольно плещущегося транспортного потока. Чудовище застыло, попялилось на меня с секунду, сдувая с лица прилипшие мокрые пряди. И пусть я не расслышал ответа, но известный адрес с легкостью прочитал и по губам. Кто бы сомневался… — Рома, блядь, садись уже, и поговорим! — пытаться докричаться до Королёва и одновременно ползти вдоль тротуара — нелегкая задача, но я и с ней неплохо справлялся. Жаль, что малоэффективно. Ромка же вообще сделал вид, что рядом в помине нет никакой реношки, упрямо шлёпая дальше, сунув руки в карманы шортов и гордо расправив плечи. А спустя несколько секунд, и вовсе свернул прочь от дороги — станция метро находилась чуть в стороне от проезжей части. Вот и что мне делать с этим упёртым бараном?.. Хотя, наверное, было излишне наивно рассчитывать на безоговорочное послушание. Кроткий и покорный Королёв — это что-то из области совсем уж невероятной фантастики. Да и тупо смотреть вслед надменно удаляющейся спине тоже далеко не лучшая идея… …Я выскочил из машины, уже достаточно философски оценивая силу ливня и измеряя глубину луж. И ещё более философски принял душ от проехавшей мимо маршрутки. Спасибо и за то, что не сшибла, хотя тогда была бы слабая надежда, что эта ходячая придурь вернётся обратно сама. В темпе заблокировал двери и ломанулся следом за Королёвым, не постеснявшись перейти на бег. А тот оглянулся и тоже ускорился, идиот такой… …Я бежал, шлепая промокшими кроссовками по воде, и он бежал тоже. Я прибавлял темп, пробиваясь сквозь плотную стену дождя, упрямо игнорируя бьющие по лицу струи, и он неуклонно развивал скорость истребителя в бреющем полёте. Где-то рядом, наверное, были люди… но я их не видел — угол зрения сузился до яркой точки между лопаток улепётывающего, словно заяц, Королёва. И лишь иррациональный, здесь и сейчас, охотничий азарт неуклонно подгонял в спину. …Действительно, как дети, прав был Борисыч. — Стой ты, придурок! — отчаянно взывая к совести чудовища, я начал истерически хихикать. Но чудовище было неумолимо. Чудовище стремительно летело, разбрасывая кучу брызг. Чудовище споткнулось, чуть не навернувшись кувырком, и по инерции пробежало еще несколько метров… А в мою сторону гордо поплыл по луже потерянный шлёпанец. Я аж притормозил от неожиданности, да и Королёв застыл, обернувшись. Нелепо поджав ногу и мрачно провожая взглядом свою предательскую обувку. Длинная, промокшая насквозь, растерянно-рассерженная жердь. …Золушка, бля… И меня накрыл дикий, беспощадный хохот, сгибая пополам, неумолимо прижимая к земле. Захлебываясь под струями воды, стекающими со свисающих сосульками волос, я упёрся руками в колени, пытаясь вдохнуть хотя бы один глоток воздуха и не помереть так глупо — от смеха. Откинул с лица мокрые пряди и протёр глаза, чтобы как можно лучше видеть волшебную картину. …Какой же он… обалдуй! А Королёв философски пожал плечами и, щедро размахнувшись ногой, запульнул второй бесполезный предмет обуви в неведомые дали — какие-то кусты. И, развернувшись, безмятежно пошлёпал дальше. Босиком, блин. Твою мать… Я пялился в эту гордую спину, смаргивая с ресниц капли, всё ещё сотрясаемый остатками ненормального смеха, и понимал остро, как никогда, что злиться на этого клоуна ну совершенно невозможно. И плевать, что подумают коллеги, да и прочие малозначимые личности. И на то, что он постоянно выводит меня из себя, подставляет, издевается и манипулирует. Пока Ромка идёт вот так — ступая голыми ногами по залитому дождём асфальту — взваливать на него всю ответственность, а самому упрямо закрывать глаза, не желая ничего видеть и решать… — слишком жестоко. И, может, пора