Черти тихого омута

Так Мина напиваться не заставляло ещё ничто и никогда. Он собирался с Вон А поговорить, все их недомолвки и колкости по отношению друг к другу выяснить, но последние новости его совсем не обрадовали. Он воспринимал затянувшуюся ссору с ней спокойно: она перестала бы злиться, и они бы помирились. Но, увидев её отвечающей на поцелуй Хиао, Мин как-то засомневался. Так значит, она из-за него только отшивала этого недоноска? Друг не поймёт, не поддержит и не обрадуется? А за спиной так можно, выходит, да? И давно у них такой близкий контакт? Мин хотел на самом деле ещё услышать от неё какие-то слова поддержки. Вон А непременно смогла бы их подобрать. Теперь Мин не уверен, что та, которой он почти слепо доверял, та, которую он хотел всеми силами оградить от боли, оказалась наивной и сама потянулась в объятия человека, который у неё может всю веру в любовь отнять. Мин хотел совета… Мин доезжает до дома и хлопает дверью такси слишком резко. Водитель не виноват, Мин и так живёт слишком далеко от Макао, так ещё и капризничает в пути. То жарко ему, то холодно, то голова идёт кругом. Наверняка, не заплати Мин чаевые сверх заказа, никто и не брался бы больше возить его тушку. А сам Мин и не помнит, где успел так надраться. Может, сделал хорошую выручку круглосуточному магазинчику неподалёку от школы? Сейчас его лёгкие горят, как после пробежки, а в горле образуется ком — вот-вот стошнит воспоминаниями. Вон А тут ни при чём, ей он многое сможет простить. Хиао в глазах его подонок - но Мину решать за неё нельзя. Он был вправе только давать подсказки. Хотя иногда переходил черту. Вон А долго не подпускала Хиао к себе даже на расстояние пушечного выстрела. И когда они только успели сблизиться? Почему эти два с половиной года, что тянулись для Мина вечностью, в отношении Вон А прошли так незаметно? Мин видел в ней близкую подругу, старался не держать от неё секретов и делиться с ней всем наболевшим, умалчивал только о моментах, в которые не желательно было бы сунуть нос Роу, та может читать по глазам, а в глазах Вон А - никаких кодовых замков. Следовательно, то, как Мин выл без Джи Ху — она бы легко прознала. «Лисе своей не говори» — было у Мина с Вон А золотым правилом. Не то Роу быстренько и Джи Ху бы доложила. Мин не сомневается в том, что с Роу-то Джи Ху куда как чаще общается, чем с ним. У него дружба всегда была на первом месте. А «китайчонок» где-то… на никаком. Вот такие приоритеты. У Мина в груди всё было скручено, и сердце, казалось, целую минуту не билось, стоило ему получить фотографию сонного незнакомца с аккаунта Джи Ху. Мин удалял свои сообщения, тыкая на кнопки и не сразу попадая по ним, сохранял фотографию парня, понимая, что у него мало на это времени, искал всевозможную информацию о Хван Ин Ли на перемене и ушёл весь в себя и свои переживания, не имея ни сил, ни желания после такого эмоционального потрясения заходить в класс. Сбегать домой стало какой-то защитной реакцией. Дом — это единственное место, куда никто чужой не может наведаться. Четыре надежно защищающие стены. Жаль, нет и в них спасения от душевных мук. Мин валится на диван, едва скинув туфли в прихожей, утыкается носом в небольшую подушку и скулит жалобно-жалобно. Джи Ху его не предал, это вполне правомерно, что ему хочется быть рядом с кем-то, смотреть в чьи-то горящие любовью глаза, как когда-то хотелось Мину. Джи Ху, должно быть, чувствует эту необходимость — в чужой любви. Он, наверно, жаждет ласки и внимания. Он, чёрт возьми, мог бы выбрать себе кого-то менее конкурентоспособного, а? Нет, конечно. Не мог. Мину это хорошо известно. У Джи Ху отличный вкус. И возможности он предпочитает не упускать. Мин прекрасно понимает, и сам бы за таким парнем, как Ин Ли, приударил бы в былые времена, но сейчас… Сейчас он ударяет только кулаком по