Названая в честь звезд

Пятиэтажный дом, каких в сибирском городе большинство, с закуренным подъездом, обшарпанными стенами, где кое в каких местах, отпала штукатурка (но это поправимо, со слов ЖКХ) и только-только повешенными новыми ящиками для почты, которые именуют гордо ремонтом подъезда из денежных средств на капиталку! В этом доме жили пожилые люди, коих было большинство, женатые пары с подростками детьми, или же уже пустившиеся на вольные хлеба отпрыски. Казалось бы, ничего необычного, но только небольшая однокомнатная квартира обычной сталинки отличалась от всех. В ней всегда было свежо и чисто, несмотря на то, что там проживает вместе с хозяйкой собака активной породы Спаниель! И хозяйка, которая бывает крайне редко из-за жуткого графика работы и учебы, на которую та уже скрипя зубами матерится, не хуже ее деда после третей стопки, говоря о нашем дорогом правительстве и его реформах. Юля Миллер - молодая девушка, двадцати пяти лет отроду, не отличалась от обычных людей ее возраста ни статной фигурой, на которую мужчины пускают слюни и неотрывно смотрят в след, ни особыми талантами, как ее однокурсница Светлана, что на пилоне вытворяла такое! Голова кругом. Длинные русые волосы, которые чаще всего были завязаны в хвост или косу, нос картошкой и пухлые губы, которая та подкрашивала легким блеском. Косметику она не переносила из-за аллергии на онную. В этом внеземной красоты точно нет. Она не одевалась с шиком, в дорогих бутиках и не ела в дорогих ресторанах. Она училась по мере сил в педагогическом университете на профессию, что выбрала уже давно, решив идти по стопам семьи матери. Жила на среднюю зарплату, иногда еле сводя концы с концами. Но такова жизнь, и тут ничего не поделаешь. Сама девушка была работящей и всегда бралась за любой заработок, стараясь прожить и не быть обузой матери, что и сама получала три копейки в детском саду. Семья Юли не была большой, по меркам современности. В двадцать первом веке редкость семья, более чем из пяти детей, хотя ее дедушки и бабушки жили в семьях, гораздо больших, чем она сама. Юля была единственной у своих отца и матери, и второй в семье Миллеров. Ее старший двоюродный брат Антон бежал за границу, в поисках лучшей жизни, оставив тут мать и отца. Хотя винить его Юля не собиралась, да и вмешиваться тоже. Решения, что он принимал, были на его совести, а Юля не хотела покидать уже насиженного места, рваться туда, где тебя никто не ждет. Хотя брат звал ее с собой. Ее бабушка, Миллер Ирма Алексеевна (в девичестве Шмит), работала детским педиатром и всю жизнь, с момента окончания учебы, проработала в детской поликлинике номер 154. Несмотря на свои немецкие корни, которые не очень жаловали после ВОВ, Ирма Алексеевна, была на хорошем счету у коллег, и в свои 75 лет ушла на заслуженный отдых, заработав межпозвоночную грыжу, из-за большой нагрузки, и постоянного сидения в одной позе за рабочим столом, сильные головные боли, и еще не малый список болячек. Но, несмотря на это, она с счастливой улыбкой вспоминала о своей работе. Она была пятым ребенком в семье, и, хотя, после нее родилось еще двое, она была единственной девочкой. Во время начала войны ее семья, собрав все то малое, что было у них, и важное, бежали за линию фронта в сторону русских. Обосновались сначала в Калининграде, а после были сосланы в Сибирь, где ее отец погиб, заболев пневмонией. Ее дед, Миллер Маркус Давидович, названный в честь прапрадеда, которого тот в глаза не видел, и