Черти тихого омута

Зато будут письма. Серьёзно, если бы в Макао до сих пор бы работала голубиная почта… Мину и Джи Ху пришлось бы оплачивать стационары для птиц. Они настолько часто стали писать друг другу сообщения, что удивительно, как ещё не стёрли подушечки пальцев. Мин, конечно, гордый и всё такое, и непременно доказал бы это, если бы было кому… Но он соскучился. Это не служит оправданием, и всё же… Джи Ху первым написал! Да и не раз именно Джи Ху был инициатором их разговора. Удивительно, правда? Мин догадывался, что это из-за чувства вины, но он же ещё типа добрый, пусть Джи Ху искупает… Что такого? Человек чувствует себя виноватым, а Мин хочет помочь ему, чтобы так себя не чувствовал. Всё логично. И даже пусть это не разговор, а несколько отвлечённых бесед, вот уже не первый день сливающихся в одну, которой почти не видно конца, это не определяет Мина слабохарактерным. Просто ему не хочется другого и не можется. Просто он берёт и отвечает. Никакой хитрости. Вообще это не сразу вышло. Мин догадывается, что на Джи Ху что-то повлияло, что-то, из-за чего он стал общительнее. Надо же, как бывает, трахаетесь, трахаетесь и вдруг становитесь друзьями по переписке. Мин в такие совпадения не верит, но если ему пишут «привет» — он отвечает «привет», если с ним поддерживают диалог, он поддерживает. Не со всеми, правда. А только с ним. Мину много кто пишет, и намерения у людей разные, но Мин выборочно дружит. Весьма. В идеале они оба прекратят это через год, а может, кому-то из них надоест раньше, но пока отчужденно, на нейтральные темы, шаг за шагом — узнают друг друга заново. Джи Ху признаёт, что скучает по некоторым реакциям Мина на его слова, по смеху, по голосу, по руке на плече, что в нужный момент всегда поддержит. Но не говорит Мину напрямую. Мин в отличие от него просто угнетён, обижен и тешится его вниманием. Эдакий временный заменитель пустоты. Та «тканевая заплатка», что не подошла. О мотивах Джи Ху он не спрашивает, плевать, честно говоря. Мин отвыкает от человека, с которым не срослось, а процесс реабилитации долог. Боль и обиды Мина обязательно пройдут. Не сразу, но пройдут. Пока он просто тянется к нему и не может противостоять этой тяге. Простое «спокойной ночи» по-прежнему заставляет его улыбнуться. И он не запрещает себе этого. Пока он слаб. Всё ещё не стал таким собой, каким мог бы гордиться. Жаль, не понял этого раньше, иначе бежал бы от Джи Ху как от огня. Мин как на пружинах подскакивает, когда слышит звук уведомления, разочаровывается, если в KakaoTalk просто приходит реклама, откладывает телефон и не ждёт. Но всё равно подрывается при следующем сигнале. Мало ли, что-то важное… Джи Ху счёл глупой мыслью сразу после расставания с Ин Ли писать Мину, потому выдержал целый один день. Парню хотелось рассказать о новых для себя открытиях. Хотелось поделиться пережитым и наболевшим. Вот только мотива у него как такового не было. Но за то, что ты здороваешься с некогда больше, чем знакомым, в тюрьму ведь не сажают? Глупости. Определенно нет. Если ты интересуешься, как дела — наверно, это означает, что тебе не всё равно и ты действительно хочешь знать. «Как дела» у Джи Ху вместо «как ты без меня?», вместо «я скучаю по тебе пиздец как». А ещё Джи Ху себя корит, кто бы мог подумать. Типа, он бы взял и расчувствовался бы Мину в трубку, но тогда это был бы не он. Ни за что. Не признаётся в неправоте. Эгоизм вместо крови, и только так. Забавно, что друзья скорее считают его самоотверженным, чем эгоистичным. Это они ещё Мина не знают. Вот где самоотверженность. — Спать ещё не хочешь? — время почти час ночи, Джи Ху жутко сонный, но прерывать общение с Мином ни за что не хочет. Только немного разговорил… Спросил, потому что неправильно будет держать его, если у Мина дела, например, завтра. — Нет, я с кружкой кофе в обнимку. — Ты его вкусно делаешь… Я себе тоже налил, но мой горчит. — Сорт плохой. — Наверное. — Или у тебя обе руки левые. — Иди ты. — Я же говорю, спать пока мне не хочется. — А чего тебе сейчас