задать вопросы — и себе и ему — и попытаться найти на них ответы. …Но для начала догнать, наконец, этого чёртового смертельно обиженного типа. А тот уже был практически у входа в метро, и я рванул с места в карьер, отстраненно отмечая за прозрачно-пластиковыми дверями расплывчатые лица людей, пережидающих непогоду. Догнать, вцепиться мёртвой хваткой в Королёва и уволочь нахрен, невзирая на сопротивление — казалось, что это сделать так легко… Уже нацеленный, неудержимо-сосредоточенный на Ромкиной спине, я даже не успел притормозить, когда тот внезапно развернулся, подбивая, подхватывая на лету мою тушку, и только ткнулся носом ему в плечо. А Ромка обречённо вздохнул. — Где там твоя чёртова тачка? — с отчаянием в голосе. И поволок обратно с той же непреклонной решимостью, с которой пять секунд назад убегал. …Неизвестно, кто из нас кого вёл по дороге. Королёв тащил меня, чуть ли не под мышкой, а я вцепился в него мёртвой хваткой и по-идиотски радовался тому, что наконец-то поймал. Поймал этого абсолютно чокнутого зайца. Поймал и хрен теперь его отпущу. — Кот… — вкрадчиво на самое ухо. — Машину открой. Верная реношка укоризненно мигнула фарами, а я, перехватив Ромку поудобнее, запихнул того на пассажирское сидение. Суеверно снова заблокировал двери, пока огибал капот, и только оказавшись внутри, наконец-то с облегчением выдохнул. Теперь не сбежит, чертяка. Адреналин потихоньку отпускал из своих цепких лап, и меня начала бить неудержимая дрожь. А он сидел и молчал, и я молчал тоже, внимательно изучая разрастающуюся под ногами лужицу и ощущая, как неумолимо пропитывается влагой тканевая обивка сиденья. Наверное, лучше включить печку. И попробовать найти, чем вытереться. Впрочем, вряд ли у меня есть что-то подобное… — Ну, и нахрена ты за мной гнался? — первым нарушил тишину Королёв. — А нахрена ты убегал? Он снова замолчал, и я глянул, вопросительно уставившись на промокшего до костей приятеля. Черные пряди облепили лицо, а с кончика носа свисала крупная капля, да и я сам наверняка выглядел не лучше, разве что на моей роже не светилось контрастом сосредоточенно-размышляющее выражение. — Достало всё, — честно произнёс он. — И Борисыч со своими заумными многоходовками с дипломатией. И ты со своей драгоценной блондинкой. «И твои несусветные тупость и слепота» Он, конечно, не сказал последнего, но я и сам уже догадался. А мог бы и дальше тупить до бесконечности, изображая слепого, если бы не бессвязные вопли шефа про заебавших его влюбленных идиотов… Но после всего, в последний момент, Ромка всё же перестал убегать. Остановился, подарил возможность… оправдаться? Или… попросить прощения? — Но ты всё-таки вернулся… почему? Он посмотрел на меня, как на ненормального, недоверчиво приподнимая брови. — Ты ебанутый?! — искреннее недоумение. — Кто ж меня пустит в подземку вот с этим? И, задрав ногу, продемонстрировал грязную босую ступню. — Клоун, — простая констатация факта. — Ага, — спокойный кивок. — А я, оказывается, гей. Мёртвая тишина в ответ. Это нужно было сказать, как минимум, для того, чтобы полюбоваться настолько ошарашенной рожей. Феерическое зрелище. Хотя, стоит отдать Королёву должное — челюсть он подобрал достаточно быстро. И ехидно осведомился: — Долго думал? — Думал?.. — Угу. Или ты уже подзабыл, как происходит сей полезный процесс? — Похоже на то, — я даже спорить не стал. Лишь покаянно вздохнул и был безмерно вознагражден ещё одной минутой офигевающего безмолвия. — С памятью, судя по всему, тоже проблемы. Тяжелый случай, — ехидство стремительно прогрессировало. — И с памятью, ага, — печально вздохнул. — Вот