был этому рад, потому что в России с таким именем было туго. Был обычным составителем на железной дороге, а после нескольких лет работы на железке - машинистом, но в последствии, к сожалению, у него развилась астма, (а все - курение!) и ему пришлось забыть о тяжелой работе. После, отработав в охране, и уйдя на пенсию в положенный срок, дедушка, порывался делать хоть что-то. Родившись самым последним, седьмым, в семье, уже в Сибири, куда его семью сослали из Воронежа, дедушка привык к труду и никогда не чурался этого. Он всегда несмотря на возраст, не любил сидеть сложа руки. Уж лучше погладить белье, помыть полы или окна, постирать вещи. Этого всего бабушка почти не делала, ведь когда дедушка ушел на пенсию, почти все домашние заботы легли на его плечи. У дедушки Марка и бабушки Ирмы, было двое сыновей: старший - дядя Алексей, которого назвали в честь отчима бабушки, и Андрей - отец самой Юли. Несмотря на всю любовь и хорошее воспитание со стороны родителей, оба сына не стали образцовыми людьми, хотя, возможно, в этом была и вина бабушки с дедушкой, но что уж теперь. Дядя Алексей сел в тюрьму, когда Юле исполнилось три, а ее брату - шесть. За что и почему, бабушка с дедушкой не говорили, а мама Юли вообще старалась не вспоминать родственников отца, кроме, конечно, его отца и матери. Сам же отец Юли тоже не был отличным отцом и мужем, шарахаясь по бабам, и обижая в разгар ссор жену, не обращая внимания на дочь. Они развелись, когда Юле только исполнилось шесть. Духовная Эльвира Станиславовна (в замужестве Миллер) была украинкой, а точнее, хохлушкой, живущей на востоке страны. У нее была старшая родная сестра и уйма двоюродных братьев и сестер. У ее родителей было как минимум по трое-четверо братьев и в таком же количестве сестер, что было уже значительно. Ее мать - бабушка Юли - была учителем математики и физики в местной школе для детей с недостатком развития. Сама же Эльвира была детским воспитателем, на которого та пошла учиться, хоть мать и говорила выбрать другую профессию, так как не желала дочери потерянных нервов на этой работе. Свою маму Юля любила больше всех и старалась не подводить ее в глазах учителей в школе, и техе куда та поступила получить первое рабочее образование, для поддержки штанов, во время учебы в Вузе. Духовная Нина Николаевна была замечательной женщиной и образцовой бабушкой, имея трех родных внуков: Юлю, Никиту и Руслана. Она никогда не делила их и, несмотря на большое расстояние от младшей дочери, которая уехала в другой город, она всегда одинаково относилась ко всем. Будучи учителем математики и физики и имея золотую медаль об окончании школы и красный диплом об окончании Вуза, Нина Николаевна была начитанной и очень интеллигентной. Посидеть на скамеечке для нее было недопустимо, а пускать сплетни и обсуждать их с сидевшими на скамейке дамами ее возраста она не хотела и не стремилась, несмотря на приглашения. Она научила внучку одному важному правилу: - Не имей сто рублей, а имей сто друзей. Для Нины Николаевны не деньги были главной целью в жизни, а семья и будущее, которое можно построить в любви. Живя жизнью со средним достатком и имея всего от силы пару друзей, которые нашлись совершенно случайно и даже как то сумбурно, Юля никогда не сомневалась, что, закончив учебу и пойдя работать, она наконец получит шанс прожить жизнь, помогая матери, которая всегда работала для нее. Но, как говорила ее любимая бабушка Ирма, никогда не загадывай наперед...

