12:18 Tomorrow Morning

Первой мыслью Донхёка, когда он проснулся, было то, что не так уж много он поспал. Когда он повернул голову, его подбородок врезался во что-то твердое, и он услышал, как Марк ругается себе под нос. Он осознал, что они спали крепко обнявшись, только когда Марк начал отодвигаться от него. Снаружи всё ещё было темно, Марк осветил комнату, проверяя время на телефоне. «Почему тебе надо было разбудить меня в четыре часа утра?» — спросил он, отбрасывая телефон и опускаясь обратно на подушку. Когда глаза Донхёка привыкли к темноте, он начал улавливать лицо Марка. Его голова опустела. «Я не знаю. Должно быть, мне приснился плохой сон, я не специально проснулся». Марк пожал плечами. «Не важно. Хочешь пойти погулять?» «Конечно, почему бы и нет?» Донхёк включил лампу, заставив их обоих слегка вздрогнуть. Когда они вылезли из-под одеяла и встали с кровати, парень пожалел, что перед сном снял всю свою одежду. Сейчас ему хотелось бы спрятаться. Не то, чтобы он был неуверен в своем теле — отнюдь не так, он почти каждый день проводил без рубашки у бассейна Джено — но он чувствовал себя уязвимым, обнажая себя перед Марком. Стоя в тишине своей спальни лишь в боксерах, при слабом освещении, которое отбрасывало золотые тени, он чувствовал, что показывает слишком много себя. Он повернулся к нему спиной и натянул одежду с прошедшей ночи. Найдя телефон на прикроватной тумбочке, он сел на край кровати, ожидая, пока Марк оденется, прежде чем они оба выскользнут через заднюю дверь и уйдут в ночь. Донхёк взял на себя инициативу выбрать путь, учитывая, что Марка не было тут четыре года, и он забыл здешние земли. Они вошли в один из загонов, прошли по пойме, пока не добрались до места, где всё ещё тлел огонь. Донхёк посмеялся, когда Марк использовал уголь, чтобы зажечь сигарету, которую они курили по очереди, передавая друг другу, ударяясь костяшками пальцев. Они прошли мимо овец, которых держала семья Ли. Марк пробежался посередине стада овец, шерсть которых освещал лунный свет. Когда они добрались до загона с небольшим стадом крупного рогатого скота, Донхёк вернул сигарету Марку и огляделся. Когда он увидел своего старого любимого теленка, теперь уже внушительно большую корову Беатрис, он медленно приблизился к ней. Марк затушил сигарету о столб забора и сунул её в карман, прежде чем последовать за другом. Животное свернулось под деревом, положив голову на траву под собой. Донхёк мягко опустил руку ей на шею и начал поглаживать, на что через несколько минут она подняла голову и посмотрела своими большими глазами на мальчика. Он искренне улыбнулся ей. «Ты помнишь Беатрис?» Марк засмеялся. «Она все еще жива?» Беатрис родилась в начале августа, когда Донхёку было двенадцать лет; это был последний год Марка в Новой Зеландии, прежде чем он уехал. Родив, её мать умерла, а это значило, что Донхёк и Тэён должны были воспитывать ее с помощью своей матери. В основном это был именно Донхёк, кто заботился о теленке, так как нагрузка Тэёна в старшей школе увеличилась. Все его друзья ухаживали за Беатрис, но Марк больше всего. И сейчас, рано утром первого января, Марк протягивает Беатрис горсть свежей травы, а Донхёк присаживается рядом, чтобы прижаться к ней. Корова секунду обнюхивала руку Марка, прежде чем высунуть язык и забрать траву, щекоча ладонь Марка и заставляя его хихикать. Пока она жевала, Марк подсел к Донхёку, прислонившись спиной к теплому животу Беатрис. Донхёк положил голову на плечо Марка, а тот положил свою на голову Донхёка. Некоторое время они сидели в тишине, просто слушая ночные пения сверчков и дышали окружающими их коровами. Через несколько минут Марк взял руку Донхёка, соединяя их пальцы. «Есть ли у тебя какие-либо желания на новый год?» Донхёк задумался об этом. «Нет на самом деле. Они немного бессмысленны, разве нет? Все заканчивают тем, что забывают их или сдаются». Марк усмехнулся, водя большим пальцем по тыльной стороне руки Донхёка. «Да, наверное, но для того, чтобы изменить свою жизнь, нужно работать. Нельзя просто сдаться, а потом сказать, ой, ну я пытался, понимаешь?» «Похоже. А что, у тебя есть желание?» Марк пожал плечом, не тем, которое было опорой для головы Донхёка. «Курение было забавным, когда я жил в Китае, потому что, знаешь, там все нюхают табак. Но здесь все по-другому, я думаю. Я не знаю, мне кажется, что я должен бросить курить». «Но как ты будешь поддерживать свой таинственный образ плохого парня?» Марк засмеялся, сжимая его руку. «Я научусь ездить на мотоцикле или что-то в этом роде. Я что-нибудь придумаю. В любом случае, рак легких не подходит плохому парню». «Неплохо подмечено. Ничего классного в том, чтобы умереть молодым». «Именно так. Хотя я не думаю, что курю достаточно, чтобы умереть молодым». «Как бы то ни было, мы умрем вместе в доме престарелых, когда нам будет 90, как мы и планировали». На мгновение Марк перестал дышать. Донхёк подумал, что, возможно, он сказал что-то не то, но прежде чем он успел извиниться, Марк продолжил говорить. «Какие предметы ты взял в этом году?» «Ну, мне нужно сдать английский и физкультуру, так что эти два. Ах, ещё медиа, математику, биологию, драму. Что насчет тебя?» «Английская литература…» «Окей, мистер интеллектуал». «Заткнись, — хихикнул Марк. — Английская литература, мат анализ, медиа, французский и некоторые предметы из начальной школы». «Начальной школы?» «Да, я хотел взять ненужную фигню. И кроме того, кредиты, которые я заработал в Шанхае уже позволяют мне поступить в университет, так что мне просто были нужны некоторые основные предметы». «Во всяком случае, каким был Шанхай?» — спросил Донхёк, обхватив рукой колено Марка. «Немного дерьмовым. Все, что я хотел, это вернуться домой. Уверен, мои родители позволили мне вернуться домой, только чтобы я заткнулся». «Ты не скучаешь по ним?» «Ну, да, конечно, но я всё ещё много с ними общаюсь. И мама Джено очень мила со мной». Донхёк засмеялся, прижимаясь к шее Марка. «Она всегда дарила лучшие обнимашки, когда мы были детьми». После этого они замолчали, через некоторое время поднимаясь, стряхивая грязь со своих штанов. Донхёк присел на корточки возле головы Беатрис и поцеловал её за ухо. Марк дал ей ещё одну горсть травы, прежде чем они направились к дорожке, которая вела к дому. Они все еще держались за руки, раскачивая их взад-вперед между собой, пока под их обувью хрустел рыхлый гравий.