хочется? Вопрос звучит так некстати, потому что у Мина ответа нет. И врать он ненавидит. Никогда не врёт, хотя все окружающие его люди считают, что такое невозможно. Мин соглашается, невозможно и невозможно. Так легче отделаться, если тебе не верят. Но он не врёт. Всегда может что-то недоговорить, так что во вранье нет никакого смысла. А ложь рано или поздно проскальзывает наружу. Мин недолго барабанит пальцами по своему компьютерному столу, а затем печатает ответ, осторожно подбирая слова. Мысленно «тебя» и «соскучился» меняет на любые другие синонимы. Лишь бы Джи Ху не допёр. — Парня. И обниматься. Без пошлостей. Знаешь, там, кино посмотреть и уснуть вместе в неудобной позе, так, чтобы к утру всё затекло. — Болезненные какие-то желания. — Какие есть. Что в них болезненного? — Извини, наверно, ничего. А что мешает осуществить? — Не нравится никто. Ты вообще вопрос коряво задал. Чего мне может хотеться ночью ещё-то? Поел, попил, помылся, расслабился за компом. — Избавь от подробностей. — В смысле, избавь? Сам не додумывай, да и всё. Или додумывай, мне, в общем-то, всё равно. У тебя была возможность есть, пить, мыться и расслабляться вместе со мной. Мин посмотрел на напечатанное, но стирать уже было поздно — Джи Ху прочёл. — Я с тобой не мылся. — Но повод в ванну зайти ко мне как-то нашёл. — Я тогда волновался за тебя! — Конечно, конечно. Мин набирает что-то ещё. Ему захотелось поймать Джи Ху на этом чувстве, на волнении за него. Мин залечивать умеет, но и раны ковырять любит только так. — Волновался… Как это вообще? Ты представь, я моюсь стою, весь в пене, пар по стенкам душа, а тут ты вламываешься. «Волновался» — это так себе прикрытие, чтобы к парню в душ заламываться. — Ты детали-то не опускай, раз уж начал. — Сам просил без подробностей! Ты же знаешь, я всегда могу их добавить, мне не жалко. — Я о том, что ты расстроен был, разочарован даже… Телефон свой разбил, в драке полежал, мир весь, в общем, ненавидел. — Да ладно мир, одного конкретного пидора. — Как мило ты об отце. — Только так и заслуживает. Молчание со стороны Джи Ху стало затягиваться. Немое «а как я заслуживаю?» он заменяет на: — Извини, что спрашиваю, но… Ты ещё злишься на меня? — Нихрена! — упс, соврал. — Злишься… «А я жалею», — ни разу неотправленное. — Мин, прости, пожалуйста. Я всё ещё не чувствую, что извинился. — Да ты снова заладил об этой херне. Сколько можно читать твои извинения? Ты же считаешь, что поступил правильно? — Да. «Нет». — Тогда к чему они? Да, ты поступил отвратительно и постоянно пытаешься мне об этом напомнить. — Тогда почему ты всё ещё общаешься со мной? — Потому… «Потому что в нашей паре я любил», — Мином не отправлено. — «Потому» — это не ответ. Я случайно вернулся к этому, прости. Снова загоняю тебя в неприятную тему. — Тебе-то она чем неприятна? Видимо, очередь Джи Ху пришла сдаваться. — Я оттолкнул тебя, я сожалею. — О… о разрыве? — О том, что ты не рядом. Ответ отправлен, и пусть Мин понимает в силу своей фантазии. — Звучит как «да». — Как звучит, так и звучит. — Зануда, ты… Когда приедешь? То есть… я ведь обещал тебя поучить водить мотоцикл, а сам дал лишь пару уроков. Конечно, я могу продолжить по skype… «Но так нравилось обнимать тебя вживую, когда ты ведёшь». — Но толку от таких уроков не будет, вот! — заканчивает Мин. — Я сдал на права ещё в начале того года. Купил себе два мотоцикла. В отличие от машины они не пылятся у меня в гараже… Катаюсь так, словно это самокат. По всему Сеулу и днём и вечером, ночью тоже бывает. И знаешь… мне совсем не страшно… «В этот момент я будто свободен от страхов и обнят твоими руками». — О… правда? Я рад. Но это значит, что ты не приедешь… — После всего… ты хотел бы меня видеть? — Я не разбрасываюсь дорогими мне людьми, даже после всего… да, я хотел бы тебя видеть… — Значит, мне стоит приехать, я обязательно как-нибудь это сделаю. — Значит, и я однажды наберусь смелости и скажу тебе «поехали ко мне, я скучал». — И что мы будем у тебя делать? — Есть, конечно! Иссушился там весь, небось, без