***

Звонок будильника, оповещающий о начале нового дня и, как не печально, рабочей недели, огласил комнату жуткой рок музыкой, давая возможность мозгу наконец проснуться, а далекое расположение - на гладильной доске в нескольких метрах от дивана, где спала хозяйка данной техники - делало задачу по выключению техники почти невозможной без того, чтобы подняться с дивана. Зевая, и в мыслях вспоминая начальство ее подработки самыми лестными эпитетами, девушка, кое как встав с дивана и приоткрыв один глаз, дошла до орущей техники, выключила ее и, было уже порывавшись лечь обратно, усилием воли отправилась на кухню, дабы включить кофеварку и сварить такой необходимый мозгу и телу кофе. Раздавшийся звонок отвлек девушку от бренных мыслей о существовании, и, с удивлением обнаружив такой знакомый номер ее друга, девушка ответила на звонок. - Надеюсь, ты уже встала, а то я буду чувствовать себя последним козлом, если разбудил тебя, - в трубке послышался голос Стаса, студента физкультурного факультета университета, в котором училась сама девушка. Явно, слегка поддатый, мелькнула мысль в голове девушки. После выходных ее буйная компания из трех лучших друзей - исключительно из пацанов - явно была с отходника после весело проведенных двух дней расслабона. - Если бы ты разбудил меня, я бы сказала спасибо, я сегодня подменяю Тому, она заболела, - наливая сваренный кофе в кружку и засыпая сахар, девушка, посмотрев в почти пустую сахарницу, мысленно сделала пометку к списку покупок "купить сегодня после работы сахара и пару молочных сосисок на ужин", ну, и так, по мелочи. - Опять пашешь без выходных? - в трубке послышалась возня и чей то голос: -Да заткнись ты! Голова болит! - У меня скоро сессия, на ней отдохну, - горестный стон, раздавшийся с той стороны техники, поднял ей настроение. Учившиеся на магистратуре, Серега и Костян, два брата акробата, похоже, оставшиеся ночевать у Стаса, услышали ее слова, и теперь пытались осмыслить, когда у них подходят крайние сроки сдачи долгов и зачетов для допуска. - В общем-то, звоню просить помощи! Можешь забежать тогда ко мне, принести минералки, я деньги отдам, просто, реально сушняк замучает меня и этих алкашей, раньше, чем я сбегаю до магаза, - посмотрев на часы и прикинув время, девушка отпила горячий кофе, наконец окончательно просыпаясь. - Хорошо, я через пятнадцать-двадцать минут буду выходить, так что через пол часа точно буду у тебя, смотрите не умрите там без меня, - и услышала лишь радостное: - Не дождетесь, оккупанты! Бросила трубку. Одеваясь в теплый свитер, и натягивая колготки с начесом, девушка не сомневалась, что красота и комфорт - это две разные вещи. На улице было минус тридцать, а в одной юбке, как вчера пришла ее одногруппница, она щеголять не сможет, ей все еще дорого ее здоровье и будущие дети. С компашкой трех пацанов, она познакомилась на летней практике в лагере, куда попал младший брат Сереги и Кости. Эти двое, заприметив вожатую их брата, коей и была Юля, тут же примкнули к ней с предложением пойти на поиски етти! Которых в этой части страны не водилось вообще никогда. После чего утащили ее в домик вожатых другого отряда, где тут же перезнакомили со всеми. А дальше к ним подтянулся и Стас, который узнал в девушке мелькавшей на этаже, где у них проходил семинар по химии, студентку пятого курса, БиоХим факультета. Выбегая из дома и чуть не подскальзываясь на засыпанном снегом льде, Юля только мельком заметила черную тень сбоку, как тут же почувствовала боль с правой стороны, а после мир перевернулся с ног на голову. Перед глазами мелькали мушки, во рту вместе со слюной появилось что-то вязкое, отдающие металлическим, а боль накатывала с новой силой, словно волны, наступающие на берег. Все вокруг расплывалось, а темнота становилась все гуще, в ушах раздавались голоса, но они были словно не рядом, а где-то далеко, и непонимающую ничего девушку поглотила темнота.

***

Мне было плохо. Так плохо мне было только тогда, когда я в первый раз решила выпить. После пяти выпитых бутылок шампанского на троих с матушкой и тетей, я зареклась больше так не делать, и не пила. Не уж то, те трое братьев-акробатов меня все же уломали, ничего не помню. Рядом раздавались голоса, а глаза на отрез отказывались открываться. Понять, что говорят рядом, возможности не представлялась никакой, но вскоре голоса стали четкими, и я вслушалась в них. - ..оба, мне жаль, госпожа Вальпургия, но ваша дочь... - на этих словах я открыла глаза. В них тут же ударил яркий свет, и первым желанием было матернуться и закрыть их, от греха подальше, руками. Наверняка, эти охламоны вчера опять забыли выключить свет, когда уходили от меня. Но, вместо этого, я услышала детский плач и удивленные возгласы рядом, и даже среди них были почти что напуганные. Открыв глаза еще раз, и уже кое как привыкнув к свету, я уставилась на мужчину средних лет, хоть видневшаяся с боков седина явно показывала что ему явно больше сорока. Тот смотрел на меня такими глазами, что я невольно засмеялась, вот только слух опять резанул детский смех, а когда перед лицом показались маленькие детские ручки я выпала в осадок. Раздался гневный крик: - Только посмей, Орион! И мужской сдавленный голос. Я обернулась в сторону шума и удивленно посмотрела на картину: бледная, явно измученная, темноволосая дама с гневом смотрела на распластавшегося на стене чуть мрачноватого вида комнаты, и, пыхтя, что-то пытающегося сказать, явно, супруга этой дамы. И тут меня осенило. Я уже видела эту даму! Да, она была чуть старше, но это не отменяет то, что это она. Вальпургия Блэк, мать Сириуса Блэка, крестного Гарри Поттера, выдуманный писательницей персонаж. Но вот поверить в то, что это все - бред сумасшедшего или сон не давала боль в голове, которая с каждой секундой все росла и росла. - Доктор, - голос молодой Вальпургии был непривычно нежен. Женщина протянула руки в нашу сторону, а мужчина, тут же очнувшись, отдал меня на руки моей, судя по всему, матери. - Ну здравствуй, моя хорошая, - сказала она, протягивая ко мне руку. Я удивленными глазами смотрела на нее, не понимая, как такая женщина, что с такой нежностью смотрит на меня могла стать такой скверной, как в том фильме и книгах. Схватив ее палец, как это делала моя племянница, я видела как улыбка Вальпургии становиться еще шире. - Мы назовем тебя Лира, - тут где-то справа раздался плач, явно мне не принадлежавший. Мужчина, а это, явно, Орион Блэк, отец Сириуса и супруг Вальпургии, уже сидел возле супруги и держал на урках еще один сверток. В нем явно был третий член моей семьи, или же четвертый, фиг его знает, когда я родилась, когда Сириус уже родился или же Регулус. - Это твой брат, Лира, Сириус, вы оба рождены в великой семье рода Блэк...