никак что-то не могу сообразить, когда это мы успели обменяться клятвами верности. Напомнишь? — Клятвами верности?.. — настала Ромкина очередь изображать попугая. — Тоже запамятовал? Заразная, видимо, штука — точечная амнезия. И завёл мотор, неспешно выруливая и вливаясь в транспортный поток. Пусть подумает немного, ему тоже полезно. Дождь уже еле накрапывал, и несмелые солнечные лучи раскидывали первые зайчики бликами по лужам. Вот такой он летний ливень — быстрый, сокрушительный, неудержимый, он изливается сбивающими с ног потоками, оглушая, смывая, и оставляет лишь кристальную прозрачность и чистоту. Обыденную ясность и истинную суть привычного. Жаль только, сигареты промокли. Курить хотелось — сил нет. — Никаких клятв и никакой верности, — Королёв раскрыл рот, когда мы проехали чуть ли не полгорода. Ещё немного везения, и я успею увезти его достаточно далеко, прежде чем он окончательно очухается. — Неужели? — язвительно. — И с какого перепугу тогда ты закатываешь сцены ревности? — Я не ревную, — лёд в Ромкином голосе мигом свёл на нет всю отчаянную работу печки, и я даже глянул в зеркало заднего вида, чтобы проверить — не отросли ли на мокрых волосах сосульки. — Неужели? И что же это тогда такое? — Где? — В рифме, блин! Это дебильное увольнение. И ещё более дебильное бегство… — Снова проблемы с памятью? — осведомился он, и я бросил на него быстрый взгляд. Чёрт… поговорить бы спокойно, когда приедем, а не вот так… в дороге. И не понять, что у него на уме и откуда это нелогичное упрямство. Или… я снова ошибся и сделал неверные выводы? Одно радовало — ливень притормозил львиную долю оголтелых дачников, и за пределы города мы выехали достаточно быстро. Можно слегка расслабиться и хотя бы частично расставить точки по местам. — Ром… ничего не было. Тот раздраженно закатил глаза. — Мне похер, что там у вас было, Андронов. Ты оглох? Я не ревную! — У кого «у нас»?.. Он уставился на меня мрачным взором, а я ответил торжествующей ухмылкой. — Думаешь, подловил, да? — А разве нет? — Подловил, — он согласно кивнул и вздохнул устало. — Только в причинах ошибся. Кот… ну какая, к чёртям, ревность, а? Я просто не хочу мешать, понимаешь? — Нечему там мешать. — Да я не про эту дурочку, а так… в общем. В общем?.. А что там — в общем? Знать бы для начала, что тут — в частности. Полная неразбериха и непонятности… Не баловство, не банальный перепихон из любопытства, да и вообще чистый эксперимент, бред и сумасбродство давно съехавшей крыши. Ничего из того, чем так легко оправдаться. Отмахнуться, не размышляя и не заглядывая вперёд. Всё… серьёзней? Наверное. Не знаю. — Ром… давай попробуем разобраться, а? Вместе. Он глянул на меня, как на умалишенного. — В чём ты собрался разбираться, придурок? — с нескрываемой досадой в голосе. — Очевидно же всё, это ты, как обычно, тормозишь не по-детски. — Очевидно? Ну, извини, у меня нет твоего экстрасенсорного дара. Приходится как-то доходить своим умом. — Печально… вот и доходи. И куда мы вообще едем? — он как-то напрягся и с подозрением уставился в окно Опомнился, ага. И не «едем», а почти доехали. — К моим родителям. Не ко мне же домой тебя везти? Как обычно, из койки не вылезем все выходные, а я хочу поговорить. Так — для разнообразия. И вообще… ты должен придти сам. И подозрительно мёртвая тишина повисла между нами тёмным облаком. — Кот… — вкрадчиво, спустя минуту. — Что? — Останови машину, — мягким бархатным голосом. Щас. Разбежался. Что-то мне стальные нотки в нём ну вот совсем не понравились. — Остынь, Королёв. — Я спокоен, как танк. Останови. Ага, и такой же