подушке. И снова что-то жалобно в неё мычит. Он не может сорваться и приехать к тому, кто не ждёт (даже несмотря на то, что билеты с открытой датой лежат у него в шкафчике под телевизором). Мин садится, стараясь чуть прямее держать спину, вытирает влагу со щёк рукой, думает, что уже выглядит чуть лучше и менее жалко, чем минутой ранее. А затем опять падает на живот и утыкается лицом в мягкую наволочку. Приходится голову вбок повернуть, чтобы воздух хоть немного, но проникал в лёгкие. Мину осточертело всё. Слишком размерен каждый его день. Слишком каждый его день без Джи Ху. Мин не рассчитывал на воссоединение с ним, вернее, спустя первые полгода перестал верить в то, что это хотя бы теоретически возможно. А теперь у Джи Ху другой. И это почему-то осознаётся. Мина можно променять, он… он никто. Ошибка бурной юности. Первая проба мужского тела. Может, Мину пора перестать дарить своё сердце без остатка, может, пора наконец найти кого-то, кто не будет смеяться над его чувствами, а сможет его полюбить. Мин решает, что отношения с парнями плюс-минус его возраста не могут быть надёжными. Что все они по глупости или эксперимента ради появляются в его жизни. А он, дурачок, надумывает себе. И пусть что Джи Ху, что Вэй У Сянь променяли его на парней, более подходящих под их вкусы, легче от этого не становится ни на грамм. Мин теперь понимает: его вины нет. Он не обязан соответствовать всем идеалам в чужих головах. Но и под свой идеал парня подогнать он уже никого не может. Это теперь кажется глупым. Он ведь и Джи Ху в себя хотел влюбить насильно. Понятно, почему не вышло. Иногда ты выбираешь умом, иногда сердцем, иногда методом тыка. Мин сегодня рискнёт на третий вариант; единственное условие, которое он ставит себе: мужчина должен быть старше. Мину нужно более серьёзное отношение, а значит, ему пора прекращать встречаться с малолетками! И неважно, что Джи Ху младше Мина всего на год. И неважно, что и вывод этот сомнительный. Несмотря на то что Мин такой путь проделал до Хэшана, и с больной от алкоголя головой ехал в этом такси через пробки, для него, как для бешеной собаки — сто вёрст не круг. Он, едва оклемавшись от головокружения и надрывного (стыдно очень) плача, вновь вызывает такси. За общагу так-то он всё ещё платит, вот после всего веселья там и переночует. Благо, своевременно «попросил», чтобы к нему никого не подселяли. Одного хватило, больше не надо. Никто не скажет ему, что он заявился поздно или чем-то помешал. Мин едет в клуб. Слово «клуб» к слову «едет» стало у него как прилагательное. Мин навеселе, и остановить его может разве что буря. А погода пока её не планирует. Зато у Мина сегодня планы грандиозные! И пусть старички от него не прячутся! Всё равно не уйдут, и мало никому не покажется. Он залетает в клуб, в котором чаще всего бывал. Основной плюс этого заведения: оно не принадлежит Дзи Чену. Мин наглым жестом вручает знакомому охраннику свою куртку и беспрепятственно заходит. На нём рубашка белая на три пуговицы расстёгнута, обнажает грудь (специально, чтобы все смотрели, Мин не растает). На ногах его - джинсы чёрные с дырками на коленях, а в ушах - две серьги. Красавчик, отрицать бессмысленно. Сегодня все пожалеют, кто ему когда-то не дал. Даже если они тут не присутствуют, Мин уйдёт в отрыв, и никто его не остановит! В клубе очень темно, музыка громкая, а симпатичных парней Мин не видит совсем. Поправлять «парней» на «мужчин» всё ещё не хочет. Он изначально себе планку завысил, хотел быть рядом с нереально красивым и молодым человеком, способным понимать его и разделять все интересы. Существует ли такой? Мину казалось, что да. Он мастер по части самовнушения (а кое-кто ещё и подкинул ему пару уроков). Однако Мин не шибко задумывался, что у него, такого лёгкого на подъём и любящего эксперименты, имеется пунктик на