Быть его учеником

С неба исчезли все луны. Это было крайне дурным предзнаменованием, куда более дурным, чем исчезнувшие перед войной Копья созвездия. И вслед за лунами стала исчезать магия − она попросту утекала из пальцев. И это в самый разгар решающей битвы. Даламар сражался с безрассудностью соламнийца. Его нисколько не волновала собственная сохранность, не волновал и исход битвы. Он жаждал только одного − уничтожать. Все его заклинания, пусть и безупречно исполненные, работали через раз. Магия еще теплилась в артефактах, но и она казалась ослабевшей. Маги были в ужасе. Почему их покровители отвернулись от них в такой момент? И… если не будет магии, то есть ли смысл продолжать эту битву? И лишь глядя на своего предводителя, что дрался с холодной яростью, с застывшей усмешкой на губах, они продолжали атаковать созданий Хаоса. Эти новые, неведомые ранее магам всех трех лож твари выползали из полыхающего океана неиссякающим потоком. Даламар тоже не понимал, почему его сила так быстро оставляла его, почему не подчинялась должным образом. Но он не успевал как следует подумать над этим, его руки почти бездумно хватали артефакты, губы на автомате произносили заклинания. Он совсем не думал об осторожности, эта битва была его вдохновением, олицетворением гнева, что пожирал его изнутри. Его демонстрацией своих навыков, своей силы. Нет, конечно, не им − жадным до крови порождениям иного мира. Кому же тогда? Вероятно, тому, кто не следил сейчас за этой битвой… − Что ты делаешь? − гневно прокричала Йенна из алой ложи, неожиданно возникнув рядом с ним. − Зачем ты лезешь в самое пекло? Он лишь взглянул на нее дикими глазами и двинулся дальше. Прямо в пасть огненному дракону. Он дотронулся до камня на перстне, активируя его силу. Он смутно слышал, как сзади продолжает орать Йенна, как она осыпает его проклятиями. Совершенно неподобающее поведение для той, кто раньше была его ученицей. Что же… В определенный срок все учителя оставляют своих учеников. Бестелесная пылающая лавой пасть устремилась на него. Даламар вскинул руку, которую тут же обожгло жаром. Синие языки пламени заплясали у него на рукаве. Но заклинание и магия кольца все-таки сработали. Даламар улыбнулся − злой улыбкой-гримасой сквозь страшную боль. Он знал, что вскоре она кончится. − Я смог… − шептали его губы. − Я победил. Я победил их всех… Все и правда кончилось. Куда-то пропал и дракон, и прочие создания Хаоса. Темнота окутала мир. «Должно быть, это и есть конец всего», − отстраненно подумал Даламар.   И последней мыслью было горькое: «Ты всего этого не видел…» *** Она собралась − быстро и энергично. Пригладила руками волосы, поправила на плече сумку и решительно двинулась к выходу по темной галерее, не оглядываясь. И ни в коем случае никаких слез. И никаких истерик. О, уж последнего она наслушалась достаточно! − Нам всем тяжело! − кричала она в лицо тому, кто раньше был ее учителем и любовником. − Ты думаешь, для тебя одного магия была всем? Ты думаешь, ты один вынужден заново учиться жить, когда боги магии ушли от нас? Думаешь, тебе одному нелегко далась эта победа? Она вытащила его с поля боя − тяжелораненого, проклинающего ее и всех, кто пытался помочь. Она притащила его назад в Палантасскую башню, используя немногие работающие артефакты. Она выхаживала его, полностью игнорируя его возражения. Темный эльф был отвратительным больным. Но она все равно заставила его жить − просто потому, что не знала, что еще сделать, куда направить свою неуемную энергию. Йенна не собиралась так легко сдаваться. − Мы найдем другую магию! − убежденно говорила она, хватая его за безвольную руку. − Природную магию, вроде той, что используют Диковатые эльфы! Магию стихий… Я слышала, Палин Маджере уже начал делать успехи… Даламар резко выдернул руку из ее хватки. − Провалитесь вы все в Бездну! Вместе с Палином… У нее было много терпения. Но настал день, когда его запас полностью исчерпался. Что же. Она сделала все, что могла. Его жизни больше ничего не угрожало. Теперь он был волен делать все, что ему вздумается. Если Даламару хочется, он может и дальше сидеть и ждать, пока башня не обрушится и не погребет его под своими обломками. Она же не намерена больше оставаться в этом царстве скорби. Она и так уже несколько недель не видела солнца. И звезд тоже. Интересно, а какое сейчас время суток? Подумать только, этот неблагодарный даже не давал ей откинуть тяжелые шторы, что закрывали все окна в жилых помещениях башни! Энергично ступая по скрипящим половицам башни, волшебница уже начала размышлять о том, куда бы ей направиться, с чего начать. Ее деятельная натура желала жить дальше, желала