моей готовки. И вкуса блюд уже, наверно, не чувствуешь. Однообразно всё, да? — Ты себя там богом кухни возомнил? — Я он и есть. — Да, да, что-то я запамятовал. — Во-во! Джи Ху так и видит, как Мин улыбается перед монитором. Жаль, что его камера не включена. — Не хочешь… видеозвонок? За секунду можно пожалеть о написанном, ведь после «а давай» Джи Ху приходится вспомнить, что он совсем не готов к онлайн встрече. Перед бывшими обычно как-то стараются получше выглядеть, а он… А он лохматый, в одной футболке. Мин его иногда видел таким, но столько времени прошло, что сейчас это кажется чем-то неестественным… показываться ему таким. — Я в домашнем. Джи Ху решительно заходит в skype и уже там печатает: — Я тоже. Ответь. Мин принимает вызов, и Джи Ху просто пялится на него. Улыбка на его лице расцветает, и уголки губ приподнимаются сами собой ещё выше, когда Мин лохматит волосы. — Ну, я похож на… — всматривается в свою камеру, — на себя. — Да, на себя ты очень похож, — смеётся искренне. — Таким тебя и помню. Мин приподнимает голову и смотрит уже на Джи Ху. — А-а… Джи Ху секунд пять не может понять, зависает камера или Мин. — А я такого тебя почти забыл. Ты редко просыпался позднее меня, так что… У тебя там чего… волосы завились? Немного совсем, не поправляй. Как после душа. А, я снова об этом. — Разглядываешь по привычке? — Хочу запомнить и, может, заметить какие изменения. Ты на меня тоже внимательно смотришь. Странная беседа, да? У тебя глаза как будто… горят? Нет, не горят… будто светятся. От монитора свет… блики, да. Красиво. — Мин, ты… не прекратишь — я отключусь. — Сам набрал, сам смотреть не даёт. А в чём тогда смысл видеообщения? — Ладно, смотри. Джи Ху чуть отъезжает на стуле от компьютера, прикладывает руку ко лбу. Сам виноват, общение хочет наладить, но как, не знает. Оттого, что Мин немного… Мин, ему снова не по себе, а он и забыл, каково это, когда Мин скользит глазами по всему телу. Останавливает взгляд, где хочет. — О, клёвые! А у меня с китайским флагом. Красные, хочешь, тоже покажу?! — Что покажешь? — Трусы, — спокойно поясняет Мин. — Ну, ты светишь, и я могу. Интересно? — Не очень. — Джи Ху, понимая, что допустил оплошность, придвигается обратно ближе к столу. — Не особо и хотелось. — Охотно верю. — Зря ты снова ближе сел, я хотел ещё… А, чёрт, несу что-то не то. Мы ж расстались, а у меня всё как в порядке вещей. — Чего ты там хотел, говори уже. — А ты прям сделаешь, что попрошу? — Разумеется, нет. Но ты скажи. — Хрен знает, зачем тебе… Но ноги. Я хотел увидеть твои ноги, то есть посмотреть, нет, рассмотреть. — Ноги? Те кривые, на которые ты изначально не повёлся? — До чего ты злопамятный! — Какой есть. Мин ещё долго позволяет Джи Ху смотреть на него, и продолжает делать вид, что всё у него отлично. Ему на самом деле не на что жаловаться особо, но сидеть перед человеком, который почти в крошку сточил ему сердце, как-то для Мина тяжеловато. Поулыбались друг другу, сделали вид, что всё как раньше, можно и спать идти. Мин на это к трём-четырём часам ночи намекает. Он клюёт носом в стол, свисает на нём, едва удерживаясь на локте, и машет лениво рукой, типа «пошли бай». Джи Ху, по-видимому, отогревается, пообщавшись с ним, и тёплой улыбкой провожает. Мину так много сил требуется, чтобы футболку стянуть, не помнит, правда, успел ли отключиться, а потом дойти ещё до кровати. Так много действий для одного сонного человека. Кровать, зараза, аж в целом метре. — Кто придумал этих лунатиков, чокнутых жаворонков со сбитым режимом и прочую живность, которой не спится до четырёх утра! Моя бы воля, надрал бы ему жопу, чтобы не отсиживал её в такое время ни себе, ни людям! До часу - это прекрасно, до двух - прекрасно, до четырёх - уже маразм какой-то! Крепчающий при том. Ага, конечно, кофе себе ещё заварю. А спать кто будет? Я буду. Вот сейчас лягу и… Монолог Мина прервался, видимо, он успешно добрался до кровати. Джи Ху завершил вызов, немного сожалея, но одновременно победно улыбаясь. Он… имеет шанс на прощение?