Быть его учеником

Темная фигура материализовалась в центре торговых рядов Палантаса. Фигура была плотно окутана мантией, черной, как беззвездное небо, как Нуитари − луна, чей свет могли узреть лишь маги Тьмы. И всюду, где бы ни ступала эта таинственная фигура, разговоры замолкали, стихал ярмарочный гул. Слышались лишь осторожные перешептывания: − Из Палантасской башни… − Его ученик! − На службе у Повелителя Прошлого и Настоящего! − Ученик Рейстлина Маджере! Даламар резко обернулся, безошибочно определив в толпе произнесшего последние слова. − Шепчетесь обо мне, − начал он негромко, но драматично. − Судачите о том, о чем не имеете ни малейшего понятия… Стараетесь развеять скуку своих презренных будней. Народ уважительно притих. Пора было переходить к кульминации. − Вы говорите «ученик Рейстлина Маджере», − продолжил Даламар. − А знаете ли вы, что такое быть Его учеником? Учеником величайшего из… − он больше не мог продолжать, слова застряли в горле. Впрочем, они уже были и не нужны. − Глядите! − вскричал он. − Узрите, что значит быть ЕГО учеником! И он привычным движением разорвал на груди черную мантию. Палантаский свежий ветерок приятно холодил вечно кровоточащие раны. В толпе послышались вскрики. Рыночная площадь потихоньку опустела. − Даламар, − услышал он усталый голос. − Вот и не надоело же тебе… Пожилой минотавр с поседевшей шерстью на лбу и обломанным рогом укоризненно смотрел на нарушителя спокойствия. − Что в этот раз доставить в башню? − поинтересовался он, вспомнив, очевидно, что этот клиент был ценен, ибо был постоянным и платил исправно. Даламар, увидев, что остался без зрителей, смущенно запахнул на себе разорванную мантию и бросил на прилавок увесистый мешочек с монетами. − Сильванестийское сухое, фазаньи грудки, гранаты абанниссийские шесть кило и побольше тех фруктов с Митраса. И все самого лучшего качества! − распорядился он. Минотавр кивнул. − Грядут великие перемены, неподвластные жалким смертным умам, − продолжил Даламар светскую беседу. − И причиной тому − ОН. Мой шалафи... Он замыслил невероятное, то, что заставляет его врагов трепетать! − Крисания Таринская из храма Паладайна ищет с НИМ встречи! − понизив голос, добавил он, но обнаружил, что обращается уже к спине минотавра. Даламар пожал плечами и, произнеся заклинание, переместился в башню. У него было еще много работы. *** Следующий день он провел, отдавая бестелесным стражам распоряжения касательно приготовления ужина и наведения уюта в Башне. Конечно, на многое они с шалафи не могли рассчитывать, но Даламар очень надеялся, что Рейстлин оценит его усилия. Тот же предсказуемо их не оценил, закрывшись в своей лаборатории и устроив совещание по оку дракона с Цианом Кровавым Губителем. Зеленая тварь все не теряла надежды подбить Рейстлина на завоевание Сильванести, на что Повелитель Прошлого и Настоящего устало возражал, что он не заинтересован такой мелочью, как эльфийское королевство. Даламар зажег камин и устало повалился в кресло, закрыв глаза. Он никак не рассчитывал, что сон подкрадется к нему. Снился ему Циан, который теперь уговаривал его подчинить око дракона, а потом и завоевать Сильванести. Даламар отказывался и даже во сне грустно вздыхал по сильванестийским осинкам, которые ему, изгнаннику и темному эльфу, было не суждено более увидеть. Затем Циан превратился в зеленую голову Такхизис. А проснулся он от голосов. Вкрадчивого и мягкого голоса шалафи, и второго − женского, чуть неуверенного. Проклятье! Ведь сегодня у них гости… Даламар поспешно поднялся на ноги и двинулся к вошедшим. Светлая жрица