Никакие житейские блага не будут нам приятны, если мы пользуемся ими одни, не деля их с друзьями.
۞ ۞ ۞
Ян Чонин — сирота, как диагноз, если честно, но его это не огорчает, он солнечный мальчик, помогающий своей тетушке и терпящий побои пьяницы-дядюшки, и слово поперек которому не вставить, а если что-то и скажешь, то получишь больше, да так, что придется вновь у тетушки Ким отлеживаться — лекарша местного уезда, о которой слух ходит, что она ведьма, да и от нечистого родила, поэтому ребенок и не выжил, но это далеко не так,—уверенно заявляет Чонин, схватывая пощечину от дядюшки. — Смилуйся, родной, он же нам так хорошо помогает, пока наши-то где-то гуляют! — бранится тетушка, закрывая собой сына своей умершей от холеры сестры. — Уйди, старая дура! — стоит на своем мужчина, отдёргивая руку жены. — Он с нечистой связался! Старухе той помогает! — продолжает дядюшка, а Чонин пищит от боли в запястье. — Дядюшка, да я же всего лишь старой женщине помогаю, а она мне мази даёт и настойки, которые, вы, между прочим, у меня отбираете! — вскрикивает мальчонка, срываясь с места, убегая куда-то в сторону леса, останавливаясь только, где-то глубоко в чаще, сбито дыша, зайчонком загнанным и обиженным себя чувствуя, давая волю эмоциям, на рев переходя. Тем временем в чаще леса слышится вой волков, стаи воронов взлетают в причудливом вихре, тем самым поднимая еще больше шума. Олени поднимают свои головы и взирают на кровавый закат, после чего разбегаются по своим убежищам. Наступает опасная пора — ночь. Мальчишка вздрагивает от пугающего воя леса — зря он пошел в столь темное время суток. Корит себя Чонин за свою беспечность и вспыльчивость, но терпеть сил больше не осталось. Ян вздрагивает и резко оборачивается на хруст веток. Перед собой он видит только густую темень. Из-за слишком резкого поворота и неустойчивой почвы юноша валится с ног. Слышится громкий вскрик. Темень только сгущается и больше не видно ничего: звезд и луны на небе нет, сплошная тьма. Ян понимает, что повредил свою руку при столь неожиданном падении. Чувства страха и тревоги окутывают его полностью. Из темноты слышатся шорохи, а вдалеке слышится дикий рев и вскрики ночных кошмаров. Мальчишка ещё тысячу раз проклинает себя за своё безрассудство, пытаясь подняться с земли, но как-то не выходит, да и боль в руке становится не такой сильной, то ли из-за дикого страха, такого, что колени трясутся, как и весь парнишка, то ли от холода, первые морозцы ударяют, как никак, а он сорвался с дому, в чащу леса в одной рубашке и старых, дранных штанах. — Если и умру, то родителей увижу и мучаться не буду, — смирившись со своей, как казалось бы, скорой кончиной, вздыхает до недавнего времени солнечный мальчишка, невольно пуская слезы пуще прежнего, спиной вжимаясь в широкий ствол дерева за спиной. — Разве детей отпускают одних в такое время из дому? — наступая на запуганного парнишку, задает вопросы с издевкой обитатель леса, Кристофер Бан, статный мужчина, лет-таки двадцати пяти, белесые волосы и пухлые губы, длинные пальцы и красивые перстни с огромными камнями на них, и правда, выглядит, как приятной важности маг, да и одежда на нем красивая, богатая, но не теплая, совсем нет. Маги, они как сороки — на всё блестящее, тут же слетаются, если что-то красивое увидят, но вот, что тут Бан Чан — второе имя Кристофера — забыл, никому неизвестно. — Я уже ухожу, — выпаливает Чонин; нагло врет, идти ведь некуда. Домой, к тетушке и дядюшке? Верная смерть. Тетушка Ким, местная лекарша, спит уже давно, а тревожить бедную старушку не хочется, да если и потревожить, дядька прознает, тумаков надает, а у Яна и свежие не скоро сойдут. — Чует мое седьмое чувство, что ты мне брешешь, — с подозрительной ухмылкой молвит Чан и щурит свои глаза. Старший окидывает своим внимательным взглядом юнца и что-то бормочет себе под нос, Кристофер аккуратно обходит его и со всей присущей ему аккуратностью поднимает Чонина на руки. — Не вырывайся и не гневи меня, — предостерегает Бан и направляется в самую гущу леса. Перед ним расступается лес, ни одна веточка не задевает, тем самым, показывая свое уважения к незнакомцу. Крис совершенно спокойно следует за тьмой и напевает себе под нос: — Молва, что новая метла, * Метет, пока не обобьется; Кто пустит в огород козла, Пускай с капустой расстается…