строить новое будущее. Но все же ей, как и всем магам, было нелегко попрощаться с прежней жизнью. Она вспомнила тот день, когда впервые ощутила в себе силу, вспомнила заискрившие на свитке буквы, алую Лунитари, что улыбалась ей с небес, что направляла ее. − Я не поддамся отчаянию… Иначе стану похожа на него… − пробормотала Йенна вслух. − Похвально, дочь Юстариуса, − вдруг раздался насмешливый голос. − Он и правда сейчас являет собой не лучший пример для подражания. Йенна замерла, поспешно нашаривая в сумке охранный амулет. Кто это, неужели кто-то из Стражей? Разве они не покинули башню? Роща, конечно, все еще была опасным местом, но твари, обитавшие там, нипочем не посмели бы зайти внутрь… Йенна по старой привычке прошептала заклинание, призывающее шарик света − заклинание самое простое, из тех, что учат на первых занятиях магией, и тут же разозлилась на себя − вот же глупая, оно ведь не сработает. Но шарик внезапно появился, осветив фигуру в черной мантии, что стояла в противоположном конце коридора, чуть наклонив голову, так, что капюшон скрывал лицо. − Кто ты? − нахмурилась Йенна, переводя взгляд с незнакомца на светящуюся сферу. − Даламар, если ты решил подшутить так надо мной, то это не смешно… Незнакомец медленно выпрямился, и капюшон сполз с его головы. В тусклом свете блеснули золотистые глаза. − Маджере, − ахнула она, чуть попятившись. Маг кивнул, и Йенна все же взяла себя в руки. Какие бы страшные слухи ни ходили о Рейстлине, он не имел привычки есть волшебниц красной ложи… К тому же, насколько ей было известно, он вышел из Врат полностью лишенным магии. − Что ты тут делаешь? − спросила она. − Я слышала, ты ушел вместе с богами. − Я ушел, − ответил маг, вздохнув. − Но я вернулся. Видишь ли, дочь Юстариуса, больше всего на свете я ненавижу, когда кто-то считает, что я ему что-то должен. И еще больше я ненавижу, когда кто-то ведет себя точно глупец, ссылаясь при этом на мое имя. − О ком ты? − удивилась она и тут же улыбнулась, догадавшись. − Нам всем сейчас нелегко, − проговорила она мягко, почему-то желая хоть немного оправдать Даламара. − Когда ушла магия вместе с тремя лунами… На лице Маджере возникло сначала недоумение, а затем раздражение. − Проклятье, сколько вы сидите в этой Башне, дочь Юстариуса? Мне казалось, ты умнее, чем был твой отец… − маг закашлялся и приложил платок к губам. − Мы отправились сюда, как только восстановили силы после битвы с Хаосом… Прошло, должно быть, несколько недель. Я… получала письма от своих друзей, от Палина. Но потом они вдруг перестали писать. Но я не покидала башню. Он был очень плох, поначалу. − Скажи мне, о верная ученица моего бывшего ученика, − Рейстлин вновь закашлялся. − А неужели нельзя было хоть раз за все это время выглянуть в окно, хотя бы для того, чтобы поинтересоваться временем суток? − Даламар не разрешал мне… А что… Рейстлин покачал головой, а затем вдруг резко отвернулся и изо всех сил потянул на себя тяжелую портьеру, частично сорвав ткань с петель. Их обоих обдало многовековой пылью, что заставило великого мага согнуться в очередном приступе кашля. Йенна же бросилась к окну, не обращая внимание на серые клубы, грязь и ошметки паутины. Она поспешно протерла стекло рукавом своей дорогой красной мантии. Но даже без этих действий лунные лучи − серебристый и алый − уже просочились в Башню, легли на пол причудливым узором, осветили ее и Рейстлина фигуры. И хоть она и не могла видеть черную луну, но она была уверена, что Нуитари тоже занял свое законное место на небе. Она обернулась к великому магу, что, наконец, поборол приступ и теперь продолжал, уже обращаясь не к Йенне, а будто ведя беседу с самим собой: − И когда я вернулся, хотя не планировал, я увидел, что прошлое исчезло, как и будущее. Мне потребовалось много времени, чтобы отыскать и настоящее. И тогда я понял, что незачем богам было уходить для наступления долгожданного равновесия, ведь одна из них уже нарушила этот договор, похитив мир… Что ты себе позволяешь, дочь Юстариуса? − гневно прервал он свою речь. Красная волшебница бросилась ему на шею, крепко обвив ее руками. Свет ее луны играл бликами в ее рыжих волосах, причудливо подсвечивал все еще кружившие в воздухе частицы пыли. − Мои заслуги перед этим миром велики, но все же не стоит их преувеличивать, − Рейстлин безуспешно попытался сбросить ее с себя. − Проклятье, дочь Юстариуса, это не я вновь подвесил красную луну на небо! Он продолжал ругаться сквозь зубы, слыша, как она ликует, спускаясь по лестнице. Шаги ее были легки, точно она обрела крылья. Ни Палантасская Башня, ни Шойканова Роща еще никогда не принимали столь счастливых гостей.