возрасте. Такое специально даже не придумаешь! Он смотрит сквозь толпу, сканирует каждого потенциально скрашивающего его вечер, и отметает. Они все какие-то… слишком нелепые… Мин поторопился. Дома давят стены, а здесь… атмосфера. Он не готов уйти из клуба с кем-то, кого едва знает, а потом наречь этого кого-то своей новой любовью. Это даже для него чересчур. Да и вообще, чем он думал, когда представлял, что более зрелый мужчина станет ему опорой и поддержкой просто потому, что год рождения в его паспорте более ранний, чем у Мина? Это сейчас звучит как-то обреченно и смешно. Для заведения такого рода отношений Мин выбрал не то место. В клубе чаще всего знакомятся на одну ночь. Мину бы не помешало хотя бы такое знакомство. Если мужик окажется клёвым, Мин утром спросит у него номер и позже, возможно, даже перезвонит. Но Мин себе и выбрать никого не может! Ловит себя на мысли, что ему совершенно никто не нравится. Он замкнулся после расставания с Джи Ху. И глубоко эмоционально его переживал (по факту ещё переживает). Все мужчины, которых он видит в этом вполне элитном заведении, не привлекают его в сексуальном плане. Он же не виноват, что у него упадёт, если кто-то рядом пожалуется на затёкшую спину или сверкнёт своими морщинами? О вкусах ведь не спорят. Мин и не задумывался о поиске человека старше себя до этого дня. До того как посмотрел на фотографии Ин Ли. Ин Ли из тех парней (во всяком случае Мин так желает думать), которыми быстро пресыщаются. Мин, даже зная это, не может отпустить Джи Ху, выкинуть из головы мысли о том, что заслуживал большего. С ним провстречались полгода, а затем заменили на красивый фантик. Что ж, может быть, Ин Ли только кажется таким, может быть, Ин Ли лучше. Это не Мину судить. Мин вправе судить только себя. Думать только о себе. Его цель на сегодня делится на два подпункта, первый — повысить градус алкоголя, потому что наполовину трезвый Мин много думает, второй — заполучить себе мужика. А вот позвонит он ему утром, проснётся ли, спросит ли номер — это дело третье. Мин подходит к бару (всё ещё весь красивый), на него даже натуралы смотрят (льстит, конечно, но ему не до них), заказывает выпить, разворачивается со стаканом в руке лицом к залу и так и сидит ещё минут десять. Жертва, в общем-то, находится. Если смотреть под градусом, то даже привлекательная. Мин выходит на войну. Название этому шоу лучше не придумаешь. Брови Мина сурово сведены, в глазах горит огонь, а губы поджаты, будто его улыбку нужно вымаливать. Но раз огонь горит, то один он уже не уйдёт. Он спускается со ступеньки у барной стойки и идёт в зал, едва не споткнувнись, но сумев устоять. Не очень хорошее дизайнерское решение - эта проклятая ступенька, но как тест на трезвость сойдёт. К слову, Мин его едва не провалил. Мин подсаживается на диванчик к одиноко сидящему мужчине, спрашивает, хотел ли бы он с ним уйти, и совсем не заботится о том, что для геев существуют гей-клубы, а тут знакомится только Мин. Нет, правда, это вот уже второй раз, когда ему не прилетает в нос за подкат. Вообще Мин адекватен и не говорит обычно лишнего, но ни одному гетеросексуальному парню такое отношение по вкусу бы не пришлось (к тому же, церемониться не его фишка). Благо, мужчина, к которому Мин подсел, не против развлечься. Он обладает приятным голосом и, кажется, ему немного за тридцать. Дальнейших выводов Мин не то, что не может сделать… не хочет. Он зовёт незнакомца за пределы клуба, развлечься вместе, упасть друг другу в объятия и на всё остальное последующее тоже намекает. От себя ему противно, но стыдиться он будет потом. Сейчас ему важнее отогреться чужими руками от холода в своей груди. Так что пусть трогают, пусть говорят комплименты… пусть… пусть…пусть… Сегодня ночью все коктейли мира должны смешаться у него в стакане, а все звёзды - снова