***

Вальпургия Блэк была воспитана в традициях семьи Блэк, и поэтому брак с кузенном Орионом она рассматривала, как данность. "Чистокровные должны сохранить чистоту крови" - так говорила ее матушка, Ирма Блэк, и посему, выбора как такого не было. Их союз должен был принести роду Блэк и семье, в целом, отличных и сильных наследников. Когда Вальпурга узнала о беременности, первым делом она рассказала Ориону, а после и всей семье. В их браке не было пылкой страсти, романтичных посиделок под луной. Но были уважение, и, возможно, любовь, которую они проявляли пониманием и поддержкой в трудных решениях и делах. Новость, что вместо наследника в семье их ждет пополнение двумя детьми, родители и родственники рода, вместе с портретами восприняли с ликованием. Двойня - это большая редкость! Вальпургу оберегали. Зелья, витамины и лучшие специалисты Мунго. Орион Блэк не поскупился на это, ведь здоровье супруги и его детей были его главным приоритетом. И вот, когда подходил срок рожать, Вальпурга занемогла. Ее знобило, она перестала есть, зелья не приносили результатов, и, почти посиневшими губами, она просила супруга позаботиться об их детях, которые вскоре должны родиться. Вальпурга держалась что бы дать им жизнь. Вызванный колдомедик семьи с ужасом смотрел на свою подопечную, заклинания не выявляли патологий, дети были в порядке, а Вальпурга умирала. Семья с ужасом понимала, что может произойти не поправимое, на проклятие и яды было тут же проверено все, чего касалась Вальпурга, и даже ближайший круг был перетрясен сверху донизу. Никто не смел угрожать роду Блэк, и все в магической Британии это знали. И вот, когда начались схватки, а вся родня собралась на площади Гриммо 12 в родовом гнезде, спустя долгие часы ожидания и крики самой Вальпургии, раздался первый детский плач, а портреты тут же кинулись к раме, что висела в комнате где рожала Вальпурга. Вернувшиеся предки с сожалением смотрели на собравшихся. - Ну? - не выдержал отец Ориона, Арктурус, смотря на своего деда Финеаса Найджелуса. - Вальпурга приходит в себя, похоже после родов она хоть и ослабла, но ее магия приходит в норму и колдомедик это подтвердил, мальчик родился здоровым, а вот девочка...- семья тут же замерла, значит это были не близнецы на которых все думали. Друэлла Блэк, державшая на руках младшую дочь Нарциссу, с ужасом смотрела на портреты предков. - Что девочка? - ее голос чуть дрогнул, ее супруг положил на ее плечо руку. Предки покачали головами, всех собравшихся охватило не покидавшее их волнение и страх, все же сбылось то, чего они так боялись. - Она...- тут раздался новый плачь, и крик явно принадлежавший Вальпургии, только понять, что там произошло никто так и не успел, явившийся Найджелус осмотрел собравшихся, каким то безумным взглядом. - Девочка...девочка урожденный некромант...- все собравшиеся, на секунду замерли, не веря в происходящие. В роду Блэков снова проявился дар некромантии. В тот же момент старшие члены семьи и портреты с тревогой перешептывались. В Англии некроманту не безопасно, Азкабан таких магов ждал стопроцентно. - Где амулеты, что носила Элладора? - Поллукс Блэк посмотрел на портреты - те почти пустовали, лишь Финеас и Арктурус второй, остались на портретах. - Они в банке, в семейном сейфе рода, - преклонных лет черноволосая дама показалась в рамке одной из картин. - Элладора, рад снова тебя видеть, давно не собирались вместе, - Финеас кивнул даме в почтительной манере. - Я тоже рада, что родовой дар не канул в лету, но я прекрасно понимаю опасность этого. Если об этом станет известно, я боюсь, нашей девочке, грозит опасность, - на это все согласились. - Достаньте артефакты и найдите ей учителя, Вальпурге и Ориону стоит скрывать свою дочь от всех, - появившийся Ликорус Блэк немало всех удивил, глава рода крайне редко появлялся в гостиной родового гнезда, а его благоверная супруга, явившаяся вместе с ним, удалилась проверить роженицу.