12:18 Tomorrow Morning

Комната Донхёка представляла собой надстройку, построенную где-то в восьмидесятых годах, после того, как основная часть дома уже давно стояла. Она несуразно выпирала из дома, и если бы Донхёк не жил там большую половину жизни, он бы сказал, что она выглядела уродливо. Раньше крыша комнаты была тонкой алюминиевой, но прошлым летом он с отцом разобрали её и заменили резиной, и теперь в дождливые месяцы капли дождя стучали тише. Донхёк только протянул руку, чтобы открыть заднюю дверь, как Марк положил руку ему на плечо. «Может посмотрим восход? Солнце уже почти встало». Донхёк подумал об этом. «Хорошо, мы можем сесть на крыше. Надо только принести лестницу». Марк помог ему перенести лестницу из сарая к стене рядом с его спальней, они прислонили её к крыше и взобрались друг за другом. На крыше были разбросаны листья эвкалипта, но Донхёк был рад, что в желобах нет мертвых животных. Марк исчез на мгновение, а затем вернулся с подушками и пуховым одеялом, которые он стащил с кровати парня. Он постелил импровизационную кровать посреди крыши, ложась под одеяло и вытягивая руку для Донхёка. Тот закатил глаза, но следом залез под одеяло, укладывая голову на изгиб, где марково плечо перетекало в грудь. Марк хихикнул, дыханием щекоча волосы Донхёка, он обнял его за плечи, прижимая ближе. Тот положил руку на грудь Марка. Это было странно, лежать в заправленной кровати, но на крыше. Странно чувствовать себя настолько уютно, просто прижимаясь к Марку, делясь теплом между друг другом. Странно ощущать покалывание в каждой частичке своего тела, которая соприкасалась с Марком. Он отбросил эти мысли; в целом он был доволен быть укутанным им. Марк начал выводить фигуры на плече Донхёка, танцуя пальцами по его коже там, где упавшая рубашка обнажила ключицу. Касания немного щекотали, сбивая дыхание Донхёка, который смотрел на уже светлое небо. Через некоторое мгновение он вернул прикосновения, проводя указательным пальцем вверх и вниз по груди Марка и заставляя его рубашку немного подняться. Донхёк поймал себя на том, что хотел бы, чтобы у них не было пухового одеяла, и тогда он смог бы увидеть полоску кожи над штанами Марка. Он отбросил эту мысль так быстро, как только мог, зажмурив глаза. В конце концов, рука Марка переместилась к волосам Донхёка, медленно наматывая пряди вокруг пальцев и нежно царапая кожу головы. Донхёк таял, удовлетворенно мыча, когда Марк погладил его за ухом. Марк посмеялся над его реакцией, дыша на лоб парня. «Ты иногда как кот». Донхёк слегка нахмурился, но потер щеку о грудь Марка. «Ты просто хорош в поглаживании головы, во всяком случае, это твоя вина». «Поднимись, я хочу покурить». Донхёк переложил голову на подушку, наблюдая, как Марк сел и выудил свою пачку сигарет с зажигалкой. Он положил руку за голову, когда Марк закрыл ладонью сигарету и зажег ее. «Ты вроде хотел бросить курить?» Марк рассмеялся, выдыхая дым. «Я уверен, что где-то там я упомянул, что несмотря на желания, ты всё равно возвращаешься к тому, с чего начал». Донхёк закатил глаза, когда Марк лег и передал ему сигарету. «Звучит как показуха». «Кто бы говорил, — сказал Марк, ткнув друга в бок, заставляя его закашляться от дыма, наполнившего его легкие. — Ты слушаешь чертову альтернативную инди-музыку, ты самый показушный из всех нас». «Может быть и так, — сказал Донхёк, выдыхая дым в лицо Марка и хихикая, размахивая его рукой. — Но это не делает никого из вас менее показушными». Марк забрал у него сигарету и плюхнулся на спину. Донхёк просто смотрел на его профиль, восхищаясь тем, как солнце превратило его светлые волосы в персиковые, появившись над горизонтом. Марк, казалось, полностью сосредоточился на восходе, щуря свои глаза. Дым, выходящий из его рта, становился золотым, а радужки глаз были красно-коричневыми, ярче, чем при нормальном освещении. Его кожа была бронзовой с лета, и она, казалось, блестела под первыми лучами солнца. Донхёк погрузился во всё это. То, как внешние уголки его глаз немного опускались, нос слегка вытягивался, чтобы потом округлиться, нижняя губа выпячивалась, когда он втягивал дым сигареты. Взгляд Донхёка прошёл вдоль линии волос Марка, бакенбардов, обрамляющих его ухо, опустился к линии челюсти, мягким углам и острому подбородку, покрытому редкой щетиной. Его ресницы, длинные и освещенные солнцем, ласкали его щеку, когда он моргал, заставляя выглядеть намного мягче, чем он, вероятно, хотел казаться. Марк повернул голову, и внезапно, как и прошлой ночью, их лица оказались очень близко друг к другу. Их носы почти соприкасались, и взгляд Марка упал на губы Донхёка, прежде чем он облизал свои. Сердце бешено забилось, когда Марк начал наклонять голову, и младший закрыл глаза, ожидая касания. «О чёрт, я чему-то помешал?» Парни отпрыгнули друг от друга. Донхёк вскрикнул, пытаясь сесть и посмотреть, кто это был. Ренджун дьявольски улыбнулся им, выглядывая из окна старой спальни Донхёка. Он выбрался на крышу, раз никто из них не сказал ему свалить. Он подошел к импровизационной кровати и залез под одеяло между ними, не замечая, как щеки Донхёка горели, а взгляд убивал. Ренджун почувствовал неловкую атмосферу и прочистил горло. «Хорошая идея — наблюдать восход солнца, мы должны позвать всех сюда». Он вытащил свой телефон и позвонил Джено, который ответил ворчанием о том, как сейчас чертовски рано. Он с Джемином присоединились к ним несколько мгновений спустя, они выглядели немного растрепанными, пытаясь растянуть края пухового одеяла Донхёка на всех пятерых. Они пробыли на крыше примерно час, а затем вернулись обратно, потому что солнце стало слишком печь, чтобы терпеть эту жару. Внутри их ждал грандиозный завтрак, приготовленный Тэёном и Доёном, которые утверждали, что бекон поможет им преодолеть похмелье. Все это время Донхёк не знал что сделать с разрастающимся жаром стыда в животе и заставлял себя избегать зрительного контакта с Марком.