погаснуть. Мину больше некого защищать от кошмаров. Наконец-то он это понял. Мин уже плохо соображает, но думает, что тот тридцатилетний мужчина, отошедший пять минут назад якобы по нужде, решил от него отделаться. Мин не теряется и сразу же делает выбор в пользу другого. Чихать ему, кто его сегодня уложит в постель. Лишь бы согрели. Довольно лёгкий квест. Объект номер два находится сам, подходит, кладёт руку Мину на плечо и спрашивает о самочувствии. Чёрт, а на вид он ещё старше. Мин не берётся прикидывать его возраст. Видит только своими захмелёнными глазами, что мужчина весьма хорош собой. Ухоженный, крепкий и так приятно пахнет, что у Мина едва не подкашиваются колени (или же от того, что уже действительно перебрал). Зато, кажется, кондиция найдена и можно примерять чужие руки на бёдра с полной отдачей. — С вашим появлением мне стало в разы лучше, — Мин уже едва отдаёт себе отчёт в том, что делает. Возможно, со стороны это похоже на грязное домогательство, но Мину плевать. Он повисает на мужчине и мажет горячими губами по его шее. Мина с силой отпихивают, и он чуть не падает на пол. — Что не так? Вы мне дали понять, что не против?! А-а, ещё скажи-и-те, что перепутали! — Тебя ни с кем не перепутаешь, — взгляд у мужчины надменный и чуть брезгливый. Мину это не нравится. Он отталкивает удерживающие его руки и падает в чьи-то знакомые объятия. Прям по-Лэевски знакомые. А пасёт ли его Лэй, Мин спросит, когда очнётся… Мин просыпается в общаге. Одеяло его раскурочено и свёрнуто спиралью где-то в ногах. Над головой резко становится слишком мокро, и Мин видит довольно ухмыляющееся Лэевское лицо. Лэй медленно обливает Мина холодной водой, налитой в стакан из-под крана. Очумел? — Живым ты отсюда не выйдешь, как только я тебя поймаю! — Мин вскакивает за отбежавшим со стаканом в руке Лэем и тут же ложиться обратно, голова его раскалывается. — Принеси воды. — Я уже приносил. — Принеси попить и исчезни! — Мин, как же так? — смеясь, спрашивает Лэй. — Я, между прочим, тебя спас — ты чуть промеж глаз не отхватил. И это вся твоя благодарность? — Какие нынче герои хиленькие пошли, — хмыкает Мин и прикладывает ко лбу мокрую подушку. — Кто тебе следить за мной разрешал? — произносит из-под неё. — Я сам изволил. А… не следил я! Я просто оказываюсь всегда рядом! «Но никогда не оказываюсь нужным». Лэй сжимает стакан в руке, смотрит на свой галстук, привязанный к изголовью кровати Мина, и не успевает протянуть к нему руку, как Мин спрашивает: — Откуда это? — С… моей шеи. Ты хотел трофей. — Я с тобой опять спал, что ли?! — в шоке возмущается Мин и, присев, берётся двумя руками за свою голову, которая всё ещё отказывается переставать болеть. — Не, меня ты не хотел, только трофей. — Ты что в том клубе забыл? — За тебя Роу переживала, сказала, что ты вёл себя странно, а именно, вечером позвонил её подруге и обложил её щедро матом. Вот Роу мне и набрала, предположив, откуда я могу тебя забрать. — А тебе и делать больше нечего?! — Брось, Мин, мы не чужие друг другу люди. — Тогда кто мы друг другу, Лэй? — Мы… бывшие. — Именно, Лэй, бы-в-ши-е, — Мин растягивает каждую гласную, специально делает Лэю больнее, несмотря на то, что вчера вполне был готов вернуться к нему (к кому угодно, на самом деле). В прошлом только тонут, когда оно не иссыхает картинками в памяти, а давая бывшим второй шанс — сразу идут на дно. Мин зарёкся от лживых попыток. Мин поставил на Лэе крест. — Лэй… — выдох тяжёлый, — уйди, а. Проваливай из моей жизни! — швыряет в него подушку. — Неужели не видишь, что тебя в ней слишком много? Сколько я ещё должен отталкивать, ожидая, когда проснётся твоя гордость? Уходи, уходи, уходи! — Мин держит в руках вторую подушку и отчаянно бьёт себя ею по коленкам. Лэй смотрит на него широко распахнутыми глазами, ресницы на которых от скопившихся