попятилась, нет, чуть было не отпрыгнула назад, ухватившись за руку Рейстлина. Ну почему людей всегда так пугает, когда в темной комнате кто-то в темной мантии с капюшоном резко приближается к ним? — Это всего лишь мой ученик, Посвященная, — сказал Рейстлин мягко. — Даламар сделан из плоти и крови и обитает среди живых, во всяком случае — в настоящее время. В голосе шалафи слышался плохо сдерживаемый смех. Рука Даламара непроизвольно потянулась к груди, где продолжали кровоточить отметины от пальцев архимага. Воспоминания о том разговоре были еще совсем свежи. Как и раны. Жрица Паладайна, конечно же, не знала и не могла знать, на что намекал Рейстлин. Она вздохнула с облегчением, не сумев скрыть этого, и тут же решительно шагнула вперед, протягивая руку для знакомства. Крисания храбрилась, это было слишком заметно. Даламар вспомнил, как вел себя сам, когда впервые явился в башню, старательно делая вид, что все ему более чем привычно − и бестелесный страж, маячивший за спиной, и непроходимая тьма коридоров, и вековые слои пыли, и затхлый запах, и мрачно сгорбленные деревья Шойкановой рощи. Он тоже храбрился, что никак не могло укрыться от шалафи. Даламар надеялся только, что это было не настолько очевидно, как у Крисании. Когда Рейстлин представил их друг другу, капюшон случайно сполз с его головы. Проклятье. Со жрицы моментально слетело все ее показное спокойствие. − Эльф… − выдохнула она пораженно. Перевела дыхание, очевидно, сообразив, что прозвучало это не очень-то вежливо, но с языка уже слетело: − Эльф не должен служить тьме! Даламар услышал, как хмыкнул шалафи, отворачиваясь. − Я − темный эльф, госпожа, − ответил он, прикоснувшись губами к руке жрицы. − Простите, Даламар, − пролепетала она. Наткнувшись на выразительный взгляд шалафи, он поспешил ретироваться со сцены. − Так, значит, ты − его ученик? И… Рейстлин − хороший учитель? − спросила Крисания чуть позже, когда шалафи, извинившись и сославшись на срочные дела, оставил их одних. Рука Даламара привычно ухватилась за складки новой мантии, мускулы на руках напряглись. В этот момент лицо Рейстлина возникло перед ним. − Червь Катирпелиус поднимется из Бездны, он будет медленно пить твою кровь, пока не останется лишь сухая оболочка… Шалафи предельно ясно дал знать, что перед Посвященной разрывать мантию не стоит. − Он самый талантливый маг нашего ордена, − ответил он, отвернувшись. − Только один маг за всю историю был столь же могущественным — великий Фистандантилус. Но мой шалафи молод, ему всего двадцать восемь лет. Если он останется жить, он сможет… − Если останется жить? − удивленно переспросила жрица. − Прошу извинить меня, − скороговоркой произнес эльф. − Если вам ничего не нужно, то я вас покину, меня ждут мои обязанности. Крисания недоуменно посмотрела вслед вылетевшему за дверь ученику Рейстлина и потянулась к сочным фруктам с Митраса, лежавшим перед ней на столе. *** − Браво, − сказал Рейстлин, наткнувшись на ученика в коридоре. − Превосходное владение собой. − Она… В порядке. Я не… Я очень старался не напугать ее, шалафи… Я бы никогда не помешал твоим планам… − Конечно же нет, ученик. Иди отдыхай, вскоре тебе предстоит рвать мантию перед Конклавом. Даламар покорно склонил голову и ретировался, чтоб вернуться спустя пару мгновений. Он удобно устроился у двери со свитком и изящным стаканом эльфийской работы, который он приставил к своему уху. А затем замер у двери, почтительно затаив дыхание. За этой дверью его учитель проводил наисложнейший магический опыт − навешивание лапши на уши светлой жрице, праведной дочери Паладайна.