угрожающе-настороженный. Натянутый, словно готовый в любой момент взорваться. — Нет. Я с тоской подумал, что блокировку дверей этому дебилу отключить — раз плюнуть. И драться с ним, когда он в таком состоянии, заведомо проигрышное дело. И умчится чокнутое чудовище в неведомые дали — густой лесок на обочине дороги… босиком по шишкам и колючему древесному мусору. — Тормози на хуй свою грёбаную тачку, ты, тупой идиот! Он рванулся, цепляясь за руль, и бедную реношку неумолимо повело, разворачивая юзом на скользкой после дождя дороге, а я в панике вдарил по тормозам, выворачивая руль и пытаясь удержаться. И чудом остановился, уставившись сквозь серую пелену ужаса на глубокую канаву в кювете под самым носом автомобиля. …Оказывается, врут, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами. — Ебанулся?! …Я убью этого психа! В мои плечи впились жесткие пальцы, разворачивая, но я, неведомо как, выдрался из хватки и зарядил наугад кулаком. …Прибью нахрен сволочь безумную… Трясущимися пальцами рванул ремень безопасности, чуть ли не выдирая с корнем замок, и сцапал Королёва за грудки. — Ты что творишь, чудовище?! — уткнувшись носом в самое лицо. — Жить — насрать?! Сдохнуть, но съебаться?! Чеши, бля, куда хочешь, не держу! Нахуй нужен! И встряхнул, для достоверности, посильнее, заглядывая в самую глубину расширенных зрачков. Не могу поверить, мать твою, что только что трогательно переживал за несчастные культяпки этого урода! Пусть валит нахер, маньяк-самоубийца! А тот начал ржать… Я пялился в эту хихикающую рожу, окончательно и бесповоротно убежденный, что не успел остановить чёртову машину. И предсмертный бред, оказывается, бредовей некуда. У него знакомое лицо клоуна и мерзкий неуместный хохот. — Бля, Андронов, — выдавил он сквозь смех. — Я всего лишь хотел тебя поцеловать, идиот, хуй ли ты сам не остановился? — Совсем больной?! — Ага, — покаянно кивая, словно болванчик. Поцеловать он хотел… — Ты нас чуть не угробил, придурок, ты знаешь? — И что? Зато ты, наконец, встряхнулся. Ни грамма сожаления, ни капли испуга. Есть ли предел его безумию?.. Потянул на себя, грубо впиваясь в искривленные в усмешке губы. Прикусывая, сминая мстительно и жёстко, и, только сжав в бесцеремонном объятии, ощутил, как Ромку бьёт крупная нервная дрожь. Пробивает судорогами каждую мышцу, каждую клеточку напряженно застывшего тела. …да он же не в себе от пережитого… Осознание смыло ярость, и та испарилась, оставив лишь мелкий осадок с привкусом горечи. Притворщик. Упрямый и гордый. И целовать до бесконечности нежно и долго, успокаивая, усмиряя взбудораженные нервы… Я обнял Ромку за плечи и зарылся пальцами во влажной шевелюре, перебирая пряди. С неохотой оторвался от губ, скользнув по щеке, и уткнулся носом в ухо. Если мы сейчас не остановимся… ну… трахаться в машине на дороге, наверное, не намного экстремальнее быстрого секса в офисе. — Кооот… А от такого протяжного хриплого голоса останавливаться ну вот совсем не хотелось. — Что? — и, не удержавшись, легонько прикусил чувствительную мочку уха. — Чёрт! — отчаянно прошипел Королёв. И вкрадчиво добавил: — Или мы едем дальше, или осваиваем заднее сиденье. Решай быстрее, у меня жутко болит спина. И я только сейчас осознал, что Ромкина тушка вывернута под невероятным углом, а руки упираются, целомудренно не касаясь тела. С чего вдруг такая деликатность?.. — Ну, надо же, у меня появилось право выбора… — с лёгкой подначкой в голосе. Я неохотно разжал объятия, и Королёв с облегчением плюхнулся обратно на пассажирское место. И смерил меня утомленно-ироничным взглядом. — Обалдел? Всегда — твой выбор. Только твой.