слёз чуть подрагивают в уголках. Он уложил вчера Мина спать, купил ему суп в круглосуточном магазине, просидел у его кровати почти всю ночь, переживая, что Мину может стать хуже от передозировки алкоголя, и был готов услышать почти всё, что угодно, кроме этого. Лэй не был до конца бескорыстен, он постоянно признавал свою ошибку и ходил за Мином всюду следом, ожидая, что однажды Мин сможет его простить или хотя бы принять его чувства. А в идеале - ещё и ответить на них по прошествию большого количества времени. Лэй готов был ждать. Сейчас его лишают и этого. Почему никто Лэю не сказал, что если он будет два с лишним года бегать за Мином и вручать ему «поводок» на себя, как бразды правления своим умом и телом, впоследствии будет больнее, чем тогда, при расставании. Лэй так и не успел спросить Мина о причинах его такого поведения, видимо, уже не узнает. К Мину тяжело забраться в голову, он может говорить о личном только с людьми, которым доверяет. Мин мало кого считает за людей. В лучшем случае Лэй был для него мальчиком на побегушках. А такой не имеет права задавать вопросы. В комнате на целую минуту воцаряется тишина. — С-свалить? Насовсем? Просишь уйти? — задаёт такие глупые вопросы и смотрит с отчаянием. Он устал биться в глухую стену, Мин ему никогда своё сердце не откроет. Мин снова тяжело выдыхает, откидывает вторую подушку на пол, перекатывается по кровати на спину, отвечает: — Да, и дверь за собой закрой. Лэй послушно выполняет просьбу, захлопывает дверь почти бесшумно, спускается вниз по лестнице. Его терпение лопнуло. Мальчик на побегушках всегда найдёт, за кем побегать, или не побегать, а заехать, он же теперь одуреть какой классный водитель, да ещё и с правами. А Мин в свою очередь не будет о нём волноваться. Никогда не волновался на самом деле. Лэя достало играть в дружбу. Это у Мина заёбы на такие ролевые игры, а Лэй не подписывался, он живой, и ему уже поперёк горла. По лестнице он скорее сбегает, а не спускается, сердце в груди его колотится и сжимается, он испытал слишком много эмоций одновременно. Он садится в свою машину и спокойно закрывает дверь, он бы хотел хлопать дверями как Мин, но эта тачка пиздец какая дорогая, да ещё и оформлена на него. Все только и ржут с Лэя, что, мол, от Мина больше денег хочет, а Лэю ну - типа, внимания бы… В общем, он до дома доедет, а там расклеится, подобно Мину, и будет убиваться по бывшему, который номер его из телефонной книги удалил и наизусть ни за что не наберёт. Одно Лэю по сей день непонятно (хотя он косил под тупенького и вид делал, что не замечает): как Мин встречался с Джи Ху? Они же два оленя! Один - из тех, кто дважды не предлагает, второй - кто с первого раза не соглашается. Лэй всегда и за всех много думает, у него карьера в гору пошла, и сольно выступал на сцене, и в группу позвали, а его до сих пор волнуют такие мелочи. Продюсер Лэю сказал с девушкой расстаться, если она есть, Лэй улыбнулся и ответил, что обязательно так и сделает. Выходит, первый пункт (хоть Мин и не девушка, и не его) Лэю можно вычеркнуть. С завтрашнего дня он трейни и больше не принадлежит себе. Зато Мину уже менее грустно. Он только сейчас чувствует, что по-настоящему расстался с ним. На душе легче. Всё правильно. Если Лэй спас его лицо от избиения, только чтобы получить шанс, то Джи Ху вмешался бы просто из-за Мина. Какие же они всё-таки разные… И как же без обоих сейчас хорошо. Мину нужно признать: секс он любит больше, чем кого-либо, и вчера от недотраха хотел осчастливить себя чьим-то присутствием. Довольно. Слишком хорошо быть одному в комнате, делать всё, что хочешь, и не притворяться милым с кем-то. Разве что тяжело не сдаваться день ото дня и игнорировать чужое внимание, потому что все «не как Джи Ху». Но лучше так. Гораздо правильнее и спокойнее ни с кем не связываться, даже как раньше, ради перепиха на выходные. Мину легче одному. Вообще-то это враньё. И ему одиноко до отчаяния. Сейчас к тому же Мин ощущает ещё и последствия вчерашней вылазки. Мин скрюченный идёт в ванную комнату, нагибается к раковине и держится за края столешницы двумя руками, чтобы не упасть. Интоксикация алкоголем видна налицо; после такого количества выпитого странно, что его не вырвало ни в одном из такси. С двенадцати утра до двух ночи (конечно, с перерывами, но всё же) пить могут только рекордсмены. У Мина новый рекорд! Правда, он им не гордится. И зарекается, что пить вообще бросит. Никогда этим особо не увлекался, и пил, только когда на душе погано, а на душе у него погано последнее время часто. Мина тошнит в раковину минут десять, но ощущаются они для него как вечность. Он споласкивает рот холодной водой и медленно плетётся обратно до кровати. Как только сил хватило на разговор чуть ранее - ума не приложит. Мин лежит на кровати, едва ли в более ранних попытках переодетый Лэем, сил Лэя хватило только на то, чтобы напялить на Мина футболку, джинсы он трогать не стал. Бог с ними, Мин потом узнает, обо что обтирался, и закинет их в стирку, сейчас ему хочется просто выжить. Сообщение, присланное Роу, отбивает надежды и на это. Мин мог бы не читать, но так уж сложилось: его любопытство сильнее. Роу ему так редко пишет, что сообщения от неё он и не думал ставить в беззвучный режим. «Идиотина, ты зачем вчера лез целоваться к отцу Вон А?!» А «идиотина» к кому-то лез, да. Только никто ему отцом Вон А не представлялся… Мин решает разобраться с проблемой позднее и засыпает, сегодня ему плевать даже на лекции. Роу ему настроение портит, Роу пусть его и отмазывает!

***

Джи Ху вообще-то любит иногда засесть накрепко за бумаги (в чём даже себе не сознаётся) и торчать, считать что-то в них целый день. Но есть одна маленькая проблемка. Когда напротив Мин сидел — нельзя было его не заметить, то зашумит чем-то, то в наглую пристанет, его максимум — это две минуты на попе ровно. Джи Ху иной раз смотрит перед собой и видит пустоту. Ни диван, ни столик рядом стоящий, ни ковёр - именно пустоту. И смех будто бы слышит. Улыбается неосознанно. Было и вправду весело. Наваждение растворяется, на диванчике пусто. Это привилегия одинокой жизни — нет сожителей — нет никого шумовыдающего. Ин Ли, например - абсолютная противоположность Мина. И нет, не то чтобы Джи Ху думал с ним съезжаться. В сравнении он совсем другой, только и всего. Джи Ху в центре Суам себе кабинет оборудовал, почти такой же, как в Клубе Cubic, или даже чуточку больше. И сегодня он проверяет последнюю из семи таблиц (предоставленных сотрудниками в качестве отчёта), а Ин Ли, которого странная привычка образовалась всюду брать с собой, молча сидит как тень на диванчике для клиентов и что-то смотрит в своём ноутбуке. Это не впервые. Ин Ли красивый, конечно, но ледяной. Смотреть можно, руками без спроса трогать не полагается. А у Джи Ху как-то с вопросами не задаётся. Он не перестаёт анализировать тот факт, что при наличии хорошего партнера по сексу он хочет видеть рядом совсем другого человека. Это странно. Он, познакомившись с Ин Ли, как-то допринял факт того, что парни его привлекают и заводят больше. Не один конкретный, разные. В этом есть логика. Логики нет, когда Джи Ху пятнадцать минут украдкой сверлит глазами Ин Ли, а затем говорит, что Ин Ли может быть свободен. Не только на сегодняшний вечер, насовсем. Новизна приелась, а сердце хочет тепла. А вот тепла уже хочется от одного особенного, и обманывать себя бесполезно. Ин Ли кивает будто чуть расстроено, собирает тетради и ручки, что разложил на столе, и убирает их в сумку к своему ноутбуку. — Я пойду, позвонишь в пятницу вечером? — дежурно, не расценив как должное их разрыв, спрашивает Ин Ли. — Нет. Больше не будет звонков.